Девушки, которые лгут

Усевшись напротив внучки, Хёрдюр скорчил смешную физиономию. Девочка склонила голову набок и уставилась на него своими глазищами. Общение с малышами не было сильной стороной Хёрдюра – он никогда не знал, что им говорить и как себя с ними вести. А если он вдруг начинал сюсюкать, как это делают многие, когда имеют дело с маленькими детьми, то чувствовал себя полнейшим идиотом.

– Может, закажем что-нибудь на вечер? – спросила Гийя. – Я не успела зайти за продуктами, а холодильник почти пустой.

– Я позвоню, – сказал Хёрдюр, поднимаясь и выходя в гостиную.

Гийя сунула кусочек хлеба с паштетом в рот внучке, но та его моментально выплюнула, выпустив при этом фонтанчик слюны, которая потекла у неё по подбородку.

– Ты наелась, радость моя? – сказала Гийя, вытирая ей ротик нагрудником. – Давай-ка узнаем, не захотят ли Сибби и компания поужинать с нами, – громко обратилась она к Хёрдюру. – Они должны вот-вот прийти.

– Да, так и поступим, – отозвался тот, набирая номер сына и борясь с непреодолимым желанием растянуться на диване и закрыть глаза. Гийю он обожал и часто размышлял о том, что лучшей спутницы жизни ему было не найти. Однако иногда ему хотелось, чтобы они были хоть чуточку более похожими друг на друга в плане характера: Гийя испытывала самую большую радость, когда их дом был полон людей – и взрослых, и детей – со всеми вытекающими отсюда обязанностями. Разумеется, Хёрдюру это тоже доставляло удовольствие, но главное было не переусердствовать: временами ему не хотелось ничего иного, кроме тихого вечера наедине с женой.

* * *

Пол в душевой бассейна «Ядарсбахки» был почти сплошь покрыт мыльной пеной. Несколько девочек, у которых только что закончилось занятие по плаванию, развлекались тем, что набирали в ладони мыла из висящего на стене дозатора и соревновались, кто надует самый большой пузырь. Ступая с превеликой осторожностью, чтобы не растянуться на скользком полу, Эльма пробралась в единственную свободную кабинку. Наскоро переодевшись в купальник, она ретировалась из душевой, радуясь тому, что больше не слышит стоящего там оглушительного визга вперемешку с хохотом.

Сочетание сумерек и подводной подсветки, отблески которой заколебались, когда Эльма погрузилась в бассейн, создавало почти мистическую атмосферу. Из-за того, что воздух был напоен прохладой, вода ощущалась тёплой, вызывая вдвойне приятные эмоции, и она без промедления начала заплыв. Вода нежно ласкала тело, и едва Эльма окунулась в неё с головой, оставляя на поверхности почти все звуки, ей, как и всегда, почудилось, что она проникает в какой-то совсем иной мир. В качалке она на долго не задержалась – в это время дня там было не протолкнуться: люди вставали в очередь к малочисленным тренажёрам, установленным на террасе спортивного центра.

Проплыв дорожку бассейна сорок раз туда и обратно, Эльма вышла и опустилась в джакузи. После интенсивного плавания дышала она прерывисто, но вскоре по телу разлилось сладостное тепло, и усталость как рукой сняло. Снаружи не доносилось ни звука, и всего несколько человек наслаждались джакузи вместе с Эльмой. Мельчайшие капельки влаги поблёскивали в свете уличного фонаря, и, сомкнув веки, она подставила им лицо.

Кто-то ухватил её сзади за плечи так внезапно, что на мгновение она даже перестала дышать.

Резко обернувшись, она воскликнула:

– Сайвар! Ты что, хочешь меня утопить?

Тот усмехнулся и опустился в джакузи рядом с Эльмой:

– Я так и знал, что ты тут.

– И решил напугать меня до полусмерти? – она вдруг осознала, что после купания лицо у неё, должно быть, всё в красных пятнах. После физической нагрузки оно временами напоминало топографическую карту, ну или какое-то изделие, выполненное в технике лоскутного шитья.

– Виноват, – ухмыльнулся Сайвар.

– А тебе следовало бы поплавать со мной – физическая активность тебе не помешает.

