Игры Сушёного (часть 2)

Будний вечер – прекрасное время, чтобы застать дома москвича, живущего обычной офисной жизнью, и с понедельника по четверг курсирующего по маршруту: дом – работа – дом. Но в пятницу «офисный планктон» плотно набивается в рестораны, бары, бильярдные, кофейни, кальянные словно огурцы в банку хорошей хозяйки, у которой каждая закрутка – произведение искусства. Мест нет ни за столиками, ни за барной стойкой, ни на летней веранде. Молодежь с бокалами стоит прямо у порога заведения, как можно сексуальнее выпуская колечки сигаретного дыма изо рта. Замешкавшиеся с бронью неудачники ждут своего часа, посматривая на хостес со списком ожидания как на мадонну, от которой зависит упадёт ли них манна небесная и если да, то когда именно.

В субботу и, если хватает сил и здоровья, в воскресенье, набеги на злачные места повторяются, с тем чтобы в понедельник с новыми силами загрузиться в колесо Сансары. Эту столичную идиллию немного подпортил карантин во время эпидемии короновируса, после которого часть офисных сотрудников засели по домам, но в целом уклад не поменялся.

Вот только Степан не принадлежал к счастливой офисной братии. Ему не нужно было утром, чертыхаясь, переставлять будильник, чтобы «ещё пять минут подремать». Подозреваю, что он выстроил комфортный, удобный и приятный график. Любой вечер – время, которое ушлый бандит проводит вне дома. С событиями последних дней я потерял счет времени, но, глянув на экран айфона, убедился, что сегодня ко всему прочему ещё и пятница.

Я старался гнать от себя мысль, что Степан скорее всего заявится домой под утро, а то и заночует у какой-нибудь красотки или останется после бурной вечеринки у приятеля в загородном доме.

Немного поторговавшись сам с собой, решил, что долго ждать не буду, если что, вернусь утром. Пока я вёл столь важные переговоры внутри себя и рассматривал внутренний двор, мамаша с ребёнком успели зайти именно в тот подъезд, в который, как я убедился минутой позже, было нужно и мне. Запоздало обозвав себя болваном, набрал квартиру Степана на клавиатуре домофона и уныло выслушал сердитые гудки.

Скрипнув зубами, я присел на приличного вида лавочку и решил погуглить в сети колоду Кроули. Чуда не случилось, про вторую магическую колоду в интернете не оказалось ни слова. Но буквально минут через десять к подъезду на велосипеде подъехал курьер и бодро потыкал кнопки домофона. Уже через минуту мы вместе с курьером забились в лифт, как оказалось, нам нужно было на один и тот же этаж – седьмой.

Я абсолютно точно знал, что в квартире меня никто не ждёт. Внутренний голос, зевая, уныло бубнил о том, что напрасно трачу время и уж лучше было бы посетить Алиного психолога. Но поиски Нины продвигались так медленно, что я не мог позволить себе самолично обрывать нити, ведущие к ведьме, даже если они казались сомнительными.

На чистой ухоженной лестничной клетке не воняло табаком, здесь пахло дорогим одеколоном и жареной курочкой с чесночком, что немного портило впечатление: вкусной едой могло пахнуть и в хрущёвке. Я привык к тому, что жители элитных комплексов не особенно утруждают себя готовкой, возможно, судил по себе. Постоянно питаться дома, пусть и заказывая еду, стал только тогда, когда ко мне переехала Аля. Хотя, возможно, привыкшие к комфорту и домашней стряпне люди нанимают повара?

Мы с курьером синхронно позвонили в соседние квартиры: я – почему-то с внезапно падающим в пропасть сердцем, курьер деловито, явно прикидывая, сколько времени нужно, чтобы развести оставшиеся заказы. От квартиры Степана внезапно повеяло холодом, да так сильно, что я от неожиданности опёрся о косяк двери, а он в свою очередь оказался ледяным, словно мрамор на могиле мамы.

Курьеру повезло больше, дверь соседней квартиры открылась, на пороге показалась пухлая тётка с бойкими глазами.

– Сгружайте сюда пакеты, – засуетилась она, пошире распахивая дверь. – Сейчас всё сверю, по списку. Минуту.

Курьер ловко побросал пакеты в квартиру, как клоун в цирке шарики в шляпу, развернулся и попытался молча ретироваться в сторону лифта, который, как на грех, деловито журчал где-то внизу.

