скачать книгу бесплатно
– Повторите, пожалуйста. Ещё три таких, – обратился он к бармену.
И вот перед ним уже стояли три богатыря, способных победить любое войско, умевших примирять самых злейших врагов.
«Первый успокаивает тело, второй – разум, а другие сделают космос ближе», – подумал молодой человек.
Уничтожив второй и третий бокалы, Андрей почувствовал, что что-то начало происходить с пространством. Это он чувствовал и раньше, когда начинал пить спиртное.
Сначала исчезало время, а затем мир вокруг: люди и место перестали иметь значение, а собственное тело стало ватным, лёгким, каждое движение казалось более плавным, медленным, как безмятежно скользящее по небу облако. Яркие огни казино превратились в расплывшиеся пятна, некогда бывшие предметами и нынче хаотично наложенные друг на друга. Не было мира. Не было собственного тела. Лишь уносящий в мир иллюзий дорогой виски.
Покончив с последним «богатырём», Андрей стал вспоминать, что он вообще делает в казино. Раньше ему не были интересны азартные игры. Оглядевшись, увидел за большим столом толпу людей, в центре которой восседала, как царица на троне, Анна Сергеевна.
Женщина наблюдала за игрой, жадно всматриваясь в каждое действие других игроков: хищные глаза сверкали изумрудным алчным блеском – сейчас они были глазами зверя, выбирающего свою жертву. Костлявые руки с силой вжались в мягкие подлокотники стула, а потрескавшиеся губы превратились в тонкую полосу, небрежно нарисованную на её лице. Но именно сейчас она жила по-настоящему. Андрей видел в живых глазах огромную силу воли человека, который мог бы прожить ещё лет сто.
Анна Сергеевна вела себя гордо и вызывающе. С персоналом разговаривала небрежно, в повелительном тоне указывая, что ей принести и куда именно поставить. Два молодых человека, которых она за солидную сумму денег наняла своими телохранителями, наверняка уже десять раз об этом пожалели: Анна Сергеевна через каждые пять минут просила их передвинуть её со стулом то в одно место, то в другое; никак не могла определиться, как лучше сесть, чтобы свет от ярких ламп не раздражал её старушечьи глаза. То ей мешали яркие лампы и она просила кинуть чем-нибудь в них; то раздражали люди, лишавшие её кислорода, и она расталкивала их своей резной тростью из красного дерева; то не нравилось, как играл кто-то из игроков, и тогда Анна Сергеевна просила его выгнать из её зала.
«И когда только зал стал принадлежать лично ей?» – подумывал Андрей.
А бывало, тётке просто становилось скучно, и она начинала тыкать в людей тростью. Людям это не нравилось, но ни один ничего не сказал – все видели, что она пришла с большими деньгами, поэтому ей можно простить всё, а кто-то и вовсе пустил слух, что это знатная особа, принадлежавшая к старинному дворянскому роду. Анна Сергеевна и вела себя как старинная дворянка, а точнее как королева. Воспринимая персонал личной прислугой, бывала необычайно вежлива с кем-то из игроков, особенно с теми, кто много проигрывал, но соответствовал, по её личным критериям, идеалу человека порядочного и честного. И тогда женщина могла запросто выписать «любимчику» чек на сумму, вдвое или втрое превышающую его проигрыш.
Наблюдая за тёткой, Андрей решил присоединиться к ней ненадолго. Тихонько подойдя, хотел скромно постоять в сторонке, пока не привлекая внимания, но глазастая Анна Сергеевна всё же заметила его.
– А вот и мой оболдуй подошёл! Ну иди сюда, иди, не стесняйся, – закричала она через весь зал.
Растерявшись, Андрей начал быстро пробираться сквозь толпу и буквально плюхнулся на принесённый ему мягкий стул.
