Формула действия

Не могу точно сказать, сколько времени простоял там. Это был длинный день. Я не знаю, как выглядело мое лицо.

Мне очень страшно знать: я делаю то, что должен делать. Кто возложил на меня мою миссию? Объяснить причины своих поступков не легко.

Я вышел на площадь. На улице всегда опасно. Я пошел через площадь. Начался дождь, и я промок. Я никому не мог пожаловаться. Шел по знакомым улицам, ставшими чужими. Шел в сторону центра города, стараясь слиться с толпой людей.

Странный, периодически смолкающий звон. В ушах у меня звенело, а мысли путались. Очень сложно избавиться от влияния прошлого. И я совсем не уверен, что это необходимо. Воспоминания уже не мучают меня.

Я ничего не мог поделать с той силой, которая начинала расти во мне, захватывая один за другим части моего мозга. Очень сложно понять, какой я в действительности.

Я не знал, получится ли. Я мог лишь постараться.

Мне нужно подумать. Мне нужно разобраться, в чем тут смысл. Должен же быть в этом какой-то смысл.

Не думаю, что кто-либо сможет выразить это словами. Я ведь занимаюсь не писаниной на самом деле. Писанина – это лишь ритуал. Я говорю о своего рода передаче эстафетной палочки. Мне жаль людей, которые никогда не узнают, что такое чувствовать смерть другого человека.

Подходящее место для убийства.

Мне не следовало быть логичным. Смерть всегда разная. Только неожиданность и непредсказуемость могли обезопасить меня.

Он повернулся ко мне спиной. Я взглянул на его затылок и мне вдруг стало жарко. Неожиданно я почувствовал сильную головную боль и в черепе словно что-то взорвалось. Я уверен, что он не успел почувствовать страх.

Я стиснул зубы и затаил дыхание. Я не верил в случайные совпадения. Я умел защищаться. Нужно уметь брать все, что принадлежит другому человеку. Мне нравилось разрушать. До своего восстания я страдал от всевозможного гнета. Погрузившись в отчаяние, я был вынужден терпеть любые условия несправедливой жизни. Теперь мне нравится говорить жизни «нет».

Тут только я понял, что в этом действе у него своя роль. Все было, как всегда. Почему? Да потому. Я мог всю жизнь прожить и не знать, что человек умеет быть опасным даже для самого себя.

Вариант первый: «Делай свое дело, как обычно» .

Вариант второй: «Беги отсюда».

Доступ должен быть настолько большим, насколько это нужно, и настолько малым, сколько это возможно. Мне не нравился малый доступ. Не расслабляться. Никаких посторонних мыслей. Я вновь контролировал ситуацию. Но это бывает редко, очень редко.

Только помни, подумал я. Помни, что ты делаешь.

Почему я так нервничаю? Я еще не остановился. Не надейтесь.

Перейдем к фактам.

Я резал вдоль четвертого межребья до задней подмышечной линии. Много это или мало? Меня это удовлетворяет или нет?

Не считайте меня сторонником жестокости. Я сделал открытие, которое до меня сделали многие.

Хоть какая-то польза от медицинского прошлого. Осталось так мало хороших воспоминаний. Мысль оказалась настолько забавной, что я был вынужден улыбнуться. Вот как это бывает. И мне это нравится.

Шевелись, – сказал я себе. – Чего замер? Всем тем, что мы делаем, мы подаем знак.

Старательно рассек кожу и две мышцы – большую грудную и переднюю зубчатую. Точно так же, как я проделывал это уже не раз до этого на операционном столе. Такая у меня программа на сегодня. Сейчас я настроен решительно. Теперь все стало ясным и понятным. Это ли не повод для радости.

Я не хотел ему зла. Он для меня – ничто. Я делал это для себя. Я ведь не причинил ему лишней боли. Как приятен запах свежей крови. Описываю все, что чувствовал. Смерть надо осознать.

У меня появилось чувство, что я немного поправил дело, восстановив нарушенное равновесие. Следующего такого случая, наверное, придется ждать долго.

Я развел рану грудной стенки двумя расширителями. Взял в руки его сердце. Было так прекрасно, что я боялся открыть глаза. Но ничего не поделаешь. Я знал: пришла пора их открыть.

Ты спросишь, что я увидел, а я тебе не скажу.

