Точка контроля

Enigma_net

Точка контроля

Точка контроля

Пролог

Поднос опасно накренился и бокалы с игристым вином звякнули. Девчонка в форме официантки ахнула, взгляд ее беспомощно заметался по залу от одной картины к другой. Через мгновение вампир из охраны стремительной линией перечеркнул нарядную компанию гостей. Замедлившись рядом с девчонкой, он успел кончиками пальцев придержать поднос до того, как все его содержимое рухнуло на пол. Официантка посмотрела на него со смесью испуга и благодарности. Пробормотала что-то, смутилась и, поставив поднос на один из столиков с закусками, юркнула в подсобку.

Открытие галереи современного искусства в Пловдиве привлекло намного больше внимания и публики, чем прогнозировала Арина, затевая его. Причиной тому был небольшой аукцион, внесенный в карту мероприятия на финальном этапе. Тот самый аукцион, что лишил покоя и сна куратора галереи, так как на нем предполагалось выставить несколько полотен Моне и Ренуара. Такая роскошь нуждалась в дополнительной охране. На счастье куратора, Арина, известная беспечным отношением к безопасности, возражать не стала, отдав это «лучшей специалистке страны».

Сейчас специалистка составляла компанию высокому фикусу возле стойки с книгой для гостей вернисажа. Среди коллекционеров, нуворишей и любителей современного искусства Арина смотрелась естественно и уместно, на Киру же поглядывали с легким недоумением, словно силились узнать в невысокой, худой девушке чью-нибудь дочь или племянницу. Графитовый брючный костюм, туфли на низком каблуке и сердоликовые серьги выводили ее из разряда гостей мероприятия, увешанных драгоценностями. Ей кивали, улыбались, но к счастью в разговоры не вступали, ограничиваясь приветствием издалека.

– Кира, почему ты не надела платье? Выглядишь как маленькая нахохлившаяся ворона, – шепнула ей на ухо возникшая рядом Арина.

– Очень дорогая ворона, – поправила Кира. – Я за этот костюм отдала кучу денег. И я вообще-то на работе.

– Расслабься, баничек1, – Арина шутливо ущипнула ее за нос, и не успела Кира издать и звука, как вампирша расстегнула две пуговицы пиджака и, распахнув его, принялась вытаскивать белую рубашку из брюк. – Вот, так намного лучше. – Она отошла на шаг и оглядела результат.

Кира покосилась в огромное зеркало напротив входа.

– Теперь я выгляжу так, будто у меня только что был секс, – резюмировала скептически.

– Может, и стоило бы?

– Не могу, – ухмыльнулась Кира. – Я же на работе!

– Маленькая зануда. Улыбнись, Стефке надо сделать пару фотографий для новостей и аккаунта в инстаграме.

Кира послушно улыбнулась. Потом еще и еще. Потом устала изображать веселье и скрылась за фикусом. Блуждала взглядом по залу, отмечала незнакомые лица и приветствовала знакомых, если чуткий вампир успевал ощутить пристальное внимание и различить источник.

В галерее витал гомон сразу многих разговоров, вспыхивал смех и звонкие восклицания. Среди всего этого сверкала шиком старой аристократии Софи. В мягком освещении художественной галереи она светила подобно комете, случайно заглянувшей на небольшой аукцион «для своих». Своих набралось достаточно. Фаворитом гонки считалась Маура Алехандра, владелица самой большой частной коллекции Сорольи и потихоньку подгребавшая под себя других импрессионистов. Она выделялась ярко-алой розой на фоне довольно сдержанных нарядов пловдивского бомонда и составляла по сочности конкуренцию Софи, неожиданно прилетевшую на открытие галереи. Та плыла по залу лебедем, выгибала белую шею и каждое ее движение порождало всплеск искристого света. Ожерелье каплями бриллиантов стекающее на ключицы переливалось мириадами бликов.

– Нравится?

Кира осознала, что завороженно пялится на нее, только когда Софи оказалась рядом.

– Очень, – признала она очевидное, попутно погладив самолюбие представительницы французских вампиров.

Сама идея надеть годовой бюджет небольшого африканского государства на встречу с подружками потрясала Киру своей непрактичностью, но исчерпывающе характеризовала Софи.

– Если будешь хорошо себя вести, дам тебе поносить что-нибудь красивое.

– Она не умеет хорошо себя вести, – встряла Арина. – Правда, миличка?

Кира прилежно кивнула. Впрочем, это было уже не важно. Софи приняла подачу и тут же ухватилась за тему для пикировки.