Он уже не мог чётко воспринимать сверкающие вокруг яркие огни, не слышал и бесконечные вопросы о том, кто же такая Анна Сергеевна и он сам: внук он её или всего лишь очередная прислуга? Люди часто спрашивали, откуда они приехали, и он начинал бубнить нечто невнятное, судорожно пытаясь вспомнить хоть что-то кроме той кухни, что превратилась в морг. А когда в памяти проскальзывали лица погибших людей, его начинало трясти, глаза хаотично бегали по стенам зала, в сознании курсировали сотни вопросов о том, кто они, эти люди вокруг: а вдруг среди них есть полиция и его сейчас арестуют?
На вопросы, что с ним, Андрей шёпотом, отрывисто дыша, отвечал, что слишком много выпил, что это всё виски. И только властный голос Анны Сергеевны отрезвлял его, возвращая в момент здесь и сейчас. Настоящее врывалось в мозаику пережитого, разбивая её на мелкие осколки.
По удивлённым взглядам других игроков Андрей понимал, что им были непонятны странные ответы, да и восприняли его в таком состоянии как больного. Богатая старуха и больной племянник.
Несмотря на полусумасшедшее состояние, Андрей успел заметить, что здесь не было людей бедных: все были с деньгами – люди, которым некуда было девать свои миллионы. Все они погрязли в алчности и жадности, сводившей их с ума при виде игорных столов. И каждый из них, имея в толстом кармане собственные финансовые запасы, старался оторвать хоть маленький, но кусок от накоплений Анны Сергеевны.
Старуха была умна и расчётлива. Она знала цену себе, людям и своим деньгам. Соперников по игре видела насквозь и, дразня своими миллионами, намеренно раздавала деньги проигравшим, свысока поглядывая на завистников.
Для Андрея же время словно остановилось и ощущалось по-особому. Оно вроде скользило непривычно медленно, вбирая в себя все мелочи жизни собравшихся людей, а вроде и пролетало со стремительной скоростью, сменяя десятки игроков в считанные минуты.
Андрей наблюдал за происходящим с отстранённым интересом, даже умудрился несколько раз подряд благополучно выиграть солидные деньги, которые тут же проигрывал Анне Сергеевне.
Она же, наоборот, обыгрывала в покер и рулетку не только бедного племянника, но и игроков более опытных и с большим состоянием. Делала большие ставки и играла ва-банк, явно не собираясь смиряться с маленькими суммами. Было видно, что за игорными столами Анна Сергеевна когда-то провела не один год.
Молодой человек видел, что женщина старательно стремилась сделать всё, чтобы состояние не досталось родственникам, но ещё больше старуха хотела, чтобы эта ночь больших ставок и ярких огней для неё не заканчивалась никогда. Ей даже иногда начинало казаться, что она уже наконец-то умерла и всё-таки умудрилась попасть в рай. Но смущало присутствие рядом Андрея, у которого ни за что не хватило бы своих денег на билет в Райские сады.
***
Адреналин пульсировал в холодной старческой крови богатой пенсионерки, и здесь, за карточным столом, на грани риска и грандиозного провала, Анна Сергеевна была на своём месте. И это место было для неё.
Несмотря на частые поражения, в глубине души Андрей радовался, что тот неведомый Голос наконец-то замолчал, ненадолго оставив его наедине с миром миллионов огней.
Через несколько часов Анне Сергеевне надоело смотреть на алчную массу богатых тел, она заказала такси и попросила ехать в самый дорогой, самый роскошный отель. Чудная бабулька приказала забрать с собой понравившийся ей стул и носить его за ней всегда, особенно когда будет приходить в игорный зал. Обычный, ничем не примечательный стул стал троном грозной королевы.
Андрей узнал у таксиста название отеля, но отправляться туда сразу не стал. Прежде нужно было подумать. И ночные улицы идеально подходили для такого важного занятия.
***
Блуждая по просторам города, Андрей забрёл в какой-то парк.
Множество деревьев огромными, высокими исполинами окружали тонкую кирпичную дорожку, искусно выложенную мелкими каменными плитками. Диск сизой луны мрачно рассматривал её, небрежно освещая круглый фонтан в центре парка. Воды в нём было совсем мало, он почти высох, но зато охранявшие её каменные гарпии ясно давали понять, что этот фонтан ещё жив.
