Книга зелёного камня

Мелик отмахнулся от него.

– Не продолжай. Мне Единый только браниться помогает. Так что, коли идёшь, не медли.

***

Обойдя город, Тода направился к северным воротам Кхарназа. Редкие прохожие смотрели пристально или искоса на чужака, некоторые увязывались следом, видимо, надеясь на предстоящее представление, которое, скорее всего, разыграется при встрече его со стражей ворот.

Сердце юноши гулко билось в груди, отдаваясь эхом в висках. Сандалии то и дело норовили соскользнуть с его ног, увязнув в дорожной грязи. Воздух был влажный и жаркий, собирался дождь.

Тода старательно делал вид, будто не замечает всё возрастающее количество зевак за своей спиной и их тихие переговоры.

Прошлёпав к огромному проёму в стене, не имевшему ничего общего с воротами в традиционном понимании, молодой человек уже не мог сдерживать нервную дрожь в своих ногах. И как он не пытался её унять, тело не слушалось. На какую-то долю секунды он был готов оставить утопать свои сандалии в грязи и ринуться прочь от этого безумного города.

Но было уже слишком поздно отступать. Толпа сзади остановила бы его, и он не смог бы вразумительно объяснить никому, отчего побежал.

Ему навстречу уже шагали двое мужчин. Высоченные и мускулистые, они отличались от стражников Ллорндера. Те всегда были в доспехах из кожи вола, с мечами на поясе и копьями в руках. Идущие к нему, в свою очередь, были практически нагими, если не считать набедренных повязок. Их загорелая кожа говорила о том, что в таком наряде они не первый день. На шее каждого висел ремешок с чем-то подвешенным на него, а грудь и одного, и второго украшали три широкие борозды шрамов, растянувшихся по всей её длине слева направо.

Один из них вытянул руку ладонью вперёд:

– Стой, маг, – его лицо никак не изменилось. Оно не выражало совершенно ничего, как каменная маска.

– Ты идёшь с нами к Верховному Отцу! – подхватил второй.

Тода чувствовал, что его сердце вот-вот откажется работать, всё же постарался изобразить изумление и спросил стражников чуть дрожащим голосом:

– О, вы меня с кем-то спутали, досточтимые! Я здесь, чтобы помочь больным…

Один из стражников бесцеремонно схватил его за ворот, проговорив своим бесстрастным голосом:

– Ты идёшь с нами к Верховному Отцу, маг! – после чего рванул юношу на себя, а сам отступил в сторону.

Растерянный и испуганный Тода не смог удержать равновесие и плюхнулся в грязь, неловко выбросив перед собой руки. Это нисколько не спасло его лицо от встречи с гадкой и липкой жижей, месившейся здесь нескончаемым потоком ног.

За его спиной зеваки одобряюще хлопали себя по бёдрам, гоготали и свистели.

Не дожидаясь, пока чужак поднимется сам, стражники взяли его под руки и оторвали от земли, словно он ничего не весил, затем потащили его вглубь города, не дав даже обтереть лицо.

Тода чувствовал, как густая грязь стягивает его кожу, засыхая и превращаясь в корост. Один глаз был практически залеплен и не видел ничего.

– Что вы делаете?! Кто вам дал право так обращаться с людьми?! Я же не преступник и не сделал ничего плохого! Как вы смеете так поступать с путешественниками?! – юноша старательно изображал предельное возмущение, хотя сам был на грани истерики, вызванной поглотившей его паникой.

Здоровяки молчали, почти неся гостя.

Их путь петлял среди улиц, жалких халуп и претенциозных особняков. Казалось, в этом городе отсутствовал зал архитекторов, присущий каждому городу Единого мира. Целью этого подразделения была гармонизация внутригородских построек. Однако сумбурный облик Кхарназа сейчас не слишком-то волновал мага. И даже не ссыхавшаяся грязь на его лице.

Очень грубое отношение стражников заставило его задуматься о предстоящей встрече с их так называемым Верховным Отцом, что бы ни означал этот титул.

Тем временем его притащили ко входу в куполообразное здание, громоздкое, высокое и величественное.

– Шагай вперёд, – сильная рука стража вытолкнула его к ступеням, ведущим вверх к зиявшему чернотой проёму здания. На этот раз Тода не упал.

Он покорно пошёл вперёд, оттирая руками лицо. Оно снова обрело подвижность, и глаз наконец-то был вновь способен видеть, хотя грязи оставалось ещё предостаточно. Однако это менее всего сейчас волновало юношу.

