скачать книгу бесплатно
И с тех пор зовусь я Жаяу Муса!
Песня Жаяу-Пешего Мусы Байжанова «А? сиса»
Вот мы с Алмасом и Са?ынды?ом отправились в пеший поход на Жасыбай озеро. С собой в сетке-авоське несем газетные свертки с провиантом: баурсками, домашними вареными яйцами, жестяными банками рыбных консервов и куртом. Колбасы в Баянауле в продаже не было. Это был вожделенный деликатес, который нужно было доставать на складе или надо было ехать в Караганду. Колбасу выставляли на тоях, как изысканный деликатес; она ценилась выше, чем домашние казы-карта. Рыбные консервы были самые народные – что-то там в томате. Рижские шпроты тоже были редким вожделенным дефицитом. Позже в Баянауле построят колбасный цех, который возглавит мой брат Альжанов ?аиркеш. Он рассказывал, что дело пошло хорошо-продукция пользовалась бешеным спросом.
Мы весело ступаем по кремнистой грунтовой дороге, оставив позади наш микрорайон, футбольное поле, приближаясь к роднику Карабулак. Путь пролегал через равнину, иссушенную зноем, покрытую выгоревшей на солнце пожухлой травой, светлым серо-зеленым ковром полыни-жусан, пучками серебристой ковыль-травы и невысокими кустиками таволги-тобылгы. Под ногами утрамбованная колея, усеянная песком и мелким гранитным крошевом. Сухой воздух дрожит от зноя и переполнен веселым треском неутомимых кузнечиков. Эти вездесущие акриды внезапно взлетают, спугнутые, из-под ног, расправляя в полете веером огненно-красную подкладку своих складных крылышек. Таких кузнецов мы называли «пожарниками».
Родник ?арабула?, где обычно набирали воду поселковые водовозы, манит путников уютной сенью ольховых зарослей, обещая прохладную свежесть у своих каменистых берегов. Какой непередаваемый сладкий был вкус кристально-чистой воды баянаульских родников! Такую сладость, наверное, имеет вода из священного родника Зам-зам в Мекке. Рассказывали, как один аксакал в Алма-Ате, уроженец Баянаула, на смертном одре просил сыновей привезти родниковой воды из далекой северной родины.
Недолго передохнув у священного родника, мы продолжили свой поход далее на северо-запад. И вот, перед нами Старый перевал-асу, за которым ждет вожделенное озеро Жасыбай.
Примечательно, что со стороны дороги из райцентра перевал был невысок, тогда как, взобравшись на его седло, видишь, что спуск оказывался довольно продолжительным, почти вдвое длиннее, чем подъем. Озеро покоилось в глубоком горном котловане; оно было почти округлой формы и темное, как гигантский чугунный казан. Потому оно имело древнее назавание «Шоинколь», то есть чугунное озеро. Этот старый перевал, родной нам с детства, был более привлекателен, на мой взгляд, чем проложенный позже долгий новый перевал со своей серпантинной дорогой.
Ведь здесь все было, как в седых преданиях про отважного воителя батыра Жасыбая, павшего смертью храбрых от змеиной стрелы жунгарского лучника-мергена. Вокруг непроходимые дикие заросли, настоящие девственные дебри; справа – глубокая пропасть, заросшая кустами шиповника и малины, а за ней – высоко вверху – сверкает на солнце гранитным панцирем неприступная скалистая вершина западного склона Баянтау. Горная вершина была похожа на окаменевшего исполинского батыра, зорко охраняющего покой легендарного озера.
Перевал не пользовался популярностью, поскольку требовал капитальной реконструкции (дорога была размыта и местами имела сильный наклон в глубокий овраг по правую руку). Городские туристы предпочитали куда более безопасный, хотя и кружный путь на Жасыбай через центральную усадьбу совхоза имени С. Торайгырова. Эту новую дорогу с романтичным серпантинным перевалом построят несколько позже.
В просвете ущелья заголубел светлый треугольник и мы радостно, но осторожно, сбегаем вниз по крутому спуску, сопротивляясь силе земного притяжения, перепрыгивая с камня на камень, стараясь не поскользнуться на коварном песчаном покрытии. Через несколько минут быстрого спуска оно предстает перед нами во всей красе, наше такое желанное, любимое озеро Жасыбай!
На Жасыбае мы вволю купались и загорали на ближайшем пляже какого-то пионерского лагеря. Центральный пляж, находящийся возле турбазы, был далековато от старого перевала, и нам не было резона тащиться на солнцепеке еще два-три километра. Проведя с негой весь день на пляже с золотым песком, с любопытством аборигенов поглазев на чистеньких городских русских детей, мы ближе к вечеру выходили в обратный путь.
Путь назад был куда тяжелее, потому что дневная жара долго еще не спадала, источаясь от нагретого камня и пыльной каменистой дороги. Размягченные после долгого пребывания под открытым небом, мы медленно брели домой, тоскливо повторяя пройденный маршрут. Обратный путь казался нам в два раза длиннее. С трудом преодолев перевал, утомленные зноем, превозмогая жажду, и с пересохшими глотками, мы доплетались до ?арабула?ского родника с его живительной влагой.