– Куда? – гаркнула незадачливая заказчица, выскакивая из квартиры, как чёрт из табакерки.

– Женщина! – Взвыл курьер. – Да если я у каждой квартиры по полчаса зависать буду, то совсем ничего не заработаю!

Но пухлая тётка проворно преградила парню путь и смешно затрясла кулаками перед его грудью.

– Для начала, не женщина, а Марфа Захаровна!

– Женщина, если я буду ко всем по имени-отчеству…

– Ты, енот узкоглазый! – Взвизгнула тётка. – Что, не нравится? Не нравится? А ничего, что у нас в стране даже к бабушкам за прилавком магазина принято обращаться «девушка»? А «женщина» говорят, когда хотят оскорбить или поставить на место!

– Да я…

Курьер опешил и пошёл красными пятнами.

– Молчать! – скомандовала тётка. – Я всю жизнь проработала зав складом. Таких, как ты, на завтрак пачками ела! Сервис ваш, прости Господи, правил навыдумывал, что всё надо проверять при курьере. Иначе потом свистят, мол, с нас взятки гладки, у нас лапки, мы вам всё доставили, а половины-то заказа и нет, да всего самого дорогого! Или порченого чего подсунуть норовят. Только мы не лыком шиты!

– Так не заказывайте! Ходите в магазин, – пискнул курьер, но послушно попятился обратно к квартире.

– «Ваше мнение очень важно для нас», – саркастически заявила тётка и тут заметила меня. – Здравствуйте. Вы Фёдор? – она моментально поменяла тон на более уважительный и попыталась придать покрасневшему лицу приятное выражение, в чём, однако, не преуспела.

– Да, – машинально ответил я и тут же, чертыхнувшись про себя, поправился, – то есть нет, не Фёдор.

– Ну, от Фёдора? Заходите ко мне, чайку попьём, всё объясню, всё расскажу.

– Женщина, – начал было курьер.

– Что? Ты, задохлик, я уже сказала, как меня зовут! По-русски не понимаешь?

– Марфа Захаровна, – продемонстрировал чудесную память курьер, внезапно сдаваясь, и умоляюще добавил, – потом знакомства проворачивать будете. У меня времени мало!

– Бессмертный, что ли? Какие знакомства?

– Давайте я помогу проверить пакеты, – вмешался я, – или поступим проще. Пусть мужчина едет по делам, если чего-то не окажется в заказе, я компенсирую.

Марфа Захаровна воззрилась на меня с недоверием и восхищением, но я видел по её лицу, что курьеру просто так от неё не уйти. Одно дело, то краснея, то бледнея, принимать деньги от незнакомого мужчины, который непонятно что ещё потом за это захочет, и совсем другое – сначала медленно и со вкусом сверять длинный список при нахамившем и зарвавшемся, по оценке достойной кумушки, курьере, затем при нём же долго дозваниваться в сервис, чтобы отвести душу ещё и на ни в чем не повинном операторе.

Пока соседка Степана колебалась, я решил добавить весу предложению, многозначительно добавив:

– У меня, к сожалению, совсем мало времени.

С любым другим обитателем элитного дома такой трюк точно бы не прокатил. Обычно апартаменты в центре покупают замученные неприподъемной работой, равнодушные к чужим делам и проблемам люди, которым едва ли хватает времени на секс по воскресеньям с дражайшей и столь же замотанной половиной. Но Марфа Захаровна, хваткая тётка, всю жизнь проработавшая зав. складом, как она только что с гордостью призналась, явно с трудом выживала без адреналина новых сплетен. Курьера отпускать не хотелось, но кумушка ожидала какого-то Фёдора или его посланника, и явно принимала меня за него.

Судя по всему, соседка Степана быстро прикинула, что продукты можно заказывать хоть каждый день и всласть строить безобидных курьеров, тогда как деловой представитель Фёдора, чем-то интересный кумушке, нацелился дать дёру. Все эти мысли я легко читал на лице достойной соседки, а потому посчитал инцидент исчерпанным, приятно улыбнулся и подмигнул курьеру, давая понять, что проблема решена, но мужчина только затравленно глянул на меня в ответ.

Марфа Захаровна набрала воздух в лёгкие и открыла было рот, чтобы сообщить сотруднику доставки благую весть, как вдруг на площадку прибыл лифт и гостеприимно распахнул двери. Курьер ломанулся в кабинку с быстротой, устыдившей бы гепарда в самом расцвете сил. Раздался сдавленный крик, и двери медленно закрылись.

