Падшие

И казалось бы, я должна была выдохнуть и расслабиться, забыть о неуместных подозрениях. Но вид детектива отталкивал меня на физическом уровне. Одетый весь в черный – джинсы, тонкий свитер, жесткие ботинки, в руках черная куртка. Короткие темные волосы уложены гелем, в правом ухе маленькая круглая серьга. На вид ему было лет сорок – слишком много морщин вокруг глаз. Взгляд тяжелый и уставший.

Он не был похож на типичного полицейского. Поэтому я никак не решалась распахнуть для него дверь пошире.

– Вы оставляли заявление о нападении и изнасиловании, – его слова окатили меня ледяной струей.

– Да, это была я, – больше я не боялась этого мудака.

Распахнула дверь и отошла в сторону. Однако он не спешил заходить, застыл на пороге и с откровенным любопытством разглядывал меня.

– Ждете приглашения?

– Рассматриваю улики.

Как оказалось, мой первый попавшийся кардиган был не слишком длинным, едва прикрывал ягодицы и грудь, и все мои синяки были выставлены на обозрение.

Наконец, детектив Гордон соизволил войти. Он внимательно изучал обстановку. Осматривал вещи, но ни к чему не прикасался.

– Здесь были осколки от лампочки, – я указала ему на пол возле кровати, – моя соседка, к сожалению, уже все убрала. Я знаю… – он посмотрел на меня мрачным осуждающим взглядом, – …это улики, но я не собиралась тогда идти в участок.

– Почему? – казалось, его совсем не смущает мой внешний вид.

– Не верила, что это произошло на самом деле. Боялась показаться глупой.

– Вчера в отделение пришла женщина, которая утверждала, что ее домовой ворует у нее носки. Поверьте, глупой бы вы не выглядели.

– Вы уже были у врача? – с полнейшим безразличием он сменил тему и неспешно пошел в ванную.

– Еще нет, капитан Мэтьюс сказал, что записал меня на сегодня.

– Ранее все зеркала и стекла были на местах?

– Да, – про расплавленные бутыльки я также умолчала.

Если стекла и можно без труда разбить, то вот расплавить пластик…это я оставила в той необъяснимой части рассказа, где была и вспышка света.

– Мисс Рокфилд, мне нужно, чтобы вы вспомнили, чего мог касаться нападавший. Мне нужны его отпечатки.

Воспоминания тут же всплыли на край подсознания. Я не спешила в них нырять, опасаясь тех чувств, что за ними последуют.

– Это важно для дела, – наверно, он пытался меня подбодрить таким образом, но его холодный взгляд и тон, каким он произносил эти слова, говорили об обратном.

Неохотно, я все же погрузилась в темную пучину, полную страсти и страха.

Обжигающие поцелуи, скользящие по коже пальцы, прерывистое дыхание…

– С-стена в душе, – голос меня вновь предавал.

Я протиснулась мимо детектива через дверной проем и указала на примерный квадрат плитки, которого мог касаться Сэм.

Детектив Гордон достал из кармана ультрафиолетовый фонарик и некий порошок с кисточкой, и начал снимать отпечатки со стены. Я видела слабые очертания и очень надеялась, что это поможет в расследовании дела.

– Я думала, этим занимаются судмедэксперты.

В ответ лишь молчание. Меня не покидало странное чувство контраста. То, каким был со мной добрым и внимательным капитан Мэтьюс и каким отстраненным был Гордон.

– В какой момент вы потеряли сознание? – теперь он достал небольшой карманный блокнот и короткий карандаш.

– Прямо в душе.

– Мисс Рокфилд, – детектив присел на край прикроватной тумбочки, – буду предельно честен с вами. Вероятность того, что мы сможем найти вашего обидчика невелика. Если, конечно, он не серийник, который уже числится в базе. Отпечатки смазаны, следы погрома вы сами же уничтожили, а факта изнасилования, с ваших же слов, не было. Вы добровольно вступили в связь с этим мужчиной и должны понимать степень собственной ответственности за произошедшее.

– То есть я сама виновата в этом? – больше я не сдерживала свою злость. И плевать, что он полицейский. Скинула с себя этот треклятый кардиган, намеренно выставляя напоказ все следы пережитого.

Но это ни капли не смутило детектива. Он не опустил стыдливо глаза, не отвёл их сторону. Он стойко выдержал мой упрекающий взгляд. Смотрел так, словно я была самым обычным нормальным человеком.

