Лоза

«Рождённый в сражении… Чёрт бы побрал Неваду! Не думал, что вернусь сюда когда-нибудь.»

Его отец, тот ещё засранец, к слову, откинул копыта и оставил ему в наследство клочок фамильной земли. И ладно бы где-то у озера Тахо или даже под боком Лас-Вегаса, чёрт с ним, хоть какая-то жизнь, но – нет! Его прадед в годы Золотой Лихорадки занял участок в нескольких милях от Риолита, тогда бурно строящегося. Но через двадцать лет, когда все жители покинули этот городишко, боясь землетрясений, упрямый итальяшка (да, всё верно, очередной отпрыск совращённого американской мечтой проходимца из Старого Света, в данном случае – мадам Италии) остался наперекор судьбе. Только в отличие от его ближайшего соседа, знаменитого Старика Битти, ранчо которого дало начало целому городу, функционирующему до сих пор, наполненному людьми и даже туристами, земля Смитов (да, фамилию прадед заменил на самую модную, памяти о своей родной даже не сохранив) сиротливо возделывалась из года в год далеко от людей. Теперь он, Джереми Фрэнсис Смит (более идиотского имени он себе не мог вообразить), ехал из прекрасного города Санта-Барбара, налюбовавшись вдоволь Тихим океаном, предварительно пройдя через неприятную процедуру развода – миссис Смит не смогла больше терпеть его пьяные выходки и выперла из их красивого и уютного домика на побережье. Из её домика, на самом деле. Ему в нём принадлежали только приобретённая им спутниковая тарелка и собственный ленивый зад. Он прекрасно понимал, что Сэйди поступила правильно, ведь её муж не изменился бы. Сам он считал, что во всём виноваты гены. И Невада, с её алкоголем в каждом городе на каждом углу и легализованной проституцией.

Джереми уже нёсся по шоссе, по которому ему предстояло проехать лишь пару минут, прежде чем свернуть влево на малозаметную тропинку, ведущую в угодья Смитов. Весна в Неваде не сильно отличалась от остального времени года, кроме, разве что, от зимы. Сейчас было позднее утро, слава богу, облачно, по радио говорили о возможных осадках.

«Что ж, лучше, чем обыкновенное пекло…» – подумал он, выворачивая руль влево, хоть его рубашка была уже насквозь сырой из-за температуры воздуха. Открытые окна не помогали, а кондиционер он намеренно не включал, предпочитая сэкономить на бензине пару баксов, чтобы благополучно спустить их на прекрасное, по его разумению, американское пиво. И пусть его живот уже давно выпирал дальше, чем следовало, а грудь малость пообвисла, налившись противным жиром, он считал пиво напитком настоящих мужчин, старательно игнорируя вызванные им изменения своего организма. Что ж, он был сыном своего отца.

Колёса его старенькой Короллы (та самая Е120, «Автомобиль года» в 2002-м, которую он выгодно приобрёл у одного старикана, когда ездил по работе во Флориду… когда ещё работал) поднимали тучу песчаной пыли, не спешившей улечься обратно, зависая в воздухе подобно туману.

Он вновь и вновь задавал себе вопрос – что он здесь делает? И не смотря на то, что он остался без работы, дома и жены, Джереми мог начать всё заново где угодно, ведь Америка – страна возможностей, даже для таких пропащих душ, как он. Во всяком случае, сам он верил в это, как когда уехал из Невады в Калифорнию. Там он и вправду стал жить по-новому. Какое-то время. Но затем сам пустил всё, так сказать, по говну.

Он остановил машину перед покосившейся изгородью, которой земля Смитов была обнесена. Создавалось впечатление, что она здесь стоит с тех самых пор, когда каждый фермер опасался нападений индейцев. Местами перекладины попросту лежали на земле, похоронив под собой упавший столбик. Калитка была открыта и хваталась петлями за место крепления из последних сил. Джереми вышел из автомобиля, слегка потянулся, зевнул и грустно обвёл окружающий пейзаж взглядом. Кругом был песок, жалкие клочки пожухлой травы и возвышающиеся тут и там холмы. Чуть поодаль, за покосившимся забором перед ним, виднелся аккуратный домик, отсюда выглядевший чересчур опрятным и неподходящим для местного безобразия.

«Как можно было захотеть здесь что-либо построить?!» – в очередной раз удивился он.