– Ревнуешь? – перешла она на французский.

– Завидуешь? – поддела на том же языке Арина.

– Эта девочка не знала настоящей роскоши, – фыркнула Софи. – Ты ее не балуешь, а я бы баловала. Нарядила бы, надушила и отлюбила хорошенько. С кем-нибудь в компании. Я знаю пару подходящих мальчиков.

Арина рассмеялась. Ее смех был нежен, как ласка летнего ветра, погладившего по щеке и улетевшего дальше, шалить и целоваться. Кира невольно улыбнулась в ответ.

– Знаю я эту пару подходящих мальчиков, – проворковала Арина. – Она им, кстати, не дала.

У Софи сделалось такое лицо, как будто ей рассказали о новом месторождении алмазов.

– К черту картины! Я хочу немедленно знать все подробности, – отбросив маску аристократической стервы зашептала она, взяв Арину за локоть. – Рассказывай!

Теперь сияла Арина. Тем внутренним удовольствием светской львицы, только что феноменально подгадившей кому-то в репутацию. Кому-то, кого Софи, признавая, впрочем, некоторые таланты, мечтала утопить в дерьме насмешек.

– А ты мне что?

– А что ты хочешь?

– Как и договаривались. Не зря же ты гоняла свой самолет и команду.

– Я им плачу хорошие деньги. Рассказывай!

Они говорили как две подруги, имеющие свои секретики и знающие секретики друг друга. Каждой было что предложить, каждая что-то хотела взамен. Мысленно считая сколько и чего можно было бы купить на стоимость ожерелья, Кира еще какое-то время механически кивала и поддакивала, пока наконец не вывалилась из беседы полностью.

– Кира, ты слушаешь? – вернул ее в реальность вопрос Арины.

– Нет. А надо?

Софи весело фыркнула и улыбнулась. Не снисходительно, как делали многие вампиры ее статуса, дружелюбно.

– Ты так смотришь, как будто хочешь его с меня снять и продать, – пояснила она. – Я спрашивала, сколько оно по-твоему стоит.

– Миллионов десять-двенадцать.

– И что ты с ними сделаешь?

– Ми шесть куплю.

– Английскую разведку? – искренне изумилась Софи.

– Вертолет, – весело пояснила Арина. – Она любит такие игрушки.

– О, буду знать, что ей дарить на день рождения, – усмехнулась Софи.

– Было бы здорово, – воодушевилась Кира. – С каждой шишки Ассамблеи по вертолету – глядишь у Службы контроля своя маленькая авиационная база появится.

– Не все они так богаты, и, что более важно, не все так щедры, как я, – промурлыкала Софи, довольная собой, ситуацией и той частью истории, которую Кира пропустила, распиливая бриллиантовое ожерелье.

– Сплетничаете, девочки? – подплыла сытой акулой Маура.

Вид у нее был немного взъерошенный, придавая облику легкую нотку импульсивности. Через мгновение Кира поняла, что это не визуальный эффект, Маура действительно была слегка растрепана. Локоны выбились из прически, карминно-красная помада смазалась, декольте платья перекосилось. Вампирша, всюду таскающая с собой личного специалиста по импрессионистам, в Пловдиве отдыхала и расслаблялась. В отличие от большинства аристократических тусовок Испании болгарское общество, выдрессированное Ариной до максимальной степени терпимости, к любовным связям с простолюдинами относилось скорее с одобрением.

Кира покосилась на шею Мауры, невольно сравнив украшающее ее колье с грандиозным ожерельем Софи. Француженка обходила испанку со свистом, оставляя где-то в клубах пыли. Несмотря на то, что Маура нынче выгуливала рубиново-бриллиантовую парюру, на вертолет ее не хватало. Раздумывая существует ли возможность раскрутить любительницу искусства на пару миллионов, Кира пропустила начало диалога и очнулась только на вопросе, обращенном к Арине.

«Почему у твоей малышки такой скучный наряд?» – спрашивала Маура так, будто Кира понимала не больше фикуса. Представив новый виток обсуждений себя в третьем лице, она поспешила удрать:

– Извините, мне нужно кое-что проверить, – она улыбнулась, польстив себе мыслью, что ей удалось это сделать мило, и вышла на улицу.

