скачать книгу бесплатно
Петя втянул башку в плечи, но все равно не удержался – ехидно ухмыльнулся уголками губ.
– Похоже на действие ультразвука… – задумчиво протянул Лунц. – Вы когда-нибудь видели, как чистят промышленные детали с помощью ультразвука? Они тоже при этом могут висеть в воздухе. Но то – действие ультразвукового генератора. А тут… Человек, как и многие живые организмы, может генерировать ультразвук, но чтобы на таких невероятных частотах… Феноменально, никогда ничего подобного не видел!
«У всех инопланетян имеются паранормальные способности… По этому признаку легко вычислить «чужих»!.. А знаете ли вы, что наш барон на самом деле – совсем не барон?.. Он – «чужой»! Пришелец! Нелюдь!.. Я своими глазами видел: он владеет телекинезом!» – живо прозвучал в ушах Артема безумный шепоток чокнутого профессора.
Инопланетяне… Нелюди… Оборотни… Упыри… Мулло… Маньяки… Какая, к черту, разница, как их называть? Казарин уже давно понял, что различие в терминологии лишь запутывает. Что все они – суть одно. Выродки со странно измененным разумом – и, очевидно, физическими качествами тоже (если исходить из того, что этот урод не дурачит их всех, а действительно владеет паранормальными способностями). Звери?
– А это у тебя что еще за дерьмо? – продолжал допытываться Стрижак, тыча пальцем в странную язву на лбу Занюхина, отдаленно повторявшую форму креста.
– Чего, чего… – проворчал Петя-Фокусник. – Клопы в дурке кусаются, как ваши служебные собаки! А может, расчесал на нервной почве… Не помню я, начальник!
«Все ты помнишь», – мстительно подумал Артем, представив кадавра с крестом на лбу, шипящего, будто от пролитой кислоты, но вслух ничего не сказал.
– Ладно, пошутили, и хватит, – прихлопнул Стрижак ладонью стол. – Перейдем к делу. Ты подозреваешься в причинении смерти по неосторожности Соколовой Анастасии Александровне, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска. Чистосердечку писать будешь – или хочешь по-плохому?..
Повисла драматическая пауза, которую весьма некстати нарушил сидевший за соседним столом сержант, сочинявший до этого протокол, усердно наморщив узенький лобик. Перед ним восседала ногу на ногу накрашенная вокзальная дешевка с фиолетовым фингалом под глазом, бесстыдно демонстрируя из-под крошечной мини-юбки несвежие трусики.
– Товарищ подполковник! – плачущим голосом заговорил сержант. – Как написать «блядь» по-культурному?
Стрижак пригладил свои выдающиеся уши и отвечал без запинки:
– Пиши: «гражданка, в половых органах которой совершали многократные возвратно-поступательные движения половые органы множества лиц мужского пола, принадлежащих к различным классам коммунистического общества, преимущественно – к нетрудовому элементу».
– Чё? – вылупил зенки сержант.
– Ладно, пиши просто: «женщина с пониженной социальной ответственностью», – смилостивился Стрижак.
– Какое, к бесу, причинение смерти?! – не выдержал Занюхин, который на протяжении всего диалога о том, как пишется «блядь» по-культурному, беспокойно ерзал тощей задницей на вытертом коленкоровом сиденье стула, украшенного инвентарным номером. – Да я ее пальчиком через три подушки не тронул! Я же только пошутил! Да я вообще психбольной, могу справку показать! Протестую против моего незаконного задержания и буду писать не чистосердечку эту вашу вонючую, а жалобу на вас генеральному прокурору эсэсэсэр!
От патетической риторики культиста не осталось и следа – перед Артемом сидел обычный уголовник. На секунду Казарин даже почувствовал разочарование – не так он представлял себе чокнутого маньяка-убийцу, ой не так.