– Ты что же, намекаешь, что у меня лишний вес?

– Нет, ничего подобного я в виду не имела.

– А вот мне как раз показалось, что именно это ты имела в виду, – сердито взглянул на неё Сайвар.

Эльма закатила глаза – воспринимать обиженную физиономию Сайвара стоило с известной долей скептицизма. Он был известным любителем троллинга, на который Эльма уже неоднократно велась. Озорная искорка в глазах Сайвара нивелировала все сомнения – он просто её разыгрывает.

– Кстати говоря, – сменила тему Эльма. – Я ещё раз просмотрела записи с телефона: между звонками Марианны дочери очень короткие промежутки. Такое впечатление, что что-то произошло и она набирала номер Хеклы с интервалом в несколько минут. Напрашивается вывод, что дело было срочное.

– Хмм, – протянул Сайвар, опуская затылок в воду, чтобы намочить волосы. – Какие у тебя предположения?

– Не знаю что и предположить. Кроме того, Сайюнн неоднократно звонила Марианне в течение нескольких дней до её исчезновения. – Сидеть в джакузи становилось жарко, и Эльма немного приподнялась из воды. – Речь, должно быть, шла о Хекле. Возможно, Марианна поехала в Акранес, полагая, что Хекла находится там.

– Может, и так, – кивнул Сайвар. – Но это всё равно не объясняет, почему её обнаружили мёртвой в лавовом поле у Грауброка. Если ты, конечно, не намекаешь, что её убила Сайюнн.

Мужчина лет шестидесяти – шестидесяти пяти погрузился в джакузи бок о бок с ними, протянул руку, чтобы включить гидромассаж, откинулся назад там, где струя была наиболее сильной, и закрыл глаза.

Эльме пришлось говорить на полтона выше, чтобы Сайвар расслышал её, несмотря на шум воды:

– Нет, я не об этом. Просто размышляю: что там могло случиться по пути? И не скрывает ли что-то Хекла? Может, она всё-таки поехала в Акранес? Есть ещё и вероятность, что это как-то связано с семьёй Марианны. Или с тем, кто назначил ей свидание. Может, этот Хафтор заехал к ней пораньше, а Марианна находилась в некой неприятной ситуации или даже в опасности. Но тогда зачем звонить Хекле? Почему было не вызвать службы экстренной помощи?.. Или…

– Эльма, я слышу тебя урывками, – перебил её Сайвар, не поднимая век.

Эльма слегка ткнула его локтем в бок и обречённо покачала головой. Может, и хорошо, что Сайвар не расслышал её: она и сама чувствовала, что обрушила на него какой-то несвязный поток сознания. Временами работа захватывала её настолько, что она ни о чём другом и думать не могла. Другое дело Сайвар – он умел отключаться и теперь сидел рядом с ней совершенно расслабленно. Надо было, видимо, Эльме у него поучиться. Однако, когда речь шла о таком серьёзном происшествии, это было ох как не просто. По примеру Сайвара она тоже откинулась на спину и закрыла глаза. Совсем скоро подводная струя перестала бить, и в джакузи вновь наступила тишина.

– Так о чём ты говорила? – полюбопытствовал Сайвар, приподнимаясь.

Эльма бросила косой взгляд на сидевшего рядом с ними мужчину и едва слышно сказала:

– Я говорила, что нам надо тщательнее расспросить Хеклу. Если кому-то и может быть что-то известно, то ей.

– Согласен. Завтра и расспросим, – кивнул Сайвар.

– Нам надо бы проверить и… – начала было Эльма, но её слова утонули в булькающих звуках, потому что пожилой мужчина опять запустил гидромассаж. Сайвар склонил голову, чтобы лучше её слышать, но Эльма лишь махнула рукой. Она опустила голову на бортик бассейна и стала смотреть, как в воздухе пляшут частички пара.