Воздух пах майской ночью, ароматом сирени и близким летом. Вдохнув полной грудью Кира признала, что расстегнуть пуговицы пиджака было действительно хорошей идеей. Отошла от дверей, спустилась по нескольким ступенькам и присела на одну из них. Старый город в мае звучал особенно вдохновенно и после заката оживал больше, чем в сонный полдень. Ветер приносил обрывки фраз, женский смех, детский плач, кошачье мяуканье и отдаленный лай собак. Слышалась музыка и сигналы машин. Тянуло табачным дымом. Кира покосилась в сторону цветущего гибискуса и заметила курящего мужчину.

– Угостите сигареткой?

Он отделился от густых теней дома и шагнул к ступенькам. Вид у него был шальной и как будто пьяный. Рубашка криво застегнута и заправлена в брюки только левой стороной. Наклонившись, он протянул ей раскрытую пачку сигарет. На шее алели пятна засосов, перетекая на ворот рубашки следами карминно-красной помады. Кира вытащила сигарету и, быстро прикурив, затянулась, скрывая рукой улыбку.

– Эта женщина – настоящая тигрица, – пояснил мужчина, слегка извиняясь. – Надо отдышаться после такой страсти. И смыть помаду. – Он покосился на рубашку. – У вас не найдется влажных салфеток?

– Увы. Оставьте, салфетки только хуже сделают.

Он шагнул ближе и уселся рядом, не нарушая, впрочем, личного пространства.

– У вас помада не яркая.

– Мне не положено. – Кира понизила голос до шепота. – Я здесь на работе. Стерегу бесценные полотна великих художников.

Мужчина как-то странно хмыкнул, потом беззвучно рассмеялся. Прикурил еще одну сигарету, задумчиво выпустил струю дыма в темно-сизое небо.

– Разбираетесь в импрессионистах?

– Если не подписать где Ренуар, а где Моне запросто перепутаю.

– Я разбираюсь. Двенадцать лет обучения, три стажировки в Мадриде… Мне стоило промолчать, наверное, но она говорит так к лучшему. – Он вздохнул, утратив куражистый вид любовника, только что выпустившего из объятий объект страсти. – Все к лучшему.

– Верно. Мне для работы не важно, – поддержала Кира переход разговора в философскую плоскость.

– Мне просто не повезло, я слишком ее люблю, чтобы позволить купить не то, чего она достойна.

– У Мауры высокие стандарты, – усмехнулась Кира, наконец сообразив, с кем беседует.

– Очень, – еще более грустно вздохнул мужчина. – Вы знакомы?

– Стояла рядом, пока она с подружками обсуждала мой костюм. – Кира весело усмехнулась.

Мужчина бросил на нее понимающий взгляд и чуть пожал плечами.

– Не обращайте внимания, аристократия бывает бестактна. Для охраны очень стильно, но вы не беспокойтесь. На эти полотна никто не покусится, они не оригинальны.

Кира поперхнулась дымом.

– Этого не может быть. Арина не затеяла бы аукцион, не будучи уверенной в том, что делает.

– Сейчас смотрят в первую очередь на аукционную историю, и, если полотно из известного источника, проверяют формально, не похищено ли откуда, нет ли повреждений. Эти переходили из коллекции в коллекцию и сохранили превосходное состояние, что меня и насторожило. Поверьте специалисту: блестящая имитация, сделанная современником Ренуара. Я бы успокоился, если бы инфракрасный анализ показал следы черновиков, но нет. Кто бы ни написал эти картины, он весьма талантлив, однако это лишь копия. Мами предлагала все же выкупить их, чтобы сохранить лицо. Арина отказалась, назвала только источник полотен, чтобы избежать повторения.

Ночь сделалась темна и тиха. Любовник Мауры курил, Кира осмысливала ситуацию.

– Вы хотите сказать, что Арина знает?

– Разумеется. Она присутствовала при анализе и была очень разочарована, потом решила устроить аукцион высококлассных подделок. Я считаю это нелепым, но с красивой женщиной не спорят.

– Твою мать! – Кира вскочила на ноги. – Расслабься, баничек, ничего не случится, баничек, надень платье, баничек. Вот же… хитрая вампирская стерва!

Первая линия

1. Балканские будни

25 ноября

Вечерний Старый город был тих. Пустели улицы возле исторического и этнографического музеев, только вывески поскрипывали под резкими порывами ветра. Нагрянувшая утром непогода разогнала немногочисленных туристов по отелям и ресторанчикам. Умыла улицы дождем и оставила опустевшими.

Кира перебирала пальцами бахрому на шарфе, быстро спускаясь по Соборной улице. С неба сыпалась мелкая морось, ступени под ногами блестели столетними камнями.

