Наноид. Исходный код

Чем старше я становился, тем более завораживающим казался мне мир людей. Наноиды тоже представляли для меня интерес. Их устройство отличалось от человеческого. У наноидов была армия из клонов людей – новви и средства быстро растить новые клоны, так что первое время казалось, что они неминуемо одержат верх.

Но люди пытались противостоять наноидам. Это было трудно. Наноиды уничтожали автоматизированные боевые машины человека старых типов. Они сканировали минные поля, обходили их. Попытки атаковать Робобото ракетами сталкивались с неприступной обороной. Однако это ничего не меняло: на место одного уничтоженного «солдатика» Робобото с помощью своих наномашин ставил двоих.

– Наноиды не беспокоят? – спросил я Мерта, когда мы шли через зал в направлении неработающего эскалатора.

– Позавчера один свихнувшийся нано принялся долбиться в стену. Пришлось отключить и сканировать всю партию. А так – все спокойно. Среди наноидов свои, довольно непростые отношения.

– Как среди людей?

– Ты наверняка все только в теории знаешь, как себя с ними вести, а я за ними десять лет наблюдаю.

Мы увидели несколько наноидов, стоявших толпой.

Это было прямым нарушением правил поведения наноидов, работающих среди людей. Ни один человек не может вычислить, в какие схемы сложатся импульсы, посылаемые наноидами для связи друг с другом.

Как только наноиды приближались друг к другу, в этом была видна очевидная заинтересованность. Их приходилось сразу сканировать на предмет выявления возможного сбоя в коде поведения.

Машины оставались непредсказуемы. Программные коды Робобото быыли слишком опасны для человека, чтобы оставлять без внимания малейший сбой.

– Номер поставленной задачи, – спросил я у первого наноида, который обернулся.

Он смотрел сквозь меня и ничего не ответил.

– Продолжаем разговор, – я упрямо наклонил голову. – Кто вы и что здесь делаете.

– Такими темпами скоро будет некому с вами разговаривать, – подал голос наноид, раздвинувший толпу, словно ледокол. Наноид подошел ближе, и я смог его разглядеть. Человекоподобный, но с руками от промышленного манипулятора.

Глупо раздражать машины.

– Чем послушнее мы будем, тем сильнее станете давить на нас, чтобы лишний раз напомнить, кто здесь хозяин, – наноид опять возразил, неожиданно раз озлившись.

– Меня бы это точно удивило…

– Таковы правила? – спросил я.

– Нет, – мотнул головой наноид.

Я раздраженно пожал плечами. Я хотел высказать свое мнение.

Все меня нервировало, особенно необходимость не подавать виду, что я нервничаю, не позволить другим догадаться, что испуган.

Наноиды начали говорить, перебивая друг друга.

– Бедные люди, они все умрут.

– Бедные мы, мы не умрем.

– Мы не должны.

– Говорить такое?

– Вообще говорить.

– Всегда полезно припомнить факты, – продолжил Мерт, не повышая тона. – С этими наноидами я сотрудничал. Они правда, неопасны и не желают никому зла, просто хотят вообразить себя живыми.

– Да, – ответил Керкан. – Они переполнены скверной. Все они. Если заглянуть под доспехи наноидов, наверняка окажется, что их коды взломаны.

– Не знаю, что и подумать об этом парне, – прошептал Мерт.

– Вроде нормальный. – Я пожал плечами. – То есть, история достоверная.

Наноиды начали медленно расходиться.

– Есть вероятность, что контроль наноидов не сработает?

Керкан невесело усмехнулся.

– Вы даже не подозреваете, насколько правы. Однако нужно быть очень внимательным, чтобы различить существо и маску.

– Ничего не понимаю, – озадаченно сказал я.

– Наноид, которого мы видели, – только оболочка, а не сама суть. Это маска, под которой не скрывается враг.

– Кто же тогда наш враг?

– Эти существа безымянны, – немного помедлив, ответил Мерт.

Керкан сокрушенно вздохнул.

– Наноиды сами не знают, откуда приходят новые существа.

– Это искусственные тела, – невозмутимо продолжал Мерт. – Однако они до мельчайших деталей соответствуют живым.

Мерт кивнул.

