Лоза

Ресторан сержанта Строцци был создан, как пост Ветеранов Зарубежных Войн, и соответствующая аббревиатура кричала об этом с листа меню и световой вывески, которую Джереми в прошлый раз заметил только на выходе. В этот раз он был единственным посетителем.

– Ого! Доброе утро, сэр. – женщина упёрла руки в прилавок и с интересом смотрела на гостя, пока тот садился за тот же столик, который выбрал в прошлое своё посещение. После она подошла к нему и поставила перед ним стакан прохладной воды с крупной долькой лимона в нём.

– Неважно выглядишь, мальчик. Это тебе. За счёт заведения. – и она дружески хлопнула его по плечу.

– Благодарю, мэм. Хотя сам я был уверен, что выгляжу лучше, чем себя ощущаю. – Джереми с удовольствием пригубил угощение.

– Неееееее… – комично протянула женщина. – Ты выглядишь, как свеженькие испражнения осла, дружок. Сегодня только поесть? Или всё же могу помучить вопросами?

– Если сначала ответите на мой.

– Валяй! – она посмеялась. – Только учти, я слишком стара для тебя, мальчик.

– Да и я слишком молод для вас, мэм.

– Слишком молодых не бывает! И называй меня Шерон. – усмехнулась она и игриво шлёпнула его по плечу. – Давай свой вопрос.

– Ирак?

– Афганистан.

Он посмотрел на неё, подняв брови.

– Который недавно совсем был или тот, при Союзе?

– При Союзе, да, когда коммунисты ещё могли дать прикурить миру, дружок. А теперь держи меню, заказывай, что хочешь, а потом ответишь и на мои вопросы, идёт? Вот и славненько! – она протянула ему меню и вернулась за стойку.

Джереми не стал затягивать с выбором и заказал завтрак – омлет, картофель Айдахо, грибы, компот из сухофруктов. В целом, весьма аппетитно.

Когда всё было готово, Шерон принесла ему заказ и села за столик напротив него.

– Ну, дружочек, рассказывай. Вижу, что не местный, но что-то в тебе знакомое есть. Откуда ты и зачем в этой глуши? На туриста ты мало похож, эти напиваться предпочитают в Вегасе, а не у нас.

– А я надеялся сначала поесть. Хорошо, утолю ваше любопытство, мэм, Шерон. Знаете ферму Смита чуть севернее города?

– О, так ты его родственник?! Вот откуда эти знакомые черты.

– Вы знали моего деда?

– Джозефа? – она скривила лицо. – А то. Мерзкий тип. Ты уж не обижайся, но так и есть. Иногда захаживал перед тем, как поехать в Лас-Вегас.

«Быть засранцем – это у нас семейное.»

– Мой отец почил, и добро деда перешло мне. Я приехал, просто отдать дань памяти им обоим и взять передышку от жизни.

– Соболезную, мальчик, это грустно. Сбежал из Калифорнии?

Он изумлённо поднял на неё глаза.

– Да брось, куда ещё отсюда сбегают?! Я бы и сама жила в Калифорнии, да-да, сэр! Но только не всё так просто.

– Как всегда.

– Это да. Ладно, наслаждайся завтраком, дружочек. Спасибо за беседу. – поднимаясь, она снова хлопнула его по плечу. – А пиво у нас действительно отличное!

Она покаркала, смеясь, и ушла к себе за стойку, оставив гостя размышлять над завтраком.

Разобравшись с едой и расплатившись, Джереми поинтересовался у Шерон, есть ли какая работа здесь, в Битти, на что та лишь покачала головой.

– Была бы здесь работа, может, людей было бы больше. А так нас с каждым годом, кажется, только меньше, дружок.

Уже подъезжая к дому, он поймал себя на мысли, что не хочет возвращаться. Но альтернативы не было. Во всяком случае, пока он её не видел или не хотел видеть. Штаты большие, всегда можно начать с нуля в каком-либо другом месте. Но ему этого не хотелось. Он варился в жалости к себе и недовольстве собственной жизнью. А это он любил.

Так или иначе, но ему придётся двигаться дальше. Он пока что не решил, в Айдахо ли или в Орегон, но хватит с него Калифорнии. И тем более Невады.

Прогулявшись до уборной, Джереми хотел было заглянуть в колодец на обратном пути, однако не стал этого делать, махнув рукой в его сторону. У него ещё была вода. Да и пиво, которое он взял там же, где и в прошлый раз, само себя не выпьет. День будет долгим, поэтому он купил сразу тридцать шесть банок. Да, это был тот самый «Budweiser».