– Помощь нужна? – крикнул я на всякий случай вслед опускающемуся вниз лифту, но ответа не получил.

Если что-то и случилось, курьер предпочёл страдания в одиночестве нашему сомнительному обществу.

– Пойдёмте, – решительно пригласила меня в квартиру Марфа Захаровна, – эти ребята живучие, обойдётся всё.

Так обычно говорят об уличных кошках и собаках, но пришлось пропустить оскорбительное замечание мимо ушей. Тётка прожила долгую жизнь, я вряд ли смогу научить её толерантности. Поэтому молча переступил порог и постарался найти место для ног между сваленными как попало пакетами.

– Ну что, сверим заказ? – бодро предложил я, демонстрируя на лице фальшивую бодрую радость.

Но Марфа Захаровна только махнула рукой и крикнула вглубь квартиры:

– Диана! Поди разбери пакеты. Начни с заморозки, а то растает.

Высокая стройная девушка лет шестнадцати показалась на пороге одной из комнат, увидела пакеты и нахмурилась:

– Ну мам! Мне некогда, занимаюсь.

– Бегом, – непреклонно отклонила протест хозяйка квартиры. На месте Дианы я бы не стал спорить с мамой в таком настроении. – Не видишь, у нас гости? Поздоровайся.

– Здрасте, – буркнула Диана и склонилась над пакетами.

– Добрый вечер, – вежливо отозвался я.

Но Марфа Захаровна уже увлекла меня в гостиную, совмещённую с кухней. Впрочем, за нами тут же вошла Диана с двумя пакетами. Я галантно подхватил их и укоризненно предложил:

– Давайте я всё-таки помогу? Хотя бы принесу пакеты.

Марфа Захаровна упёрла руки в боки, немного подумала и согласилась:

– А давайте. Спасибо. Всё равно ведь уши греть будет. Сейчас втроём быстро управимся – и чайку. Время позволяет? – добавила она не без лукавства.

Но я не поддержал шутливый тон, глянул на часы и серьёзно ответил:

– Минут двадцать найду.

Соседка Степана кивнула, и мы втроём занялись пакетами уже всерьёз.

У нас дома закупками занималась Аля. Собирала в приложении заказ, встречала курьера и раскладывала продукты по местам. Я особо не задумывался, откуда появляется свежий молотый кофе, заварка для чая, сливки, молоко, хлеб и масло. Мясо, рыбу, курицу, картошку и прочие глупости мы не покупали, заказывали готовую еду из ресторанов.

Если расстанемся с Алей, придётся восстановить ценный навык забегать в магазин по пути домой. Можно решить вопрос и по-другому: питаться в кафешках, а мелочевку поручить домработнице.

На мой неопытный в хозяйственных делах взгляд, привезённых продуктов было достаточно, чтобы прокормить полк в течении месяца. Кольца Краковской колбасы, увесистый свёрток с ветчиной, твёрдые и мягкие сыры, две пачки сливочного масла, три багета, пакет йогуртов, яблоки, груши, киви, апельсины, помидоры, огурцы, картошка, морковь, капуста, несколько видов зелени, тушки курицы и утки, пакет со слабосолёной сёмгой, пачки риса, гречки, спагетти, подсолнечное масло, пакеты с говядиной и со свининой, подозрительно шуршащий сверток с полуживыми карпами – всё это мы уже отнесли на кухню, но пакеты и не думали заканчиваться.

– Продукты нынче дороги, – посетовала в процессе разбора Марфа Захаровна. – Раньше на такую сумму можно было полгода шиковать, а сейчас сделал заказ – дней пять пройдёт, и снова в доме шаром покати.

Я проглотил вопрос о том, насколько многочисленна семья Марфы Захаровны, потому что уже понял: дамы проживают в квартире вдвоём. Дом до отказа забит женскими безделушками и напрочь лишён мужских вещей.

«Может, Марфа Захаровна готовит еду для более состоятельных соседей?» – подумал я, но уточнить не решился.

Между тем Диана раскладывала продукты с видом мученицы, терпеливо сносящей страдания за истинную веру. Каждая покупка, которую девушка доставала, сопровождалась тяжким вздохом, способным растрогать даже жестокосердного курьера, но её мама даже головы не повернула. Впервые до меня дошёл смысл выражения «этот стон у нас песней зовётся».

