скачать книгу бесплатно
– Потому что вы, как вежливый человек, непременно уделили бы мне чуточку внимания. Да я бы и сама вас высмотрела.
На другой день Лавников молча показал Галине Сергеевне вырванную из стенгазеты фотографию работников отдела с участием Лаевой.
– Где вы её нашли? – обрадовалась она.
– Расскажите мне подробнее, о чём вы говорили, – перебил её Лавников и с интересом выслушал всё, что не хотел слушать раньше. А потом при случае спросил Лаеву:
– Вы часто говорите неправду?
– Не поняла.
– Зачем вам понадобился маскарад на моей кафедре?
– Я непременно должна отвечать?
– Мне ваш визит может очень дорого стоить.
– Он был в ваших интересах и интересах темы и, по-моему, успешным. Если я ошибаюсь, то готова исправиться, если сумею. Говорите как.
– Нет, всё в порядке. Но могло быть плохо.
– Вы меня всегда недооцениваете.
– Извините. Но остается какая-то тайна, она меня беспокоит.
– Забудьте. Визит и его форма были вынужденными, с целью предотвратить беду. Собирались ехать ваши инженеры. Я случайно узнала и взяла всё на себя. Теперь там никто не узнает о вашей новой несанкционированной работе. Не понимаю, как вы об этом узнали.
– Вы не понимаете. А меня секретарша извела. Требует принять вас в аспирантуру. Влюбилась, видите ли, с первого взгляда, родинка около вашего уха понравилась. Что я с этой чепухой делать буду?
Лаева весело рассмеялась.
– Смеётесь. А неплохо было бы объясниться с ней.
– Зачем? Вы её идеал, кумир, гордость и многое другое. Сами управитесь.
В этом Лавников уловил оттенок женственного кокетства и поспешил распрощаться:
– Спасибо за службу.
– Родина оценит.
– Ни больше, ни меньше?
– Угу, – и она упорхнула своей боттичеллевской походкой. Он же подумал: «Странная девушка, наивная, зачем-то печётся о других, красивая, легко располагающая к себе. Но об этом мне думать ни к чему».
Лаева, со своей стороны, нашла его также странным: формалист, ни разу не улыбнулся, не сказал доброго слова. «И как он меня вычислил? Всё было продумано и выверено, нет никаких улик, нигде он меня не видел, нигде я не представлялась. Кумир, идеал! Как можно бросаться такими словами! Не дурак, конечно. Но ведь машина бездушная, милиционер в стакане. Я, правда, мало его знаю, и с какой стати ему со мной любезничать. Галине Сергеевне, возможно, он кажется не таким. Но всё равно не спрячешься: так замкнуться, отгородиться от людей, лишить себя их тепла, превратиться в льдышку – зачем?»
Оберегала же она Лавникова от грозивших ему неприятностей, конечно, не без помощи начальника отдела, любившего посещения своей помощницы и воспринимавшего их как дуновение освежающего ветерка, как эликсир жизни.
– Присаживайся, Ламорушка.
– Я вот с чем пришла к вам, Селен Васильевич. Если будут спрашивать, работает ли у нас Лавников, говорите «нет».
– Он серьёзно смотрел на неё открытым изучающим и размышляющим взглядом. А у неё, как обычно в таких случаях, вертелось в голове одно и то же: «Возражений не будет, шуток тоже. Пусть даже не отвечает. Я же вижу: сейчас я поднялась ещё на одну ступеньку к его уровню. Возможно, будет комплимент». Она подождала ещё немного и сказала:
– Ну, я пошла.
– Надеюсь, ты не осчастливишь подобной просьбой женщин бухгалтерии или канцелярии?
Она усмехнулась, словно отрезала: «Жалок педагог, уличающий своих учеников в глупости». Он вздохнул: «Служба».
Но, оказавшись в коридоре, Ламора Матвеевна хлопнула себя по лбу и понеслась в бухгалтерию. Конечно, глупая, корила она себя, до сих пор не догадаться проверить документы, а не сочинять версии. Она перерыла расчётные ведомости сотрудников отдела и, не найдя то, что не хотела найти, заспешила в канцелярию изучать приказы за последние месяцы, а потом снова к начальнику отдела.
– Селен Васильевич, надеюсь, вы догадались, что я просила вас говорить только правду?
– Стар и недогадлив! Ай-ай-ай! Ну и начальник. Одно утешение: вдруг ещё кто-нибудь не догадается.
– И другие догадаются.
– Значит, совсем пропал человек. Но верить ли даме?
– Я проверила: они просто, кроме правды, ничего не знают, в отличие от нас да ещё нескольких человек.
– Разве не одного? – он смотрел насторожённо. – Ещё трое неспокойны. У них знакомый оказался на засекреченной территории. Я его нейтрализовала, да ведь чужая душа потёмки.
– А как ты думаешь, Ламорушка, справится Соловей-разбойник с тремя богатырями или нет?
– Ну, если при поддержке дамы…
– Отлично! Ламорушка, я, признаюсь, что-то утаил от тебя?