Его отец, который провёл своё детство в этом месте, сбежал в Тонопу ещё в четырнадцать лет, оставив своего отца пить в одиночестве. Позже он перебрался в Рино, где обзавёлся семьёй, дав жизнь Джереми Френсису Смиту. Кстати, бабушка покинула землю Смитов сразу после рождения ребёнка и сбежала с каким-то мексиканцем в Лас-Вегас.

– Так держать, бабуля… – пробормотал Джереми и сплюнул в песок.

Он шёл по засушливой земле, сокрушаясь по поводу собственного везения и глупости прадеда. Когда остальные фермеры штата, не считая парочки потомственных хозяйств у нескольких рек, занимались животноводством (ведь при таком климате, какой царил в Неваде, выращивать было возможно лишь парочку кормовых культур), предок Смитов упрямо предпочёл возделывание разведению.

«Боже, храни кукурузу…» – Джереми в очередной раз скривился.

Видимо, жизнь в Калифорнии и в самом деле развращает. Во всяком случае, в пивоварне «Ночная ящерица» он не набрался скромности.

Подойдя к ступеням, ведущим к двери дома, вблизи уже не такого опрятного и аккуратного, каким он казался издали, Джереми заглянул под первую ступеньку и увидел маленькую плетёную корзинку, из которой достал ключи. Он сомневался, что дверь заперта, но решил всё равно взять ключи с собой. Он легонько толкнул дверь, и та со скрипом отворилась. В нос ударил прелый запах старых вещей.

Зайдя внутрь, Джереми осмотрелся. Именно так он себе это и представлял. Большая комната, в центре которой стоял древний диван, перед ним столик со старым ламповым телевизором, чуть подальше, у стены, большой стол, заваленный газетами, кружками и бутылками. Из комнаты на него смотрели два дверных проёма в смежные помещения. Изучив их, он выяснил, где здесь кухня, а где спальня. Бардак был и там, и там. И повсюду стояли и валялись пустые бутылки. В доме не было чердака, зато имелся неплохой подвал с котельной установкой.

«Значит, не замёрзну, отлично.»

Он решил про себя, что первым делом наведёт здесь порядок, а там уже съездит в город-крошку Битти, может, сумеет найти подработку, ведь казалось сомнительным, что какой-нибудь мексиканец-нелегал выберет для обитания город в тысячу человек. К тому же, насколько он слышал от отца, там есть отличный бар с отменной французской картошкой.

Выйдя из дома через заднюю дверь, Джереми обнаружил густую поросль виноградной лозы, разросшейся по всей стене дома. Она почти вся была засохшей и не представляла собой ничего красивого, словно множество скелетов змей, запутавшихся в паутине. Хотя кое-где зеленела парочка упрямых листочков.

«Это весьма по-американски, дружище. Борись и никогда не сдавайся, ты в штате Невада.» – он хмыкнул и сплюнул тягучую слюну в пыль под ногами.

На заднем дворе, если так можно было его назвать, располагались полуразвалившийся сарайчик с отсутствующей дверью и грубо сколоченный дощатый прямоугольник отхожего места.

– А вот тебя я и искал! Пора сбросить балласт.

К своему облегчению, Джереми обнаружил в туалете смятый рулон туалетной бумаги. Он поблагодарил про себя деда за то, что тот не был правоверным мусульманином, или как они там себя величают в своих пустынях, подтирая задницы мокрой ладонью. Он был против войн и неоправданного насилия, полагая, что каждое вмешательство властей США в тот или иной конфликт в мире – не более чем ширма, за которой прячут от внимания народа просевшую экономику и внутренние проблемы, однако весьма порадовался, когда Америка надрала зад Садаму.

Справив свои дела, Джереми вновь оглядел двор и дом. Что-то изменилось, но он не мог понять, что именно. Затем его взгляд остановился на виноградной лозе. За то время, которое он потратил на измышления и избавление организма от лишнего, на высохшем растении появилось заметно больше зелени. Если до этого лишь пара листиков доказывала жизнь лозы, то теперь на стене зеленело штук двадцать.

«Хоть и пасмурно, но я, видимо, перегрелся.»

Зайдя в дом, он попробовал включить свет, но электричество отсутствовало, и это было ожидаемо. В шкафчике на кухне он нашёл коробок охотничьих спичек и целый арсенал восковых свечей. Удовлетворив любопытство, Джереми почувствовал внезапную усталость. Долгая дорога всё-таки подействовала на него. Пройдя в спальню, он рухнул на удивление аккуратно заправленную постель, сбросил свои туфли и почти мгновенно вырубился.