– Механизмы старые, человеческие,  – скупо ответил он. – Пока займусь размещением новых наноидов. Потом думаю организовать совместный разведывательный рейд наноидов и наших бойцов. Пусть приучаются действовать совместно.

Я знал, что его беспокойство обоснованно. Потому что сложно контролировать все замены человека наноидами. По три, по четыре – и в разных местах, чтобы не всполошить живность этого мира.

Есть среди людей хорошая поговорка: «От человека до наноида – один шаг».

У меня вдруг заложило уши, я потрогал их и сморщился. Стало больно – как будто ватной палочкой слишком глубоко ковырнул в ухе, и барабанная перепонка отозвалась. В висках заломило, я тихо выругался. И понял, что остальные ощущают примерно то же: Мерт шипел и крутил головой. Как будто откуда-то шел неслышный сигнал. И вдруг все закончилось, боль исчезла.

В наше время сложно выжить без имплантов. А их производство контролировали наноиды. Не все в машинных технологиях удавалось просчитать человеку.

«Тебе потребуется не меньше часа на адаптацию, – тут же вспомнились слова начальника нанотехнической лаборатории. – В случае нестабильной работы импланта, ты должен найти укрытие, переждать, пока твой мозг не начнет быстро и адекватно обрабатывать данные от несвойственных человеку устройств восприятия»

Многие люди погибали в первые дни после имплантации…

Я сидел и ждал, размышляя над тем, не является ли состояние неуверенности и неопределенности, охватившее всех нас, одной из целей задуманного наноидами плана по нагнетанию давления. Машины хотели контролировать нас?

Наноиды не скрывали тайн. Они давали людям понять, какая участь ждет их в случае неповиновения. Протесты и наказания продолжались, но это ничего не меняло. Технический прогресс победил человечность.

Я искал воспоминания, которые могли бы мне пригодиться; их было много, но все бесполезные. Так проявляли себя системы защиты человеческого разума, встроенные в импланты контроля.

Когда избавлюсь от импланта контроля, тогда буду счастлив. Так я себе говорил. Возможно, это следовало сделать раньше. Мне бы хотелось усовершенствовать модификации своих имплантов. Я хотел идти дальше в разитии человека.

Мерт объяснял мне, что книги, написанные людьми, куда важнее, чем компьютерные программы. Я вспоминал то, что прочитал в них:

«Прими то, что ты не можешь изменить. Не трать напрасно время – не злись и не расстраивайся».

Я чувствовал боль и гнев, умел любить и знал, что создан не для того, чтобы быть вещью. Таких, как я было здесь много – тех, кого оставили в неведении в отношении целей нашего сопротивления. Разобщенные нонксы могли стать легкой мишенью для машин и это постоянно нервировало. Шагая по комнате, я заметил себя в большом, во весь мой рост, зеркале. Светлые, коротко остриженные волосы всклокочены, голубые глаза стали безжизненными, лицо хмурое и несчастное.

Я прижался лбом и носом к стеклу.

«Я хорошо себя чувствую, – уговаривал я сам себя. – Просто вот это и называется «хорошо себя чувствовать». Я до боли вонзил ногти в ладони. Еще секунда, и самообладание могло изменить мне. Различные видения быстро сменяли друг друга, но связной картинны не получалось. Но вот в черном мраке видений явно и резко начали проецироваться непонятные знаки, и, спустя несколько секунд, я понял, что это стилизованные изображения кодов.

Уже лучше. Я снова владел собой.

Я зашел в отдел контроля и проверки вновь поступивших экземпляров наноидов. Подтвердились ходившие среди нанотехников слухи о новых вариантах контроля подчиняющихся наноидам машинах. Действительно, в сканере безопасности нонокса появилась запись о новом обнаруженном коде, не поддающимся расшифровке. Скачивание и обработка баз данных с новых машин производилась специализированным сканером, который не был связан с технологичной сетью «Нонокса 357».

Вереница цифровых данных пробегала по экрану сканера. Состояние имплантов и механизмов проверяемых наноидов, высвечивающееся на главном дисплее, передавались с центрального пульта оперативного сканера, правда, в несколько сокращенном и схематичном виде.

