Весь мир окрашен в желтый

Но такое продолжительное затишье не могло меня не настораживать – это понятно. Марсель – самый настоящий хищник. А если хищник не атакует, то следует его бояться еще больше. Он выжидает… Чего? Лучше не знать. Он явно уже наметил себе жертву. А в качестве этой роли могу выдвинуть себя и Лину. Расставил ли он капканы? Если да – то, как нам в них не попасть?

Вероятно, он ждет, затаившись где-то глубоко во мраке. Он уже зализал свои раны после последней схватки, и теперь его ярость стала безграничной, а если и не безграничной, то очень сильной. Он намерен мстить – в этом я уверен.

Все, что сейчас происходит – затишье перед последней битвой…

А вот о ней мне думать совершенно не хотелось! Сны были хорошими – да, но порой у меня всплывали в грезах те картинки, которые мне показала Белла.

Это было ужасно.

Даже вспоминать не хочется!

Пока Марсель и Белла бездействуют, можно радоваться жизни, но все же оставаться начеку. Нельзя выпускать из внимания ничего подозрительного. А уже эта тишина очень подозрительна.

Не нравиться мне она.

Слишком… напряженная и зловещая.

Я не раз разговаривал с леди Анной и господином Гримальди по этому поводу. Они же мне рассказывали, что сейчас Марсель на удивление остыл.

Остыл?

Он?

Не верю!

Я предупредил их, рассказал о своем мнении на этот счет – о том, что он выжидает удобный случай, чтобы напасть.

Они согласились со мной и приняли во внимание мое мнение. Теперь леди Анна и господин Гримальди стали более тщательно наблюдать за деятельностью Марселя и Беллы, чтобы исключить любые нападения. Пока марсель оставался в правящей верхушки, мы не могли ничего кардинально изменить.

Марсель сейчас ниже травы, тише воды. Ему ничего не предъявишь. Верно. Но именно такого Марселя и стоит больше всего опасаться. Он все еще остается в правящем классе и нашим врагом. Нам оставалось только осторожно следить за ним. Я не хочу от него избавляться – нет. Это я сотни раз делал в своих снах самыми извращенными способами. Я просто хочу, чтобы все были в безопасности. Возможно, избавить от него – единственный способ достичь этой самой безопасности.

Не смотря на скрытые угрозы, которые мы ожидали от Марселя и Беллы, наша жизнь продолжалась. Впереди была свадьба – одно из самых важных моментов в жизнь.

Наверное, так думают наивные молодые глупцы. Может быть. Это всего лишь свадьба. Подумаешь! Но мы с Линой ждали этого всю жизнь.

Она не нужна была нам в подтверждение любви друг друга. Или просто, чтобы жить вместе. Нет. Свадьба нам нужны была, чтобы связать себя навечно. Мы и так были связаны, но хотели быть еще ближе друг к другу.

И этот день настал.

В Идеальном измерении все было устроено по первому классу. Это была красивая зеленая поляна, окруженная цветистым лесом. Небо чистое и голубое. Мы купались в ярких теплых лучах солнца. Здесь была воздвигнута большая красивая белая арка, украшенная белыми лилиями. К арке вела красная дорожка, усыпанная лепестками белых роз. Перед аркой стояли чистые белые стулья. А за ними – большой белые красивый стол для пиршества. На нем всех гостей уже ждали вкусные блюда и большой торт.

Гостей, как я уже говорил, у нас на свадьбе было немного. Места хватило всем. В итоге на этой полянке воцарилась теплая семейная милая обстановка, которой мы так старались достичь.

Элис молодец. Все это – ее заслуга.

Проводить церемонию согласилась сама леди Анна. Я уже стоял под белой аркой и ждал.

Все было как во сне.

Волшебно.

И вот она – Айлина.

Она шла по красной дорожке в красивом белом платье. Оно не было слишком пышным или слишком обтягивающим. Это было самое удобное и самое красивое легкое свадебное платье, которое я когда-либо видел.

Ее волосы были украшены светами. Глаза блестели. Лицо светилось, а в руках она несла маленький букет белых цветов.

И вот я вижу ее. Это она.

Лина.

Та самая девушка из моих снов.

Моя мечта.

Мой личный идеал.