– Глупая тварь! – его кулак вновь взмыл над распухшим лицом молодой женщины. Та сквозь рыдания продолжала умолять его отпустить её, едва шевеля разбитыми губами. Это злило его ещё больше, и он с силой ударил её в глаз. Девушка взвизгнула и потеряла сознание.

– Чтоб ты сдохла, мразь! – он отпустил её волосы, и голова девушки с глухим стуком упала на дощатый пол.

Взявшись за тонкие лодыжки, он потащил её на задний двор, вновь заметив про себя пленяющую стройность своей гостьи. Если бы его агрегат не пришёл в негодность с возрастом, он тогда бы вдоволь наигрался с этой девкой.

– Отработал бы все твои дырочки, шкура, да так, как ещё никто тебя не имел. – он стёр показавшуюся на губах слюну тыльной стороной ладони. Ему хотелось её, очень, но то, что он не мог, приводило его в бешенство.

Он выволок бессознательное тело на улицу и осмотрел стену дома. Прекрасные трезубцы листьев лозы налились красным, придав потрясающий вид осточертевшему ему жилищу.

– В этот раз она не сбежит, нет-нет, мэм! Лишь один раз я позволил ей это. – он вновь посмотрел на начинавшую приходить в себя девушку. – Но потом ни разу, и этот раз не позволю. Слышишь меня, тварь?! – он со всей силы пнул распростёртое тело по рёбрам.

Джереми резко сел в постели. Он взмок насквозь от холодного пота. Его трясло от мерзостного ощущения внутри, словно что-то крайне отвратительное нагадило ему в душу.

Он вскочил и выбежал на улицу, исторгнув из себя свой скудный завтрак. Он не припоминал, чтобы когда-нибудь ощущал себя так скверно. Даже в то утро после своей первой пьянки до беспамятства, когда ему было двенадцать. Тогда только его тело страдало, но сейчас ему хотелось вытошнить душу, настолько грязной она ему казалась.

«Что это за дрянь мне приснилась?!»

Никогда ещё Джереми не видел подобных снов. Он не был сторонником насилия, от слова вообще. Даже в детстве предпочитал стерпеть тумаки, чем лезть в драку. Ему не нравились черепашки-ниндзя, бэтмены и им подобные, решающие проблемы с помощью кулаков и оружия. Ему нравились некоторые старые мультфильмы Уолта Диснея, вроде того, где оленёнок в лесу жил. А кулаков ему дома хватало. Как и его матери.

«Спасибо, папаша.»

Но сам он никогда, ни разу, ни в мыслях, ни на деле не поднимал своей руки на женщину.

«Тогда откуда взялась эта дрянь в моей голове?»

Решив про себя, что всё-таки перегрелся по дороге сюда, заодно вытошнив последние остатки содержимого желудка, он неверной походкой отправился внутрь дома, поискать питьевой воды. Жажда была мучительная. Не найдя ни единой канистры с водой или бутылки не с прокисшим пивом, Джереми вспомнил, что видел за домом справа крытый колодец. Если ему повезёт, то воды у него будет вдоволь. Слегка поёжившись, он вышел на задний двор.

Внезапная слабость подкосила ноги, ладони моментально вспотели, он снова почувствовал, как ноют костяшки после нанесения побоев той несчастной во сне, словно сделал это сам и наяву.

«Какого чёрта?!» – Джереми действительно был сбит с толку и даже напуган.

Взяв себя в руки, он направился к колодцу. Тот был накрыт сверху тонким железным листом, укрывавшим несколько широких досок. Сдвинув лист и отбросив одну доску, он заглянул внутрь. Как и ожидалось, там была беспросветная тьма, потому оставалось лишь гадать, имелась вода на его дне или нет.

– И чем же ты доставал воду, старый хрен?

Вспомнив про старый сарай, Джереми решил поискать внутри него ведро с верёвкой, или что там ещё было подходящего. Он уже почти вошёл внутрь, когда глянул на стену дома. Лоза ожила настолько, что уже и нельзя было подумать о её увядании. Зелёным ковром она застилала стену, кое-где всё ещё зияя пустотами и сухими усиками.

«Я так долго спал?» – он не был специалистом в области растениеводства, да и в какой-либо области вообще, но полагал, что такое поведение лозы не является нормальным.