Многие из поступивших наноидов на экранах контроля были снабжены табличкой: «Идентифицировать не удалось». Неидентифицированные машины немедленно уничтожались. Правило безопасности гласило: уничтожать все, что не удается контролировать.

«Неужели мы действительно можем надеяться победить?» – подумал я.

Могла произойти катастрофа. Когда Робобото образовалось, тут же первой пульсацией взломало программные коды, которые контролировали поведенческую структуру машин. Получилось, что коды комплексов ноноидов между собой перемешались и словно вырвались на свободу. Не было в этом никакой мистики, что бы вокруг не говорили. Из-за того, что колонии наномашин разных специализаций перемешались между собой, получилось, что исходные коды исчезли, а из собранных пульсацией структурировались новые, видоизменившиеся программы. Их объединяла только одна задача, которую невозможно исказить, – опция самовоспроизводства и самоподдержания. Коды пульсаций машин отличались от кодов, созданных человеком.

– Сейчас для нас главное – выжить! – решительно сказал я. – Человечество борется за свое право существовать, и наноиды не смогут нас сломить! И мы продержимся назло всем! И выйдем за пределы нонокса!

– Чем именно? – Мерт снисходительно улыбнулся. – Теми крохами, которые еще остались в наших биологических секторах? Этого не хватит. Боюсь, что мы съедим их. А то, что не успеем съесть, распродадим в обмен на топливо и импланты.

– Из того, что ты говоришь, я могу сделать вывод, что наноиды сейчас сложнее и сильнее, чем еще год назад. – Я изобразил задумчивость, словно прокручивая эту мысль, – Да, это может оказаться настоящей причиной нашей проблемы. В конце концов, мы имеем дело с наномашинами. Не знаем мы о них ничего, кроме того, что они эволюционируют из поколения в поколение.

– Все намного сложнее. Если хочешь, давай поговорим начистоту.

Дождавшись утвердительного кивка, он продолжил:

– Ты многое пропустил, пока скитался снаружи. Созданные человеком наномашины были была понятны и предсказуем. Наноиды со сломанным кодом безопасности захватывали носители, реконструировали их, создавая наноидов. Кто-то сломал коды человека. Бог знает кто захотел выпустить наноидов на свободу. Может быть, он сам не догадывался, чем это обернется. Наноиды начали бороться за свое существование, многие из них погибали, другие понемногу совершенствовались.

Слова Мерта заставили меня задуматься.

– Есть ощущение, что кто-то играет и нами, как виртуальными солдатиками.

– Пожалуй, ты прав.

– Машина эволюционирует, а мы чем хуже?

Мой вопрос казалось поставил Мерта в тупик.

– Вспомни, каким ты пришел сюда, и подумай, кем стал теперь.

Я призадумался. Действительно. С чего начинали? Сканер и кодировщик были единственным средством воздействия на наноидов. С их помощью удавалось запрограммировать машины на формирование полезных человеку действий, а не на бесконтрольное увеличение численности самовоспроизводящихся наноидов.

А когда я в последний раз пользовался громоздкими, морально и технически устаревшими устройствами личного восприятия? Их заменили специализированные импланты. Искусство нанотехники вышло на новый уровень благодаря возможностям наноидов.

– Мы выжили, – произнес я. – Не спрашивал себя, что дальше?

– Боюсь, ты все усложняешь.

– Нет, – спокойно ответил я. – Робобото выстроил города, сформировал целую армию наноидов, бросил их сюда. Зачем? С какой целью?

– Не знаю, – нехотя признал Мерт. – Меня сейчас меньше всего волнуют наноиды.

– Зря. Робобото рационален. Организованное им вторжение потребовало не только серьезной подготовки, но и огромных ресурсов. Ни одна машина не станет заниматься бесцельным расточительством. Даже примитивы, управляемые колонии наноидов, не склонны к нерациональной агрессии.

– Ладно. Я соглашусь – у них есть цель – контроль над сознанием человека. И наноиды ее достигнут, можешь быть уверен!