Восемнадцать месяцев

Акушерки говорили, что со временем станет полегче, и судя по всему, они-таки оказались правы. Теперь, когда я начала работать, кое-что действительно стало легче. Мы просыпаемся, я одеваю её и отвожу к няне. Целых восемь часов мне не нужно думать ни о чём, кроме себя самой и своей работы. А работу свою я люблю. Я устроилась секретарём в адвокатское бюро в центре города. В мои обязанности входит быть стильно одетой, отвечать на телефонные звонки, регистрировать клиентов. Я веду учёт консультаций, отправляю письма и наконец снова чувствую себя самой собой. Большинство адвокатов мужчины, но есть и одна женщина. Она высока ростом и исполнена достоинства, всегда в брючных костюмах, с безупречной укладкой и длинными ухоженными ногтями. Она на несколько лет старше меня, и мы иногда болтаем за чашкой кофе. Мне очень хочется быть её подругой, но ещё больше мне хочется быть ей. Когда никто не видит, я изучаю веб-страницу юрфака и мечтаю, что однажды так оно и случится. Я с головой погружаюсь в эту жизнь, что так далека от жизни, которую я веду последние пару лет. Однако рабочий день заканчивается, и реальность снова показывает мне свою самую неприглядную сторону: я мать-одиночка, живущая в уродливой многоэтажке, и у меня нет ни времени, ни средств на то, чтобы получить диплом.

На дорогах пробки, но я не спешу, хотя уже опаздываю. Когда я наконец добираюсь, понимаю, что няня недовольна, буквально с порога. Дверь распахивается, едва я успеваю постучать, и она возникает на пороге с девочкой на руках.

– Припозднились вы, – упрекает она, смахивая с лица прядь спутанных волос мышиного цвета. На правой щеке у неё огромное фиолетовое родимое пятно, которое неизменно приковывает к себе мой взгляд. Оно занимает полщеки и очертаниями напоминает какой-то остров.

– Простите, задержалась. Больше такого не повторится. – Выдавливаю я из себя улыбку, стараясь не думать о том, что лицо моей дочери находится в нескольких сантиметрах от этого отвратительного дефекта.

– Постарайтесь уж, – отвечает няня. – Я не могу иметь дела с теми, кто не уважает моё время. Кроме вашего ребёнка полно других детей. Я заканчиваю в пять.

– Конечно-конечно, я понимаю, – говорю я, принимая из её рук свою дочь. Какая польза указывать няне, что времени всего-то десять минут шестого? И что бы такого важного она успела сделать за эти десять минут, интересно?

– В следующий раз мне придётся взять с вас денег.

– Это больше не повторится. – Снова улыбаюсь я, хотя мне так и хочется вмазать ей по лицу, на котором нет и намёка на макияж.

Няня почти выталкивает меня за порог, даже не дав возможности надеть на ребёнка уличную одежду. Естественно, оказавшись у меня на руках, девочка начинает верещать, и мне приходится чуть ли не бегом возвращаться к машине, прижимая дочь к одному боку, а её одежду – к другому.

– Чёрт, – бормочу я, роняя на свежевыпавший снег варежку. С трудом открыв дверцу, я усаживаю девочку в детское кресло. Она визжит, как поросёнок, из носа у неё вылетают сопли, прилипая к щекам. Ну почему дети такие грязнули?! Пока я пытаюсь её пристегнуть, она колотит меня по лицу и дёргает за волосы. Я испытываю непреодолимое желание завизжать в ответ, но прикусываю губу и считаю до десяти. Когда я оборачиваюсь, чтобы поднять варежку, у меня по спине пробегают мурашки.

– Это вы уронили? – спрашивает мужчина, протягивая мне коричневую рукавицу.

– Да, спасибо, – говорю я, одновременно замечая его прямой нос и тёмные брови.

– Тяжёлый день? – улыбается он.

– Ну, вообще-то да, – отвечаю я со смешком и смахиваю с лица волосы, надеясь, что выгляжу ещё более-менее сносно. На работу я всегда хожу при параде: собираю волосы в тугой узел или выпрямляю, подвожу глаза чёрным карандашом и регулярно наношу на губы блеск.

– Как она вас, – говорит он.

– Что, простите?

– У вас кровь на щеке.