Но проблема в том, что нормальной я уже не была и не чувствовала себя таковой.

– Вы виноваты лишь в том, что доверились не тому человеку.

– Но могу ли я доверять вам, детектив? Или вы в полиции лишь для того, чтобы сидеть на заднице ровно и иметь неприкосновенность?

И впервые, с тех пор как он переступил порог моего дома, на его лице мелькнуло нечто похожее на смех или радость. Его маска отстраненности треснула на секунду. Едва уловимую.

– Вам кажется что-то в этой ситуации забавным?

– Да, мисс Рокфилд. Ваша наивная уверенность в неприкосновенности служителя закона. Но не стану рушить ваш милый розовый мирок. Однажды, это произойдет само и тогда вы все поймете.

– Вон, – в два шага я преодолела расстояние до входной двери и распахнула ее настежь. Плевать, что на мне были лишь одни трусики, да тонкая майка, терпеть столь хамское отношение я не намеревалась.

– В вашей помощи я больше не нуждаюсь.

Как ни в чем не бывало детектив Гордон схватил куртку, улики, записи и покинул квартиру.

Глава 3

После ухода детектива меня еще долго потряхивало от злости. Никакой тактичности! Никакого сопереживания! Ему стоило бы поучиться общению у капитана Мэтьюса. Да таких людей, как этот чертов детектив вообще нельзя подпускать к людям.

Выпив кофе и переодевшись, я отправилась в больницу Шеридан Хоспитал. Дежурный врач должен был осмотреть меня и выписать заключение для уголовного дела.

К счастью, волнение от предстоящей процедуры, благодаря злости, ушло на второй план.

В больницах, также как и в полицейских участках я никогда прежде не была. К счастью, здоровье меня прежде не подводило. Я никогда не ломала костей, не подвергалась серьезным заболеваниям или отравлениям. До недавнего времени я считала себя весьма удачливой.

Однако, в моей памяти были другие воспоминания, связанные с больницами. Болезненные и мрачные.

Как бы я не пыталась отречься от тяготящего меня прошлого, холод прокрался под кожу, как только я вошла в главные двери.

Они приветливо разъехались передо мной, пропуская в мир чертовой идеальной чистоты, запаха лекарств и писка мониторов.

Вокруг была суматоха. Приемный покой был заполнен людьми в ожидании. Врачи с планшетами сновали между кабинетами с пациентами, раздавая указания медсестрами у ресепшена.

Я подошла именно к нему и робко поинтересовалась по поводу записи.

Капитан Мэтьюс благородно позаботился о том, чтобы меня приняли, и мне не пришлось самой решать вопрос посещения врача и передачи данных для дела.

– Да, да, о вас предупреждали. Заполните пока карточку пациента. Доктор Шепард примет вас, как только освободится.

Судя по взгляду милой девушки на ресепшене, ей не рассказали о моей ситуации, и я вновь мысленно поблагодарила капитана Мэтьюса за проявленную деликатность.

Как оказалось, не все мужчины в этом мире были действительно мужчинами.

Долго ждать не пришлось. Через десять минут меня провели в пустой кабинет с пугающим гинекологическим креслом.

Следом за мной вошел молодой врач. Темные вьющиеся волосы, легкая щетина и уставший полный сонливости взгляд. Это явно были не первые двадцать четыре часа его рабочей смены.

– Мисс Рокфилд, – прочитал она на планшете и дружелюбно улыбнулся, – я доктор Шепард. Капитан Мэтьюс рассказал мне о вашем непростом положении. Уверяю, что вся процедура пройдет безболезненно для вас. Если есть какие—то вопросы, то можете задавать, постараюсь ответить.

Несмотря на весьма измученный вид, он пытался быть максимально осторожным в выражениях.

– Что именно меня ожидает? В смысле, что вы будете делать?

– Для начала, обычный стандартный осмотр. Надо понять, есть ли у вас физические следы произошедшего. Прошу прощения, если быть прямолинейным, то необходимо выяснить, имело ли место быть насилие. Если секс был по обоюдному согласию, то следов быть не должно. И я возьму вас мазок с ДНК того мужчины, с которым…

– Я поняла вас, – внезапно прервала я врача.

Абсурдность происходящего вновь вернулась и накрыла мою реальность. Все вновь казалось смешным и нереальным. Не касающимся меня.