Стрижак меж тем невозмутимо отвечал:
– Согласно заключению, сделанному Доктором Жму… судебно-медицинским экспертом товарищем Думбадзе, на поверхности матки гражданки Соколовой имеется рубец, по-видимому оставленный ранее акушерским инструментом в ходе производства аборта. При выскабливании были задеты крупные сосуды матки. В процессе преждевременных родов, которые спровоцировал испуг, вызванный твоими действиями в отношении Соколовой, рубец расползся по новой. Началось обширное кровотечение. Соколова истекла кровью и погибла за считаные минуты. Таким образом, гибель гражданки Соколовой А. А. находится в непосредственной связи с твоими действиями.
Занюхин изобразил крайнюю степень возмущения:
– Да ты, в натуре, дерьма всосал, начальник! Эти Анастасией Большие Сиси треплются с кем ни попадя, нагуляют ублюдка – да брык под нож! Живодеры ей, значитца, раздербанили всю пилотку, а виноват Занюхин?!
В следующую секунду Лунц неуклюже помогал молниеносному Стрижаку удерживать брыкающегося Артема.
– Убью, падла! – сдавленно хрипел Казарин, вырываясь из цепких рук мента и слабых, деликатных – эксперта-криминалиста.
– Успокойтесь, Артем, он же вас нарочно провоцирует, неужели не видите? – увещевал его Лунц.
Шлюха с фингалом заливисто хохотала, пока не получила от сержанта увесистую затрещину.
Когда Казарина с трудом усадили на стул, подполковник продолжил допрос:
– А скажи-ка мне, Занюхин, не ты ли стрелял в товарища следователя пятого сентября одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года возле Светлопутинского городского морга из пистолета Стечкина?
– Раз пистолет Стечкина, вот пусть Стечкин и отвечает! А я-то тут при чем, гражданин начальник?! – нагло ухмыльнулся Петенька, блеснув косыми разноцветными зенками.
– Хорошо, – терпеливо и вкрадчиво продолжил Стрижак. – А вот скажи мне, Занюхин ты занюханный, чего ты делал в центральном городском парке Светлопутинска утром пятого сентября сего года? У нас имеются показания нескольких человек, что тебя там видели.
О том, что «несколько человек» – сопливые детишки, Стрижак благоразумно умолчал. Молодец, Артем сделал бы так же.
– Я очень люблю живую природу, – нагло ухмыльнулся Петя-Фокусник. – В парке водится много ежиков, и я ходил туда наблюдать за их жизнью. Мне было интересно, как они спариваются. Они ж колючие!.. И попробуй докажи другое, начальник!
Глава 9
«Не носите джинсы “Левис”…»
Артем наконец добивается восстановления справедливости и узнаёт, о чем грезит маньяк, а подполковник Стрижак становится счастливым обладателем фирменной шмотки, которую, впрочем, все равно не может надеть.
От такого неслыханного нахальства опешил даже Стрижак, который никогда не лез за словом в карман. А Казарин вдруг со всей остротой прозрения понял, что предъявлять Занюхину, пожалуй, пока особо и нечего. Умозаключения Доктора Жмура про связь испуга с преждевременными родами нужно еще доказать. Результаты биологической экспертизы, которая должна ответить на вопрос, принадлежит ли сперма из влагалища убитой школьницы Лены Плотниковой Петру Занюхину, еще не были готовы. Оставалась довольно сомнительная информация, полученная в ходе допросов знакомых Пети-Фокусника.
Артема восстановили в должности через сутки после выхода из больницы и снова вернули ему все уголовные дела, которые были распределены между другими следователями. В том числе и то, «особенное», которое было передано после дисквалификации Казарина Козлюку и которое он чуть было не закрыл в связи с «бесперспективностью дальнейших следственных действий и недостатком улик в результате халатного отношения к работе тов. Казарина А. С.» – до чего же гнусная формулировочка!
Группа по расследованию убийства Лены Плотниковой, которую вновь собрал Артем в прежнем составе, за несколько дней успела, казалось бы, очень многое. Как выяснили следователи, 32-летний Петр Занюхин объявился в окрестностях Светлопутинска в конце весны этого года. Где он обитал до этого, никому, включая советскую власть, было доподлинно неизвестно. Бродяжничал, поди, – ведь после второй откидки с зоны жить ему было негде. Он захаживал в рабочий поселок на окраине Светлопутинска к разбитной разведенке Клавдии Васькиной – даме, приятной во всех отношениях. По ее словам, «Петенька» говорил, что живет у кого-то в деревне Малые Запереченки, что в двух километрах от городской черты. К ночи он уходил на работу – ему удалось устроиться сторожем на завод.