Пройдя внутрь, Тода оказался в просторной зале, освещённой огромным количеством факелов и свечей. В центре этого фестиваля огня стояла одинокая скамья, совершенно обычная, даже грубая, на которой сидела фигура в чёрном плаще с опущенным капюшоном. Поза сидящего была молитвенной – локти упёрты в бёдра, голова учтиво опущена между колен, пальцы рук сцеплены.

Неуверенными шажками, шаркая ногами (и этот звук, казалось, заполнял всю залу), молодой маг приближался к скамье.

Приблизившись к сидящему, он тихо кашлянул. Вся эта ситуация действовала ему и на без того натянутые до предела нервы.

Фигура не шелохнулась. Этот одетый в чёрное человек либо пребывал в глубоком трансе, либо спал. Ни один мускул не производил ни малейшего движения, даже дыхания не было заметно.

Юношу снова уколол страх. Это явилось сюрпризом для него, так как сам он был уверен, что за сегодня испугаться уже был не в состоянии.

Чем дольше он стоял в тишине, тем большую силу набирал страх.

– П-простите… – слегка запнувшись, начал было он.

В ту же секунду человек в капюшоне выбросил руку в направлении юноши, разорвав молитвенное переплетение пальцев, и вцепился в пояс Тоды, который от неожиданности вскрикнул. Он хотел отпрянуть, сбросив руку, но человек держал его железной хваткой, потому у него ничего не получилось. Сидящий даже не качнулся.

– Ты несёшь с собой сильную магию, грешник… – это было сказано с лёгким шипением с наставительной интонацией. В такой же манере учителя Академии любили общаться с особенно тугими неофитами.

– Я простой маг-ученик, пришёл помочь…

– Нет, нет, нет… Это сильная магия. А твои намерения не в том, чтобы помочь, а чтобы спасти Кхарназ, как ты думаешь, – из-под капюшона показались глаза, которые словно светились в отблесках пламени, пронизывая мага насквозь.

«Чтение мыслей?!» – с ужасом подумал юноша.

– Не совсем. Я читаю твой фон, юный грешник.

Человек поднялся со скамьи, но пояса не отпустил.

– И знаешь, что я читаю в твоём?

Его лицо теперь было напротив. Старое, даже древнее, оно отчего-то казалось юноше знакомым.

– Я читаю сильную магию. Прикосновение Великого Магистра, одного из легендарных магов, воплощение греха… – пожелтевшее и морщинистое лицо растянулось в улыбке. – Магистр Руи. Я не прав?

Молодой человек не мог ответить ни слова. Прикрытие не сработало. Что его ожидает? Смерть? Так рано?

Балансируя на грани обморока, Тода спросил:

– Вы Адельберт, верно?!

Мужчина перестал улыбаться и снова сел на скамью, попутно махнув к себе одной рукой, которые уже через мгновение были вновь сцеплены в молитвенном положении. Тут же из-за колонн, окружавших центр комнаты, вышли четверо мужчин в белых робах с надвинутыми капюшонами и, схватив юного мага, потащили его прочь от фигуры в чёрном.

– Мы поговорим позже, когда я закончу молитву Единому, – донеслось ему вслед.

***

Его не бросили в темницу, в прямом значении этой фразы. Скорее, Тода был размещён в одной из келий, как он понял. Чем-то она напоминала его комнатушку в Академии.

Внезапная тоска по дому и обычной жизни ученика обрушилась на него. Он заплакал. Ему было нечего и некого стыдиться. Слёзы капали с его спрятанного в ладони лица. Беззаботные дни, оставленные позади, учёба, подготовка к Испытанию, Рамилла, отец, язвительный Мелик, бросающий колкости всякий раз, когда проходил мимо него… Ничего из этого не вернётся.

Юноша внезапно осознал, что повзрослел.

В своих рыданиях Тода не заметил, как кто-то зашёл к нему.

– Выплачься, это полезно.

Молодой человек поругал себя за неосмотрительность. Ему стоит быть максимально собранным и бдительным, чтобы не упустить малейший шанс сбежать.

Келья располагала лишь одной скамьёй, поэтому вошедший присел рядом с заплаканным юношей, который старался вытереть с лица следы своей слабости.

– Какой беспорядок эмоций, маг. Среди них надежда и даже слегка больная любовь. Занятно…

Тода напрягся. Действительно ли это чтение фона, что бы это ни означало, или же обыкновенное чтение мыслей? Ведь рядом с ним, скорее всего, один из легендарных Восьми магов.