– Диана, мы с мамой справимся сами, отдыхайте, – наконец не выдержал я.

Марфа Захаровна, которая успела приобрести стойкий иммунитет к дочкиным выкрутасам, непреклонно добавила:

– Но прежде приготовь чай и лёгкую закуску!

– Не стоит, – попытался возразить я, но твёрдости взгляда Марфы Захаровны позавидовала бы сама Майя Фёдоровна.

Спустя пять минут и десятка выданных на «бис» фирменных вздохов, Диана триумфально удалилась, словно царица, на время спустившаяся с пьедестала к недостойным подданным, оставив нас с мамой за столом, заставленным чашками с ароматным чаем, вазочкой с конфетами и множеством мелких бутербродов на большом блюде. Выглядело аппетитно.

– Царство Небесное, – хозяйка высоко подняла чашку с чаем и мои недооформленные подозрения переросли в горькую уверенность.

Чтобы расставить все точки над «и», я тоже поднял чашку, словно рюмку с водкой на поминках, и мрачно подытожил:

– Все там будем. Пусть земля Степану будет пухом. Упокой, Господь, его душу.

Хоть какая-то польза от того, что бабушка таскала меня в детстве по подружкам. Там наслушался светских фраз, которые теперь в нужный момент выскакивали. Тем не менее я рисковал. Если Степан жив-здоров, меня прогонят из этой милой гостиной поганой метлой.

Но пока магическое чутьё меня ни разу не подводило. Я знал, что Степана больше нет среди живых. Знал с того момента, как Сушёный протянул мне бумажку с адресом и телефоном. Как и бабушка, которая уверяла, что с визитом к Степану можно уже не торопиться. Этот след давно остыл.

Осторожное знание, которое я так гнал от себя эти дни, превратилось в твердую уверенность, когда на лестничной клетке ко мне обратилась Марфа Захаровна. Эта уверенность накрыла меня могильной плитой, когда кумушка со вкусом произнесла: «Царство небесное».

И всё же интересно. Моя разумная часть всё равно сомневалась, свысока посматривая на «эту вашу магию».

– Да, дорогой… Как вас величать? – спохватилась соседка Степана.

Я чуть было по привычке не представился Николаем, но вовремя сообразил, как это глупо, и сдержанно ответил:

– Сергей.

– Серёженька! Горе-то какое. Степан Владленович душевный был человек, редкой доброты и отзывчивости.

На пороге гостиной появилась Диана. Я заметил тонкую презрительную улыбку, скользнувшую по её губам.

– Мам!

– Да?

– Я на улицу.

– Так поздно?

– Ну мам, ничё не поздно! Лето же.

– Чтобы через час была дома.

По лицу Дианы я понял, что через час она будет безудержно тусить вдали от строгой мамаши. Это также верно, как и то, что по возвращении дочку будет ждать грандиозный скандал, и она это прекрасно знает.

Тяжёлые вздохи относились не к «рабскому труду», а к строгим ограничениям. Дочь возражать не стала, чтобы не тратить время на бесполезные препирательства, кивнула и хлопнула входной дверью.

– О чём это мы, – рассеянно отозвалась Марфа Захаровна. – Ах да. Когда Фёдор-то из Питера прибудет? Вам ключи от квартиры в полиции вряд ли отдадут. Впрочем, если есть доверенность…

– Да вот нет доверенности, – я принял сокрушённый вид. – Дело в том, что я прилетел из другого города, в командировке был, а с Фёдором мы так и не пересеклись.

– А вы разве не его юрист?

– Юрист, – твёрдо ответил я не терпящим возражений тоном. – Но в данном случае нужна особая доверенность.

– Ох, горюшко.

– А почему квартира не опечатана?

У кумушки загорелись глаза:

– Была опечатана! Да мальчишки бумажку сорвали. Я уж в полицию-то позвонила, завтра с утра обещали прибыть. И вы приходите, потолкуете с ними. Может, чего предложите, чтоб в квартиру попасть. Ну знаете, то, сё.

– Как бы они не подумали, что я сорвал.

– А какие доказательства? – Марфа Захаровна перешла на шёпот. – Камеры-то висят, да уж месяц не работают. Я бы этой управляющей компании… Такие ведь деньжищи…

– Это точно?