Незаметно для себя Андрей старался отыскать в этом месте что-то сакральное, архаичное, таившее в каждом кирпиче полуразрушенного фонтана древнюю тайну.
Подойдя ближе, заметил сверкающие монетки в прозрачной воде. Множество загаданных желаний лежало перед ним; они были такие незащищённые, такие мелкие и такие нелепые. Вот желание на один рубль, а вот на целых два. Если присмотреться, можно было заметить и совсем крупные цели, прямо-таки глобального масштаба на целых десять рублей.
«Интересно, когда люди кидали туда монеты, не задумывались ли они, что станет с деньгами потом, через какое-то время? Что найдётся какой-то человек, который разом похоронит их глупые мечты и надежды, собрав маленькую кучку золота у себя в кармане?»
Постояв у спящего фонтана, Андрей прислонил ладонь к кромке ледяной воды. Холод обжёг кожу – словно острый кинжал, неподвижная гладь пронзила руку. Андрей начал медленно, по одному погружать пальцы в воду. Коснувшись золотой монеты, кажется, десятирублёвой, аккуратно погладил её пальцем: она была шершавой и непривычно скользкой от налипшей грязи.
«Пускай я буду тем человеком, что крадёт желания других. Ведь своих у меня, наверное, всё равно нет…»
Сжав монету в ладони, он потянулся за следующей, а потом ещё и ещё. Собрав целую горсть «желаний», Андрей убрал мокрые монеты в карман.
«И всё-таки нужно найти машину».
Раздумывая, не насобирать ли ещё монет, Андрей заставил себя оторваться от хрустального зеркала воды и вышел из парка. Свернув за угол ближайшего дома, он увидел то, что искал.
Сонный таксист сладко спал, прислонившись головой прямо к стеклу машины. Тонкая струйка тёплой слюны капала с подбородка, стекала по толстой, жирной шее и терялась где-то в недрах волосатой груди. Он громко храпел; круглое пузо, как бешеный колобок, прыгало то вверх, то вниз, а когда упиралось в руль машины, то раздавался резкий короткий гудок клаксона. Тогда водитель вскакивал, ударяясь лбом о стекло, моргая и растирая заспанные глаза, осматривался по сторонам и, не найдя потенциального нарушителя, мирно засыпал на прежнем месте.
Андрей стоял напротив машины, разглядывая спящего человека: он так сладко спал, так мягко было его круглой физиономии на приоткрытом стекле, так неестественно, но удачно вписалось его пивное пузо в маленький салон машины.
Скромно постучав в окошко, Андрей решил прервать его путешествие в мир грёз:
– Отвезите меня в отель, вот адрес, – он протянул таксисту помятый листок.
– Да не вопрос, капитан.
На удивление доехали быстро. Да и желающих кататься ночью было очень мало. Сонный «колобок» то и дело зевал, потирал глаза, шмыгал большим носом, из ноздрей которого в разные стороны торчали, словно щётки, тёмные волосы. Но рулил он хорошо, резко и бодренько, даже не похоже было, что только что проснулся.
***
Стоя напротив отеля и поглядывая на количество окон, Андрей раздумывал, в какой же из этих хором прячется Анна Сергеевна. Множество балконов повернулись к миру своими позолоченными перегородками, выпирая на «теле» белоснежного здания, возвышающегося над прекрасным зелёным садом внизу. Два мраморных льва, грациозно выгнув спину, скалились на всех, кто желал прикоснуться к тайнам этого места. Окна комнат были скрыты за багрово-красными шторами, бархат которых дышал роскошью и пышностью внутреннего убранства. Даже сложно было представить, что скрывалось внутри этих гигантов, какие красоты таили они в самых тёмных, самых потаённых своих углах, но ещё сложнее Андрею было вообразить, сколько денег крутилось каждый день в кассе хозяина этого замка.
Войдя в просторный, сделанный в восточном стиле красно-медных цветов холл, Андрей первым делом заметил огромного золотого дракона, сжимавшего в когтистых лапах матово-белый шар. Почему-то именно этот шар больше всего врезался в память: не дракон, сделанный, по-видимому, из чистого золота, не шёлковый алый ковёр, не экзотичные букеты цветов на мраморных столах, а именно этот белый, ничем не примечательный шар.