Да, в этот момент, когда я видел ее сейчас, я нисколько не сомневался в своем выборе. Без малейших сомнений я принимал ее всю. Такой, какая она есть. Это она. Та самая. Других не надо.

Я смотрю в ее глаза. В ее большие сверкающие глаза и понимаю: все правильно.

Айлина – она самая.

Мы встали друг на против друга. Леди Анна говорила речь, но я не слушал ее. Я просто смотрел на Лину в белом платье, которая улыбалась мне, но ее взгляд оставался серьезным. Она понимала важность этого момента. А потом… потом по ее взгляду я понял, что она поняла по моим глазам, что да – я уверен в своем выборе. Я уверен в ней.

От этого она растаяла.

Потом нас спросили. Те самые вопросы, ответ на которые каждый из нас так желает услышать.

И я услышал ее ответ первым. Я внимательно смотрел на ее губы, что это слова пронеслись рядом с моими ушами легким приятным ветерком, которого так долго ждешь.

Она сказала:

– Я согласна.

Это кайф.

Да!

И я должен сказать.

Всего два слова. Она так ждет их услышать!

И говорю:

– Да, я согласен.

Ее улыбка стала шире.

Мы надели кольца друг другу. Ее руки были теплыми.

Дело сделано.

Осталось последнее…

Поцелуй.

Его я никогда не забуду.

Он был легким. Нежным. Воздушным. Волшебным. Приятным.

И шум гостей – аплодисменты.

Лина развернулась и бросила букет цветов через спину.

Его поймали.

Это была Ника. Она сразу обменялась взглядом со своим молодым человеком и радостно улыбнулась.

Мы с Линой засмеялись – были рады, что этих двоих ждет такое же большое счастье, как и нас сейчас.

Потом начался праздник. Он прошел для меня все тем же сказочным волшебным сном.

Помню, что было весело. Нам всем было хорошо. Гости смеялись. Рассказывали разные истории. А потом начались танцы.

Веселые танцы.

Но и был наш танец. Танец супругов.

Я и Лина.

Все расступились – нам освободили много места.

И мы закружились в воздушном вальсе.

Банально. Может быть… но нам было хорошо.

Это был самый нежный и самый чувственный танец, который я когда-ибо танцевал. Я держал ее за талию. Поднимал в воздух. Кружил.

Моя пушинка.

Моя невеста.

Моя жена.

Моя Лина.

Моя…

Мы смотрели друг другу в глаза и понимали, что это – только начало большой истории, которая нас ждет впереди.

Мы были счастливы – это самое главное.

Этот день стал самым волшебным днем в моей жизни, который совсем не хотелось заканчивать.

Это было Идеально Измерение. День здесь мог продолжаться вечность.

Никакого другого мира, кроме этого не существовало.

Только мы. Только эта свадьба.

Я и Айлина.

Как бы ни был прекрасен этот день. Он, как и все другие дни, должен был закончиться.

Гости вернулись по домам.

Мы прыгнули и покинули Идеальное измерение, вернувшись домой – в реальный мир.

Здесь была ночь.

Та самая ночь.

Первая брачная ночь.

Тогда мы все не могли насладиться друг другом.

Мы были вместе и теперь будем вместе всегда! Ничто не способно разлучить нас. Даже после смерти мы будем ждать друг друга и снова воссоединимся…

В ту ночь я чувствовал ее горячее дыхание. Я ощущал каждое прикосновение к ее нежной кожи. Каждый поцелуй был волшебным.

На следующий день началась новая жизнь. Новое приключение.

Шли дни. Прошла неделя. Мы сыграли вторую свадьбу в реальном мире. Она была не такой запоминающейся, как первая, но все же была.

Теперь наконец все улеглось. Можно было думать о будущем.

Это случилось в один из самых обыкновенных дней. Был вечер. За большой рабочий день мы с Линой сильно устали. После ужина я сел в кресло и стал читать книгу. Лина вернулась из ванны после душа и села рядом. Она слегка обняла меня и положила свою голову мне на плечо.

Я в который раз тогда перечитывал «Мастер и Маргарита».

А потом… потом Лина сказала два слова.

Просто так. Прямо и спокойно.

Никакой подготовки. Никакого вступления. Сразу в лоб!

И сказала она это нежно… Но эти слова навсегда изменили мою жизнь.

Она сказала:

– Я беременна.

Глава 34

Самое большое счастье

Эта новость доставила для всех нас большую радость. Для нас с Линой – особенную.