– Что вы, вам показалось.
– Мне отмщенье, и аз воздам? Ах ты плутовка!
– Ну, если хотите, только один вопросик. Как у нас с овсом: хорош ли, достаточно?
– Какой кошмар! С кем я работаю! Какое невежество! Не знать азбучных истин. И кому! Воспитателю, вождю и учителю всех народов отдела! Сейчас и поквитаемся. Милая первоклашка, доверяю тебе великую тайну всех цивилизаций: каков наездник, таков и овёс. Ибо, накинув лассо, вместе с правом приобретаешь святую обязанность заботиться о пленённом. А ты спрашиваешь меня! Детский сад, а не научное учреждение.
Ламора Матвеевна смеялась.
– А лассо-то кидали вы, Селен Васильевич, – сказала она и вышла из кабинета.
Вступив на поле битвы с богатырями, Соловей-разбойник опешил: все три богатыря стояли на голове, упираясь руками в пол и ногами в стену.
– Почёт ударникам социалистического труда! – сказал он.
– Здрасте, – кое-как промычали они и продолжали свой моцион.
Потоптавшись между ними и обойдя стойку макета, он предложил:
– Вам не кажется, что на ногах стоять сподручнее?
– Нет, – отвечали они, переворачиваясь на ноги.
– Разве что перед старшим, – добавил Скрипач.
– Рад, что вежливость вам не чужда, что не воспринимаете меня в качестве пугала. Но служба обязывает меня к любопытству.
– А мы, Селен Васильевич, не нарушаем. Нам рекомендовано пять минут в час делать разминку. Из графика не выходим, и эффект потрясающий – Удобный даже курить бросил.
– Не понимаю, какая тут связь.
– Как же, дым не из тех мест вылезает.
– А ты не бросил?
– Нет, у меня мышцы крепче.
– Врёт он. Шлюх своих боится растерять: они же все курят, – отомстил Удобный.
– Подруги, Юрий Валентинович. Экий ты грубиян!
– Весело живёте, – заметил начальник отдела, – но несовершенно: головой по грязному полу, ботинками по стене. Фу!
– Эх, нам бы мат сюда, Селен Васильевич.
– Очень может быть. Но это не мой стиль. Так вот что, новаторы. Мне давно в кабинет ковёр навязывают, а я маловато знаю о вашей работе. Как бы не промазать.
– Вы шутите. Неужели ковёр дадите? А как же вы?
– Ковёр должен быть там, где он нужнее. Давайте-ка это и выясним. Приглашаю к себе.
– Нет, Селен Васильевич, не сейчас. Если позволите, после восемнадцати.
– Почему так?
– Мы на службе. А это дело наполовину частное.
– Чудеса! Начальник вызывает, а ему условия ставят.
– Согласитесь, Селен Васильевич, так лучше.
– Что ж, будь по-вашему.
«Яйца курицу учат, – удивлялся он. – То и дело эта молодёжь преподносит сюрпризы».
Не забыл он о полученном уроке и к концу рабочего дня:
– Располагайтесь, новаторы, поудобнее. А где же третий?
– Сына из садика забирает.
– Ну ладно. Признаюсь, вы меня удивили. Со всеми совещаетесь после работы или только со мной?
– Со всеми.
– Это опять рекомендация или сами додумались?
– Придумал, конечно, завлаб и отшил всех праздношатающихся. А через пару дней мы признали его правду и теперь сами с усами.
– И меня, значит, отшили?
– Не цепляйтесь, Селен Васильевич, вы же нас понимаете. Дело принципа: правила либо выполняют, либо только треплются.
– Отрадно. И грустно, что не мной придумано. Извне о ваших делах я кое-что знаю, а изнутри – почти ничего. Вскоре нам предстоит решать судьбу вашей лаборатории: ликвидировать её или, наоборот, укрепить, как быть со штатом, менять ли завлаба. Ваши взаимоотношения и интересы нам небезразличны. И я надеюсь, мы не унизимся до фискальства и лицемерия. Мне нужна помощь коллег. Устраивает вас такой уровень диалога?
– Да.
– Отлично! Хотелось бы услышать, в каком состоянии макет, как идёт работа, закончится ли в срок. Кто начнет?
– Фаназоров, он у нас командор.
– Разве вам Максим Андреевич не докладывал?
– Делаем всё возможное, говорит, и всё.
– Значит, мы ничего добавить не сможем.
– Засекречено, что ли?
– Нет, просто некорректно, – добавил Скрипач.
– Прекрасно! Но вы сами-то верите в успех?
– Верим.
– На чём же основана ваша вера?
– На нём.
– Может быть, помощь требуется?
– Да вы не беспокойтесь, Селен Васильевич, он вам сам всё скажет. Вы ведь и так всё для нас делаете в первую очередь, мы же видим. А людьми не поможешь: их же обучать нужно, то есть отвлекаться.
– Молчите, партизаны. Похвально. Но кто мою веру укрепит?
– Вы верьте.