Зайдя в сарай, Джереми обнаружил несколько оцинкованных вёдер и один эмалированный таз, в пригодном к использованию состоянии. Вытряхнув из них скопившиеся песок, пыль и мусор, он вытащил их на улицу, как вдруг закрапал дождь. Он этому порадовался, ведь теперь не придётся ломать голову, где взять верёвку для колодца. Пока что.

Расставив вёдра и таз так, чтобы они собирали воду, Джереми поспешил к дому и успел зайти в тот самый момент, когда редкий дождик превратился в сплошную стену воды. В Неваде дожди тоже сражались, нещадно и мощно лупя по сухой земле.

Постояв какое-то время, наблюдая за стихией, он ушёл внутрь дома, чтобы взять чашку. Слава богу, её он нашёл тут же – металлическая, покрытая белой эмалью, отбитой на ручке. Он выставил её на улицу, держа на вытянутой руке, слушая и чувствуя, как капли колотят кружку, заполняя понемногу водой. Набрав на пару глотков, он опустошил её, затем поставил на пень, зачем-то стоявший рядом с дверью.

В такую погоду в город не стоит ехать. Лучше обождать, когда ливень стихнет. Ему уже было легче, мерзкое послевкусие кошмара уже почти оставило его. Он почесал подбородок, размышляя над тем, чем заняться. В итоге мысль забыться сном его прельстила более других.

«Да и вряд ли кошмар приснится снова так скоро.» – подумал Джереми.

Он не помнил, чтобы ему когда-либо снились такие яркие сны. А это означало лишь то, что сны забываются, какими бы чудесными или жуткими они ни были. Шум дождя действовал убаюкивающе. Постель, хоть и пахла старостью, да ещё и была чуть более жёсткой, чем хотелось бы, словно нашёптывала в такт дождю: «спи, спи…»

Джереми, сколько себя помнил, всегда плохо засыпал. Он много ворочался, боролся с различными мыслями, не позволявшими уснуть. Только шесть или восемь банок пива помогали ему вырубиться. Но здесь, в этом старом доме, в удалении от всего остального мира, под звуки дождя и лёгкую песнь ветра, задувающего в щели оконных рам и дверных проёмов, он практически провалился в крепкий сон. Не лишённый сновидений.

Ему снова снился задний двор, но только сейчас он был на нём один. Он просто сидел на раскладном рыбацком стульчике, лицом к дому, и пил пиво. А виноградная лоза рассказывала ему истории.

Джереми не знал, как ему назвать это заведение. Оно располагалось на Главной улице Битти. Низкое одноэтажное здание из красного кирпича с высокой башенкой, из-за которой поначалу он подумал, что это церковь. Это был паб, бар и ресторан, причём меню действительно радовало. Георгиевский крест на входе намекал на связь этого места с военными. Внутри это подтверждалось многочисленными фотографиями военной техники, взрывов и символикой различных воинских подразделений, развешанной под потолком, а у камина стояла фигурка солдата, припавшего на колено и смотрящего в пламя. Сам Джереми не служил и чувствовал себя здесь неуютно. Военная слава и дутый патриотизм не прельщали его нисколько.

За стойкой сидело два полусонных старика с важными физиономиями, которых обслуживала пожилая женщина в очках с не менее важным лицом. Короткие седые волосы слегка набегали на её большие уши. Все они обернулись на него, когда он вошёл внутрь. Джереми кивнул и занял столик в дальнем углу у выхода. Женщина положила перед ним лист меню и произнесла:

– Добро пожаловать в ресторан Сержанта Строцци, мальчик. Что-то я тебя здесь раньше не видела. Проездом? Турист?

– Простите, мне бы просто поесть. Не думал, что сразу попаду на допрос. – он принялся демонстративно изучать меню.

– Да ради бога, дружок! Как выберешь, свистни.

Долго думать не пришлось. Он взял бургер, картошку фри и пиво. И попросил хотдог с собой.

Одолев достаточно щедрую порцию картошки, он уничтожил сочный и действительно вкусный бургер, запив его тёплым пивом, тоже неплохим. Довольно отвалившись от стола, он попросил рассчитать его.

– Служил? – женщина спросила его, забирая поднос.

– Нет, мэм, не пришлось.

– Понятно. Ну и зря, тогда была бы скидка. – она подмигнула ему и пошла на кассу, выбивать чек.

Вернувшись, она положила чек перед ним и озвучила сумму:

– Сорок шесть семьдесят пять, дружок.

Джереми отсчитал, сколько с него полагалось, и добавил доллар двадцать пять чаевых.