Одно слово…

Ребенок.

У нас будет ребенок.

Это слово отзывалось у меня в голове тысячами нежными отзвуками.

Оно эхом следовало за мной по комнате, на улице, в душе, перед сном.

Ребенок…

У меня будет ребенок.

Мой.

Мой ребенок.

В этот период я старался как никогда поддерживать Лину и быть с нею рядом. Ее организм очень тяжело переносил беременность. Она каждые сутки мучительно уставала. От чего? Ей просто было тяжело.

Мы обратились к специалисту. Тот сказал, что такое бывает все будет хорошо. Это меня не до конца утешило, и я обратился к господину Гримальди. Он, конечно, не акушер-гинеколог, но все-таки знает толк во многих вещах. Вы даже не представляете во скольких!

Он тоже поспешил меня утешить. Сказал только вот что:

– Тебе следует чаще бывать с ней. Поддерживай ее во всем. Делай все, что она скажет. Пляши под ее дудку! Как бы это ни звучало, Ал, ты должен делать все, что она захочет в пределах разумного. Но не забывай думать своей головой – это самое главное. Есть и ограничения, сам понимаешь.

Как всегда, в словах Гримальди я не нашел четкого ответа. Но мне ничего не оставалось делать, как последовать его совету.

Ника и Элис нас часто навещали. Очень часто. И хорошо… Они помогали мне и Лине. Очень помогали. Нас часто также стали навещать и родители. Они, конечно, понимали, что это должно было произойти рано или поздно, но не представляли, что это случиться так скоро!

Словом, помощников у меня хватало. Мне было с кем оставить Лину дома, пока я был на работе.

Было тяжело – признаю, но я мало-помалу справлялся. Мы приобрели новую квартиру, где у меня был личных кабинет, гостиная, кухня, спальня и комната для ребенка.

Ребенок…

Наверное, это самое большое счастье в жизни.

Для меня ребенок стал именно им.

Шли месяцы. Я работал много. Но нам на все хватало. Мы уже составляли планы на будущее – занялись бюджетом. Мы составили подробный список расходов. Что должно пойти на ребенка, что должно пойти на дом, что на продукты и одежду.

Приходилось, конечно, на чем-то экономить. Например, готовили мы только ту пищу, которой хватало на какое-то время. Я понимал, что сейчас Лина ест за двоих. Ника и Элис очень помогали мне на кухне.

Через три месяца я добился повышения. Так быстро? Да, повезло. Тогда жизнь немного улучшилась. Лина была очень рада.

Лина все чаще вздыхала. Она уже не могла быстро ходить. В основном сидела, но гулять ей все же надо было.

УЗИ не делали. Пока не делали… Хотели еще подождать, не раскрывать тайну – мальчик или девочка. Но нам уже твердили все подряд: родители и ее, и мои, Элис и Ники, чтобы мы скорее узнали это, чтобы можно было обустраивать комнату.

Мы купили наконец коляску – совсем нейтральную. Она бы подошла и для мальчика и для девочки.

Над именем тоже думали. Было много идей. Но неожиданно Лина вспомнила письма, которые я ей писал, и приняла решение.

Она пришла ко мне и ткнула в строчку, которую я когда-то написал собственной рукой.

Там было написано:

«Если бы у меня был сын, я бы хотел назвать его Ником».

Да, писал, помню.

А значит, решено.

Тогда мы решили сделать УЗИ.

Мы вдвоем сильно волновались. Почему? Просто очень хотелось узнать.

Ребенок здоров – это главное.

И…

Это мальчик.

Мальчик.

Сын.

Мой сын.

Мой Николас.

Тогда мы в полную силу занялись приготовлениями детской. Родители помогли нам с мебелью и с деньгами на ремонт. На время ремонта мы переехали к Элис. У нее была большая квартира, и она сразу приняла нас.

Ремонт сделали быстро. Это была красивая детская. Синие обои с самолетиками. Коробка разных игрушек. Кроватка. Коляска. И пеленки. Много пеленок! Уже купили месячный запах памперсов.

Живот увеличивался. Лине было все тяжелее. Но она справлялась – умница.

Однажды она подошла ко мне, взяла мою руку и положила на живот.

– Толкается,– сказала она.

Я чувствовал это.

Да!