– Я знаю, о чём ты думаешь. Читать мысли я не умею. Это противно нашему богу. Зато я хорошо умею читать людей. И я думаю, что ты просто-напросто заблудился. Ты грешен, но лишь по неведению.

Юноша всё так же молча сидел, закрыв лицо руками.

Тут чересчур горячая ладонь легла ему на плечо.

– Ты можешь спастись, мой заблудший друг. Я, Верховный Отец, Глас Единого, могу спасти тебя, – его голос набирал высоту и мощь. Тода не смог не посмотреть на обладателя столь глубокого и обволакивающего голоса. Ему даже захотелось спастись.

Старик с добром смотрел ему в глаза. Видимо, он знал, что на него посмотрят.

– Ты полон страхов, сомнений, твои цели бренны и пусты… Я дам тебе ясный путь без тяжёлой ноши. Тебе лишь надо отказаться от греха и последовать за мной, последовать к Единому. Пойдёшь ли ты к Единому богу?

И тут Тода рассмеялся, громко, во весь голос, что даже его самого удивило и ужаснуло. Но он ничего не смог с собой поделать. Чувствуя лёгкую панику, юноша продолжал исторгать из себя смех. Виной всему была излюбленная фраза Мелика, прозвучавшая столь высокопарно из уст этого фанатичного старика. «А не пошли бы вы к Единому?!»

Верховный Отец поднялся и неспешно вышел из комнатёнки, ничего более не произнеся. Молодому магу оставалось только гадать, что тот подумал и решил на его счёт. Хотя последнее вызывало мало сомнений.

Отсмеявшись, Тода до боли прикусил губу.

«Я сам себя приговорил…»

***

Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем к нему зашли двое человек в белых робах, но его было предостаточно, чтобы юноша успокоился окончательно. Можно было сказать, он уже смирился с тем, что его казнят. К тому же там, за стеной, его ожидал Мелик.

Тода заговорил с вошедшими:

– У меня не выходит из головы… Что служит ожерельем тем стражникам, голозадым, с мышцами?

Двое в робах молча приблизились к юноше вплотную, затем один из них приказал ему снять свои одежды.

– Ну, знаете, это не совсем нормально. Ребята в Академии рассказывали о таких, как вы, мужелюбах…

Никакой реакции. Лишь один из белых одежд ухмыльнулся.

– Снимай одежды, маг, а не то, Единый, клянусь тобой, мы тебе поможем.

Тода послушно принялся снимать свой пояс, сандалии и прочее.

– Неужто до полного обнажения?

– Всю одежду, маг, – произнёс второй с совершенно бесстрастным лицом.

– Ну, если вам так хочется поглазеть, рассматривали бы и дальше друг у друга…

Полностью раздевшись, Тода почувствовал себя крайне неуютно. Его спокойная уверенность в себе таяла, как снег под весенним солнцем. Он вновь оказался на краю пропасти отчаяния и паники, потому попытался снова разговорить белоробых.

– Так что же всё-таки это? Что у них на шеях? Какое-то странное ожерелье.

Двое молча собрали одежду и атрибуты. Когда они закончили, то повернулись к выходу из кельи. Юноша решил было, что ответа он не получит, когда тот, кто ранее проявил хоть какие-то эмоции, обернулся. На его лице снова играла ухмылка.

– Если тебе это так уж интересно.

Он указал на сжавшийся от холода и стресса мужской орган юноши.

– У Старших Сынов есть обряд посвящения, очень жестокий. Чтобы доказать свою преданность служению Единому, а также Верховному Отцу, они отказываются от благ и соблазнов материальной жизни во всех проявлениях. Одежда, роскошь, дома, разнообразие в пищи, вино и женщины, – его ухмылка превратилась в хищный оскал, – Ты же знаешь, для чего нужны твои крохотные причиндалы?

Тода закрыл рукой то, на что указывал этот тип.

– Они сами отрезают свои ты-понял-что и наносят себе три глубоких пореза, от плеча до плеча, по груди. Каждый из порезов несёт в себе определённый смысл. Но тебе больше интересно не их или наша философия, религия, вера, а лишь то, что же это, как ты выразился, «за ожерелье странное у них на шеях».

Человек в белой робе отвернулся и, выходя из комнаты, бросил:

– Смекнёшь самостоятельно, умник?