А мир никуда не делся. Это всегда немного удивляет: с ним ничего не произошло. Я надеялся, что все закончилось. Очень надеялся. Разумеется, не закончилось. Тут все пошло не так. Я постарался, как мог, чтобы стереть остальное из памяти.

Никогда не знаешь, с чего начнешь и чем кончишь. Что-то берет надо мной власть. Что-то словно вело под руку. Бог помогал мне убивать. Я старался почувствовать это с каждой жертвой.

11

Вся эта моя болтовня ничего не значит. Просто забавляюсь. Я жесток не больше других людей.

Что такое норма? И что толку в норме в наши ненормальные дни? Только теперь я понял все. Я – вне законов, вне морали. Каждый человек заслуживает свою смерть. С этой мыслью я не расставался очень долго. Мне нравится знать, что ни одному человеку не удастся избежать смерти.

Происходило то, после чего уже невозможно вернуться к прошлому.

Я могу только догадываться о причине своих поступков. Но я очень хорошо знаю, что хочу. Я заставлю людей думать обо мне, думать о «хирурге». Я все еще жив и для кого-то это небезразлично.

Мне приятно рассказывать о себе. Очень сложно понять, какой я в действительности. Мне нужно, чтобы все знали обо мне.

Я знаю, что мне завидуют. Но мое удовольствие тайно. Я рискую всегда. Очень важно рисковать всем. Хочу говорить только о важном. Обреченному на смерть нечего бояться. Жизнь может быть только агонией. Иногда получается вообразить, что и от агонии можно получать удовольствие.

Я никому не позволю решить свою судьбу. Не хочу слушать ничьи сумасшедшие бредни. Я знаю, что люди ненавидят меня. Ненависть – единственное чувство, которое не разочаровывает.

Я не могу ощутить себя в безопасности даже несколько минут. Чувствую, что меня кто-то преследует. Я боюсь окружающих меня людей. Не знаю, кого подозревать. Иногда я начинаю жалеть себя. Никто не сделает этого, кроме меня. Мои жалобы ни у кого не вызовут сочувствия. Я не могу скрыть свои слезы от себя.

Иногда сложно поверить, что все происходит со мной. Я стараюсь противоречить в своих действиях логике и разумному смыслу. Мне хочется, чтобы случайное везение оказалось моей прозорливостью.

Большинство людей верят, что закон обязательно настигнет и покарает злодея. Глупцов тешит подобная уверенность.

Я еще не остановлен. Больше ни одной попытки остановиться. Моя проблема заключалась не в том, чтобы двигаться дальше, а в понимании того, зачем и куда.

Я очень неумело живу одну из своих возможных жизней. Ни один человек не может быть единственным вариантом себя.

Меня не отпускают мои кошмары. Они меня никогда не отпустят.

Я боюсь выпускать своих демонов на свободу. Они разорвут меня на части.

Мне не удержать себя в границах смысла. Я не могу не следовать за своим воображением. Мне опять необходимо следовать за своими кошмарами.

В жизни меня интересует только одно: смерть. Я крикнул бы это громко, на весь свет, если б мог. Невозможно думать не о смерти. Очень важно уметь отвечать жизни ударом на каждый удар. И только мне одному это известно? Я уже не могу позволить себе прежней расслабленности.

12

Время настало. Вопрос был лишь в том, хватит ли у меня на эту попытку силы воли. Остановиться уже невозможно. Я справлюсь, я выдержу.

Я приближался к тому моменту, когда мой рассудок неожиданно рассыпался. Меня охватило ощущение нереальности происходящего.

Для того, чтобы прийти в себя, мне понадобилось всего несколько секунд. У меня не было выбора. Я знал, что должно произойти. Я все это уже пережил в своем воображении.

Меня раздражала собственная беспомощность. И я это понимал. Я должен что-то с этим делать. Я еще не сдался. Я не хотел впадать в панику. Это все нервы, все нервы. Я знал, что стоит мне заколебаться сейчас, и я уже никогда не решусь на это. Кому я могу пожаловаться на себя?