Расположившись на ужасном диване в гостиной, Джереми принялся мерно опустошать банку за банкой. Иногда его удивляло то, что столько воды он за такой же промежуток времени не смог бы выпить никогда, не сходив ни разу отлить. Но с пивом у него была другая история. Ему хотелось его пить, не прерываясь на мочеиспускание. Видимо, поэтому его мозг игнорировал сигналы от мочевого пузыря, пока шло возлияние.

На этот раз ему хватило десяти банок, чтобы достаточно опьянеть. Он не стал уже перебираться в постель, а лёг на диване. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сон поглотил его беспокойный разум.

– Хоть на что-то ты сгодишься… Не дёргайся, только быстрее откинешься! А мы ведь этого не хотим, так ведь, подруга?!

Одной рукой он держал запрокинутой голову девушки, не давая ей возможности двигать ею, сильно натянув её волосы цвета вороньего крыла на себя. Красивые и сильные волосы. Ему нравилась их прочность. Он снова уткнулся в них носом, вдыхая запах шампуня, пота и сигаретного дыма.

До этого она требовала, затем умоляла отпустить, сказала, что она никому не расскажет. Ему только надо её отпустить.

– Лживая дрянь, как и все бабы. Говорите одно, делаете – совсем другое… Вы сами себя не понимаете, а всё ждёте, чтобы мужчины вас поняли. Но знаешь, что? Земля тебя поймёт. Земля всех понимает.

Руки за спиной он ей связал ещё до этого. Ноги крепко перемотал бечёвкой, чтобы не смогла вскочить или даже согнуть их. Всё, что с ней можно было сделать, он уже сделал, и теперь она вызывала в нём вместо жгучего желания только испепеляющую ненависть и глубочайшее презрение.

Одним коленом он вжимал её обнажённое тело в землю, слушая булькающие звуки из вскрытого горла. Кухонный нож лежал рядом. Фонтан крови, который до этого хлестал из резаной артерии, орошая почву под виноградной лозой и само растение, как и стену, по которой то ползло, превратился в струйку. Всё было красным.

– Знаешь, я, пожалуй, сохраню твои волосы в лучших традициях коренных американцев, подруга. – с этими словами, он вновь взял нож и сделал надрез на лбу девушки по линии волос.

Джереми вырвало. Горячая мерзость вырывалась из его горла на пол снова и снова. Его била сильная дрожь. Диван под ним и вся его одежда были насквозь мокрыми от пота.

«Какого чёрта?»

Освободив желудок, он изнурённо откинулся на диван.

«Может, я отравился?» – он готов был поверить в это, да только одна деталь не давала ему покоя – поразительная реалистичность снов. Никогда ещё он не переживал ничего подобного, будто то не являлось снами, а происходило с ним на самом деле. Эта жуть.

Эта жестокость.

Да только Джереми никогда не поднимал своей руки на женщин, если не считать того раза, когда старшеклассница решила над ним злостно подшутить и вылила горячий кофе ему за шиворот. Ожог не проходил долго, причиняя ему множество неудобств, а сам он сгорал от стыда всякий раз, когда видел подруг той дуры или её саму, ведь ответом на её «шутку» стал мощный хук в ухо, которое распухло и доставило ей самой немало дискомфорта, он был уверен в том.

Но избивать, насиловать и убивать – нет уж, ему такое естественным образом претило.

«Тогда откуда это в моей голове?» – он не знал. Но решил, что таким образом его подсознание противится сложившейся ситуации, ведь развод с Сэйди действительно был тяжёлым испытанием для него.

«Интересно, поблизости есть мозгоправ?»

Джереми не любил психологов. Пока каждый второй с малейшей проблемой бежал к своему психологу, он предпочитал анализировать самостоятельно причины и следствия, ведь не так уж это и сложно, если быть честным с самим собой. Никто не исправил бы его жизнь, не подкорректировал поведение и мышление, не избавил бы от слабостей. Только он сам был властен над этим. И лишь в его силах было изменить всё.

Но данный фокус разума застал его врасплох.

Необходимо было убраться. Для этого он сходил в сарай, поискать какой-нибудь кусок ткани, но не нашёл. Тогда он решил поискать в подвале. Там он увидел пару пыльных коробок в углу, заглянув в которые искомую тряпку он не обнаружил, но заметил кое-что интересное.