Это кто-то другой сидит и слушает покорно о признаках изнасилования, кто-то другой раздевается и касается кожей холодного кресла. Кто-то другой ощущает ледяную смазку на гинекологическом инструменте.

Все это унижает, притупляет рассудок и чувства. Превращает в застывшую куклу, ожидающую окончания спектакля, в котором ею играет всевластное существо, живущее в ином мире.

После милого и доброго доктора Шепарда пришла медсестра и запечатлела все синяки на моем теле.

Переодеваясь обратно в свою одежду, я вновь расплакалась. Я злилась на собственную слабость и бессилие, но ничего не могла с собой поделать.

Однажды, жизнь уже испытывала меня напрочь и тогда я также не прошла проверку. Не знаю, что вывело меня из бесконечного потока слез и страданий. Наверно, злость. И перемены.

Я переехала в Гарден Хилл, устроилась в клуб и узнала, что мир куда больше и прекраснее, чем казался мне прежде.

И вот, когда я наконец расслабилась, научилась наслаждаться жизнью, она подкинула очередное испытание, которое я с треском проваливала.

Я привела себя в порядок до возвращения доктора Шепарда.

– Мисс Рокфилд, к счастью, следов насилия я не обнаружил. Но ДНК мне удалось взять. Я передам все данные в участок. Надеюсь, что это поможет в расследовании вашего дела.

– З-значит, меня не насиловали?

– Нет никаких следов, указывающих на это. Кроме ваших внешних телесных повреждений. В любом случае, следы на вашем теле служат веской причиной для возбуждения уголовного дела.

Смятение тонкой вуалью окутало меня. Радоваться? Снова плакать? Злиться? Как именно я должна реагировать?

– Я выпишу вам легкое успокоительное и обезболивающее, принимайте по рецепту, пока тело не восстановится.

– С-спасибо, – все еще дрожащим голосом пробормотала я.

– Мисс Рокфилд, – Шепард наклонился, ища со мной зрительного контакта, – это прозвучит глупо, но уверен, вы справитесь с этим.

Я смахнула последнюю слезу, молча кивнула и покинула маленький кабинет, где стены давили, а запах кружил голову до тошноты.

***

Всю следующую неделю Кайли не отходила на меня ни на шаг. Мы вздрагивали от каждого стука и грохота, доносившегося из соседкой квартиры.

Когда с человеком происходит что-то плохое, он хотя бы знает, чего опасаться, и как бороться со своим страхом. Я же знала лишь то, что никогда в жизни больше не хочу вновь повстречаться с Сэмом. Но незнание произошедшего давало волю фантазии. Мозг настойчиво рисовал самые страшные картины той ночи. И тут уже из Кайли был хреновый помощник.

– А что, если он ворвётся сюда ночью? Почему полиция не предоставила нам защиту? Убийцы и насильники у нас теперь остаются безнаказанными!

Ее в очередной раз заклинило на одной теме. Она без остановки бубнила, произнося вслух все то, о чем я изо всех сил старалась не думать.

– Нет, ну я ведь права Дез? – она открыла холодильник, ища в нем лимон к чаю.

После нападения она заливала в меня литры чая, как будто это был настоящий волшебный эликсир от всех болезней и бед.

– Ничего, дорогая, сейчас выпьешь чашечку моего чудесного зелья, и станет легче, – голос ее был непривычно милым.

За все три года, что мы были с ней знакомы, она ни разу не проявляла сострадание или заботу.

– Кай, я очень благодарна тебе за эту помощь, правда, но почему ты стала так добра ко мне?

Кайли повернулась ко мне. В свете тусклой лампочки над столешницей, мне трудно было разглядеть ее лицо, утонувшее в тени уходящего дня. Но на секунду мне показалось, что взгляд ее стал отсутствующим. Она очень быстро стряхнула это наваждение, если это и в самом деле было оно, и улыбнулась своей широкой белозубой улыбкой.

– Я может и стерва, милая, но за своих людей всегда была и буду горой.

Неловкое молчание заползло на кухню и растеклось тягучим шлейфом.

– Тебе с медом? – Кайли повернулась спиной и продолжила колдовать над своим волшебным чаем.

***

Спустя две недели я уже выла от скуки и тоски, запертая так надолго в четырёх стенах. Такое количество синяков трудно было перекрыть даже самым крутым тонером. А со временем, хоть боли от движений почти не было, вид их становился все хуже. Местами темно-фиолетовый градиентом перетекал в черный, а на самых края распадался на красные кровоподтеки.