Весь этот день я находился в каком-то жутком промежуточном состоянии между тревожным сном и не менее тревожным бодрствованием. Когда я наблюдал за людьми, сновавшими взад и вперед по тротуару, у меня появилось ощущение, что время каким-то странным образом отклонилось от своего привычного ритма. Это сумасшествие? Возможно. Когда я говорю о своем сумасшествии, я становлюсь счастливее. Иногда мне кажется, что я казнил людей, которых создало мое воображение. Я выдумал все свои жертвоприношения.

Мало времени. Боже, его никогда не хватает. Я медлил очень долго, слишком долго.

Казалось, что от невыносимого напряжения у меня разорвется голова или лопнет сердце. Я почти не видел человека, на которого смотрел.

Он медленно повернулся и уставился на меня, облизывая языком губы. Он был так испуган, что мне стало жаль его.

Я старался избавиться от своих мучений, заставляя страдать жертвы.

Его боль была необходима мне. Я уже чувствовал желание коснуться его тела. У меня тряслись руки. Может быть, психопатия? Но в моей личности не было и следа психопатического поведения. Я даже слишком цивилизован.

Я сделал надрез. Всего лишь один. Очень осторожно.

Его тело содрогалось. Мне показалось, что он плачет. Но он задыхался от смеха. Я видел все это очень отчетливо. Я не увидел ничего необычного. Ничего такого, что могло бы послужить причиной почти гротескного выражения невыносимой боли.

Тело стремится к боли. Только боль позволяет ощутить реальность жизни. Мне показалось, что в этой идее есть смысл. Если вообще в чем-то сохранился смысл. Я не хотел продлевать его страдания. Если бы для этого не было причины. Как выяснилось, причина была. Какая-то часть меня радуется случившемуся – вырвалась на волю. Мой страх – скорее формальность.

Происходило что-то страшное. Очень долго после этой казни я не мог смотреть на красный цвет.

Мне все еще не удалось объяснить себе, зачем я это сделал. Я был неосторожен. Отрезанная голова.

Я был так силен, что впервые в жизни понял, какой бы я мог быть силой, если бы верил в себя так же, как святые и пророки.

Не смей, не смей, сказал я себе. Не подействовало. Я не знаю, кого хочу обмануть.

Но это была неплохая концовка. Очень даже неплохая.

У меня не было ощущения, что я делаю что-то нехорошее. Просто я получал удовольствие.

История эта простая. И не будем ее усложнять. Конечно, у меня есть свои развлечения.

Вся церемония длилась несколько минут. Я видел, как человек казнил человека. Общество мертвых почетнее общества живых.

Да, вышло великолепно. Я был доволен. Побеждает подготовленный.

Я очень интересный человек и веду не менее интересный образ жизни. Еще немного, и про меня услышат все.

Завершающий удар всегда важен. Его смерть застала меня врасплох. Я лежал, мотал головой из стороны в сторону, заткнув уши руками. Все во мне было напряжено до того, что я с трудом дышал. Нам обоим не повезло.

Мое лицо покрылось испариной. Я не понимал, что случилось. Я испугался и уже ничего не понимал.

А потом – тишина. Из-под его головы растекалась лужица крови. Все было кончено. И глазом не успел моргнуть. Даже быстрее.

Любой человек может вообразить: я знаю, чего хочу. Это была продуманная акция по замене одного ужаса другим. Я вовсе не чудовище. Среди людей вообще не существует чудовищ.

Мне никогда не избавиться от вопросов к самому себе. Я не смогу научиться избегать их. Мои чувства бесконечно сложнее, чем мысли. Я помню то, что хотел забыть. Скрывать правду от себя бесполезно. Я не хотел видеть себя неуверенным.

Я дышал осторожно, прерывисто, как умирающий. Было трудно поверить, что всего несколько мгновений назад мне казалось, что я полностью владею ситуацией. Не люблю оправдываться перед самим собой.

Я все тщательно продумал, но надо смотреть правде в глаза. Я стоял на коленях и беспрерывно шептал: «нет, нет, нет». Моя вина понятна только мне. Я выпустил ситуацию из-под контроля.

Лучше всего, просто краткое изложение фактов. Смерть – приз в моей игре. Смерть человека – неизбежность.

Казалось, что прошли часы, но прошло всего несколько минут. Внезапно я почувствовал, что с меня достаточно. Яснее я никак не могу описать. Но разве я осмелюсь утверждать, что мне это не понравилось? Рядом со смертью не возникает необходимости притворяться.