Открыв нижнюю коробку, он столкнулся с улыбающимся лицом молодой девушки, которая смотрела на него задорным взглядом с газетного листа, бережно хранимого его дедом. И он узнал это лицо. Правда, видел он его только во сне, который почти и не помнил вовсе. Крупными чёрными буквами под портретом было напечатано – «Пропала девушка».

– Какого?… – он не смог подобрать нужного слова.

Ударом ноги он отбросил от себя коробку прочь. Он чувствовал себя загнанным в ловушку. Джереми не смог бы объяснить то, как девушка из газеты попала к нему в сон, в котором он забивает её кулаком до потери сознания? Такое не спишешь на стресс от развода. И на местное пиво, воду или солнце. Это уже попахивало мистикой, которую сам он всегда считал бредом.

Он собирался подняться наверх, когда заметил в золе у печи что-то необычное. Подойдя и присев рядом с печью на корточки, неприятно хрустнув коленями, он поднял вещь, привлекшую его внимание. То был обугленный лоскут джинсовой ткани с пуговицей на ней.

«Да и ладно! Сжёг старый чёрт свою джинсовую рубаху, что такого?» – но здравый смысл ему подсказывал нечто иное. Если вещь тебя не устраивает, ты не станешь сжигать её в своей котельной печи в подвале. Если только ты не пироман.

Или это не твоя вещь.

Внезапно ему захотелось уехать отсюда.

Была середина дня, самое пекло. Джереми застыл у заднего входа, вглядываясь в красные листья виноградной лозы. Она сменила всю свою зелень на кроваво-красный окрас.

– Всё-таки интересная ты хреновина… – пробормотал он ей, прикоснувшись к листочку в виде трезубца, приятная мягкость которого успокаивала.

Не думая, он прижался лицом к растению. Ему казалось, что оно шепчет, рассказывает ему нечто разными голосами, умиротворяющими и спокойными. И он слушал, поглаживая руками листья лозы. Его разум искал покоя, и сейчас, вслушиваясь в призрачный шёпот множества голосов, вызванный наверняка накопившимся стрессом и алкоголем, он был спокоен, словно вновь оказался в далёком детстве на руках матери.

Вдруг один голос стал различим более других. Женский голос, с лёгкой ноткой пронзительности, что-то настойчиво пытался ему сказать, перебиваемый остальными. Джереми вслушался. Даже понимая, что это всего лишь игра его больного сознания, ему стало интересно, о чём так сильно хочет рассказать голос. Тот говорил быстро и сбивчиво, но всё же недостаточно громко, чтобы разобрать. К ноткам настойчивости прибавились истерические нотки. Женщина то ли смеялась, то ли плакала, он не мог понять, но продолжал вслушиваться. Другие голоса тоже сменили интонацию. Создавалось впечатление, что каждый из них что-то хочет рассказать ему, причём быстрее других. В итоге он не понимал ничего из этой путаницы голосов. Шёпот превратился в гул, в котором повторялись одни и те же слова – «дно», «освободи», «убийца».

Внезапно пронзительный крик пронзил его слух, и он резко отскочил от стены дома, упав на спину. В ушах звенело, словно ему и вправду крикнули в ухо.

«Это что ещё за чертовщина?!»

Вскочив на ноги, он вбежал в дом, не совсем понимая, что собирается делать. Первая мысль была о том, чтобы уехать, но над ней взяла верх другая, легче реализуемая – выпить. И он уже шёл на кухню за порцией баночного, когда вспомнил про нелицеприятную лужу блевотины на полу у дивана. Решить эту проблему он смог не совсем стандартно, использовав коврик для ног перед входной дверью, попросту накинув тот поверх лужи. Он понимал, что это лишь временная мера, так как всё это потом мерзко засмердит, но сейчас коврика было достаточно, чтобы вновь усесться на диване и упиться пивом до беспамятства.

В такие моменты он был сам себе противен.

«Возможно, тебе попросту необходим мозгоправ, дружок…» – усмехнулся он про себя.

Его пугала перспектива уснуть и снова видеть до ужаса реальные сны, но куда больше в данный момент его пугала сама реальность, коготки которой впились ему в мозг и пытались процарапать себе путь к пониманию им того, что здесь происходило. Джереми не хотел об этом думать, потому из двух зол выбрал наименьшее.

Опустошая банку за банкой, он чувствовал, как его переживания притупляются и уходят, уступая место привычной апатии. Пустота сжирала его изнутри. Блаженная пустота.