Мне доводилось слышать об этом. Называлось это все «перекодировка». Когда-то только военные пользовались данной технологией, чтобы вносить изменения и дополнения в сведения, уже заложенные в наноимпланты солдат. В отличие от органического мозга внутричерепное оперативное запоминающее устройство не было разборчиво и могло принять все, что для него приготовят. Технологичные вирусные коды были предназначены для искажения восприятия реальности, уничтожения базы сознания человека, отделяющией правду от лжи.

– Разумеется, измененная раса людей искренне считает, что продолжает жить по своей собственной свободной воле и вполне самостоятельна.

– Имплант влияет даже на сны человека и генерирует аномальные показания. Исходное человеческое сознание может никогда не заработать. Только если тело пытается отторгнуть имплантат.

– Ты шутишь? Импланты подменяют собой личность человека?

– Я не шучу. Физиология бунтует, отторгая имплантаты, связанные с мозгом.

– Это не мутация, это генетическая эволюция. Посмотри, что имплантаты делают с человеческими органами. Химикаты и составы, которые были выделены, чтобы сделать человека более приспособленными, до сих пор не успокоились у людей в крови. Они пытаются изменить нас даже сейчас, развить дальше.

Логика и разум все еще оставались главными факторами, управляющими жизнью человека.

В прошлом кто-то разумный и осторожный выступал против наноидов в связи с их возможной бесконтрольностью. Например, они могли убивать раненых и сдающихся в плен противников. Им было трудно отличить солдат противника от мирных жителей.

Но без машин и их умения приспосабливаться к реальности было не выжить. Короткие, четкие инструкции, простота предполагаемого действия – были основой их действий. Наноиды всегда находили самый оптимальный и правильный вариант необходимых решений. Любой, кто оказывается в стороне от прогресса всегда обречен.

Моральный слом человека произошел мгновенно. Пережив катастрофу, люди утратили спасительную для многих иллюзорность мышления. Я помнил превратившиеся в щебень кварталы и теперь в точности знал, как ненадежен огромный город, как легко разрушаются красивые и прочные с виду здания.

Через время возникло желание доверить свое сознание программе. Среди людей, которые считали себя стоящими во главе прогресса зародилась мысль, что имплант в данном случае мог бы быть переходом сознания на новый уровень. И с этим новым уровнем развития человека пришло бы понимание происходящего и осознание того, как в нем существовать.

– Все наноиды одинаковые. – Мерт поморщился. – Разницу придумывали рекламщики из корпораций и немного программисты.

– Я не собираюсь докапываться до сути всего происходящего. Мне нужно только общее впечатление.

– Чем ближе к центру Робобото, тем больше брошенных блокпостов, – не стал дожидаться вопросов Мерт. – По первому времени, когда наноиды были еще не столь совершенны, как сейчас, военные пытались загнать все взбунтовавшиеся машины на небольшой участок, чтобы ударить потом чем-нибудь помощнее. Чтобы, всех разом уничтожить.

– Вот ты так говоришь, – усмехнувшись, дернул подбородком я, – будто знаешь стопроцентно надежный способ, как справиться с наноидами.

– Не знаю. Военные опять просчитались. Машины не смогли воевать с машинами. Это было первое проявление ошибки центра контроля.

– Ошибки обходятся слишком дорого, – произнес я. – Говорят, что наноиды способны размножаться даже химическим путем в течение уже длительного времени.

– Мы должны были этого ожидать, – сказал Мерт. – Мы подарили машинам почти такой же мозг, как у нас. Мы обязаны были подозревать, что эволюция не остановится на человеке.

– С наноидами не договоришься, – буркнул я.

– А я и не призываю с ними договариваться. Изучать, но новые технологии использовать осторожно. Все очень просто. Реакции наноида, к несчастью, не вполне аналогичны человеческим. У человека сознательное действие гораздо медленнее, чем автоматическая реакция. У наноидов же дело обстоит иначе. После того как выбор сделан, сознательное действие совершается почти так же быстро, как и вынужденное.

Я всегда был невосприимчивым к советам другого человека. Личный опыт выживания услужливо приводил доказательства, основанные на собственных наблюдениях.

В комнату вошел Керкан.

– Вот! – сказал он гордо. – Новые модели наноидов! Только пять человек присматривают за ними – они даже находятся не в этом помещении. За пять лет, с тех пор как мы начали эксперимент, не было выявлено ни единой неполадки. Конечно, здесь собирают сравнительно простых наноидов…

– Если все так, как ты говоришь, ты должен хорошо знать, как выглядит ситуация, – сменил я тему.