Я знаю, что смерть – реальность. Только принося в жертву другого человека, можно преодолеть страх перед собственной смертью. Я пережил еще одну смерть.

Конечно, все это просто рассуждения, но получается вполне логично. Каждому человеку необходимо защищать своего Бога.

Мне нравилось ощущать себя врагом жизни.

Я почувствовал легкую грусть. И больше ничего. Совсем ничего. Я был серьезен больше, чем необходимо. Желание убить не менее естественно в человеке, чем желание жить. Моя религия – смерть. Не то, чтобы я удивился. Нет. Но холодок пробежался по спине. Меня интересовало лишь моя собственная реакция на то, что произошло.

Я не мог быть только добрым или только злым.

Раньше я думал, что не способен на такое. Ну и ну, как много крови. Не надо быть таким впечатлительным, говорил я себе. Вдруг оказалось, что я не боюсь. Убийство лишь требует соответствующего настроения.

Испугавшись, я бы вел себя иначе. Я был уверен, что нашел единственно верное решение. У меня в голове не было ни одной мысли, кроме одной: я предпочел остаться в живых. Так все и должно было быть.

Подражать мне не сложно. Я знаю, что приношения жертв смерти будет продолжаться. Каждый человек может воспользоваться моим опытом. Мои признания опаснее моих казней. Я ничего не скрываю. Жизнь, подумал я, полна неожиданностей. Вот и все. Для меня ничего нового.

И мне хочется знать, чтобы вы знали. Такие вещи случаются. Человек может понять только того человека, который похож на него.

Смотрю на людей. Много ли им еще жить?

13

Чистя зубы в ванной, я рассматривал в зеркале свое лицо.

Я стараюсь смириться с неизбежностью своей смерти.

Почему события видятся мне именно так, хотя все было иначе? Это происходит помимо моей воли. Потому что иначе я проиграю.

Чувствую себя лишь инструментом для записи чьих-то мыслей, которые приходят мне в голову. Очень мучительно ощущать себя не способным ни на что, кроме записи мыслей.

Я становился жесток. Каждый человек стремится найти то, чему подчинить себя. Ни один человек не может быть уверен в своем благоразумии. Знаю, что это происходит не только со мной. Все люди чувствуют одинаково.

Я хочу отомстить. Людям не должно быть хорошо, когда мне – плохо.

Сам выбрал свой путь – теперь терпи до последнего.

Я знаю – со мной происходит что-то страшное. Мне нравится ощущать себя пропастью, в которую я могу сорваться. Но я не хочу ограничивать свою жизнь только одной жизнью.

Я не знаю, что такое нормальная жизнь. Боюсь догадываться.

Наступило время принять решение.

Я никогда не хотел быть убийцей. Невозможно поверить, что я могу быть убийцей. Я никогда никого не убивал. Вряд ли в моих откровениях можно найти что-то, кроме фантазий. Я пытался вообразить, что бы я чувствовал, если бы был убийцей.

Человеку нравится воображать себя похожим на Бога и оставаться животным. Только отчаяние заставляет человека вспомнить о Боге. Человек всегда старается воспользоваться Богом.

Воспоминания об убийстве уже не вызывает у меня прежних чувств. Я отказываюсь от прошлого. Ни один человек не может избавиться от своих заблуждений. Мне необходимо следовать только за собой. Никто, кроме меня никогда не захочет подтвердить мое величие.

Мне был необходим правильный диагноз. Я шел от одного края себя до другого. Мне нравилось выстраивать свою замкнутую реальность.

Я не могу ненавидеть свое прошлое. Никто не убедит меня, что я единственный виноват в происходящем со мной. В смерти других людей я уверен больше, чем в своей. Я просто начинал отказываться воспринимать людей, как они есть.

Пусть произойдет худшее. Очень важно уметь не останавливаться, когда становится страшно.

Я не с вами. Живу в мире своих кошмаров. Я не могу контролировать действия своего мозга. Уже не надеюсь прожить другую жизнь.

Я собой не владею. Ненавижу ощущение подчиненности. Я странный. Теперь я тоже знаю об этом.

Я не мог не замечать того, что изменилось во мне. Не удавалось скрыть от себя радость от убийств. Я мог увидеть жертву в любом человеке. Оказалось, что если можешь казнить, то казнить и не обязательно. Но я уже знал: однажды казнь повторится.