Нетерпеливо надувшись ледяной чистой воды от пуза, мы резко сбивали свой тонус и продолжали свой путь с животами, полными холодной воды. Придя домой, мы, напившись чаю, обессиленные тяготами тернистого пути, падали на кровать. Незабываемый был отдых, скажу я вам!
Такая вот картина всплывает в моей памяти по прошествии более пятидесяти лет от той далекой поры золотого детства-«балд?урен».
После класса шестого меня с Алмасом впервые отправили на отдых в пионерский лагерь имени Юрия Гагарина на Жасыбай. Летний лагерь был в ведомстве комбината «Майкаинзолото» и находился в тупикой окраине озера на его западном берегу. Было изначально интересно влиться в ряды майкаинских школьников, побывать в новой для нас среде незнакомых сверстников. Коллектив пионеров оказался сплошь русским, за исключением парочки казахских мальчишек. Правда один из них оказался представителем пролетариев поселка золотодобытчиков, а второй и вовсе аульским.
Самыми незабываемыми моментами были одноразовое катание на занюханном старом катере по озеру и туристическая экскурсия в урочище Жамбакы. В Жамбакы мы посетили знаменитую пещеру с доисторическими наскальными рисунками – грот имени ученого-географа Драверта, а также совершили восхождение на скалу Найзатас, более известную под русским названием «Булка». Помню, как было страшно подниматься по гладкому обрывистому склону этой удивительной скалы, похожей на крутой панцырь гигантской черепахи.
Мой вольнолюбивый нагашы Алмас, не выдержал чуждой среды и пионерской дисциплины – дал тягу и сбежал домой. Это было ЧП лагерного масштаба. На следующий день поисковая группа во главе с директрисой поехала в Баянаул и обнаружила лагерного беглеца под сенью отчего дома. «Сидит, понимаешь ли, дома и преспокойно чай попивает!» – заочно клеймила отступника возмущенная директриса на чрезвычайном построении лагеря.
Я же, как дисциплинированный благонравный пионер, отбыл весь срок пребывания в лагере от звонка до звонка. Через много лет только в 2019 году мне довелось побывать в этом чудном урочище Жамбакы, где находится заповедник фантастически причудливых скал.
Каменная колыбель Баянаула
Домой! И веди машину к сердцу
Северных гор по прямой.
И пускай играет с нами буря в пути,
Все равно я твердо знаю: мы долетим.
Потому что нас ведет сквозь ночной
простор
Сердце северных гор, сердце северных
гор.
Песня рок-группы «Секрет»
Мы родились и росли под сенью скалистых гор, покрытых щетиной сосновых лесов. Наслаждались шелестом листьев березовых и ольховых рощ за околицей аула и бездумно вдыхали целебный воздух, насыщенный изысканным ароматом из смеси сосновых фитонцидов, густого запаха полыни-жусан и луговых трав. Если коротко описать вмещающий ландшафт Баянаула, то я бы сказал так: поселок расположился среди каменных холмов, между грядой Баянтау на севере, за которым выглядывает серо-синий хребет Акбеттау, и перламутровым пятном озера Сабындыколь на юге. Поселок стоит на холмистой местности, подобной которой больше не встретить нигде в Казахстане. Почти вся поверхность земли была покрыта, как брусчаткой, плотно подогнанными друг к другу гранитными плитами, которые росли прямо из-под земли.
Камни Баянаула. Гранит и песчаник, кварцит и порфирит. Каменное ложе, платформа, каменное основание всего баянаульского ландшафта, можно сказать, некий футляр, упаковка и надежное ограждение поселка. Защитное сооружение в форме каменных холмов из замысловато уложенных друг на друга нечеловеческой рукой божественного ваятеля гранитных блоков и плит.
Каменные первокирпичики баянских скал принимали самые неожиданные причудливые формы; они были всевозможных размеров и укладывались в невообразимо затейливые конструкции. Удивительные комбинации прилепленных друг к другу каменных элементов напоминали пазлы, спаянные между собой навечно. Плоские гранитные плиты были порой в форме гигантских пышных лепешек, а местами в виде раскатанных скалкой и плотно наслоенных друг на дружку тонких блинчиков-шелпеков. Теперь эти слоистые скалы напоминают мне прочно вошедшие в наш городской быт турецкие донер-кебабы, округляющиеся к верху, донеры, но только не обтесанные кухонным ножом до правильной цилиндрическо-конической формы. Он, божественный архитектор баянского ландшафта, не был сторонником строгих геометрических форм.