Несколько раз Занюхин заявлялся к полюбовнице не один, а в компании с подростком по имени Леша. Лешин батя когда-то отбывал наказание вместе с Петром, и они продолжили «дружить семьями» и на свободе. Нисколько не стесняясь присутствия возлюбленной, Занюхин вел с беспризорным парнишкой весьма откровенные разговоры на половые темы.
Команда Стрижака моментально разыскала того самого Лешу, который поведал милиционерам, что «дядя Петя» склонял его к сожительству, а также просил привести ему девочек из класса. А однажды, когда Леша и его дружки гуляли вместе с Занюхиным и в их поле зрения появилась малолетняя школьница с бантиками (может, это и была Лена?), «дядя Петя» предложил, с вожделением глядя на ребенка:
«Пацаны, давайте проследим, где она живет. Если она сама будет отпирать дверь, значит, дома никого нет. Вот тогда-то мы и ворвемся! Будем ее долго и по-всякому трахать, а после утопим в ванне, как будто она сама утонула…»
Слава богу, подростки вняли голосу разума и отреагировали на «заманчивое предложение» лишь скептическим хмыканьем и похабными шуточками. Отвечать за столь гнусное дело никому не хотелось, да и не нравились молодой шпане маленькие девочки: пределом онанистических грез пубертатного периода обычно служили взрослая соседка по двору либо училка в школе. Казарин сам прекрасно помнил это… В общем, поддерживать Занюхина в его уродских пристрастиях никто не согласился. Однако Петя-Фокусник не угомонился…
Рядом с домом своей любовницы Клавдии Васькиной он собирал детей. Неподалеку, через два дома, проживала и приснопамятная Валька фон Кот со своей дочкой – Леной. Так что Лена в этой компании тоже бывала, хотя и держалась в ней верующая девочка особняком. А бывший зэк Петя Занюхин был в ней настоящей звездой: всеми любимым старшим товарищем, опытным в житейских делах и неутомимым рассказчиком. Авторитет у него среди ребят, большинство которых росли в семьях без отца, был непоколебимым. «Дядя Петя» разводил для детишек костры, показывал им фокусы со спичками и картами, угощал их дефицитным шоколадом и даже тортом. Некоторые из них ни разу в жизни не пробовали торт… Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: там-то Занюхин и положил глаз на Лену Плотникову. Но вот доказать это еще только предстояло.
Косвенных доказательств было хоть отбавляй. Однажды несколько девочек-школьниц шли по тропе, по которой обычно ходила на учебу и Лена. «Дядя Петя», видимо обознавшись, окликнул одну из них из кустов:
«Лена! Пошли домой! Тебя мама зовет!»
Летом большинство учеников разъехалось в пионерлагеря, и тропа в школу опустела. И тогда пятилетняя дочь Васькиной Машенька пожаловалась маме, что ночью «дядя Петя» приспускает с нее трусики и трогает «за писю». После этого нежная возлюбленная с треском вышвырнула Занюхина из своей маленькой каморки. Но потом еще не раз встречала его в поселке. На вопросы, какого черта ему здесь нужно, Петр уклончиво отвечал, что «просто гуляет».