Дверь закрылась, опустился засов.

Тода остался стоять посреди комнаты.

В силу своего возраста и того, что все свои силы и время он отдавал учёбе, ему не довелось быть с женщиной как мужчине. Но он представлял себе это чем-то прекрасным и желанным, неким таинством двоих влюблённых, особенным, непостижимым заклинанием. Сближение, доверие, отдача… Так же он представлял себя отцом озорного мальчугана, а то и двух, конечно же, дарованных ему Рамиллой.

Конечно, было и иное мнение относительно материнства. Тот же Мелик считал и говаривал вслух неоднократно, что это женщинам даруют, а не они, ведь мужчины дают им возможность ощутить чувство значимости и испытать счастье материнства. Он много раз высказывался о «раздутой в брюхе важности» будущих матерей, о «мнимом чуде деторождения», упоминая при этом о недооценённости вклада мужчин в этот процесс и сокрытом в тени таком же по значению «чуде зачатия».

«Да уж, что только не придёт в голову, когда стоишь голый, дрожишь от страха и холода, ожидая собственной казни».

Фанатики-привратники, именующие себя Старшими Сынами, отдавшие свои жизни в услужение безумца Адельберта, возродившего культ отступников… Тода не мог их никак понять. Как мог кто-нибудь нанести себе столь непоправимый ущерб в угоду идеи?

«Должно быть, я действительно ещё слишком мал для всего этого», – подумал Тода и принялся растирать свои худые бёдра. Без одежды в комнатёнке было достаточно прохладно.

Присев на койку, он незаметно для себя задремал.

***

Его бесцеремонно сдёрнули со скамьи за руки и, ухватив подмышки, выволокли из кельи. Тода в ужасе завертел головой. Он ещё не до конца пробудился ото сна.

На этот раз за ним пришли не белые робы, а здоровяки. Не те, что встретили его у ворот. Ему невольно пришла мысль, сколько же вообще у безумного Адельберта Старших Сынов?

По сторонам от них шествовало четверо человек в белом. Даже если бы он вырвался из железной хватки стражников, убежать не удалось бы.

Мысли бурлили в его голове, лихорадочно пытаясь найти выход. Его вели на казнь, скорее всего. Не иначе.

«Казнят! Причинят безумную боль, а потом обрекут на ужасную смерть!» – но Мелик ждал его, чтобы непременно ему помочь.

Откуда-то сзади раздался голос магистра-отступника:

– Мы знаем, что ты пришёл не один. Мои сыновья в данный момент обыскивают земли вокруг города. Где бы он ни был, его схватят.

У юноши упало сердце, и вмиг пересохло горло. Всё, это был конец.

Его вели по замысловатой сети коридоров, пока наконец они не вышли на улицу.

Солнечный свет ударил юноше в глаза, потому он не сразу заметил огромное скопление людей, однако услышал их одобряющий галдёж. Одни свистели, другие хлопали. Проморгавшись, маг углядел на лицах каждого в толпе улыбку. Дети, женщины, мужчины, старики… Люди радовались предстоящей казни, будто сам Единый преподнесёт каждому из них божественный дар за это их бурное участие в убийстве. Как и сказал Мелик, ни одного банемида не было видно.

Да, славный город Кхарназ…

Процессия шествовала к южным воротам, видимо, именно там состоится казнь, как и ожидал Тода. У ворот ожидали ещё с десяток белых роб, выстроившихся полукругом. Когда юношу подвели к ним, то сразу же развернули лицом к толпе, оставшейся позади. Прямо перед ним стоял Верховный Отец культа всё в той же чёрной робе.

Плавно Адельберт воздел руки к небу.

– Да благословит Единый этот город и вас, дети мои! – его голос был силён и прекрасен.

– Да благословит Он и тебя, Верховный Отец! – взревела толпа.

– В этот солнечный день, дарованный нашим богом, сыты ли вы?

– Да, Отец!!!

– Одеты ли вы?

– Да, Отец!!!

– Больны ли вы, холодно ли вам?

– Нет, Отец! – казалось, каждый пытался перекричать другого.

– Воистину любовь Единого пребывает с этим городом и с вами, дети мои!

– Слава Единому! Слава Верховному Отцу!!!

Пока Адельберт сводил с ума публику, Тода огляделся. Тут же он заметил, что один из белых роб незаметными шажками приближается к нему. Нагого пленника уже не держали Старшие Сыны. Внимание их было приковано к лидеру, они внимали каждое его слово.