– Извините… э-э-э… Вы не подскажете, здесь не появлялась пожилая особа? – обратился Андрей к девушке-администратору.
– Да, пожилая дама была. Простите, а вы ей кто? Мы не имеем права разглашать данные гостей посторонним лицам.
– Я её племянник. Я бы… хотел, наверное… А где она?
– Ах, да, Андрей, верно? – спросила девушка, листая блокнот. – Она просила передать, если вы появитесь, что она готова выделить вам одну из её комнат в номере сто двенадцать.
– Одну из комнат? А сколько их всего у неё?
– Это же номер люкс. Всего их шесть. Вы согласны на её предложение? Она просила меня оповестить её о вашем решении.
– Да. Подходит.
– Хорошо, тогда поднимайтесь на четвёртый этаж и пройдите налево от лифта. Хорошего вечера.
«Интересно, а зачем Анне Сергеевне целых шесть комнат? Ей одной шесть комнат… Она что, будет спать в каждой по очереди?» – с этими мыслями Андрей направился к номеру сто двенадцать.
Номер был не заперт. Он зашёл и, уже стоя в прихожей, расслышал издалека громкий, несколько жуткий смех Анны Сергеевны. Что-то она сегодня выглядела особенно радостной и возбуждённо-живой, как будто и впрямь позабыла о своих немолодых годах. Андрей также различил тонкие смущённые голоса её телохранителей, готовых за дополнительную плату переквалифицироваться и в прислугу, и в кухонных рабочих, и хоть в кого – в зависимости от фантазии Анны Сергеевны, лишь бы им платили. За те деньги, что они получали, ребята на совесть исполняли любой её каприз. А капризов у Анны Сергеевны было много, очень много, и пока что эти несчастные об этом просто не догадывались.
– Глава 4 —
«Те, кто до сих пор больше всего любили человека,
всегда причиняли ему наисильнейшую боль;
подобно всем любящим, они требовали
от него невозможного»
(Ф. Ницше)
После бурного вечера в компании Анны Сергеевны Андрею хотелось только одного – тишины. Тишины и одиночества. Он тихонько вышел в коридор отеля, потом спустился в парк-сад и сел на лавочке в самом центре. Перед глазами мелькали толстые пачки купюр, фишки и бокалы на столе, лица людей. Лица… На секунду закрыл глаза и тут же в памяти всплыло лицо девушки с голубыми испуганными глазами, в форме официантки. И тут он всё вспомнил. Вспомнил, как, обернувшись, заметил её перед собой на кухне. Вспомнил свой единственный вопрос и её ответ – это были последние слова, которые она произнесла в своей жизни.
– Извините, а где тут выход? Я… я потерялся, – задыхаясь, спросил тогда Андрей.
– Пройдёте через «холодильник» и направо по лестнице. Это там, – указала она в соответствующем направлении.
Не успел он дойти до двери выхода, как сзади раздался пронзительный крик, а затем шаги: быстрые торопливые шаги – девушка чуть ли не бегом бежала к нему, видимо, в попытке остановить непрошеного убийцу. Андрей повернулся и в этот миг увидел, как девушка, поскользнувшись на пролитом супе, ударяется головой об стол. Прямиком об острый угол разделочного стола. В голубых глазах застыло горькое разочарование, перемешанное с непониманием и неподдельным удивлением, будто наличие этого стола она смогла ощутить лишь на грани собственной жизни и смерти.
– О… чёрт… – только и смог выдохнуть Андрей.
Он вспомнил, как, подойдя, дотронулся до тела ногой – она не двигалась, тогда слегка повернул её голову – из-под затылка расплывалась кровь. Остывающая, ещё тёплая кровь медленно заливала белоснежный пол.
«Она сказала холодильники… Так, значит, надо спрятать их. В холодильнике», – крутилось в голове.