– Та-а-а-ак! Отлить! – он вновь решил оросить лозу продуктами своей жизнедеятельности.

Стоя напротив неё и слушая, как моча бьёт по листьям и стене, он вспомнил тот крик. Послышалось ли ему? Его разум сыграл злую шутку с ним? Или…

– Ты разговариваешь, да? – спросил он растение. – Или только орёшь иногда?!

Посмеиваясь, Джереми уже почти что зашёл в дом, когда отчётливо услышал своё имя, произнесённое женским голосом позади него. От неожиданности он так резко повернулся, что больно ударился спиной о дверной проём.

– Какого?… Что это? Кто здесь?

Сердце прыгало так, будто он оказался на грани инфаркта. В уголках глаз выступили слёзы, и он даже не обратил на них никакого внимания. Ужас происходящего был необъясним, но захватывал его полностью. В ногах возникла слабость, но не алкоголь был её причиной. Люди автоматически боятся того, чего не понимают. Способ самозащиты.

«Эволюция, мать её!»

Ретировавшись внутрь дома, он опустился на диван и быстрыми глотками прикончил очередную банку, нервно озираясь по сторонам. Приятное чувство опьянения, покинувшее было его, снова начало возвращаться, принося столь желанное спокойствие. К тому моменту, как последняя недопитая банка пива выпала из его безвольно лежащей вдоль тела руки, Джереми был пьян в стельку и находился в полной уверенности, что ничего такого на самом деле не слышал и не видел. В конце концов, сон поглотил его, унеся далеко прочь от происшествий сегодняшнего дня.

Огонь жадно пожирал ткань шёлковой рубашки, белизна которой была испорчена большими пятнами крови. Он вновь подумал о том, какая же дрянь его жена. Оставила визжащего постоянно срущегося младенца на него, чтобы слинять с мексикосом в Вегас. Он уже было порадовался, что наконец-то нашёл её, но сейчас понимал другое – это был очередной промах.

– Да и ладно! – крикнул он огню, – Эта скотина тоже получила по заслугам!

Бросив в печь остальную одежду, он поднялся из подвала и вернулся к телу. Некогда хрупкая и красивая девушка безжизненно лежала опухшим кровавым куском плоти и костей.

– Тупая тварь! – он от души пнул тело в рёбра сапогом, услышав приятный приглушённый хруст. Это лишь означало, что он пропустил парочку из них, когда наминал ей, ещё живой, тощие бока. Кувалда, купленная им по случаю, пришлась как нельзя кстати.

Взяв труп за раздробленные ноги, он поволок его по направлению к колодцу. Тот уже давно пересох, но отлично справлялся с новой задачей.

«Моложе не становлюсь…» – с грустью подумал он, морщась и потирая спину.

Отбросив импровизированную крышку колодца в сторону, он поднял тело за волосы и перекинул его через край, подхватив за ноги и отправив на самое дно.

– Познакомься со своими новыми подругами, милочка.

Накинув крышку на место, он пошёл за метлой, чтобы размести в стороны пропитанный кровью песок у стены дома.

Остановившись напротив своей виноградной лозы, он нежно коснулся пальцами трёхзубцевого листочка и пробормотал:

– Напоил тебя, красотка, накормил…

Улыбнувшись, он вошёл в дом, пытаясь вспомнить, куда поставил метлу.

На этот раз Джереми проснулся, не испытывая отвращения к себе и к чему бы то ни было, нет. Напротив, он чувствовал удовлетворение, словно выполнил поставленную перед собой задачу. Но всё же сохранялось ощущение, что список его дел ещё очень долог.

– Да, колодец ещё вполне пустой… – произнёс он вслух, не до конца осознавая смысл сказанного. И только уже полностью проснувшись, он испытал укол страха. Если увиденное им во сне правда, если такие ужасы и вправду здесь происходили, тогда подтверждением должно послужить обнаружение им в колодце человеческих останков.

Он уже хотел было пойти и убедиться в их отсутствии, но вместе с решимостью в нём назревал ужас. Ему было по-настоящему страшно идти к колодцу.

«Соберись, Джереми Фрэнсис Смит. С каких пор это ты стал верить во всякую мистическую чушь?»

Он и вправду никогда не верил ни в Бога, ни в дьявола, ни в призраков, ни в вуду. Конечно, будучи розовопузым ребёнком он, вероятно, верил в Санту и эльфов, но в виду того, что ни разу не получил от них подарков, вера в нём быстро умерла.