Вмещающий ландшафт Баянаула таков: в дальней перспективе, на севере, из-за зеленых мохнатых сопок Баянтау выглядывает, подобно театральной декорации, вытянутая светло-синяя громада Акбеттау,. Поросшие соснами склоны Баянтау, круто обрываясь к югу, переходят в равнинную плоскость, покрытую густыми березняками и смешанными лесами, которые увлажняются живительной водой родников и незамерзающих зимой ключей. И вот, наконец, сам поселок, который уютно устроился на гранитной платформе среди скалистых холмов. Вокруг, куда ни глянь, каменные плиты, которые, словно ламеллярные рыцарские доспехи, покрывают поверхность земли. В верхней, западной части поселка, где расположен дом Сайпи ата Кузекова и усадьба Черкашиных, расположена наивысшая отметка поселка Баянаул. Здесь рельеф местности вздымается живописными скалами из покато наслоенных гранитных пластин. С вершин этих скал открывается панорамный вид на весь поселок: на западе – на базу Заготзерно и микрорайоны, куда ведет проход в виде неглубокого каменного ущелья; на горную цепь Баянтау на севере и на озеро Сабындыколь на юге. Неподалеку от дедушкиного дома располагаются самые знаменитые достопримечательности поселка Баянаул – причудливые Большой и Малый Кольцо-камни. Западная, возвышенная сторона поселка издревле была застроена и населена русскими казаками, что было закреплено в памяти народа названием ее – Казачий край. Об этом ярко повествует писатель-фронтовик ?алму?ан Исабаев в своей книге «?арабала».
Каменные пластины, плиты, валуны и мегалиты плотно оклеены, как шелухой, пятнами тонкого слоя шершавых лишайников разноцветного окраса. Основным колером этого лишайного покрытия была салатного цвета грунтовка с серо-стальными вкраплениями. Не довольствуясь первоначальной цветовой гаммой, Всевышний создатель наложил на эту основу яркими мазками красно-коричневые пятна, похожие на ржавчину. Но и этого автору было мало, и он наклеил на торцы гранитных плит куски губчатого черного мха. Там же, где не достала кисть мастера, стыдливо проглядывал первозданный желто- и светло-коричнево-красный собственный окрас гранита. И получилась эксклюзивная ярчайшая фактура гранитных скал Баянаула.
Скалистые холмы, утыканные соснами, были основным элементом Баянаульского ландшафта. С младых ногтей, только научившись пользоваться своим вестибулярным аппаратом, мы начинали изучение окружающего мира с покорения окрестных скал. Пальцы детских рук впивались в шершавую, зернистую поверхность гранита, ступни ног приучались находить надежную опору на плитах родных скал, взгляд навеки запечатлевал в мозгу ошеломляющие красоты горной страны, сотворенной в сердце великой степи.
Дети взлетали с разбега на пологий каменный холм, который притягивал своим доступным видом, и с восторгом озирали зорким взглядом маленького первооткрывателя сверкающий мир. Широко распахнутые глаза маленького человека отражали безбрежное пространство лесов и полей, синее озерное пятно, мохнатую гору Баянтау, чьи отроги снижаясь, уплывают медленно на запад и дальше – в степь на востоке, где одиноко маячит круглая скала Кишитас, отчетливо прорисованная на фоне светлого горизонта.
В позапрошлом году я перевел на русский язык повесть писателя-фронтовика, нашего земляка, ?алму?ана Исабаева «?арабала». Я думаю, что эта книга была самой интересной из всех, где было написано о моем родном Баянауле. История мальчика, чей отец погиб на фронте Второй Мировой войны, разворачивается на фоне неповторимо ярко описанных горных пейзажей Баянаула, его прекрасных озер, лесов и сладких родников. Писателю удалось создать захватывающую картину горной страны, применяя необыкновенные метафорические сравнения. Не могу удержаться и привести на этих страницах маленький отрывок из повести «Карабала».
«За ?лкентас находится гора ?ызылшын. Лесной массив отрогов Баянаульских гор начинается с ?ызылшына. Между ?ызылшын устроился перевал К?шет, и здесь видно сопку К?ркелi. На северной стороне К?ркелi растянулись цепочкой одна за другим, плечом к плечу такие горы, как ?алпа?тас, Жала?бас, ?орап, Киiкшi. Они напоминают шествие слонов. Желтоватый холм, который выглядывает между Жала?бас и ?орап, называется Мырзашо?ы. Если назвать отроги гор Баянаула матерью, а поселок- ребенком, то Мырзашо?ы, как бы раздвинув сопки Жала?бас и ?орап, с удивлением смотрит на дитё, пристально вглядываясь в него.
После горы Киiкшi отроги Баянаульских гор поворачивают свое лицо на восток. Возвышенность, которая протянулась между Киiкшi и перевалом Жасыбай, носит название ?ш?уыс. За нею наш А?бет. Перед А?беттау находятся еще три сопки. Словно хобот гигантского слона, на который похож А?бет, они сбегают вниз и в сторону равнины, бугрясь неровностями. Эту цепь сопок, издалека бросающуюся в глаза своим необычным видом, народ прозвал ?ыр?ышы. Издалека А?бет похож на человека, ведущего на поводу слона.
У восточной стороны А?бета находятся два оврага. Они, начавшись в этом месте, удаляются, сливаясь со степной зоной. Эти два оврага делят горные отроги. Видимо, по этой причине, эту прорву маленьких сопок народ прозвал ?шсала. Одна сторона подножья ?шсалы, поросшая тальником и с кучей камней, тянется к Кiшiтасу и примыкает к нему. Так замыкается круг Баянаульской горной системы».