Юноша не стал смотреть на этого странного человека, какая-то часть него советовала ему не привлекать к приближающемуся внимания. А потом он осознал, что то не часть его, а мысленная установка извне.

«Мелик!» – изумился Тода.

Тут же всепоглощающий голос Адельберта затих. Старик отвернулся от толпы и смотрел на человека в белом.

– Так, значит, тебя зовут Мелик?!

Мелик моментально вскинул руку, выбросив в воздух какой-то порошок. Тода успел услышать пару магических слов, сказанных скороговоркой, прежде чем воздух с треском разорвало ослепительной вспышкой огня.

На миг Тода перестал что бы то ни было видеть, но услышал злобные выкрики, голос его товарища, оглушительные громовые раскаты. Как просто один человек сумел посеять хаос в толпе.

Неожиданно юношу больно оттолкнули в сторону, а затем кто-то тяжело рухнул ему под ноги. Зрение уже начало возвращаться к нему. Посмотрев вниз, он увидел дымящийся амулет-напоминание на мощной груди стражника, в которой зияла страшная обожжённая дыра размером с кулак взрослого.

Кругом был дым, в котором бегали тени. Звучно и бесполезно разносился голос Адельберта, который призывал к порядку.

Тут юноше в лицо полетели какие-то тряпки, но он смог вовремя схватить их руками. Моментально сообразив, он надел белую робу, натянув пониже на лицо капюшон.

К нему подошёл Мелик. Его одежда была в крови, пот стекал со лба, заливая глаза.

– У тебя мало времени… – он сплюнул кровь в сторону. – Я их ещё немного отвлеку, а ты беги в те заросли, где мы отсиживались. Там найдёшь мой рюкзак и сапоги вестника. Вперёд, болван! – и махнул сжатым окровавленным кинжалом в нужном направлении.

Юноша не стал медлить. Ему вновь пришлось положиться на сильного и хладнокровного Мелика. Он не хотел думать сейчас ни о чём. Подумает после, когда будет ждать своего друга.

Со всех ног Тода ринулся прочь. Мимо пробегали такие же фигуры в белом и простые горожане с перекошенными от ужаса лицами, где-то были даже потасовки – люди рвали на части белоробых, бросали в них камни, вся их ярость была направлена на убийство врага Единого, который прятался под белым капюшоном. Поэтому Тода шмыгнул в проулок за воротами, в котором было значительно меньше дыма, и продолжил своё бегство в одиночестве.

Шум отдалялся от него.

«Друг?»

Да, ведь только друг рискнёт своей жизнью ради товарища. Хотя, по разумению самого юноши, жизнь Мелика куда ценнее его собственной. Тода выбежал из города и вприпрыжку понёсся к спасительному лесу. Погони за собой он не заметил. В стенах города до сих пор раздавались хлопки взрывов и раскаты грома.

Оказавшись в укрытии деревьев и кустов, юноша решился перевести дыхание. В боку кололо так, будто туда вбили раскалённый гвоздь, ноги подкашивались и горели, а лёгкие никак не могли вобрать достаточное количество воздуха.

Наконец отдышавшись, он побрёл к их прежней стоянке. Рюкзак Мелика покоился у большого камня, слегка прикрытый ветками. За камнем лежали два обожжённых мускулистых тела. Тода вновь восхитился Меликом.

Он извлёк из рюкзака сапоги, предварительно обтерев свои ступни травой, так как к ним пристало много грязи. Обувь была ему великовата и непременно станет натирать. Но это малая цена за скорость передвижения, а двигаться ему придётся целых сорок повозок. Уже сейчас они казались ему бесконечными.

Тода вновь ощутил себя жалким и бесполезным. Ведь будь он настоящим магом, то не дал бы себя так легко схватить и ни за что не бросил бы Мелика одного. От тех фокусов, которые он научился проделывать в Академии, в реальной ситуации проку не было, а боевой магии неофитов не обучают.

Так что же ему теперь делать? Юноша не знал. Ждать Мелика было опасно, но он полагал, что это было бы как минимум честно. С другой стороны, сапог была только одна пара, свою он благополучно сунул к себе в рюкзак, подарив фанатикам. Бежать в столицу было бы верным решением, но убежать от своего старшего товарища, не зная о его дальнейшей судьбе… Совесть юного мага рыдала кровавыми слезами от этой мысли.

В конце концов, он решил-таки подождать.