Андрей поднял неподвижное тело девушки и понёс в соседнее помещение. Запах холода, мяса и замороженных овощей достиг его опьянённого сознания. Прислонив официантку спиной к стене, открыл первый попавшийся ящик, аккуратно положил внутрь девушку и заложил сверху замороженными продуктами.
Потом он быстрым шагом направился на кухню за другими телами, но, дойдя до первого несчастного, услышал чьи-то шаги и не раздумывая побежал обратно.
«Не успел! Всё, теперь точно пора уходить отсюда».
Проходя мимо холодного гроба официантки, Андрей не смог удержаться, чтобы не заглянуть внутрь. Любопытство было велико, но разум уже был не в состоянии адекватно воспринимать происходящее. И то, что увидели глаза, сохранилось в памяти лишь маленьким фрагментом из круговорота событий, ярких, но почти нереальных.
Мёртвая девушка неподвижно лежала вперемешку с продуктами, одежда испачкалась в крови, а лёд начал медленно, осторожно наползать на её тело. Официантка выглядела на удивление живо и ещё не успела сильно измениться после смерти. Лишь роговицы ясных голубых глаз заметно помутнели да кое-где начали выступать жёлто-бурые «пергаментные» пятна.
В последний раз взглянув на неё, он захлопнул крышку и побежал прочь.
Сейчас, сидя на лавочке, он рассматривал свои трясущиеся руки.
– Весёлая тогда ночка выдалась… – непонятно к кому обращаясь, пробурчал Андрей. – Блин, я же убил их! Я убил троих человек. Я один убил их троих, – глядя на соседнюю лавочку, бурчал себе под нос молодой человек, и от этой мысли ему почему-то стало смешно. Какой-то нервный истерический смех начал закрадываться внутрь.
– Это не ты. И ты не виноват в их смерти, – знакомый шёпот прервал его размышления.
Надеясь хоть сейчас застать собеседника врасплох, Андрей резко обернулся. Но кроме него в парке никого не было. Только вдалеке виднелась группа людей, но с такого расстояния расслышать их голоса было невозможно.
– Разве? Разве это не я? – произнёс Андрей в пустоту.
– Они же люди, – услышал он снова. Казалось, что слова Голоса были повсюду, куда ни повернись. Андрей слышал их и в пространстве, и в своей голове. – Они бы всё равно умерли. Все люди умирают. И смерть каждого можно ускорить в своих интересах.
– Да, точно, они бы всё равно умерли… – глядя на небо, повторил Андрей. – Только, наверное, позже.
– Тот повар что-то хотел сделать с тобой, и ты был вынужден защищаться.
– Да, точно. Ты прав, это всё он, тот странный Макс виноват. Это он начал.
– А второй? Он вообще хотел тебя убить, верно? Значит, твоей вины в том, что произошло, нет.
– Официантка? С ней что? Она вроде ничего была… – усмехнулся Андрей. – Была.
– А что официантка? С ней вообще всё просто. Несчастный случай. Она поскользнулась на супе и ударилась головой об стол – это был несчастный случай.
– Да, ты прав, Голос. Я не виноват, я её не трогал. Я был жертвой: на меня напали, и я защищался – это была самооборона. А что мне делать дальше? Что будет теперь? Что будет со мной?
Но ответа Андрей не дождался. Он уже привык, что Голос появлялся, когда сам считал нужным, когда сам этого хотел, и так же исчезал, очень часто оставляя последний вопрос без ответа.
Андрей прошёлся от одной лавочки до другой. И вдруг неожиданно для себя осознал, что так, наверное, и называется прозрение: когда в полной тишине в уставший от непрерывных размышлений мозг закрадывается одна единственно верная мысль. Она, как яркая вспышка, пронзает предыдущие размышления, затмевая их собой. Этой «вспышкой» было резкое осознание того, что срочно, незамедлительно необходимо приобрести пистолет.
Не успев довести до завершения, до целостного грандиозного финала свои расползавшиеся в разные углы разума мысли, Андрей различил иной, совершенно чуждый этой атмосфере звук.