Мы же ничего не ведали о таких исторических названиях горных вершин родного Баянаула. Эти таинственные наименования доносят до нынешнего поколения баянаульцев тонкий аромат прошлых веков.
Вы себе не можете представить, как комфортно мы чувствовали себя, расположившись на природном ложе каменного мебельного салона! Мы бродили по сосновым зарослям между скал, выискивая все более уютные и таинственные каменные расщелины, и гроты, тесные проходы и наблюдательные пункты на преобладающих высотах. В окрестных лесах, горах и скалах мы чувствовали себя так же комфортно, как дикие лесные твари. Мы мнили себя следопытами или индейцами Дикого Запада из книг Фенимора Купера. Так хотелось иметь маленькую охотничью избушку в густом лесу и попробовать пожить, охотясь и питаясь добытой дичиной, сваренной в закопченном котелке на костре. Мечтали держать в руке тугой лук со стрелами, но никто не знал технологии изготовления древнего метательного оружия кочевников – тюркского лука-сада?. А может это было к лучшему, иначе мы невзначай подстрелили бы кого-нибудь.
Предвечный архитектор Баянаульского природного парка
Солнце сияет на склонах синих гор,
Луч отражается в волнах лазурных озер.
В небо вонзаются пики седого Алатау,
Братом ему приходится наш Баянтау.
Популярная казахская песня 60-х годов
В первозданный час творения Всевышний ваятель Демиург[9 - Небесный бог-создатель, творец (др.-греч.)] замесил глиняный раствор с камнями и уверенной десницей слепил совершенные по дизайну синие Баянаульские горы. Начиная от сладкого родника Моилды, на восточной окраине он воздвиг гору Баянтау, медленно поднимая его хребет, сопку за сопкой, в сторону заката солнца. Эта гора должна была стать надежной преградой от северных ветров для ранее любовно сотворенного жемчужного Мыльного озера Сабындыколь. Первой возвышенной сопкой получилась конусовидная усеченная небольшая вершина, прозванная в наше время русскими Митькиной горой. Следуя на запад, за небольшой промежуточной сопкой рука зодчего возвела горбатую округлую гору и за ней последнюю, самую высокую вершину, которая круто спускалась к низине, где позже возникнет озеро, обрываясь на перевале. Далее божественный зодчий решил раскатать глиняный раствор дальше на запад и горный массив, который, медленно убывая, периодически вздымаясь невысокими сопками, распластался на юго-запад и северо-запад.
Весьма довольный тем, как идет задуманное дело, испытав высокий подъем творческого энтузиазма, небесный Демиург поплевал на мозолистые ладони, взял божественную мотыгу и, быстро выкопав глубокий котлован за хребтом Баянтау, наполнил его родниковой водой из пробитых кайлом скважин на дне водоема. Так появилось древнее озеро Шоинколь-Чугунное озеро, несравненный бриллиант нашего степного края. Создатель был талантливым ландшафтным дизайнером и не забыл сотворить изысканный пляж, аккуратно уложив на берег и на дно озера промытый золотой песочек. А для вящей красоты он смонтировал посреди озерной глади миниатюрный каменный островок сообразно требованиям фен-шуй.
Для надежной защиты прекрасного водоема, своего шедевра, от жестоких сибирских воздушных масс, Создатель старательно воздвиг грандиозную горную твердыню на северной стороне Баянаульского национального парка, протянув ее параллельно хребту Баянтау, оставив между двумя горами урочище-проход. Это была гора, которую люди любовно прозвали А?беттау. Издалека гора напоминает хребет распростертого во всю длину колоссального доисторического мастодонта.
Уже напоследок, немного утомившись от строительных работ, Отец наш небесный спохватился, что для полноты картины и гармонии не хватает еще чего-то. Поскребя свою лысеющую седую голову и, памятуя свою приверженность троице, он, недовольно ворча от усталости, быстро выкопал еще одну яму за Акбет горой, быстро налепил полукругом слоистые каменные утесы и заполнил водой. Надо отметить утонченный вкус архитектора, который никогда не повторялся и сотворил третий водоем почти правильной прямоугольной формы. Только вот пляж здесь он не стал создавать, посчитав, видимо, что мест для отдыха уже хватает на Шоинколе и Сабындыколе. Вместо этого наш Демиург ничтоже сумняшеся разыскал выгнуто-вогнутый камень-клык и водрузил его для красоты на южном берегу озера у подножия Акбеттау. Это был знаменитый Сакентас или Серкетас (пик Смелых), логотип озера Торай?ыр. Озеро декорировано уже не одним, а двумя каменными островками. Удовлетворенно окинув взглядом дело рук своих, божественный Ваятель просветлел, омыл руки от раствора в свежей воде сотворенного им водоема и пошел попить первокумыса от небесных кобылиц.
