скачать книгу бесплатно
– И круглые сутки, без остановки, – продолжал памятник. – У нас на площади такого нет. Сразу не привыкнешь.
Ленюшка не нашелся, что ответить – к говорящим памятникам тоже не сразу привыкнешь. А Нельсон знай себе шпарит, как по писаному:
– Он мне велел без билета никого не пускать, но, если нету, вас я все равно проведу.
Ленюшка собрался с мыслями:
– Спасибо, – сказал. – У меня билет есть. А кто это такой строгий?
– Лазарев. Мы с ней на Лазарева работаем, разбойничка. Но вы не волнуйтесь, мы не грабим. Я сторожем, а Сима на огороде. И сам разбойничек всю неделю дома – приболел.
– Серафима?
– Да, да, идемте, тут недалеко.
– Так ее Лазарев украл?
– Это не совсем так, – возразил Нельсон и зашагал впереди, вежливо придерживая ветки.
Идет за ним Ленюшка, а сам думает: «Неужто теперь и Серафима разговаривает?»
Скоро вышли они к озеру. Серафима Ленюшку издали еще увидела, засигналила, помчалась к нему навстречу, да как водой окатит! Хорошо, день теплый выдался. Потом только опомнилась да запричитала:
– Несуразная я, несуразная! Возвращайся ты, Ленюшка, домой, не рискуй из-за меня жизнью. Лучше мне в лесах навеки остаться! Видно, болезнь у меня такая неизлечимая. Сперва из-за нее мы к разбойничку в рабство попали, а теперь вот и тебе ни за что, ни про что досталось.
Ленюшка хоть и вымок весь, хоть и чудно ему, что машина поливальная говорить может, а о деле помнит. Огляделся он.
– Вы как сюда проехали-то? – спрашивает. – Давайте быстро той же дорогой назад.
– Как проехали, сами не знаем, – отвечает адмирал, – темно еще было. А так, при свете, никакой дороги нет.
Серафима вдруг и говорит:
– А Лазарев тут больной останется? Кто ж ему огород поливать будет? Я его простудила, холодной водой облила, а сама бежать?
И Нельсон за ней:
– Да, неудобно, он бредит…
– Ну, как знаете, – обиделся Ленюшка Мамохин. – Мне мэр сроку дал двадцать четыре рабочих дня. Если мы с тобой, Серафима, улицы мыть не выйдем, он новую машину купит, а тебя спишет.
– Хоть недельку бы еще подождать, – просит машина поливальная.
Ленюшка ей кивает:
– Ага. Через неделю он бредить перестанет и скажет: «Собирайтесь, ребята, домой!»
А Серафима на это:
– Да ты бы с ним, Ленюшка, поговорил: может, он нас, и правда, так отпустит…
Вот стоит Ленюшка Мамохин у разбойничка под дверью, прислушивается: бредит, или не бредит. Слышит, напевает Лазарев тихонько, в нос:
– Гаданьем ли мы утомили своих черепах?
Они не вещают нам больше грядущий удел…
– Ну что? Это разве не бред? – шепчет адмирал. – Он еще и с мышами разговаривает.
Тут лихой человек дверь-то как откроет!
Смотрит Ленюшка – а это тот полуночник, что в парке книги разбирал. Ну, делать нечего, надо хоть поздороваться. И вроде сказал: «Здрассте!», а вышло:
– Ахейя!
Разбойничек расческу вынул, по волосам провел.
– Да, – сказал. – Да, конечно. Нехорошо тогда получилось. Я с таким трудом добыл эти книги… Особенно «Древнегреческо-русский словарь». У нас на весь город один экземпляр. Испугался, понимаете, что вы нападете и отнимите.
– Я не разбойник, – возразил Ленюшка.
– Я тоже не разбойник. Ну, что я могу для вас сделать? Вот, чаем напоить могу.
– У него билет! – крикнул Нельсон.
Разбойничек рукой махнул.
– Да ладно! И так вижу, что человек хороший.