Зато он верил в людей. В то, какими тварями те могут быть по отношению друг к другу. Отец часто избивал их с матерью, унаследовав эту привычку от своего отца. Некоторые психологи называют такое «сценарной рубашкой», вроде бы. Джереми не был силён в психологии, но сам избрал своей манерой поведения другую рубашку, на которую ни разу не падала ни малейшая капелька крови любимых и близких ему людей, ведь их в его жизни практически не было. Насилие вызывало в нём отвращение и сильную неприязнь. Конечно же, как и у любого мужчины, иногда у него чесались кулаки, но то бывало крайне редко и далеко вне дома. Лучшим местом, где он когда-либо огребал, так как попросту не умел драться, был бар в Рино, в паре кварталов от его дома.

А вот тяга к алкоголю оказалась сильнее. Ему нравилось думать, что она в нём из-за отца или деда, ведь это снимало с него львиную долю ответственности. В противном же случае выходило, что он попросту слабак и нытик, прячущийся от действительности на дне стакана или бутылки. Ведь так хорошо винить кого-то, а не признаться самому.

«Да пошёл ты, философ чёртов! Там ещё пара банок пива ждут своей участи.» – и он отправился за ними.

Зайдя на кухню, Джереми окинул её более внимательным взглядом и приметил стоявшую на захламлённом столе стеклянную банку, на дне которой было что-то, напоминающее вяленое мясо. Выудив из неё кусочек, он надкусил тот и был немного раздосадован. Это не была говядина. Индейка.

«Ладно, тоже неплохо. А то уже проголодаться успел.»

Жуя очередной кусочек вяленой индейки, он взял оставшееся пиво и вновь вернулся на диван. Ему уже он даже начинал нравиться. Если бы не сны, которые он видел на нём. В этом доме.

Не думать об этом было невозможно.

Глоток за глотком, но пиво в итоге закончилось, а он всё ещё чувствовал себя трезвым.

«Надо было взять чего покрепче…» – сам он не был большим любителем крепкого алкоголя и всегда считал, что пьёт пиво ради вкуса. Однако иногда, будучи предельно честным с собой, Джереми признавался, что ради вкуса он пьёт колу, а от пива ждёт определённого эффекта.

«Иначе бы я пил безалкогольное, ведь так?!» – поизучав пустую банку в своей руке, он смял её и отбросил подальше.

День тянулся слишком медленно.

– Чёрт! – выкрикнул он. А затем повторил ещё пару раз. Легче как-то не стало. Да и если бы вдруг это помогло, вряд ли он смог бы сидеть весь остаток дня на диване и ругаться вслух. В конце концов, он не был настолько безнадёжным психом.

– Ладно, твоя взяла, дедуля…

Выйдя на задний двор, Джереми пристально посмотрел на пышущее жизнью растение, в котором невозможно было узнать ту пересохшую паутину ростков, каким оно было в день его приезда. Вновь подумав, что это как-то странно, он направился к колодцу. Солнце сегодня палило беспощадно. Его охватило какое-то трепетное волнение, какое, должно быть, бывает, когда находишь метеорит, обломок космического корабля или мёртвого пришельца, о чём так любят писать жёлтые газетёнки. Во всяком случае, Джереми охватило волнительное предвкушение.

Встав у края, он нерешительно заглянул внутрь колодца. И не увидел ничего, кроме чёрной густоты тени, которая скрывала в себе всё.

«Чёрт, а он оказался глубже, чем казалось.»

Решив съездить в Битти, чтобы раздобыть какой-нибудь фонарь, а заодно вновь перекусить в заведении ветеранов зарубежных войн, может, даже вновь перекинуться парой словечек с Шерон, Джереми сел в свой автомобиль и поехал от странного дома со странным колодцем и странной виноградной лозой (хотя насчёт последней он не был уверен, так как совсем не разбирался в природе растений, растущих в Неваде).

На этот раз в ресторане было непривычно много народа. Видимо, вечером желающих поесть и выпить кружку-другую пенного прибавлялось. За стойкой Шерон не оказалось, а сурового вида седовласый мужчина армейской выправки смерил его неоднозначным взглядом, когда Джереми сел за столик у выхода. Принеся ему меню, тот буркнул:

– Придётся подождать, если будешь что заказывать из горячего. Заказов много. Могу принести крекеры и пиво.