Моему Николасу не терпится появиться на свет.

Он хочет родиться.

Еще через несколько недель начали первые схватки. Но все обошлось.

Спустя еще неделю пришло время…

Миновало девять тяжелых месяца для всех нас.

– Пришло время избавляться от груза…

После этих слов Лины мы сразу уехали в больницу.

Там были все: наши друзья и родители. Отец быстро пригнал машину. Все ждали…

На второй день схватки стали сильными. Время пришло. Лину увезли на каталке, а нас оставили в коридоре.

Я же был с ней. Я не мог ее оставить.

Держал за руку.

Какая сила!

Больно сжала…

Но ей было больнее. В тысячу раз больнее!

Ох, не слышал я столько криков и мата после того, как школу закончил. Лина кричала, вопила, ревела, материлась, ругалась лучше матроса, но терпела.

Она терпела ради него… ради сына, ради нашего Николаса.

В какой-то момент я перестал понимать, что происходит. Все вдруг заметались. Крики становились непереносимыми. И как Лина с справлялась с этим?!

Но она справлялась!

Как долго это было?

Для меня – вечность.

И снова сестры и врачи метались. И снова что-то все делали. И снова…

И тут я услышал:

– Кесарево!

Что?

Как?!

Я бы хотел вырвать эти минуты из своей жизни. Даже глаза закрыть хотелось, но ради Лины смотрел…

Она кричала.

Больно.

Дышала часто. Дышала. Главное – дышала…

И я понял, что все закончилось, когда услышал детский плач.

Это он.

– Двенадцать ноль пять!– огласил кто-то.

Это было пятое января двенадцать ноль пять утра.

Николас родился.

Дальше наша жизнь стала складываться еще лучше.

Ребенок все изменил.

Вот он. Я держу его маленького. Еще розовый. Я держу этот комочек на руках.

Маленький и беззащитный комочек, который сейчас спал.

Мой малыш.

Мой сынок.

Мой Николас.

Лина не скоро оправилась после родов. Но, когда она вернулась домой, мы снова стали жить одной семьей.

Семья.

Они – моя семья.

Лина, Николас – мой смысл жизни.

Я продолжал работать. За Николасом нужно было смотреть. Этим занималась Лина. Она была отличной матерью.

Да!

Знаю, что говорю!

Моя Лина – самая лучшая жена и мать на свете!

У меня семья. Так скоро… Кажется, совсем недавно ничего этого не было. Мы с Линой не знали друг друга – говорили во снах. А теперь… Она – моя жена. И у нас сын – маленький Николас.

Каждый раз, возвращаясь домой, я не упускал шанса поиграть с сыном. Из-за частой работы видел я его редко и не мог до конца насладиться его компанией. Лине было тяжело, но она справлялась. Ника и Элис всегда были рядом – они помогали.

Как-то в гости к нам пришла семья господина Гримальди. Ник долго играл с Николасом. Вот они двое… Можно сказать, я назвал сына в честь этого мальчика, которого когда-то спас.

Ник и Ник…

Ник был без ума от Николаса – не упускал шанса подержать его на руках.

Николас рос. Шли годы.

Я наконец закончил учебу в институте и теперь работал. Официально работал. Стал ординатором педиатрического отделения. Там были другие дети, но они не могли сравниться с ним – с мои Николасом.

Он был красивый. Очень.

Мой нос. Ее глаза. Мои уши. Ее подбородок. Темные волосики…

Какого это быть отцом?

Трудно.

Конечно, ничто не сравниться с такой серьезной профессией, как мать…

Но отец – не мать. Вернее… как тут сказать? Я не хотел становиться для сына чем-то вроде парка аттракционов и доброго дядюшки, который все разрешает.

Я хотел стать для него отцом.

Настоящий.

Примера для подражания у меня не было, а, значит, дело обстояло трудней. Приходилось учиться самому. С чистого листа.

И скажу открыто: взрывать миры и путешествовать в другие легче, чем быть родителем.

Со стороны кажется все просто: ты отец, это – твой ребенок – играйте. Кормишь, ухаживаешь, как-то воспитываешь. Прямо домашний котенок какой-то!

Нет!

Это очень сложно!

Когда сам окунаешься в этот мир родительских забот, то натыкаешься на такие мелочи и такие трудности о существовании которых даже не подозревал!