Тело юноши жаждало отдыха, как и его разум. Лёгкая дремота наваливалась на мага, беря силу у шуршащих от ветра деревьев и кустов. Он сидел на земле, скрестив ноги и оперевшись спиной о камень.

Шум в городе либо стих, либо он его отсюда не слышал. Ноги горели от недавнего бега.

«Где же ты, старик?» – он раз за разом мысленно спрашивал Мелика. Подсознательно он уже был готов к худшему, но всё же просил саму жизнь, небо и Единого дать возможность тому вернуться в столицу живым и невредимым.

Если Мелик отдал жизнь во спасение его жалкой задницы, то как ему с этим жить?! Вина разрывала его мир. Тёмные мысли увлекали его всё глубже в бездонный омут переживаний и самобичевания.

Его вырвал из манящей полудрёмы нарастающей гул со стороны Кхарназа. Он был похож на тот, который издавала толпа в городе, когда Мелик сотворил своё колдовство. Только сейчас было больше высоких нот и ощущался ужас.

Тода вскочил на ноги. Судя по нарастанию звука, большое количество людей, вопя, приближалось к нему.

Любопытство пересилило в нём страх, и юноша, используя магию своих сапог, кинулся к краю леса. Достиг он его быстро, однако то, что он увидел, чуть разом не развернуло его обратно.

Гул к тому времени превратился в обрывочные панические выкрики горстки людей, разбегавшихся от стен города, над которым рвалось к небу оранжево-красное зарево пожара, чадящими языками вырывавшееся из ворот. Люди, бегущие от них прочь, были заняты огнём. Один за другим они падали, бездыханные, наземь. Целый город превратился в погребальный костёр. «Кто устроил это? Мелик?!»

Нет, он не стал бы истреблять всех без разбора, да и силы у него такой не должно было быть.

Крики смолкли, лишь треск и потустороннее дыхание огня нарушали тишину.

Тода уже хотел двинуться из своего укрытия вперёд, как вдруг из города кто-то появился. Он весь был объят пламенем, но не бежал и не пытался сбить его, будто сам им и являлся.

«Не может быть! Это оно!» – да, это было то существо, которое демонстрировал ему отец своей магией, нечто из огня… Оно извивалось и меняло форму, как будто пыталось распасться, но ему это никак не удавалось. Оно становилось то выше, то ниже, то шире, то уже, постоянно переливаясь всполохами пламени.

Юноша смотрел как зачарованный. Ужас отодвинулся на задний план. Он был восхищён как маг.

«Значит, Восемь и вправду сделали это! Стихийное создание, голем!»

А затем тишину разорвал в клочья истошный нечеловеческий вопль. Огненное нечто кричало так, будто вся боль Единого мира ничего не представляла собой по сравнению с его собственной. Возможно, так и было.

Этот крик заставил юного мага пасть ниц, ободрав лицо о куст, зажать руками голову и молиться, чтобы остаться незамеченным.

Вопль раздался снова, а затем повторился уже много ближе. Тода чувствовал опаляющий жар своей кожей… Или его дурачил собственный страх.

Он лежал, боясь пошевелиться, до тех пор, пока его тело не начало ныть. Но даже тогда он продолжал лежать вниз лицом, вслушиваясь в звуки вокруг.

В конце концов, юноша решил подняться.

Кряхтя, он размял ноющие ноги и спину, озираясь по сторонам.

Небо уже было затянуто тучами, к которым примешивался дым, всё ещё бурно клубившийся над Кхарназом.

От крестов-мучителей не осталось и следа, редкие лачуги у подножия стены превратились в тлеющие остовы. На поляне вокруг всё так же лежали сгоревшие заживо горожане.

Тода чувствовал скорбь по этим несчастным, но также было в нём и другое чувство, злое. Ведь эти люди безжалостно истребили исконных жителей этого злосчастного города, своих соседей, может даже, друзей. И всё это из-за слов свихнувшегося идола прошлого. Они улюлюкали всякий раз, когда кого-то отправляли на крест, так же как глумились и радовались его предстоящей казни. Они ведь жаждали распять и его тоже. Не из необходимости, без разбора и суда, без интереса к нему как к живому существу, как к человеку, к ребёнку, в конце концов.

Наверняка не все, но достаточная часть жителей уничтоженного Кхарназа заслужила свою страшную судьбу.

Искать Мелика было бессмысленно и бесполезно. Раскалённые камни города и тысячи обугленных костей никак бы не способствовали поиску.