То, что Занюхин постоянно маячил на дороге, по которой дети ходят в школу, не подтвердил только ленивый. В деревне Малые Запереченки, где бывший зэк остановился у одного приятеля по отсидке, Петя-Фокусник тоже времени даром не терял. Однажды он завел шестилетнюю девчушку, которая гуляла без присмотра старших, в сарай, подманив ее чудесной конфеткой «Мишка на Севере», какой девочка, привыкшая лишь к дешевым слипшимися карамелькам-«подушечкам» из местного сельпо, ни разу и не видывала… К счастью, сельская учительница – женщина старого закала, твердо усвоившая еще с 1937 года, что бдительность не есть всеобщая подозрительность, – заприметила непонятную сцену и на всякий случай прокралась по пятам за странной парочкой. В сарае она увидела, что Занюхин уже поставил крошку на колени и собирается сотворить с ней… ну, наверное, примерно то же, что потом произошло с Леной Плотниковой. Бабка-училка сразу забила тревогу. Местные мужики тут же скрутили развратника и решили учинить над ним настоящий суд Линча. На самом деле: стояли и обсуждали, сразу убить или сначала яйца гаду оторвать. Однако, на счастье Занюхина, кто-то принес весть, что в местном сельпо «выкинули» какой-то страшный дефицит, и толпа рассосалась в мгновение ока. Так извращенца Петю Занюхина спасли от народного гнева сморщенные советские сосиски, которые в деревне видели раз в три года. После этого Фокусник благоразумно сменил место жительства. Но не привычки.
Занюхин снял угол в доме у бабки-алкоголички в Светлопутинске, неподалеку от городского парка. Это тоже было лишней копейкой в копилку следствия, которая, будучи умело сэкономленной да грамотно потраченной, бережет рубль. Вот только на рубль пока этих жалких копеечек, ну никак не наскребалось. Все противоправные действия Занюхина, которые могло доказать следствие, были какими-то незавершенными. Склонял к сожительству несовершеннолетнего Лешу – и не склонил. Пытался что-то там такое сделать с шестилетней девчушкой – но, как говорится, не пойман – не педофил. Напугал Настю – но пойди докажи связь испуга с выкидышем и смертью.
Обыск на дому у бабки-алкоголички, у которой квартировал Занюхин до того, как слечь в психушку с подозрением на шизофрению, дал более интересные, но не менее спорные результаты. Еще на первом допросе, который Стрижак вел без Артема (тот просто не мог сразу выйти на работу – слишком много он перенес за последние недели), Занюхин подробно перечислил все предметы своего гардероба. По показаниям множества людей, Петя-Фокусник в относительно теплое время года везде щеголял в джинсах и легкой куртке из вельветовой материи. Однако с его слов выходило, что из всей одежды у него имеются только брюки, пиджак и клетчатая рубашка, в которых его привезли на допрос. Ну, это не считая дешевенькой болоньи с капюшоном, столь памятной Артему, которую Петя купил, когда начался дождливый сезон, и которая осталась на заводе, в сторожке. Вел Занюхин себя на редкость спокойно. Нервозность в его поведении проявилась лишь тогда, когда новоиспеченный подполковник сказал ему, что по последнему месту его жительства будет проведен обыск. Было видно: в расчеты Пети никоим образом не входило, что менты выйдут на старую пьянчужку, у которой он снимал угол.
Вопреки ожиданиям Стрижака, в пожитках Занюхина не нашлось ровным счетом ничего примечательного – лишь стопка свежевыстиранного нижнего белья: бабкин постоялец явно был не из числа богачей. Оставалось только составить протокол, в котором, если перефразировать сухой милицейский язык на нормальный, человеческий, будет записано: «При обыске ничего подозрительного не обнаружено».
Но Стрижак всегда был на удивление везучим парнем. Вот и теперь его в очередной раз выручил случай. Хозяйка уже провожала уходивших несолоно хлебавши милиционеров до калитки, а Стрижак возьми да запнись за корыто с грязной водой. Когда на ночь глядя следователи нагрянули домой к старушке, в воздухе еще висели мрачные осенние сумерки. Видно было почти как днем, и все обошли злосчастное корыто, до краев заполненное темной, словно деготь, жижицей. А тут, в потемках, подполковник не разглядел его и сильно ушиб ногу. Сначала, конечно, заматерился в своей излюбленной манере, поминая нехорошими словами такие несовместимые вещи, как христианских святых и советскую власть. Но потом пригляделся и замолк, выхватив у оторопевшей бабули древнюю, еще времен царя Николая Кровавого, наверное, керосиновую лампу, которой та освещала незваным гостям путь. За время, пока работники угрозыска обыскивали дом, вода успела отстояться, и на дне стала видна какая-то тряпка. Керосинка четко высветила ее контуры в мутноватой все еще водице. Тут бабка сразу «вспомнила», что утром как раз замочила штаны, оставшиеся после ее постояльца. Мол, раз он сгинул неизвестно где, да еще не заплатил ей за последний месяц, ирод, то она имеет все права на его лопотину. Выполощет да и снесет на рынок, благо штаны-то модные. Чего добру пропадать?