– Ой, – только и говорю я, провожу рукой по щеке, и её начинает щипать. – Да она устала, бедная… Кажется, день немного не задался у нас обеих. – Я пытаюсь перевести всё в шутку, но тут сознаю, насколько нелепо я, должно быть, выгляжу. Причёска, бывшая ещё несколько минут назад аккуратно уложенной, растрепалась, щёки наверняка пунцовые от оплеух, которыми меня наградила собственная дочь. И плюс ко всему на ногах у меня нейлоновые колготки и туфли на высоком каблуке, несмотря на пронизывающий ветер и снегопад. В общем, образцовой матерью я совсем не выгляжу – но это не новость.

– Да ничего страшного. Могу себе представить, каково это.

У меня на этот счёт большие сомнения, но я помалкиваю. Смущённо улыбаясь, я киваю и делаю шаг к машине – внезапно у меня возникает желание как можно скорее смыться.

– А теперь за папой заедете? – спрашивает незнакомец до того, как я успеваю сесть в машину.

Я замираю, внутренне ликуя. Этот вопрос означает лишь одно.

– А папы у нас нет – мы вдвоём.

– Вот оно что, – произносит мужчина: теперь его очередь смущаться.

Тогда я решаю облегчить ему жизнь и, прежде чем он успевает сказать что-то ещё, выпаливаю:

– Я оставлю вам свой номер.

Он звонит на следующий день, и мы договариваемся о встрече. Поскольку я в этой жизни одна как перст, да и няню ещё поди найди, мне не остаётся ничего иного, кроме как пригласить его к себе. В его голосе я улавливаю колебание. Он бы наверняка предпочёл встретиться где-нибудь в ресторане или в баре – подальше от ребёнка и от квартиры, кричащей всем своим видом, что в ней живёт мать-одиночка. Однако потом он всё же соглашается. Да, он готов прийти. Почему бы не сегодня вечером? Звучит неплохо. Даже лучше, чем неплохо, – хочется сказать мне. Сколько же времени прошло с тех пор, как я проводила вечер с кем-то ещё, кроме неё? Даже и вспоминать желания нет.

Вечером она будто почувствовала, что что-то произойдёт: ноет, пока я её мою, и снова ноет, когда я переодеваю её ко сну, да ещё и есть отказывается. Когда она в таком настроении, просто нытья ей, конечно, мало: ей надо царапать меня, кусать, бросаться на пол, рискуя заработать синяки и шишки. Я подхватываю её за голову, чтобы она её себе не разбила, а она впивается ручками мне в лицо и сжимает щёку, насколько хватает её силёнок. Я вскрикиваю и прежде, чем сознаю, что делаю, наотмашь ударяю её по лицу. Непроизвольная реакция. Звон пощёчины эхом отдаётся во всём доме. Следующие пару мгновений стоит мёртвая тишина. Но только пару, потому что по их истечении она поднимает такой крик, что мне кажется, будто я глохну.

Я бросаю взгляд на часы, вижу, как уже поздно, и тоже даю волю слезам. Они текут в три ручья, обжигая мои расцарапанные щёки. Рефлекторно бросив взгляд в зеркало, я вздрагиваю при виде самой себя: опухшие глаза и пурпурные щёки с глубокими царапинами. И как же я теперь встречусь с этим мужчиной? Как я теперь вообще с кем-то встречусь?! Девочка всё ещё корчится на полу, а я распрямляю спину и смотрю на неё, чувствуя, как у меня подёргиваются пальцы. Во мне бурлит гнев. Это она во всём виновата! Как же мне хочется в неё вцепиться и зашвырнуть в спальню. Чем дольше я на неё смотрю, тем неистовее моя ярость, и, не в силах её обуздать, я истошно кричу:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Бродни – рыболовные штаны, сшитые вместе с сапогом (здесь и далее примечания переводчика).

2

Акранес – город, расположенный в заливе Фахсафлоуи примерно в 50 км от Рейкьявика.

3

Боргарнес – город примерно в 37 км севернее Акранеса.

4

Патронатная семья оказывает родителям поддержку в воспитании ребёнка.

5

Вестюрланд – один из регионов Исландии, расположенный в западной части страны.

6

Грюндартаунги – промышленная зона в общине Квальфьярдарсвейт, находящейся примерно в тридцати минутах езды от Боргарнеса.

7

У большинства исландцев вместо привычной нам фамилии есть только патроним, соответствующий нашему отчеству. Мариённюдоттир означает «дочь Марианны, Марианновна».