– Я не спешу, подожду, ничего страшного.

– Когда определишься, дай знать. – сказал старый вояка, собираясь уйти по своим делам.

– Думаю, я уже знаю, что хочу. Мне бы бургер, картошку и салат с зеленью, пожалуйста.

– Как скажешь.

– У Шерон выходной? – спросил Джереми, возвращая меню.

– Можно и так сказать… – мужчина пристально поглядел на него и ушёл, ничего не добавив.

«Сменщик у неё тот ещё козёл.» – подумал он и улыбнулся.

Он немного расстроился, отчего-то ему хотелось поговорить с Шерон. Наверное, энергичность и позитивность этой женщины автоматически располагали к себе. Да и поговорить ему больше было не с кем, если уж на то пошло. Всё-таки даже такому неудачнику, как он, необходимо было человеческое общение, и не смотря на количество людей вокруг, Джереми вновь почувствовал давящую тяжесть одиночества.

Он сидел и слушал невнятный поток множества приглушённых голосов, занятых собственными важными беседами друг с другом, иногда вырывая несколько слов или даже фраз из общего фона, но не вслушиваясь, в целом. У всех были свои вопросы, проблемы, желания и мечты, каждый хотел чем-то поделиться с собеседником или другом…

«Интересно, если те женщины из моих снов действительно существовали, о чём они думали и мечтали, когда садились в машину к моему деду? Может, поделом им тогда?» – нет, он так не думал. Никакое вульгарное или распутное поведение не оправдывает чрезмерную жестокость и убийство.

Ему снова захотелось выпить и отвлечься от этих жутких размышлений. Он не любил долго думать о чём-то одном, ему нравилось пускать мысли галопом по многочисленным полям разного и интересного, либо бессовестно топить их в пиве.

Через какое-то время, ему принесли заказ. Поглотив пищу без аппетита, Джереми рассчитался и ушёл.

Оказавшись за рулём, он вновь поймал себя на жгучем желании рвануть в Вегас, подцепить какую-нибудь красотку, привезти её к себе… Он напрягся так, что пальцы побелели, вжимаясь в руль. Он пытался бороться с этим жгучим желанием, неизвестно откуда в нём взявшимся, но понимал, что проигрывает. Перед мысленным взором стояли сцены из недавних снов, голые тела, кровь и ощущение глубокого удовлетворения…

«Да что же такое со мной творится здесь?» – он вспомнил Сэйди, то, как в редких ссорах она обвиняла его в отсутствии влечения к себе с его стороны. А он не находился с ответом. Джереми не был горячим мачо, страсти в нём практически не было, да и в постели он не чувствовал себя волшебником. Но те редкие ночи, когда они с Сэйди предавались любви, лично для него были на вес золота, навсегда оставив ему сладость воспоминаний. Так или иначе, но уровень его либидо был ничтожен, потому в данный момент его очень смущало и сбивало с толку то, что ему предстояло заправить автомобиль на заправке, куда он заехал, а сам он не мог совладать с внезапной стойкой эрекцией.

«Сегодня в комплекте с пивом, видимо, прилагается рукоблудие…» – Джереми горестно усмехнулся. Его дружок явно не собирался сдаваться без боя.

Хорошо, что на заправке, в отличие от ресторана, людей практически не было. Выправив рубаху, он вышел из машины. За прилавком сегодня, как назло, стояла молодая и симпатичная девушка, которая приветливо заулыбалась ему и поздоровалась. Видимо, покупателей за весь день было не так много, раз она до сих пор была так приветлива. Хмуро кивнув в ответ, Джереми направился к холодильнику с пивом, по пути взял ручной фонарик в блистере, с парой батареек в комплекте. Взяв три упаковки пива по двенадцать штук, он подошёл к прилавку. Взгляд сам впился в выступающую из-под нежно-голубой блузки грудь. Было очевидно, что девушка не надела бюстгальтер. Фантазия тут же нарисовала для него целый ряд эротических этюдов с ним и этой улыбчивой милашкой в главных ролях. Откуда-то далеко он услышал её голос:

– Мистер?

– Да? – она смущённо скрестила руки на груди. Но для него это уже ничего не значило. Его горячечный разум было уже не остановить.

– Что-нибудь ещё? – девушка робко смотрела на него. Открытая приветливость куда-то исчезла.

– Прошу прощения, мисс. Я совсем не хотел вас пугать. Просто вы неожиданно привлекательны. И нет, только пиво и фонарь.