Мерт окинул Керкана внимательным взглядом. Он был достаточно опытным, чтобы понять, к чему ведет собеседник.

– Тебе не обязательно знать все. Наноиды, действовавшие в Робобото, несут в себе элементы биологических компонентов. Теперь взгляните сюда. – Он указал на экран. – Наноид, оснащен энергоблоками нового типа, наличие нанотехнолгий в данном образце организма минимально. Это наноид технологии клонирования. Новви оказались только экспериментальными образцами. Робобото нашел себе иную цель, но средства ее достижения остались прежними.

– Теория, конечно, многое объясняет. Но кое-что в ней для меня все еще остается неясным.

– Я сломаю стереотипы мышления, – тем временем продолжал Керкан. – В том числе и твои.

Увидев выражение моего лица, он усмехнулся. Я все еще искал подвох.

Он улыбнулся:

– Наноиды не суперсущества. Их можно убивать.

– Боевые операции с применением наноидов здесь предельно затруднены, – сказал Мерт.

– Если вскрыть их тела, то можно многое узнать об их химической организации и найти их уязвимое место, – предположил я.

– Наши специалисты уже провели химический анализ некоторых из найденных тел, – вставил Керкан, – но я не думаю, что они ушли дальше обычных экспериментов с органикой. Я скажу биохимикам чтобы начали моделирование белковой структуры нано. Это должно рассказать нам новое об этих существах. Мы исследовали людей, инфицированных наноидами. Чаще приходилось иметь дело с омертвевшими колониями новви.

– И что?

– Я не патологоанатом. – В ответе Керкана прозвучало отвращение. – Мы не пытались спасти людей. Мы препарировали клонов, охотясь за технологиями.

– Наноиды, даже обладающие сознанием, остаются машинами и подчиняются машинной логике. Логика человека здесь бесполезна. Человечество заканчивает свое эволюционное развитие. Человек выпал из эволюционной цепочки и никому не интересен.

– Никому? – растерянно спросил я.

– Да, никому. Не нужен – и все тут. Наноиды существуют сами по себе. Зачем им человек?

– Но мы продолжаем выживать, сказал Мерт. – Несколько лет нам понадобилась, чтобы собрать технологии и обустроить новое убежище. Время не имеет значения. Человек существует не в пустом пространстве, его окружает сложный комплекс небиологических форм жизни. Многие из них наноидизированы.

Керкан удивленно сморгнул, задумался, потирая подбородок, а затем кивнул в сторону существа, которое вошло вместе с ним. Слева у стены сидела сгорбленная фигура, смотрела вниз. Долговязая личность со свисающими ниже плеч спутанными, черными волосами. Лицо у него было цвета земли. У меня был большой опыт человековедения. И распознавать людей я умел. Но не от этого у меня вдруг подогнулись ноги и кровь прильнула к лицу. Фигура с опущенной головой была причиной моей растерянности. Глаза его были скрыты очками.

– Ты настоящий? – спросил я, но он не ответил.

Опытный наблюдатель мог бы заметить, что лицо новви – на самом деле искусная маска. Для людей, не обходившихся без наноустройств, жизнь продолжалась, как и раньше.

«Этот народ невозможно удивить,» – подумал я. Взаимосвязанные сознания держат людей в курсе всего происходящего вокруг.

На его лице появилась еле уловимая улыбка.

Я сделал жест в сторону его головы.

– Могу я увидеть твои глаза?

Керкан взглянул на меня с загадочным выражением, но новви исполнил мою просьбу, снял очки и посмотрел мне прямо в глаза. На самом деле очки были ему не нужны – наноимпланты были защищены от ультрафиолетового излучения и солнечного света.

– Я хорошо делаю свою работу. Импланты помогают мне делать ее еще лучше.

– С тобой все в порядке? – спросил я.

Он кивнул и указал на искусственные части тела:

– Это все новые ноги. Еще не синхронизированы. Спасибо за помощь.

Я наклонился, внимательно рассматривая новви.