Ленюшка прошел в дом. Лазарев указал ему на черный железный сундук: присаживайтесь, мол. На сундуке масляной краской написано было: «Аварийный ларь».
– Это не я написал, – объяснил разбойничек. – Так было. Я в нем книги держу, которые надо срочно вернуть в библиотеку.
– А говорят, вы не возвращаете…
– Пока не возвращал, но верну, конечно. Что ж я их – ворую, что ли? Странный народ – подержишь книгу дольше положенного срока, так сразу: «Разбойничек, лихой человек!» А попробуй, выучи тибетский язык, если учебник через десять дней сдавать. Ну, пусть через месяц. Я вот сейчас древнегреческий учу, а хочу еще древнекитайский и пали.
Лазарев чай разлил. Себе в кружку с надписью «Тиша», Ленюшке – в крышку от термоса:
– У меня посуды почти нет. Обычного чая тоже нет, я шиповник заварил. Это вас моя машина поливальная облила?
Ленюшка и говорит:
– Вообще-то это моя машина. Если правильно – то поливомоечная. Сколько лет уж с нею вместе работаем, улицы моем.
– Да? Я раньше тоже работал, в библиотеке. До сих пор каждую книгу помню – автора, название, содержание, инвентарный номер… А потом однажды мне один человек сказал: «Сколько с книгами не возись, все равно смысла жизни не постичь». Я и подумал: ну, нет! Есть наверняка книги о смысле жизни, пусть и не на русском языке. Теперь вот тут живу, постигаю.
– И как?
– Да потихоньку.
– На черепахах, что ли, гадаете?
– Это китайцы гадали. У меня есть гадательная мышь. Когда у меня появляется вопрос, она сама приходит. Я для себя решил: если она забирается на стол, это значит «да», а если по полу бегает – значит «нет».
– И кушать не хочется, пока книги читаете?
– А у меня огород. Сорняки выпалываешь, а сам о смысле жизни думаешь. Последнюю неделю, правда, приболел, грядки заросли. Я вообще легко простужаюсь, а тут, откуда ни возьмись, машина эта поливальная. Или поливомоечная.
– Она очень вам тут нужна?
– Да нет, – отвечает Лазарев, – все равно лето к концу идет. Забирайте хоть сейчас. Это вы ее искали?
– Ее.
– Мне тоже надо найти кое-кого. Знаете, если уж вы меня разыскали, может… А то мне больше просить некого. А если не хотите – я не обижусь.
– Я же вас не сам нашел, мне помогали…
А Лазарев:
– Я знаю. Но вам теперь с этим билетом все будет удаваться. А у меня, понимаете, друга заколдовали, Борю.
– Кто?
– Ну, есть один такой колдун в городе… Хотя, впрочем, я еще ничего не доказал.
– А те старушки кто?
– Волшебницы.
– Что же они вам такой билет не дадут?
– Говорят, родственникам не положено, а я Ираиде внук. Спасибо, хоть сказали, что заколдован и превращен в столб.
– В столб?
– Да, фонарный. А потом, я в городе как-то не на месте, а если человек не на своем месте, дела у него не пойдут, даже при счастливом билете. Буду лучше тут смысл жизни постигать, от этого, глядишь, и друг быстрее расколдуется.
Ленюшка не знает, что и ответить, а Лазарев ему:
– Да я не настаиваю! Возвращайтесь, дома подумаете.
Помог, как чай допили, Нельсона погрузить, да лично всех из леса вывел. А как стали прощаться, разбойничек вынул из-за пазухи листки какие-то, в трубочку свернутые, и Ленюшке протянул:
– Я тут записал кое-что про друга своего, возьмите, на всякий случай. Если все-таки решитесь искать, почитайте, может, пригодится.
– Огород – это очень правильно, – похвалил Федор Коныч. – Я у себя на участке даже артишоки выращивал, хотя у нас почвы глинистые, близко грунтовые воды… А есть у него теплица?
– Не знаю, – ответил Шуроня.