Так было сотворено третье, непохожее на двух своих предшественников, озеро Баянаула, которое позже назвали в честь прославленного поэта Султанмахмута Торайгырова. Великий поэт вырос здесь, испытав тяжелую долю сына бедняка, но, наперекор судьбе, выучился, став поэтом-властителем умов бедных степняков сто лет назад. К сожалению акын умер во цвете лет от болезни легких. За свою обидно короткую земную жизнь Султанмахмут оставил гениальное наследие неземной красоты «жарких песен из самого сердца» и первый трагический роман-поэму «?амар-сулу». Я думаю, если бы Султанмахмут прожил дольше, то, несомненно, он стал бы жертвой массовых сталинских репрессий и был бы расстрелян, как враг народа, создавший гимн правительства Алаш Орда.
Здесь я приведу описание озера Торайгыр из воспоминаний замечательного поэта Калижана Бекхожина, которые недавно перевел. «Обратим свой взор к озеру Торай?ыр. Нет никаких сведений о том, каким было озеро во времена Торай?ыр би, однако в моих грезах оно видится именно таким, как сейчас. Действительно, оно похоже на место, где рос акын. На восточной стороне возвышается самая высокая гора Баянаульских гор – А?беттау, устремленная вершиной к самому солнцу. Похожие на верблюжьи горбы, сопки высоких гор растянулись наискось между чистых озер и густо покрыты зарослями сосен, можжевельников, берез и елей, которые покачиваются на ветру, как тонкий стан красавицы. Озеро лежит у подножия гор и сверкает, как драгоценный самоцвет. Это родное озеро знаменитого акына и правда было похоже на источник вдохновения глубоких чувств и мыслей Султанмахмута. Ощутив чувства великого акына при виде озерного пейзажа, мне захотелось закричать во все горло, пробудив горное эхо».
Прочитав все это, читатель воскликнет: «А фантастические по форме легендарные скалы в урочище Жамба?ы кто создал?! Тоже – Он? Божественный зодчий Демиург?»
Вот моя версия. Главный небесный архитектор – Демиург – заказчик и автор проекта, он же подрядчик-строитель в одном лице, не стал вдаваться в подробности ландшафтного дизайна, не захотел размениваться на такие мелкие архитектурные формы. Он доверил доработку деталей удобного участка местности своему юному отпрыску, одаренному ученику-подмастерью. Малый как раз прилетел из Межгалактической Школы Творцов Планетарного Дизайна на летнюю практику на матушку Землю.
Юного небожителя отличал непосредственный озорной характер; он горел желанием отличиться. Движимый жаждой творческой самореализации, малый решил сформировать локальный участок по-своему, оригинально и неповторимо. Был этот малый неугомонным новатором, которого сотрясала страсть к дерзким экспериментам. Вот парнишка и развернулся в урочище Жамба?ы, как мы его сейчас называем.
Из остатков раствора, замешанного папой Демиургом, ученик слепил на ровном месте горбатую массивную скалу, разгладил мастерком и отполировал до панцирного блеска ее обрывистые бока. И это был утес Найзатас (Булка). Он получился без изюминки, этакая тупая гранитная монолитная масса, похожая на вздыбленный каменный горб или панцирь мегачерепахи. Далее практиканту пришлось экономить каждую тонну раствора, которого оставалось маловато для масштабного зодчества. Ведь папочка, такой хитрец, разрешил творить в рамках оставшегося ограниченного лимита строительного материала. Вот и пришлось волей-неволей выкручиваться парнишке. Папочка так и сказал в назидание: «Ха! С материалом каждый сможет. А ты сделай при дефиците раствора, но делай изысканно и авторски… Пусть будет меньше, но лучше».
Следующий эксклюзивный объект он создал по образу и подобию античной страшилки – Межгалактической старухи Жезтырна?[10 - Злой демон в образе женщины с медными когтями], поджидающей астронавтов в космической западне. И получилась уродливая Кемпiртас – каменная Старуха, прозванная городскими туристами Баба Яга. Настоящий шедевр – персонаж космического фильма-ужасов.
Славно потрудился Демиургов сын в урочище Жамба?ы, создав каменную арт-галерею неповторимых каменных шедевров. Пораженные сказочными творениями, вылепленными из многослойных гранитных заготовок, люди воспринимали их по-своему, идентифицируя, как животных и даже как части человеческого тела. Мы их знаем, как каменные Верблюд, Голубь, Ат басы-Голова коня и, наконец, знаменитый гранитный фаллос Саймантас, символ плодородия.
Одним словом, можно сказать, что юному божеству удалось сотворить целый парк экзотических скальных объектов, которые поныне придают неповторимый ошеломляющий облик заповедной туристической зоне Баянаула.
Утомленный творческим процессом и, казалось, исчерпав все свою фантазию, юный скульптор взошел на А?беттау и, окинув взглядом окрест, вдруг обнаружил, что южный берег озера Сабындыколь и его восточная окраина остались ничем не примечательными неприютными пустырями. Это было недопустимо. Он помнил, что природа не терпит пустоты, как говаривал его папочка.