Поэтому, все это время я предпочитала не попадаться посторонним людям на глаза.

Став старше, я настойчиво боролась с убеждениями, которые мне вколотили в голову еще в детстве. Но с одним из них я никак не могла справиться. Убеждение было в том, что в обществе нужно выглядеть идеально, как подобает девушке. Да, я смогла в это правило встроить свой собственный стиль в одежде, который далек был от женственного. Но границы мои были еще не настолько широки, чтобы выходить в побитом виде. Все еще было страшно, а что же подумают обо мне окружающие?

В клубе я наврала Джимми о неведомой болезни, которая свалила меня с ног, и я уехала из города, чтобы не заразить Кайли.

В ванной все еще отсутствовали стеклянные двери в душе. Кайли купила обычную шторку, но вода все равно разлеталась брызгами почти по всей комнате и на полу регулярно образовывались лужи. Это жутко бесило, потому что обычный похож в душ теперь снова и снова напоминал мне о том, о чем хотелось бы поскорее забыть.

Из полицейского участка мне больше никто не звонил. И детектив Гордон больше не появлялся на моем пороге. Руки то и дело чесались набрать его или капитана Мэтьюса. Но я слишком боялась быть навязчивой и мешать их расследованию. Кайли не поддерживала это решение. И утверждала, что в любой момент, когда я захочу, может сама пойти в полицию и устроить им там разнос.

– Чем вообще целыми днями занимаются эти бездари? У них есть отпечатки, следы преступления и ДНК этого мудака!

Я отшучивалась, говоря, что Кайли видимо выбрала не ту профессию. Но подруга отмалчивалась и уходила от разговора.

Но на пятнадцатый день все кардинально изменилось. Я проснулась ранним утром, услышав хлопок входной двери. Спросонья я вздрогнула от страха и лишь мгновение спустя вспомнила, что это лишь Кайли, которая вернулась с ночной смены в клубе. На часах было шесть двадцать пять. Красные лучи восходящего солнца крадучись ползли по подоконнику, все настойчивее проникая в комнату.

Сон ко мне больше не вернулся. По новоприобретенной привычке, я провела рукой по шее, ключицам и остальным частям тела, где были отметины. Легонько давила и щупала, проверяя степень болезненности ощущений и их заживления. Сильнее прочих, болели руки и бедра. Заживление шло неспешно. Лекарства, выписанные доктором Шепардом, казалось совсем не помогали. Ни от боли, ни от бессонницы.

Хуже всего я спала в те ночи, когда Кайли уходила на работу. Я конечно же не признавалась ей, что жутко боюсь оставаться одна. В ночи все страхи, все демоны, что роятся в наших головах, выходят на свободу. И удержать их мне не под силу. Поэтому засыпала я уже ближе к рассвету, утомленная ожиданием чего-то страшного и неминуемого.

Но боялась я, как оказалось, совсем не того, чего следовало.

Тошнота подкатила внезапно, без какого-либо повода. Я сорвалась с постели, игнорируя ноющую боль в бедрах и кинулась в ванную к унитазу. Меня свернуло почти напополам и весь мой ночной перекус покинул желудок. Желудок не болел, но почему—то настойчиво отказался переваривать пищу. На страшные звуки прибежала Кайли. Она вцепилась в дверной проем, ища испуганным взглядом причину услышанного. Она не сразу уловила суть происходящего. Но как только меня снова вырвало, она тут же осела рядом, и придержала мне волосы.

– Уйди! – я попыталась оттолкнуть ее, но бестолку.

– Не будь дурой.

– Не хочу, чтобы ты видела меня такой, – я приложилась вспотевшим лбом к прохладному ободку.

– Знаешь, может ты удивишься, но я не мелкая ссыкуха. И не такой херни повидала. Рвотой меня не испугаешь.

И тут меня снова начало тошнить. Снова. И снова. И снова. Пока вымотанная я не уснула обессиленная прямо на полу в ванной, заботливо укрытая пледом и с подушкой под головой.

Глава 4

Мой график сна окончательно сбился. Хотя и прежде, во времена постоянных ночных смен, он был сбивчивым и не совсем регулярным. Зачастую, мое утро начиналось около полудня. Пока остальные спешили на заслуженный обеденный перерыв, я неспешно потягивалась в постели. Но мой организм был только рад поработать в ночи и поспать в разгар дня.