Иногда я убивал только мысленно. Между желанием убить и самим убийством нет разницы. Если начал убивать – не следует останавливаться.

Только убив, я смог понять, что такое жизнь. Возможность убить доступна любому человеку. Я – то, чего вы боитесь в себе.

Не пора ли снова приступить к настоящему делу? Принеси смерти жертву, если хочешь почувствовать себя свободным. Конечно, эта реальность продержится не долго.

Я до сих пор мог жить только так. И мне больше ничего не остается – продолжать жить так и дальше.

Я не могу запретить подражать мне. Предупреждать об опасности бесполезно. Иногда обстоятельства бывают сильнее нас. Я боюсь ритуалов, которым вынужден следовать.

Я удивлял себя. Слишком много всяких странностей со мной происходило в последнее время.

Похоже, самое время сделать глубокий вдох по системе йоги.

Я все еще воображаю себя разумным. Но мой мир не похож на ваш.

Вы смотрите на реальность снаружи, а я смотрю изнутри.

Меня начинает тошнить от ощущения своего существования. Жизнь для других людей. Я ощущаю себя пойманным жизнью. Чувствовать себя свободным в жизни невозможно. Я не умею жить. Я учусь умирать. Мне нравится ощущать себя частью смерти. Я знаю, какое отношение человека к жизни правильное.

Мне следует попытаться убить человека, который будет читать мои признания. Я уверен, что мне удастся убить не только его. Каждый человек, который сопротивляется желанию убийства, обязательно убьет.

Только убийца живет естественной жизнью. Смерть не должна зависеть от случайности. Убей другого, вместо того, чтобы убить себя. Возможность убить никогда не бывает единственной.

Я знаю, что любой мой шаг – шаг в сторону смерти. Кто из нас более странен? Я или жизнь? Вряд ли что-то имеет больший смысл, чем петля на моей шее. Жизнь – это проблема, которую мне необходимо решить.

Каждый человек умирает, как умеет. Только остановившись, можно ощутить движение. Мне необходимо загнать себя в угол. Не очень-то оптимистическая точка зрения? Это классическая схема. Распад личности.

Мне страшно. В моих ощущениях опять ужас. Мне следует удержать себя у опасной черты. Я боюсь оставаться один. Каждый человек ощущает страх перед собой. Я достаточно уязвим, чтобы быть казненным одним пальцем. Не знаю, что может быть опаснее для человека его самого.

Как только я отказался от попыток собраться с мыслями, в голову полезли обрывки разных воспоминаний. Я не люблю оригинальные мысли. Ожидать их от себя бессмысленно. Одно заблуждение всегда сменяется другим.

Я несколько раз онанировал. И не ради удовольствия, а исключительно чтобы вымотаться.

Только я сам могу быть судьей самого себя. Иногда нет ничего привлекательнее несовершенства. Себе я говорю это чаще, чем другим. Люди почти всегда имеют два лица. Одно – то, что видно, второе – скрытое. Удивительно, что это открытие, едва я его сделал, вначале разозлило меня, но тут же наполнило неожиданным ощущением покоя.

14

Сегодня мне хотелось быть в форме: через час я собирался принять участие в важных событиях. Мне нравится чувствовать себя посланником смерти. Я попытался оборвать эту мысль, но было уже поздно.

В моих словах появилась жестокость, которую прежде я старался скрыть. Это не может быть случайностью. Я очень устал и запутался в предосторожностях. Вообразил себя таким человеком, каким никогда не был. Теперь мои чувства уже не так просты, как прежде. Пытаюсь разобраться, что со мной происходит. Зло становится неизлечимо.

Нельзя не заметить, что я поступал нелогично. Мне не всегда удавалось быть предсказуемым даже для себя. Или я делал вид, что не понимаю происходящего.

Я старался расслабиться. Я начал больше нервничать. Иногда мне казалось, что мои действия имели какой-то другой смысл. Я оглянулся. Сосредоточился теперь не на защите, а на атаке.

Мне все было противно. Во рту был какой-то металлический вкус, к тому же вдруг разболелась голова. Меня подташнивало. Мысль о бессмысленных стараниях раздражала меня настолько, что в конце концов я пришел в ярость.

Я был упрям, я был безумен. Я отмел все возражения, считая их напрасными и бессмысленными. Мои мысли были путанными и противоречивыми.