– Точно! Возьми любую квитанцию…

– Я про камеры.

– Точнее некуда. Приходите. И, Серёжа, как вы думаете, – кумушка замялась, и я понял, что сейчас она приступит к главному, – Фёдор будет продавать квартирку-то? Мы ж соседи, а у меня дочь на выданье. Знаете, не сегодня-завтра всё случится, надо быть готовой. Жили бы тут молодые, под моим присмотром, как бы хорошо. Но всей суммы у меня нет.

– А сколько есть? – деловито спросил я.

Марфа Захаровна засуетилась, как человек, который боится ненароком предложить больше, чем следует:

– Да немного, совсем немного. Откуда у старухи деньги? Но ведь Фёдор человек обеспеченный? – кумушка с беспокойством воззрилась на меня.

– Не настолько, чтобы даром раздавать квартиры, – отрезал я, чтобы придать правдоподобия беседе.

– Что вы, про это речь не идёт, – замахала руками соседка Степана, – может уступит немного, по-соседски.

– Давайте так, – решительно подвёл я черту, – я позвоню Фёдору и всё уточню.

– А может, я сама? Дадите телефон? Чтобы без посредников, так сказать.

Я так мрачно посмотрел на Марфу Захаровну, что кумушка прикусила язык и пошла на попятную, что сразу выдало в ней человека с богатым жизненным опытом.

– Ох, Серёженька, глупость сболтнула. Вы юрист, а в таких делах без посредника никак. Узнавайте, дорогой. Что я, не понимаю? Я уж вас не обижу, голубчик.

Пришлось с достоинством кивнуть.

– Чтобы позвонить Фёдору, мне прежде всего нужны подробности. Он ведь так толком и не знает, что произошло.

– Ох, лишенько. Спрашивайте. Всё-таки, родной брат! Понимаю.

Отлично, значит, Фёдор – родной брат Степана, наследник квартиры.

Однако, что за странные смерти унесли Степана и Ажана? Мужчин «в самом расцвете сил»?

Погрузившись в размышления, чуть не пропустил торопливый рассказ Марфы Захаровны.

– Именно я его нашла. Утром глянула – дверь в квартиру приоткрыта. Ну я и зашла! Как не зайти, проверить же нужно, вдруг что случилось! Спросила сначала, есть ли кто дома. А он, болезный, уже ничего не мог ответить. Решилась пройти. А он… лежит. Под головой лужа крови. Ну всё, убили, думаю. А как иначе? Дверь открыта. Кто-то пришёл, да по голове…

– А полиция что?

– Приехали, квартиру вверх дном перевернули, искали что-то. А что искать-то, если человека убили? Драгоценности и деньги, наверно. Чтобы не пропали. Брат-то пока приедет.

Я хмыкнул. Марфа Захаровна перебрала с сарказмом.

– И всё?

– Опечатали квартиру. Я по глупости думала так: Степан Владленович человек одинокий, бездетный. Квартира государству отойдёт. Ан нет, справки навела, оказалось, брат есть, в Санкт-Петербурге проживает.

– Когда похороны?

– Вот и узнайте. Не отдают тело, говорят, долго могут держать в морге, пока следствие идёт. Ничего не известно. Ищут, ищут. А мы хоть с Владленом… Ой, простите, со Степаном Владленовичем лучшие, можно сказать, друзья были, – так напыщенно протараторила ушлая тётка, что я едва сдержал улыбку, – но не родственники. Мне в полиции ничего не говорят, – сокрушенно добавила она.

Похоже, я узнал, всё что можно.

– Скажите, а вот эту девушку вы не видели?

Я достал фотографию Нины и показал кумушке. Та надела очки, долго всматривалась в фото, но затем твёрдо покачала головой:

– Не видела. Красавица какая. А кто она?

– Бывшая девушка Степана, – мне не пришлось даже кривить душой.

Марфа Захаровна сощурилась, ещё раз всмотрелась в фотографию, но с сожалением сказала:

– Нет, точно нет. Не видала.

Я понял, что терять уже нечего, а потому довольно нагло спросил:

– Задам сейчас немного странный вопрос, но это очень, очень важно. Если сможете помочь, обещаю похлопотать перед Фёдором о продаже квартиры вам. Скажите, вы или полиция не находили в квартире Степана случайно карт Таро?

Кумушка уставилась на меня со странным выражением лица.