И главное – у тебя только одна попытка. Ты не можешь ошибиться.

Ребенок только один.

Он – твое будущее.

Он – продолжение тебя самого.

Он – твое отражение.

Я хотел, чтобы Николас был счастлив. Это вполне естественное желание – понятное дело.

Сначала я стремился к тому, чтобы счастлива была Лина – и она счастлива. Сейчас у меня новая цель – сделать счастливым сына.

Он рос.

Вот он сказал свое первое слово: «папа».

Вот он ползает.

Вот он смеется.

Вот его отучили от соски – вообще ее в рот не совал.

Вот он начинает ходить.

Вот он бегает на короткие дистанции.

Начинает говорить…

Ой сын. Мой малыш. Мой Николас.

Ты даже не представляешь, как ты особенный.

И в один день случилось нечто.

Этого не ожидал никто. Ему было уже четыре. Мы гуляли в парке. Была осень. И Николас прыгал через маленькие лужицы. Мы с Линой шли за ним следом.

А потом… один прыжок.

И Николас исчез.

Он… он снова появился перед нами, но весь мокрый.

Он прыгнул.

Его никто не учил. Он все сделал сам. Уже родившись, он умел прыгать…

Мы понимали, что это не могло закончиться просто.

Николаса пришлось прятать. Нельзя было допустить, чтобы Марсель узнал об этом. У Ника не было учителя – он все делал сам.

В шесть лет он свободно ускорял и останавливал время. Сам прыгал. Периодически заглядывал в наши с Линой мысли.

Мы его воспитывали.

Пришлось все объяснить.

Мы ему все рассказали, и он дал слово, что не будет больше этого делать, лишь бы мы больше не тревожились. А мы не могли не тревожиться!

И конечно мы никому об этом не рассказали.

Никто не знал о тайном даре Ника, кроме меня и Лины.

Был ли у него прикладной материал? Может быть… Слишком рано он начал говорить. Слишком рано он начал ходить. Слишком рано он начал читать. Слишком рано он начал прыгать…

Я не знал правда это или нет, но сказал Лине:

– Я думаю, что у Николаса есть прикладной материал – способность быстро обучаться всему, что ему необходимо.

– Вот почему запрещены браки между прыгающими… Дети рождаются с способностями. Они могут не контролировать свою силу.

– Но все рождаются с этими способностями. Это умеют все, но мало, кто знает, как, помнишь?

– Да, но, похоже, что уже обученные родители способны произвести на свет обученное дитя.

– Это он. Наш Николас.

– Он должен быть в безопасности!

– Не волнуйся, Лина, я его защищу.

Я дал это обещание в тот день. И сам перед собой поклялся его исполнить!

Что бы ни произошло – Николас будет в безопасности… Все будет хорошо.

А жизнь тем временем шла своим чередом. Николас рос, заводил своих друзей. Все чаще бывал на улице. Вот он уже вышел из детского садика и пошел в школу.

Какой же это был ответственный момент!

Но с другой стороны… у него впереди еще вся жизнь, а это только школа. Всего лишь школа, где дети перевоспитываются порой раз и навсегда.

Николас был хорошим мальчиком – не мог им не быть. Он совсем не прыгал, не производил манипуляций со временем, и в голову ни к кому не лез – словом, делал все. Как мы ему велели.

Даже я сам перестал давно прыгать.

Некогда было, но я знал, что нужно.

Лина тоже не прыгала.

Как странно… Приходиться скрывать две тайны. От Марселя – Лина умеет прыгать. От всего мира – мой сын умеет все.

От этого мне становилось как-о не по себе. Знаете, Марселя я так и не видел с того самого дня! Удивительно!

Он исчез на целых семь лет!

Леди Анна и господин Гримальди говорят, что все спокойно.

Мне показало, что теперь можно жить в полной безопасности и спокойствии. Нам ничего не угрожает. Хорошо… Это самое главное.

Какого это иметь собственного ребенка, воспитывать его, заботиться?

Трудно, но очень интересно – правда.

Я вкладывал в него все, что было у меня. Лина делала то же самое. Мы целиком и полностью отдавали себя Нику и очень надеялись, что когда-нибудь получим обратный ответ.

Очень надеялись…

Николас был очень умным и талантливым мальчиком. От его мы записали в музыкальную школу – играл на скрипке. Сам попросился пойти в шахматный клуб – я не мог этого не одобрить.