– Ну, спасибо, мальчик, теперь смогу бросить всё и переехать на Фиджи. – она закаркала, видимо, смеясь.

Он встал, поблагодарил женщину и вышел. Вдогонку он услышал приглашение приходить ещё.

«Ты увидишь меня ещё не один раз, мамаша.»

Заправив машину на местной заправке, он поймал себя на мысли, что не хочет возвращаться на землю Смитов. Но вот чего ему очень хотелось, и он не знал природу возникновения этого желания, так это поехать в Лас-Вегас. 120 миль прямо по пустынному шоссе долгими не покажутся.

«А там можно будет подсадить к себе неосторожную ночную бабочку или бездомную наркоманку, готовую за пару баксов ублажить тебя всеми способами…» – Джереми вцепился в руль. Что это на него нашло? Он никогда не покупал «любовь» и даже не думал об этом. Несмотря на все многочисленные пороки, алчущая похоть ему не была свойственна. Не найдя объяснения внезапным неуместным мыслям, он поехал домой. Да, теперь дом Смитов был его домом.

«Пару дней там поживу, а после рвану в Тонопу. Может, кому из старых знакомых отца сумею продать его наследство.»

Ему действительно не хотелось туда возвращаться, и что было куда более загадочным – хотелось в Лас-Вегас, да так сильно, как он не смог бы вообразить. Ощущения, будто он был лет десять в завязке, а перед ним поставили большую кружку свежего и ароматного пенного. Его даже потряхивало слегка.

«Что со мной? Что за хрень?»

В былые времена, когда он работал страховым агентом и таскал всюду с собой смартфон, он бы уже воспользовался сервисом Гугл, чтобы поискать ответы на свои вопросы. Но с тех пор, ему осточертели гаджеты и постоянный интернет, это непреходящее ощущение пуповинной связи с невидимым глазу миром всемирной паутины. Все знали, где он был и когда. Теперь он свободен, как было до всеобщего помутнения на почве мобильной связи. Звонок в любую минуту и любую точку мира из школы, из машины, из парка! Фантастика! Но зачем? Отцы-основатели создали эту страну без модных технических штуковин, Штаты человека на Луну высадили без смартфонов. Армстронг не смог сделать селфи на фоне Земли, увы. Да, Джереми ощущал себя динозавром в этом мире, ведь застал жизнь без телефона в каждом кармане и каждой сумочке.

«Долбаный прогресс…»

В конце концов, он не повернул в сторону Лас-Вегаса и добрался-таки до своей собственности, чувствуя себя измотанным и слабым. Ему бы сейчас принять душ и укутаться в объятия Сэйди, вдыхая нежный аромат её духов и чувствуя пьянящую бархатистость её рук. Но, увы, этот поезд он упустил. Это была единственная женщина, которой он был нужен, и которой он постоянно пренебрегал.

Джереми не был склонен к ностальгии, но иногда она накатывала, да так, что душа рвалась на части внутри него, вызывая неутолимое желание напиться до беспамятства. Хорошо, что он купил двенадцать банок пива на заправке в Битти.

Сидя на диване перед пыльным коробом телевизора и жуя неплохой хотдог, он всматривался в своё мутное отражение на экране. В этот момент он ненавидел себя. Скребущиеся лапки омерзения царапали его нутро, словно помойный таракан – брюхо раздавленной крысы. Проглотив последний кусок своего ужина, дрожащей от нетерпения рукой Джереми вскрыл банку пива и влил её в себя разом, жадно делая большие глотки. Звучно рыгнув, он принялся за вторую, но уже смакуя. Ему действительно нравился этот напиток, хотя иногда он не мог понять, за что тот ему так нравится.

– Напиток богов! – сказал он пустой комнате и понял, как глупо это звучит, когда рядом нет кивающих полупьяных собутыльников. Всего лишь пьянящая дрянь, один из способов забыться.

И Джереми пил банку за банкой, в надежде скорее вырубиться. Мир словно замедлился и размылся, лёгкая эйфория на краткий миг посетила его, но вскоре уступила место тяжёлой грусти и апатии.

Он любил Сэйди.

Когда она озвучила ему своё решение и слегка дрожащей рукой подала ему документы на развод, он не стал бороться за сохранение брака и обещать измениться. Они оба знали, что он этого не сделал бы. Он просто подписал всё, что было нужно, и молча уехал, оставив плачущую Сэйди в прошлом. Он не гневался на неё и не винил ни в чём, ведь именно на ней и её усилиях держалась их «социальная ячейка», как нынче романтично называют семью.