– Если я скажу вам, – протянула она медленно, – что я не только видела, но знаю, где находится одна из карт, вы напишите расписку, что Фёдор обязуется продать мне квартиру?

От радости у меня задрожали руки. Аркан, ещё один аркан. Да, нехорошо обманывать женщину, но ведь она пригласила меня только для того, чтобы подобраться к квартире Степана, облапошить Фёдора. Надеюсь, он продаст квартиру достойному покупателю по рыночной стоимости, если, конечно, решит продать, а не наглой тётке с неуёмным аппетитом.

Но сейчас я должен тщательно продумать ответ, подобрать нужные слова. Карта у ушлой дамочки. Всё сходится: она первая нашла тело.

– Не могу написать такую расписку, – с досадой ответил я, – понимаете, уважаемая Марфа Захаровна, я деловой человек, а потому отвечаю только за свои слова и поступки. Если бы квартира принадлежала мне, мы бы уже договорились. Сейчас же могу только пообещать поговорить с Фёдором. К тому же, открою секрет: предлагая вспомнить, видели ли вы колоду, я заботился о ваших интересах. Старые куски картона ничего не стоят, просто память о бабушке. Фамильная колода хранилась у Степана, но она дорога и Фёдору. Хотел в соответствии с нашим планом наполнить сердце Фёдора благодарностью к вам. Мне лично дурацкие арканы даром не сдались.

Я опасался, что ушлая тётка захочет сама отдать карту Фёдору при личной встрече, а то и того хуже, сейчас что-то соврёт мне, чтобы оставить козырь на руках. Но Марфа Захаровна приятно улыбнулась:

– Что же, вы и правда деловой человек. Если бы согласились написать подобную расписку, я бы отказалась иметь с вами дело, ведь это и правда полная туфта. Простите великодушно за проверку.

– Итак, карта?

– У меня. Сейчас принесу.

Кумушка встала и поспешила в другую комнату. Я направился за ней, хотя меня и не приглашали. Мы оказались в довольно просторной комнате, служащей, судя по всему, кабинетом или библиотекой. Никогда бы не заподозрил столь бойкую тётку в любви к книгам, но книжные шкафы, забитые до отказа, намекали на обратное. Или это просто коллекция, доставшаяся по наследству? Но дом явно новый, обычно при переезде люди расстаются с ненужными тяжёлыми фолиантами.

Между тем Марфа Захаровна прошла к окну и присела на стул возле письменного стола, уверенно открыла верхний ящик и нахмурилась. Вздохнула и начала осторожно перебирать содержимое.

– Забыли, куда положили карту? – аккуратно спросил я.

– Нет, что вы, Сергей. Дело в том, что у меня ОКР. Болезнь выражается в том, что мне просто необходимо, чтобы каждая вещь лежала на строго определённом месте. Кружки стоят на полке в кухне, рассортированные по размерам и цветам, ручками в одну сторону. Тоже самое касается всего, что видите в доме.

Я и правда заметил, что в холодильнике всё уложено чересчур аккуратно.

– Это ужасно выматывает, – Марфа Захаровна продолжала просвещать меня о своём недуге. – На дурацкую домашнюю уборку трачу куда больше времени, чем другие. Не смогу уснуть, если что-то лежит не на месте или даже стоит не той стороной, не под тем углом. Но есть и плюс: я точно знаю, где что лежит. Так вот аркан лежал здесь, в первом ящике. Я уверена на сто процентов. Но сейчас его здесь нет.

– Может, всё-таки посмотрим в других? – спросил я без особенной надежды.

С каменным лицом кумушка пошарила в соседних ящиках.

– Нет. Ничего не понимаю. Мы живём вдвоём с дочерью, она не лезет в мои дела. Никогда ничего дома не пропадало.

– А где вы нашли карту?

– Она лежала рядом с убитым, я наклонилась посмотреть, что там такое, да и сама не поняла, как прихватила с собой, – с горечью прошептала соседка Степана.

– Скажите, а вы рассказывали кому-то про вашу находку?

– Нет.

– А полиции?

– И полиции, – помедлив, ответила расстроенная кумушка, – не то чтобы хотела утаить, забыла. Да какое это имеет значение? Картой затылок не проломишь. Тем более, фамильная вещь, как выяснилось. Если бы преступник обронил, то да. Такая улика имела бы значение.