Подполковник аккуратно, двумя пальцами подцепил из воды скомканную тряпку, которая оказалась вполне себе справными фирменными джинсами, и торжественно провозгласил:
Не носите джинсы «Левис»,
В них гребли Анжелу Дэвис,
А носите джинсы «Ли»,
В них Анжелу не гребли!
Колени выловленных из корыта штанов с крикливой эмблемой «Levi’s» на ягодице оказались обильно вымазаны землей. В них то ли и впрямь развлекалась с кем-то курчавая борчиха за права чернокожих, то ли, что куда вероятнее, Петя Занюхин. Грязные коленки, опять же, косвенно указывали на его причастность к изнасилованию. Сообразив, что от нее не отстанут, бабка-алкоголичка выдала и занюхинскую куртку. Стрижак взял ее за ворот (куртку, а не бабку, разумеется) и встряхнул, будто в ней находился сам Петенька. Потом присмотрелся повнимательнее и поскреб вытертый вельвет в районе груди ногтем указательного пальца.
– Смотри-ка, Лунц!
Долговязый старик согнулся пополам, и длинный нос его, напоминающий клюв хищной птицы, почти коснулся вельветовой ткани.
– Шерсть! – удовлетворенно сообщил он наконец.
– Редкая, зато натуральная! – просиял Стрижак.
Глава 10
Поющий сом по кличке Никодим
Артем применяет в ходе следствия изощренные уловки; Стрижак, напротив, делает ставку на грубую силу и прибегает к помощи чудовища из водной бездны; а Лунц седлает любимого конька.
На втором допросе, который последовал сразу же за изъятием шмота, Занюхин продолжал всячески отпираться. Следствию на данный момент только того было и надо. Зацепка получалась многообещающая: на всех последующих допросах, на которых уже присутствовал и Артем, подозреваемый все так же упорно обходил молчанием существование фирменных джинсов и вельветовой куртки. Казарин догадался вопрос о них замаскировать среди других, второстепенных: сколько Петр зарабатывает да какие приобретения он сделал за последние месяцы? Это явно усыпило бдительность Занюхина. Несмотря на то что на нем были жеваные вельветовые брючонки, которые явно составляли пару с той самой курткой, изъятой у бабуси, он поведал, что приобрел их в местном центральном универмаге отдельно. И по-прежнему помалкивал про джинсы.
Между тем Лунц подверг тщательнейшему анализу шерсть с вельветовой куртки. Оказалось, что она действительно принадлежала собаке. Вот только какой именно? Одежда убитой девочки со следами шерсти была разорвана на куски и растащена толпой религиозных фанатиков. Труп Балетки, виденный Артемом на кладбище, разыскивать было слишком поздно.
Таким образом, косвенных доказательств вины Занюхина в убийстве девочки было хоть отбавляй, прямых – ни одного. Оставалось ждать результатов биологической экспертизы, которая должна была ответить на вопрос, принадлежит ли сперма из влагалища трупа школьницы Занюхину. Но столичные эксперты, которым было поручено это ювелирное дело (на допотопном оборудовании местной лаборатории провести такую экспертизу оказалось форменной утопией), все что-то тянули резину…
* * *
– Не-е-ет, ты у меня или дашь явку с повинной, или я тебя голой жопой на этого самого ежа посажу и погоню прямиком до солнечного Магадана! – прервала мысли Казарина громкая ругань Стрижака.
Сегодня, 10 ноября, вся советская милиция отмечала профессиональный праздник, и подполковник был особенно зол из-за того, что не может присоединиться к этой лучшей, по его мнению, части советских граждан, а вынужден участвовать в допросе какого-то сомнительного унтерменша.