Раздавив последнюю банку, он уже был на пороге отключки, но необходимо было слить накипевшее. Неуверенно поднявшись, Джереми направился на задний двор, раскачиваясь из стороны в сторону. Ему казалось, будто дом бегает вокруг и потешается над ним. Выйдя во двор, он повернулся к лозе и расстегнул ширинку.

– В дополнение к дождю, ты, странная зелёная хреновина… – промямлил он заплетающимся языком и помочился на стену, которую обвивал декоративный виноград.

Вернувшись в дом, он повалился на диван и закрыл глаза. Сон пришёл к нему быстро.

Автомобиль нёс его обратно. Осталось только полчаса. Он летел по пустынному шоссе восемьдесят миль в час, чтобы не вызывать подозрений, но при этом доставить добычу быстрее домой. Ему уже нестерпимо хотелось сорвать с неё всю пёструю одежду, оставив голой и беззащитной. Та предстанет перед ним подобно новорождённой. А он получит от неё всё, абсолютно всё. И это вызывало пожар внизу его живота.

Он не заметил, как струйка слюны вытекла из уголка его рта. В мыслях он уже предавался своим фантазиям.

Идея использовать снотворное была гениальной. Только надо придумать способ заставлять их самих пить таблетки, а не впихивать их одну за другой им в горло. Так или иначе, но они лежали в абсолютном беспамятстве всякий раз на заднем сидении его пикапа всю дорогу домой, а в себя начинали приходить только в процессе.

На этот раз это точно была она. Он знал это. Наконец-то он вернёт эту мексикосовскую подстилку домой. И покажет, что значит вновь оказаться с настоящим мужчиной.

Он посмотрел в зеркало заднего вида, направленное на лежащую девушку. Да, она отлично сохранилась, даже будто помолодела, словно ждала, когда же он найдёт её и привезёт обратно.

– Что ж, девочка моя, папочка нашёл тебя. Мы снова будем вместе, но сначала папочка накажет тебя… И как следует.

Череп словно расходился по швам. А он даже не оставил ни одной банки на утро.

– Кретин! – ругнул себя Джереми.

Одно его радовало – воды было достаточно благодаря дождю и его смекалке. Ну и запасливостью вёдрами покойного деда. Тот умер, не оставив завещания, и вся его собственность перешла к его сыну, да только тот немногим дольше задержался на этом свете, так ни разу и не приехав сюда. Теперь это всё принадлежало только их потомку.

Рядом с сараем он видел пристройку. Скорее всего, то был душ. Ему сейчас тот бы нисколько не помешал. Очередной странный сон заставил его основательно пропотеть. И не только. Он почувствовал себя школьником, смущённо обнаружив у себя в трусах последствия поллюции.

– Местное пиво, видимо, какое-то интересное… – хмыкнул он и, взяв ведро воды, пошёл к сараю и душевой пристройке.

Широкая и покрытая ржавчиной лейка торчала прямо из пластикового бака, закреплённого сверху. Сбоку от душевой имелась прислонённая к стенке стремянка. Ею он и воспользовался, чтобы наполнить бак водой из ведра.

Полностью раздевшись, Джереми встал под лейку и крутанул шаровой кран над ней, регулирующий подачу воды. Сама конструкция душевой кабины предполагала подачу горячей воды, только из-за воздействия солнца, а холодной – при его отсутствии. Сейчас солнце было лишь немногим выше горизонта, потому слегка покачивавшемуся мужчине пришлось довольствоваться прохладным душем, что было весьма кстати, если учесть его состояние.

Истратив всю воду из бака, он подхватил свои скверно пахнувшие одежды и нагишом отправился в дом, куда он поставил ещё неразобранный чемодан. Из него он достал лёгкую рубашку без рукавов и просторные джинсы, в которые с удовольствием оделся. Грязную одежду он бросил рядом с чемоданом.

Откопав с захламлённого стола алюминиевую кружку, Джереми черпанул из другого ведра с водой и жадно выпил её в пару глотков. Вода, приятной прохладой разлившаяся по внутренностям, словно оживила его. В нём даже шевельнулось лёгкое чувство голода.

– Пора наведаться к старику Битти… – пробормотал он себе под нос. И хотя ему было не по себе в той забегаловке со всей этой воинской тематикой и бойкой старушенцией, принимающей заказы, пищу там подавали отменную.