Звук полицейской сирены заставил его вздрогнуть. За воротами отеля Андрей увидел, как на другой стороне улицы сотрудники ГИБДД остановили какого-то типа в белом «Мерседесе» с инвалидным значком на лобовом стекле. Точнее, остановили его не сотрудники, а столб, который пробил бампер дорогой машины. Машина всмятку, её хозяин тоже. Лишь инвалидный значок, поблёскивая в лучах фонарей, сохранял оптимизм. Один сотрудник что-то настойчиво объяснял мужчине, второй – проверял предоставленные на проверку документы. Водитель очень старался притвориться адекватным, но у него получалось плохо. Его постоянно шатало из стороны в сторону, он облокачивался то на свою машину, то на гибэдэдэшную; то резко начинал дёргать руками или головой, то мог крикнуть что-то невнятное, а потом замолкнуть на долгие пять минут (на большее его уже не хватало). Мужчина игнорировал вопросы сотрудников, изредка отвечая лишь на некоторые. Зато очень активно оскорблял сотрудников дорожно-патрульной службы, попутно задавая свои, совершенно неадекватные вопросы. В общем, чем всё закончится, и так было ясно.
Рассматривая гибэдэдэшников и их машину, Андрей вдруг вспомнил один позабытый эпизод, такой далёкий, что уже не казался Андрею родным. Сине-белая машина настоящего пробудила образ её двойника в прошлом.
***
Сине-красная мигалка на машине ГИБДД – отчим вернулся домой. С тех пор как папа ушёл на небо, как сказала мама, эта мигалка стала привычным предвестником появления отчима. Он был сотрудником дорожно-постовой службы. И вот вскоре форма с надписью «ДПС» покорно займёт своё место в шкафу.
С Валерой – так звали отчима – Андрей почти не общался, да и вообще старался лишний раз не пересекаться. Зато с отчимом хорошо уживался его брат Дима. Он был постарше Андрея, и это отчиму нравилось больше, потому что его он не воспринимал как вечно мешающуюся под ногами «малявку».
Мама работала на двух работах, изо всех сил стараясь обеспечить семью и выплатить долги за квартиру. Брат Дима тоже ещё был школьником, и на работу брать его никто не хотел. А отчим после ухода папы лишь делал вид, что его заменяет, по факту активно создавая проблемы и себе, и матери Андрея, и банкам. Валера где только ни пытался работать, но хватало его ненадолго, слишком уж много было от него проблем. Из-за своих косяков отчим менял работу буквально через неделю. И вот по просьбе мамы её брат устроил (хоть и с большим усилием) отчима в ГИБДД. Это было его новое место работы, где он держался уже полтора месяца – удивительно, но это действительно был прогресс.
После работы Валера почти всегда шёл в бар, откуда приползал под утро мертвецки пьяный и, вальяжно похрапывая, засыпал на диване в зале, а частенько не доползал даже до него.
Зато у Андрея была Дора, аквариумная рыбка-телескоп. Мама подарила её на десятый день рождения Андрея. Вообще, Андрей хотел двух рыбок, но вторую купили прямо у него на глазах, поэтому осталась только Дора. Вскоре они купили аквариум побольше и других рыбок – «подружек» Доры. Но Дора так и осталась самой любимой из всех.
С появлением Доры Андрей больше всего боялся, что Дима будет пытаться её у него отнять, но брату рыбы были не интересны, он выпрашивал у мамы щенка.
У Доры были большие чёрные глаза, смешно выпученные по бокам чешуйчатой головы. Эти глаза делали её особенной. А ещё Дора умела слушать. Не так, как другие рыбки, нет. Когда Андрей подходил к аквариуму и начинал что-то говорить, Дора всегда оказывалась напротив мальчика, медленно плавая кругами. Андрей за это считал её самой умной и потому только ей рассказывал все свои секреты, все события из школы или дома, всё, что думал о ком-то или о чём-то. Единственное, что ему не нравилось, так это то, что Дора молчала. Больше всего на свете в такие моменты Андрей хотел, чтобы она заговорила, чтобы произнесла хоть слово, но Дора всегда молчала.