Артем вздохнул и с тоской поглядел на черного усатого сома, который вяло шевелил жабрами в зеленой мути аквариума. Стрижаковский любимец, похоже, лучше всех перенес переезд на новое ПМЖ. Казарин встал и вышел из нового кабинета Стрижака в здании областного МВД – прогуляться до санузла, а заодно привести в порядок спутанные мысли. Лунц также отправился к себе в лабораторию корпеть над очередными экспертизами.
Когда Казарин вернулся, Занюхин сидел на стуле, раскачиваясь из стороны в сторону подобно маятнику метронома, и подвывал на высоких частотах сквозь дырку на месте выбитого зуба. Вообще, зубов у него во рту за последние пять минут изрядно поредело, даже если учитывать те, что Стрижак выбил еще в психушке. Милиционер методично работал кулаками, локти его мелькали перед глазами Артема, словно поршни взбесившегося паровоза. У Стрижака это называлось «массажом пресса». Мало находилось смельчаков, которые после подобной «оздоровительной» процедуры отважились бы не дать признательные показания. Но на этот раз подполковник что-то уж очень расходился. Огромные уши его налились кровью, свежеподстриженный ежик на затылке встал дыбом. В такт ударам он напевал из Высоцкого:
Побудьте день вы в милицейской шкуре -
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе никто не пьет.
В каждый куплет и каждый удар Стрижак вкладывал всю обиду на жизнь, скопившуюся у «поганого мента» за долгие годы беспорочной службы на страже порядка и социалистической законности:
Понимаю я, что в Тамаре – ум,
Что у ей – диплом и стремления, —
И я вылил водку в аквариум:
Пейте, рыбы, за мой день рождения!
Сом в аквариуме поглядывал на происходящее неодобрительно – видимо, обижался, что рыбам в песне налили, а ему нет. По полу катались пустые бутылки, оставшиеся после празднования «новоселья» новоиспеченного подполковника, которые раньше батареей стояли позади стола. Судя по их количеству, подполковником быть неплохо, мельком подумалось Казарину. В маленьком телевизоре, стоявшем на тумбочке в кабинете начальника угрозыска, показывали «знатоков». Приторно правильные милиционеры виртуозно и с использованием исключительно гуманных методов выводили на чистую воду бандитов, жуликов и расхитителей социалистической собственности. Говорят, всесильный министр внутренних дел Щелоков даже лично запретил исполнителям главных ролей курить в кадре, чтобы пламенный образ советского милиционера не омрачала вредная привычка. Звук был выключен – но его вполне успешно заменяло одышливое пение распаренного подполковника милиции, который методично мутузил подозреваемого.
– Да ты с ума сошел! – закричал Артем, оттаскивая Стрижака от Занюхина за шкирку и с трудом борясь с желанием проделать то же самое за уши. – Прекрати немедленно!
Стрижак плюхнулся в свое кресло и обиженно запыхтел. Он сейчас исключительно мало походил на доброго и гуманного киношного следователя Пал Палыча Знаменского.
После смерти Брежнева и «воцарения» Андропова покровитель всенародно любимого сериала Щелоков с треском вылетел с поста министра – как говорили, за многочисленные злоупотребления и чудовищную коррупцию, которую он развел в своем ведомстве. В рамках борьбы со «щелоковщиной» традиционную песню-заставку про «Наша служба и опасна и трудна…» заменили на новую, какую-то невыразительную и не запоминающуюся, что вызвало бурное недовольство зрителей, особенно тех из них, которые носили милицейские погоны. Однако этим прогресс и ограничился – в остальном многосерийный телефильм все так же идеализировал и лакировал советскую действительность, как и при Щелокове. Сняли бы лучше парочку серий про маньяков, зло подумал Артем. Да что маньяки – хотя бы про мафию, наркоторговлю или проституцию! Но это, конечно, бред, никогда у нас такого не снимут[9 - Серия «Мафия» многосерийного телефильма «Следствие ведут знатоки» вышла на экраны телевизоров в 1989 году, и в ней рассказывалось о деятельности синдиката наркоторговцев. Проституток, кстати, в ней тоже показали. Но к тому времени это была уже совсем другая страна…]. Это так же маловероятно, как то, что «знатоков» в кино вдруг возьмут и посадят за взятки.