И юный практикант-архитектор, убедив отца Небесного в необходимости дальнейшего благоустройства вверенной территории, принялся за дело. Он вновь замесил строительный раствор на берегу Мыльного озера и воздвиг на юго-западном направлении Баянаула небольшую скалистую гору. Только вот окружающий полупустынный ландшафт не располагал к полету творческой фантазии. Получилось заурядное нагромождение камней, справа и слева вздымающихся к центру, где горбится почти округлая массивная монолитная каменная гора. Прямо, как американский «Stonе Mountain»[11 - Каменная гора (анг.)]! Эту каменную гряду баянаульцы прозвали Кiшi тас[12 - Малая скала]. Издалека фронтальный вид ее напоминает колоссального окаменевшего краба, раскинувшего свои членистые ноги. Одинокая мегалитическая гряда очерчивает западную границу Баянаула – дальше простирается Великая степная равнина Сарыар?а.
Вплотную к южному обрывистому берегу Сабындыколя, на стороне, противоположной горе Баянтау, юный небесный каменщик возвел невысокую гору, распластав ее на три километра вдоль озера с востока на запад. Так появилась пустынная гора ?лкен тас[13 - Большая скала]. Она невысокая и практически голая, и похожа на растянутое тело гигантского крокодила. Своей фактурой Кiшi тас и ?лкен тас резко выделяются из общего ландшафта Баянаула, из-за того, что они обе практически лысые – на них не растут деревья.
Две эти окраинные горы обозначают степную границу Баянаульского природного парка. Дальше, за ними – унылая бесконечная равнинная зона – Ке? дала[14 - Широкая степь].
Кiшi тас и ?лкен тас не вдохновляют художников и поэтов; к ним не ведут тропы туристов-горожан. Они мрачно возвышаются на пустынном горизонте, как два окаменевших монстра-охранителя входа в горную страну Баянаул – Баян-ола – Баянаула с южной и юго-восточной степной стороны.
Покойный наш отец рассказал, как ранним летом они с ребятами ходили к горе Кiшi тас и собирали там дикий лук- ай?ыр жуа. Мальчишки, страдающие от авитаминоза, объедались горько-сладкими луковицами, и после от них за версту несло густым луковым духом.
Каменный Лунапарк
В каменный панцирь я ныне закован.
Каменный шлем мою голову давит.
Щит мой от стрел и мечей заколдован.
Конь мой бежит, и никто им не правит.
«Пленный рыцарь». М. Ю. Лермонтов
Впервые я узнал, что такое Лунапарк уже в Алма-Ате в 1975 году, когда приехал туда на каникулы летом. До этого мы и слыхом о существовании такого объекта массового развлечения народа не слыхивали. Я взял с собой маленького подростка Арсена, сына Кузековой тети Зои и поехал в парк имени Горького, куда приехал на гастроли чешский Лунапарк. Прекрасный солнечный день, густая толпа отдыхающего люда, море радостных лиц алмаатинцев. Самое яркое воспоминание – как я выиграл приз в тире. Я любил стрелять из пневматического ружья в тире. В чешском тире мишенями служили невиданные для нас игрушки – всякая пестрая дешевая мелочь была установлена на тоненьких, как спички, деревянных прутиках. Их нужно было перебить пулькой и приз- твой. Только вот пульки были недешевые – 15 копеек штука! Меня охватил охотничий азарт, и я выбрал в качестве цели какую-то пеструю игрушку, которая стояла на трех прутиках. Две я переломил удачными выстрелами, а вторую – надломал, но поломал не до конца. Подзываю белобрысую чешку и прошу выдать мне игрушку, мой законно выигранный приз. Но нет – она что-то лопочет по-чешски, доказывая, что мои претензии беспочвенны, и я не получу его, поскольку приз все еще стоит, хоть и криво поникнув, на не перебитой до конца палочке. Но я уже набрался решимости и, бурно выражая свое справедливое возмущение, непреклонно требую выдать игрушку. Поняв, что от меня отделаться будет непросто, жадная работница чешского Лунапарка, вздохнув, вручает мне вожделенный приз. Игрушка, хотя и дешевая, оказалась достойной моего упорства: это была просто бумажная трубочка, свернутая катушкой с пластмассовым мундштуком на конце. Когда дуешь в мундштук, он неожиданно издает пронзительный смешной писк, бумажная трубочка стремительно распрямляется на двадцать сантиметров, и к лицу человека выскакивает ярко раскрашенное куриное перышко. И это было так смешно!
Так вот, наконец я понял, что напоминает мне наш Баянаульский ландшафт- это и есть наш природный естественный Лунапарк, продукт мастерской господа миров Великого аллаха! Гранитный баянаульский Лунапарк обладал явными неоценимыми преимуществами перед городскими аттракционами, от которых мы тогда едва не сошли с ума. Во-первых, вход в него был бесплатный для всех; во-вторых он находился на приволье, на свежем воздухе курортной зоны; а в-третьих, мы бегали, взбирались на крутые скалы и стремглав сбегали вниз с каменных сопок, как первобытные дикари, используя только свои руки-ноги; прогоняя через легкие чистейший лесной воздух, бродили в сказочном лесу, собирая дары природы; пили взахлеб хрустальную родниковую воду, березовый сок, а не крашеный лимонад сомнительного качества; чавкая, жевали чудесную сосновую смолу, но не резиновую заводскую жвачку. Скалистые невысокие горки манили к себе своей доступностью, пленяли изысканной красотой, которую придавал им особый декор из миниатюрных сосенок, редко – березок и кустов таволги, которые кокетливо росли на каменных плитах. Плотный губчатый мох мягким ковриком покрывал каменные полки, торчал из щелей между каменных плит, как цементный раствор. Как легко и приятно идти, бежать по земле, покрытой густым слоем пожелтевших сосновых иголок, высохших старых шишек и обломков веточек, которые пружинят, издавая легкий треск под ногами.