Теперь же все окончательно слетело. Я проснулась с заходом солнца. Протопала, шаркая по полу своими любимыми японскими тапочками с бантиками до комнаты Кайли. Она уже во всю собиралась на работу.

– Кажется, я больше никогда в жизни не буду есть, – протянула я сонным и уставшим голосом, прислонившись к дверному косяку.

– Дез, мне кажется ты беременна.

Это прозвучало, как гром среди ясного неба. Внезапно, абсурдно и немыслимо. Но лицо ее было весьма серьезным, а голос полный уверенности. В глазах ни намека на смех, ни намека на волнение.

– Не говори так, это нихрена не смешно. И это не может быть, я на таблетках.

– Ты же знаешь, что они не дают сто процентной гарантии. У меня было также с Трэвисом…

– Знаешь, спасибо за заботу, Кай, – я резко оттолкнулась от косяка, сонливости как ни бывало, – но людей постоянно тошнит. Это ни черта не показатель.

– Не надо срываться на мне! – Кайли повысила тон, продолжая сверлить меня взглядом полным уверенности в своей правоте.

– Ты несёшь чушь. Все, хватит с меня, – я подняла руку останавливая ее, прежде чем она смогла бы хоть что-то мне ответить, – пробный тариф "милая и заботливая"закончился, я поняла, – развернулась в мгновение ока и поспешила обратно к себе в комнату.

В спину мне напоследок донесся крик Кайли.

– Сделай тест, идиотка.

Я хлопнула дверью. Злость кипела в крови, руки чесались что—нибудь разбить или сломать.

– Сама идиотка! – ответила я в дверь и подошла к окну.

Люди шли по своим делам, машины стояли на светофоре, кто–то сигналил велосипедистку, пересекающему дорогу поперек движения. Жизнь шла своим чередом. Мне же хотелось кричать и крушить. Хотелось избавиться от этого громадного наэлектризованного мрачного комка внутри меня. Он вибрировал, требовал выброса во внешнее, но я ему этого никогда не позволяла. Успокаивала, подавляла и закапывала в глубокие недра своего подсознания.

И сейчас я поступила также. Злость утихла. Кайли ушла на работу. Солнце наконец опустилось за горизонт, поглощенное приходом сумерек. Временем тихой, мрачной неопределенности. Казалось, будто я совсем как это солнце, также погрузилась в этот пугающий промежуток времени. Ведь Кайли была права, как бы не хотелось это признавать. Отчасти права. Надо сделать тест и покончить с этим подвешенным состоянием.

***

Мой папа однажды рассказывал мне историю моего рождения. На дворе был самый разгар весны. Первые дни мая в Южной Каролине были уже почти летними. Солнце припекало макушку, вода в бассейне у дома была достаточно теплой для купания, цветы распускались на клумбе у дома, украшая фасад всеми цветами радуги.

День был сказочным, почти волшебным. Мама весь день провела на заднем дворике, то копаясь в цветах, то отдыхала, наслаждаясь размеренным покачиванием качели-скамейки.

И в ту же ночь этого замечательного дня начался невероятный ливень. Папа проснулся от грохота капель, бьющихся нещадно в стены дома. Гром гремел над всем штатом, оглушая и заставляя уличных животных бежать и искать убежища.

Именно тогда у мамы и начались схватки. Они тут же сорвались в ближайшую больницу. В любой безоблачный день или ночь, они бы добрались до нее минут за двадцать—тридцать. Но из-за ливня видимость на дороге была почти нулевой. То и дело, папа ловил момент прозрения и оказывалось, что они движутся по встречной полосе. Крики матери на заднем сидении их хиленького форда то и дело отвлекали его от дороги. Ему хотелось посильнее вжать педаль газа в пол, но размытые дороги и нулевая видимости никак не давали ему это сделать.

Всю ночь папа просидел в коридоре у входа в палату, слушая надрывные крики матери. Он говорил, что это была и лучшая и худшая ночь в его жизни. Тяжело быть так близко к своей любимой и не иметь возможности помочь ей или облегчить ее боль.

В 7:43 все наконец закончилось и на свет появилась я.

Каждый раз слушая эту историю, я мечтала, что однажды буду с тем же трепетом делиться со своими детьми рассказами их рождения. И думала я тогда, что это будет еще очень и очень нескоро.