Учителя говорили о нем только хорошее. Я понимал, что у моего сына есть другая жизнь, о которой мне никогда не будет известно. Эта его личная жизнь – его друзья, его отношения со сверстниками. Станешь лезь в это дело, пытаться что-то выяснить, но все равно тайна ускользнет от тебя.

Порой кажется, что семейная жизнь строиться на маленьких секретах, мелкой лжи.

Однажды меня постигла ужасная мысль – залезть к нему в голову!

Но я быстро совладал с собой и отбросил эту навязчивую идею.

Возможно, для нас с Линой Николас – идеальный сын, а обществе он может быть изгоем или частью серой массы…

Нет, серой массой он никогда не будет.

Если бы был изгоем, то это было бы видно – друзей не было. Но друзья есть.

Что если он вообще король «неправильно элиты»? Некая детская уличная аристократия? Родители не могут до последнего контролировать, где гуляет их ребенок. Должны быть во всем городе глаза и уши!

Но… я отбросил все эти мрачные серые мысли о том, что мой сын может быть каким-то непорядочным. Порой родителя постигают такие мысли.

Нет, с Николасом все было хорошо. Он – самый лучший ребенок. Самый лучший сын.

Мой сын.

Мой ребенок.

Мой малыш.

Мой Николас.

Жизнь окончательно наладилась. У нас была хорошая семья, хорошие друзья. Мы вместе всегда отмечали все дни рождения, встречали Новый год, летали отдыхать на море.

Спокойная семейная тихая человеческая жизнь.

Даже странно было при все при этом оставаться прыгающим. Эта часть нашей жизни ушла на второй план. Если Лине и Нику прыгать было категорически нельзя, то меня никто не останавливал – пожалуйста.

Но я не прыгал. Зачем?

Моя семья. Они – мое liberty. Господин Гримальди был прав. Неудивительно.

Ника вышла замуж. Нее уже есть дети. Элис встречается с молодым человеком. Ник (который первый) вырос и завел себе девушку. Николасу исполнилось восемь лет.

Жизнь наладилась. Мы были вместе. Все было хорошо.

А потом начался кошмар.

Глава 35

ВКП (Верховный Комитет Прыгающих)

Этот яростный стук в дверь нашей квартиры резко разбудил меня. Звенел звонок. Снова и снова.

Лина неохотно проснулась.

– Ты звал гостей? – нудно спросила она.

Я понимал, что она тоже не в восторге от незваного гостя в такой ранний час.

– Нужно открыть? – спросил я.

Стук не прекращался. Он становился только сильнее и раздражительнее.

В проходе в спальню показался Николас, который кулачком вытирал глаза.

– Мам! Пап! Может, откроете? А то я уснуть не могу…

– Сейчас, Ник,– я поднялся с кровати.

Лина тяжело вздохнула и тоже встала.

Трое мы вышли в гостиную откуда открывался проход в прихожую.

Звонок в дверь звенел, не умолкая.

– Иду! – выкрикнул я из всех сил, что у меня были после пробуждения.

Кто там?

Черт с ним!

Сейчас открою и узнаю.

– Элис?!– уставился я на нашего гостя на пороге.

– Ох,– Лина облегченно вздохнула,– не могла еще раньше прийти?

– Что за ранний визит, Элис? Сейчас воскресенье и семь часов утра!

Но Элис явно было не до того, что мы сейчас все перед ней стояли только что проснувшиеся и в пижаме.

– Собирайтесь,– запыхавшись, сказала она,– быстро!

– Так что случилось? – спросил я.

– Быстро! – Элис кричала.

Лина тревожно посмотрела на меня. Я в ответ кивнул Элис.

– Кто должен идти? – спросил я.

Элис внимательно посмотрела мне в глаза. Ее взгляд стал каким-то сочувственным, и она ответила ровным голосом:

– Все.

Мы стали собираться. Элис не соглашалась отвечать ни на какие вопросы. До самого последнего момента мы не понимали: первое – что происходит, второе – куда нужно идти, третье – зачем нужны мы. Мы ничего не понимали!

Эта ситуация нравилась мне все меньше. И еще меньше она мне нравилась, когда я смотрел на Элис – взволнованную, встревоженную, где-то напуганную, но в гневе. Это… сложно объяснить.