Удивителен ландшафт поселка Баянаул! Он просто невообразим. Среди пологих возвышенностей на более-менее ровных местах люди возводили свои бревенчатые домики и помещения для домашнего скота. Некоторые особо изобретательные сельчане из русских даже ухитрялись использовать пространство между этих гранитных холмов, встраивая, втискивая между ними хозяйственные постройки. Таким был ловкий работящий мужик по фамилии Баёк, который жил в Черкашинской усадьбе. Подобное архитектурное ухищрение проявил другой русский, который обжил пространство за большим Кольцо-камнем.
Смею уверить вас, уважаемый гость Баянаула, что и в самом поселке вы найдете невообразимые природные творения. Это, например, так называемый Кольцо- камень- мегалитическая скала. Их, надо сказать, два: Большой и Малый Кольцо-камни, которые располагаются почти рядышком в верхней части поселка.
Два диковинных каменных образования возвышаются наверху западной части районного центра, на просторном плато. Поднимаясь до самого конца бывшей улицы Советов в сторону заката, можно увидеть, как с левой стороны у края каменной дороги встает Малый Кольцо-камень. Он невысок- метра, пожалуй, три-четыре в высоту, и вздымается своим каплевидным телом с востока на запад на двенадцать метров. Его сквозное отверстие смотрит на север-юг, словно гигантский монокль. По сравнению с Большим Кольцо-камнем, Малый Кольцо-камень не был достаточно привлекательным для того, чтобы долго лазать по нему. Да и само отверстие-кольцо было вогнутым с обеих сторон камня, очень неудобное, чтобы, взобравшись, посидеть минуту-другую. Поэтому гуляющий праздный люд и мальчишки-живчики, быстро покрутившись и подивившись на диковинное гранитное кольцо, проходят дальше, где в окружении невысоких каменных холмов расстилается просторная поляна. Тропинка, ведущая в микрорайон, рассекает ее пополам и, нырнув в тесный извилистый каменный проход, исчезает в низине между густо растущих сосен.
Большой Кольцо-камень своим огромным мегалитическим туловом одиноко возвышается на восточной окраине поляны, как грозный исполин. Это уже настоящая каменная гора, хотя и небольшая по размерам, высотой примерно метров десять при длине пятнадцать метров у основания. Кольцо-камень внушает особо трепетное отношение прохожих своим вызывающим видом и неодолимо влечет своей невообразимо причудливой формой. Скала словно бы подначивает тебя: «Ну-ка, попробуй влезь на мое гладкое темя! Не побоишься, сынок?».
Если смотреть на Кольцо-камень с южного направления, то ничего особенного не замечаешь – просто огромная одиноко стоящая гранитная твердыня. Но с северного бока скала очень смахивает на череп доисторического ископаемого ящера-мегазавра. Только вот на кончике носа этого колоссального черепа уже выросло задорное деревце. С юго-западного покатого склона можно было легко взобраться на этого гранитного исполина и с удовольствием покрутиться в его гигантской глазнице, намалевать краской свое любимое имя на стене, покрасоваться перед фотообъективом. Мальчишки и взрослые парни, которые посмелее, карабкались дальше на самое темя каменного черепа и, став над опасной кручей, обозревали панораму горной цепи Баянтау, за которой синел могучий хребет А?беттау. Внутри просторной и уютной пещеры Кольцо-камня была еще одна достопримечательность – узкий сквозной лаз, через который дети могли протиснуться на носовую часть скалы. Этот лаз, грот длиною около двух или трех метров, был настоящим испытанием на твердость характера мальчиков и девчонок, потому что был таким извилистым и тесным, что могло возникнуть чувство клаустрофобии. Каждый мальчишка стремился проползти, как змея, сквозь узкий грот.
Поляна походила на амфитеатр в окружении каменных трибун. Ежегодно весной это уютное урочище-плато служило местом проведения традиционного праздника 19 мая – день рождения Пионерии с проведением ритуальных обрядов построения школьной дружины на торжественной линейке, сопровождавшихся разжиганием огромного костра.
Зимушка-зима
Снег да снежные узоры,
В поле вьюга, разговоры,
В пять часов уж тьма.
День – коньки, снежки,
салазки,
Вечер – бабушкины сказки, —
Вот она —зима!..