Однако, мои планы мало интересовали судьбу, вселенную и Бога, смотря, кто из них был ответственен за человеческие жизни.

Хотя любой взрослый здравомыслящий человек скажет вам, что только мы сами определяем свою судьбу и свою дальнейшую жизнь. Но вот загвоздка, после страшной ночи с Сэмом, здравый смысл покинул меня окончательно. С той поры мной управляли страх, сомнения и легкая паранойя.

После небольшой ссоры с Кайли, я дождалась ее ухода и отправилась в аптеку. Моего терпения было недостаточно, чтобы дойти обратно до дома, поэтому я зашла в кабинку туалета в торговом центре неподалеку.

И вот я сижу, смотрю на дверь с облезлой и потрескавшейся противной оранжевой краской невидящим взглядом. Пытаюсь убежать в мыслях, неистово сходя с ума от того, что тело не в состоянии пошевелиться. Проклятое тело.

Увлеченно рассматриваю маленькие квадратики белой плитки на полу. Слышу цокот каблуков и вижу, как неспешно к кабинке подходит пара черных элегантных туфелек.

Я закрываю ладонью рот, боясь выдать себя своими всхлипами. Меньше всего мне хочется привлекать внимание незнакомого человека. Меньше всего мне хочется быть здесь и быть мной.

Девушка стоит пару секунд, видимо соображая, что кабинка все-таки занята, к счастью, она не решается подергать ручку и также неспешно отходит в сторону в ожидании.

Жутко боюсь доставлять неудобство этой незнакомки, поэтому невольно возвращаюсь в реальность, хватаю бумагу и утираю слезы.

В дрожащей руке, оказывается, я все еще держу тест на беременность.

Смотрю на две полоски, и кажется, что мир начинает вращаться на скорости тысяча миль в час. Тошнота подкатывает к горлу.

Быстро выбрасываю тест в мусорку, и бегом покидаю туалет, настойчиво пытаясь скрыть за волосами распухшее и покрасневшее от слез лицо.

На выходе из торгового центра я чуть не спотыкаюсь о милую рыжую морду. Пухлый кот, сидящий на последней ступеньке, поймал мой удивленный взгляд в тот момент, когда я уже собиралась пнуть его ногой в живот, делая очередной шаг. Вовремя его заметив, я переступаю недоумевающее животное и лечу через него прямиком на асфальт. На автомате вытягиваю руки и падаю в итоге почти на четвереньки.

Колени и ладони тут же обжигает от удара и содранной кожи. К счастью, колени хоть немного спасли мои джинсы. А вот ладони были содраны до крови.

Хотелось окончательно провалиться сквозь землю или уснуть, как Белоснежка на веки вечные, чтобы не жить больше эту треклятую жизнь.

Котик недовольно мяукнула спрыгнул со ступеньки и даже не окинув меня кратким взглядом, направился куда-то по своим важным кошачьим делам. А я осталась на асфальте, униженная, заплаканная…беременная.

Глава 5

Спустя две недели я наконец осмелилась вернуться в клуб. Синяки еще местами были, но отсутствие денег заставило меня пересилить собственные страхи касательно общественного мнения и пойти на риск. Никогда в жизни мое тело не было покрыто таким количеством тонального крема. На лице этот светло-бежевый тон всегда смотрелся естественно и гармонично. Я любила этот тональник за его отличные маскирующие качества и то, как он незаметно покрывал кожу. Но оттенок тела был другим, это я конечно же не учла. Синяки были еще кое-где достаточно темными, и крем едва-едва их скрывал, но отливам при этом сомнительным оранжевым цветом.

Единственное, на что я надеялась, это на темноту и светомузыку, которые бы смогли скрыть или хотя бы сгладить явные пятна, бросающиеся в глаза при дневном освещении.

– Эй, малышка Дейзи! Ты вернулась! – первым окликнул меня бармен Рикки.

Он перемахнул через стойку и обнял меня, слегка приподняв.

– Не пропадай больше так надолго, мы волновались, – он окинул рукой пустой клуб.

– Ребята спрашивали о тебе, – будто бы начал оправдываться парень.

Рикки часто делал скрытные подобные намеки о своей симпатии, но был слишком робким, чтобы попытаться позвать меня на свидание. Что было довольно странно, учитывая, что он был веселым и общительным барменом. И нередко уходил домой в компании какой-нибудь не слишком трезвой красотки.