Занюхин тоненько всхлипывал, скрючившись на стуле. А потом его наконец прорвало.
– Ну да! Да! Было у нас! Было! – хлюпал он расквашенным носом. – Так она ж сама меня совратила! А я что? Я ничего! А как удержаться, когда перед тобой такая маленькая нежная цаца задницей крутит!
– Что ты несешь? Говори по существу! Где и когда ты познакомился со школьницей Плотниковой Еленой? – сразу же подобрался Артем.
– На поселке, где же еще! Летом, когда у школоты каникулы. – Занюхин сунул грязные пальцы себе в пасть, покопался там немного и вытащил из десны окровавленный зуб. – В общем, она каждый день встречалась со мной в парке, по дороге в школу. И мы с ней любились там.
– Когда это было? В каком месяце?
– В начале сентября. Провстречались мы цельную неделю, и ей вроде все нравилось! Но в последний раз я ее не удовлетворил. Осечка у меня произошла, гражданин начальник! Ты, как мужик, должон меня понять! Ну, мы с Ленуськой и повздорили из-за этого малость. А она возьми и начни мне грозить, что, мол, пойдет в милицию и скажет, что я ее, того… снасиловал.
– И что было дальше? – спросил Артем, немного одуревший от того, что личность убитой предстала перед ним весьма неожиданной гранью.
– А дальше ничего не было. Потому как у меня просто выбора не оставалось. Я же должен был ее как-то остановить! Мне чё, по ее милости опять парашу задницей греть?
– И что же ты сделал? – не отставал Казарин.
– Привязал я Ленуську к дереву. Проловкой. Ну, это чтобы она в милицию не пошла. Авось, думаю, опомнится девка! Я же ей ничего плохого не делал. Все было по полному нашему взаимному согласию!
– Ну и?.. – напирал Артем.
– Ну а она взяла и задохнулась. Случайно! – развел руками Занюхин. – Не виноватый я, гражданин начальник!
– Ну и мастак ты языком молоть, братец! – проговорил из своего угла почти успокоившийся Стрижак. – С тобой говно хлебать хорошо: рта не дашь раскрыть, все сам слопаешь.
– А чего не так-то? – обиженно прошлямкал окровавленными губами Петя. – Все как есть обсказал, ничего не утаил.
– А выпотрошил ее кто? Пушкин? – спросил Артем, внимательно наблюдая за реакцией нелюдя.
– А я почем знаю? – опустил глаза Занюхин и неожиданно оживился: – А может, всю требуху собака сожрала? У Ленки пес был, Балеткой вроде звали! На редкость противная шавка. Он, наверное, и полакомился потрошками…
– И давно ты заметил в себе половое влечение к маленьким детям? К мертвым маленьким детям? – внезапно в лоб спросил Казарин.
И тут же за спиной у него раздался громкий, как бы механический свист, а вслед за ним – звуки, больше всего похожие на мяуканье. Такие могли бы, наверное, вырываться из пасти спятившего кота-мутанта. Артем обернулся и увидел, что любимец Стрижака – черный сом медленно ползает на брюхе по новенькому линолеуму кабинета, шевеля плавниками, и посвистывает, что твоя канарейка.
«Ну вот, опять крыша едет», – меланхолически подумал он и даже не испугался. Зато Занюхин вжался тощим позвоночником в спинку стула и подобрал под себя ноги – видимо, боялся, что поющая рыба его укусит.
Стрижак выругался, бросился к сому и нежно подхватил тварюгу под жабры. С трудом оторвав страхолюдину от линолеума (свист и мяуканье при этом усилились), он дотащил ее до аквариума и плюхнул в воду. Пугающие звуки немедленно прекратились. Затем милиционер вытер руки о новенькую щегольскую форму и проговорил со значением, обращаясь к Занюхину:
– Видал? Если будешь несознанку лепить, я тебя скормлю этой твари по кусочкам.