Афанасий Фет
Зима приходила надолго в родные края. Поселок, покрытый толстым снеговым покровом, погружался в долгую спячку-анабиоз. После обильного снегопада, продолжавшегося целые сутки, а порой и двое суток напролет, наутро Баянаул просыпался неузнаваемо преображенным, надежно укрытый метровой толщей пушистого белого снега. Как сказочная сибирская деревня на новогодней открытке! Ясным безветреным морозным днем душистый печной дым поднимался над домами вертикальной струей прямо к солнцу.
Девственно чистый снежный покров ослепительно блестел под солнцем мириадами искр отраженного света. На крепком морозе сухая снежная масса не теряла первозданную структуру и рассыпалась под ногами блестящими крупицами. Идти было трудно по такому снегу, так как ноги буквально скользили по тропе из-за слабой силы трения. Жестокий сорокоградусный мороз обжигал носоглотку, колол, как иголками, открытое лицо, щипал за нос, норовил забраться под полу пальто и шубы. Маленькие детки, облаченные в шубки, перетянутые поясами, пуховыми платками и теплыми шарфами с завязанными плотно ушанками, походили на на неуклюжие мягкие игрушки. Иней нарастал на мужских усах, на краю шарфа, укутывавшего лицо человека.
Зимой на арену поселкового быта выходили незаменимые санки. На саночках из алюминиевых полупрофилей мы возили младших братишек и сестренок в детский сад, положив им на коленки свои школьные ранцы и сумки. На крепких самодельных санках, сваренных из труб ходили по воду к колодцу с пятидесятикилограммовыми флягами. Колодцы быстро обрастали ледяным панцирем снаружи и изнутри. Подойти к неочищенному ото льда колодцу было невозможно. Жерло колодца могло зарасти льдом до размера меньше диаметра ведра. Нужно было периодически очищать обледенелое отверстие колодца и прилегающую к нему площадку.
Буран заметал снегом двери и окна до половины высоты и выше. Поэтому наружные входные двери открывались только вовнутрь дома. Отец пристроил веранду с северной стороны нашего дома, а дверь ее открывалась наружу. И когда после бурана наружная дверь плотно запиралась наметенным за ночь снегом, нам приходилось маленького братика Каната выталкивать через форточку наружу с детской лопаткой или совком и он откапывал от снега дверь. Одновременно мы толкали дверь наружу, и так потихоньку отворяли выход из дома. После этой зимы дверь на веранде пришлось переделать.
А как мы играли в ясный погожий зимний день на улице! Катались по наклонной улице вниз, как с горки, на лыжах, саночках и коньках. Выкапывали длинные крысиные тоннели в спрессованной толще снега, который со временем под действием ветра становился плотным и покрывался твердым настом. Как радовались родители при виде здоровых деток, которые радостным шумом вваливались в дом с пунцовыми от мороза щечками. Вместе с ними со двора в жилище заходил с клубами пара бодрящий запах свежего зимнего воздуха.
Лыжи были в каждом доме. Обычные, не спортивные лыжи, промышленность выпускала без креплений; на них было только обозначенное для этого место в виде продольного углубления. Отец сам прожигал отверстие в этом месте и мастерил крепление из кожаных ремешков. С таким кустарным креплением невозможно было лавировать при спуске с горы: обязательно не впишешься в поворот и въедешь в сосну.
Любители экстремального спорта строили на Первой горе трамплин для прыжков на лыжах. Кустарный трамплин ребята монтировали из сосновых лап, перекладывая их снегом. После не трогали его, ждали пару дней, пока мороз не скует конструкцию как можно прочнее. Не забуду острые ощущения от своего первого и последнего прыжка с этого трамплина. Вот стою на вершине и собираюсь с духом, собирая волю в кулак. Наконец, с отчаянной решимостью отталкиваюсь и стремительно съезжаю по накатанной лыжне. И вот – прыжок, неуклюжий полет и падение плашмя на живот. Медленно прихожу в себя после удара о снежный наст под радостный смех товарищей. Горечь и боль от неудачного приземления утешает осознание того, что я это все же сделал, не струсил.
Школа. БРСШ №2 имени Ленина
В школе жизни нет каникул.
Бразильская поговорка
Она стоит, монументально возвышаясь на ровной площадке, видимая со всей округи. Школа, этот белый корабль, гордый авианосец, на высокий борт которого я, наивный и любознательный мальчишка, поднялся когда-то на заре своей жизни. Это был наш второй воспитатель, который в альянсе с природными родителями пестовал, давал знания и прививал вкус к будущей самостоятельной взрослой жизни. Школа обучала жизненно необходимым навыкам коллективистских поведенческих стандартов, учила жить активно в социуме.
На этом стратегическом плацдарме мы, будущие победители, приобретали непреходящие ценности, такие как: дружба, товарищество и верность высшим идеалам. Сейчас все больше ставится под сомнение система школьного воспитания советсткого периода. Мол, дескать, наша школа растила нас всех в стиле безусловного, рабского подчинения перед системой государства коммунистов. Якобы школьная система нивелировала личность ребенка, тиражировала штампованные винтики, лишенные полета мечты, умеющих только беспрекословно подчиняться жестким приказам.