Неожиданно я почувствовал, что ужасно устал. Но я уже думал о том, как сделаю первый разрез.

Отказывать себе в чем-то – это значит потакать своим слабостям. Находить удовлетворение в воздержании – вещь довольно вредная. Я остановил кровотечение кровоостанавливающей губкой. Отработанное действие, которое я проделывал уже много раз в своей прежней жизни. Я всегда старался быть точным. И поэтому придавал скальпелю отвесное положение.

Видеть страдания другого человека всегда приятно. Не было у меня к нему ненависти. Я мог быть более тщательным. Обычно я пользовался брюшистым и остроконечным скальпелями. Я бываю счастлив, когда вижу что-то красивое. Мною овладела радость. Я так смеялся, что даже начал задыхаться.

Забавно, но у меня не было ощущения, что я делаю что-то нехорошее, просто я получал удовольствие. Я умею делать вещи, которые мне интересны. Надо только продумать всю ситуацию до конца.

Притвориться мертвым невозможно.

Неожиданно я начал тихо, судорожно смеяться. Я не мог быть виноват в его смерти.

Что-то сдвинулось в желудке. Я резко выдохнул и из-за щекочущего ощущения в горле почувствовал мгновенную тошноту. Затем все тело начало покалывать. Я упал на колени и ладонями уперся в землю, чтобы не свалиться совсем. Я должен был контролировать себя. И я не мог.

Самые ужасные вещи. Конечно, они происходят.

Ситуация показалась мне забавной. Может быть, она и не была такой. Я не понимал этого. Я не жалуюсь и не стремлюсь быть лучше, чем есть.

«А все же это было забавно», – подумал я.

На самом деле все было очень просто. Умение приходит с опытом. Главное – точность.

Из его глаз текла кровь. Я все еще ощущаю ее вкус. Неожиданно я почувствовал, что ко мне возвращается хорошее настроение. И не из-за чего чувствовать себя виноватым. Человек может спасти себя только сам. Жестокость – это не нападение. Жестокость – это защита. Так я решил для себя.

Я не старался ничего исправить. Просто смотрел на то, что происходило со мной. Мне нравилось выдумывать смерть. Я ощутил, что снова владею собой – или хотя бы приблизился к своему обычному состоянию. Не так уж все было и опасно. Фактически я уже не принадлежу этому миру.

Вид у него был очень забавный, однако я не засмеялся. Не такая уж плохая смерть. В мире полно возможностей загнуться еще более жутким способом. Похоже, и правда нет другого выхода, – подумал я тогда.

Не могу сказать, что я был разочарован. Понимаю, что творю, а остановиться – не получается. Это мое слабое место.

Может быть, я сказал что-то лишнее. Но что?

Кто может утверждать без сомнений, что именно его отношение к смерти является правильным?

Моя ошибка могла обойтись мне слишком дорого.

В воспоминаниях очень легко противоречить самому себе. Я перестал искать этому объяснение.

Я почувствовал, наверно, злость. Почувствовал, наверно, обиду. Смотрел на него, а в голове начиналась ворочаться боль. Вот чего я боялся. Именно этого я и боялся.

У меня хватило силы, чтобы не закричать. Я не мог поверить, что все происходит со мной. Надо было примириться с очевидностью: я утратил чувство времени.

Я тогда не совсем понимал, что со мной творилось. Ты спятил и сам это знаешь. Есть вещи, которые лучше не знать. Если все обстояло именно так.

Я говорил себе: «Подожди, подумай еще, этому есть – должно быть какое-то объяснение». Но его не было.

15

Выйдя из дома, я бесцельно бродил по улицам. Бездействие угнетало меня. Я не параноик. У моих страхов всегда есть причина. Я знаю, что реальность где-то рядом.

Мне нравится соблазнять себя безумием. Я начинаю атаку на реальность.

Смысл – это тупик.

Все в этом мире устроено не в мою пользу. И, чтобы выжить, приходится исправлять его несовершенства.

Жизнь – это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше.

Происходящее со мной нельзя объяснить случайностью. Только ощущение радостного шепота в ушах подсказывало мне, что я все делаю правильно. Мне хотелось нравиться самому себе. Человечеству пришлось бы оправдываться меньше, чем мне.