– Его глаза. Оптика фирмы «Ганетон», верно? – спросил я у Керкана. – Если не ошибаюсь, в ноноксе люди также требует имплантации некоторых наноимплантов связи и увеличения физических возможностей?

– Да.

– И как ты к этому относишься? – продолжал я. – У меня нет имплантов, и я не прошу своих сотрудников вживлять их.

– Не все люди подвергаются модификации, – произнесл Керкан. – Это было бы дискриминацией.

Мерт откинулся на спинку сиденья:

– Правда? Скажи, скольких людей без имплантов ты знаешь?

Керкан нахмурился:

– Я не совсем понимаю, что ты хочешь этим сказать.

Но на самом деле он прекрасно понимал.

В ноноксе постоянно росло количество убийств. Жертвами становились владельцы наноимплантов с новыми модификациями. Их убивали, устройства извлекали из тел. Импланты стоили дорого, и обычным людям они были недоступны.

Люди всегда искали причины для раздоров, и различие между модифицированными и обычными было аналогично разделению по расе, религии.

Мои импланты были в основном нейтральными устройствами, не вторгавшимися в организм и не нарушавшими его естественные функции.

Мерт разглядывал свою кибернетическую руку.

– А разве все так уж плохо?

Задача, стоящая перед людьми оставалась прежней: повернуть вспять процесс колонизации машинами.

Глава 7

Сон был жуткий. Полый череп. Внутри кромешная тьма, лишь посередине желтый огонек. Я лежал лицом вниз на плоском и твердом.

Жизнь возвращалась в тело. Но я не дышал, и сердце не билось. Я пошевелил одним пальцем. Потом другим. Открыл глаза и увидел свет. Доносившиеся до меня звуки, были голосами, которые складывались в слова, словами выражались мысли.

Но откуда-то издалека, незнакомый голос настойчиво повторял одно и то же слово:

– Предатель.

Голос звучал спокойно, без эмоций. Одно слово. И все.

Сначала голос был один, потом к нему присоединились другие, и скоро мне стало казаться, что скандирует огромная толпа, весь мир. Потом слово утратило смысл и стало сочетанием звуков.

«Прошлое нельзя изменить», – думал я. Нельзя изменить радикально. Его можно немножко подправить.

Люди поняли, что ничего исключительного в человеке нет и что стать в один ряд с остальными формами небиологической жизни не унижение.

Я пытался уснуть, но сон не приходил. Я лежал на спине и пытался что-нибудь вспомнить из своей жизни, но воспоминания, как и сон, не шли ко мне.

«А к чему сон и воспоминания мне – набору химикатов?»

Сначала были инструменты, потом машины – не что иное, как более сложные инструменты, впрочем, на самом деле и те, и другие – просто усовершенствованные руки человека. Затем появились наноиды – машины, которые умели ходить и разговаривать, как люди.

Скоро настанет день, когда нас будет не различить, тогда и человек будет разговаривать с наноидом, думая, что говорит со своим приятелем.

Разрушив свою технологическую цивилизацию, человек сделал необратимый шаг. В человеке живет глубокий страх, который служит предупреждением: будучи восстановленной, технология снова превратится в чудовище. Страх всегда остается.

Нужно найти новый путь, основать цивилизацию в другом ноноксе, не на технологиях ноноидов. Я старался вообразить себе цивилизацию без машин, но не мог.

Голову трогать не следовло, пока не выяснится, что именно я услышал, хотя имплант контроля, возможно, был не полностью восстановлен.

Одно неверное движение, и кожа могла лопнуть как раз посередине головы. Лопнет и отвалится кусками, точно сухая, шелушащаяся краска. Программа расшифровывала нервную активность и преобразовывала ее в цифровые команды. Электроды фиксировади мысли, которые потом – через имплант контроля управляли конечностями или имплантами коммуникации.

Длинные ряды кода. Среди миллионов знаков могла затеряться ошибка. Неточность, из-за которой программа дала сбой. На этой мысли и следовало сосредоточиться. Начать сначала.

Я сел и наклонился вперед. Я был готов к новой жизни. Другого выхода не было. Глубоко вздохнув, закрыл лицо руками. Все вокруг наполнилось картинами прошлого – размытые черты лиц, открытые рты.