– Великое дело – теплица! Вот вы пробовали когда-нибудь помидоры «бычье сердце»?
– Погодите! – перебил Вахрамей. – Не о бычьем сердце речь – о Ленюшкином. Друга-то искать будем?
С видом лифтовых Федор Коныч почти смирился. И даже вспоминались летняя ночь на даче, костерок… Но к чему Вахрамею все эти превращения? Какая-то, извините, мания. Только что со стены глядела на Федора Коныча пальма, и вот уже это морская звезда. Частые перемены нервировали Федора Коныча. С некоторым раздражением он сказал:
– Я телевизор каждый день смотрю, понимаете ли. Всякое в мире делается, но чтобы люди в столбы превращались…
– Тогда… – начал Шуроня, – ПРОЖИЛИ ЛЕНЮШКА С СЕРАФИМОЙ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО ДО САМОЙ ПЕНСИИ…
– Зачем же вы так, молодой человек! – обиделся Федор Коныч. – Чуть что – сразу: «сказке конец». Я не против друзей…
Вот едет Ленюшка назад, Серафима и говорит:
– А мы с адмиралом под окном стояли, пока ты чай пил. Может, поищем друга-то этого? Жалко разбойничка – живет он на белом свете один-одинешенек.
– Да, – соглашается Ленюшка Мамохин, – нелегко ему. Вдруг узнает, в чем смысл жизни – а рассказать некому! Только в городе у нас с освещением вроде неплохо, фонарей хватает. Что ж, так и ездить от одного к другому?
– И будем! – горячится Серафима.
– А как мы узнаем, который заколдованный?
Тут Нельсон вмешался:
– Лучше выберите время да свозите меня как-нибудь ночью к двум Лермонтовым. Побеседую с ними как памятник с памятниками – вдруг им что-нибудь известно.
– Я, пожалуй, завтра в парк один схожу, – говорит Ленюшка. – Надо старушкам «спасибо» сказать. Заодно насчет столбов проконсультируюсь.
В город приехали затемно, в мэрии только Пашино окошко светится. Мэр, как машину с Нельсоном увидел, чуть со второго этажа к ним не выскочил.
– Ну, Серафима! – кричит. – До чего ж водитель у тебя хороший человек! Где ж ты, Ленюшка, их откопал?
– Да так, – отвечает Ленюшка, – старушки подсказали…
– К гадалкам ходил! Я-то думал, ты в них не веришь! Только пусть это лучше между нами останется, а то в газете у нас очень любят всякие чудеса. Работать мне не дадут, будут выпытывать, что да как. Там журналистка есть, симпатичная такая, подписывается: Нея. Хорошо пишет… Скажем всем, что просто студенты покататься решили на поливальной машине.
Памятник адмиралу Нельсону установили, как сумели, на прежнее место, мэр на радостях Ленюшке к отпуску отгул прибавил и домой отпустил. Ну, Ленюшка с Серафимой к дому – а из подъезда сосед выходит с первого этажа, учитель музыки Лесников.
– Здра-авствуйте. Говорили, что у вас машину угнали, а она тут. Кто же это о вас слухи распускает?
– Пропадала, – отвечает Ленюшка, – но нашлась.
– Да-а-а? И чья же это работа? Не Лазарева ли?
А надо сказать, что Лесникова остальные соседи не любили: жаловались, что он телепат – мысли чужие читает, причем при любом расстоянии. Если мимо него идешь и о чем-нибудь своем думаешь – тут же подслушает и потом рассказывать будет направо и налево. Мало того, иной раз еще так разойдется, что видит по телефону. Позвонит, бывало, кому-нибудь поболтать, и вдруг говорит: «Опять на вас этот халат, зеленый с коричневым. Сколько можно его носить!» А на той соседке и вправду такой халат. Или как закричит: «Ой, моль у вас летает! Вон, вон, у плеча! На стену села! Тапком ее, тапком!»
Ленюшка, на всякий случай, мэра себе представил и говорит:
– Да вроде ребятишки баловались.