Поздняя осень радовала теплой, хоть и сырой погодой. Ровно подстриженные живые изгороди порыжели листьями. Бодрились розы, разворачивая крупные бутоны, хризантемы соперничали цветом с лиственной охрой, но дыхание приближающейся зимы чувствовалось в каждом порыве ветра. Поежившись от его навязчивой ласки, Кира сунула руки в широкие рукава стеганой куртки. Пальцы коснулись золотой цепочки, дважды обвившей запястье, как браслет. Поглаживая ее, Кира по-птичьи прислушивалась к живой тишине Старого города, привычно сравнивая с новыми районами Пловдива, где жила сама. Арина нежно любила Старый город и, несмотря на разнообразие связанных с ним воспоминаний, продолжала жить здесь, Киру же тяготила неизгладимая османская мелодия в архитектуре и памяти, и она перебралась в новый город. Вспоминая сплетни, порожденные этим переездом и долго витавшие в тесном кругу пловдивских вампиров, Кира неожиданно подумала, что они с Милой, новенькой протеже, заодно и гревшей постель Арины, действительно похожи.

Соборная улица заканчивалась небольшой площадкой между трех домов. Рядом с голой виноградной лозой, протянувшейся над козырьком одного из них, стояла невысокая темноволосая девушка, зябко кутаясь в тонкое синее пальто.

– Ты опоздала, – заявила та, увидев Киру. – Жду уже десять минут.

– И тебе привет, зануда.

– Так сложно прийти вовремя? – Собеседница не обратила внимания на шутку и здороваться не пожелала.

Кира закатила глаза и изобразила поклон, размахивая воображаемой шляпой.

– Прошу простить, госпожа Мила, за опоздание. Моя смирная лошадка потеряла подкову, пришлось искать кузнеца в ближайшем селении, а это в дне пути отсюда.

Пришла очередь Милы закатывать глаза. Ткнув Киру в плечо кулачком, она хмыкнула:

– В дне верхового пути отсюда Стара Загора. Кстати, там тоже продают неплохие домики. Можем посмотреть на неделе.

– На неделе не получится. Списки на легализацию прислали, буду ездить сверять.

– Сама? – Мила приподняла брови.

– Так надежнее.

– Ты контрол-фрик. Зачем кататься по стране, проверяя службу контроля, которая и так каждый квартал тебя в ночных кошмарах видит?

– А я в жизни гораздо милее, – улыбнулась Кира.

– Арина вечером собирается к Смиляну… глазки строить, – заметила Мила как бы между делом. – Ты не едешь?

– Посмотрим. – Кира пожала плечами.

– Поехала бы. – В тоне мелькнула просьба. – Ты же любишь сербов.

Рассматривая юное, симпатичное личико Милы, светло-серые глаза, поблескивающие настойчивостью, Кира задумалась, зачем девчонке так нужно, чтобы она поехала в Ниш. И никаких иных причин, кроме банальной ревности к возможному политическому флирту Арины со Смиляном, найти не смогла.

– Ладно.

Мила кивнула, быстро спрятав довольную улыбку.

– Пойдем, – махнула она рукой, шагая вдоль ухоженного сада во внутреннем дворике галереи современного искусства. – Экскурсию проводить не буду, ты лучше меня город знаешь.

– Далеко идти?

– Нет, два шага осталось.

Голос, полный подозрительного оптимизма, звоном заполнил пространство в узком проулке. Между садом и Домом Кошек некрасиво, словно сломанный зуб в ряду белых и прекрасных, стоял остов здания. Мила коснулась пальцами в перчатках обшарпанной кладки стены. На мгновение Кира испугалась, что остатки строения рухнут и погребут под собой молодого риэлтора.

– Не трогай эти развалины, я не готова носить камни.

Мила смешно надула губы в показной обиде.

– Ты просила выбрать дом постарше.

– Дом, а не его остатки. – Кира опасливо покосилась на строение.

Остатки перекрытий второго этажа отозвались печальным гулом на ее возмущение.

– Ты же покупаешь его под реставрацию. – Глаза Милы лукаво блеснули.

Кира с подозрением поглядела на зияющую дыру в одной из стен исторической ценности. То, что некогда было кухней, внутри заросло крапивой и низким кустарником. Его бойкие ветки пробивались в щели между камнями дымохода, словно пытались раскрасить их осенней кисточкой.

– В Стара Загора такие же "неплохие" домики? – уточнила Кира скептически.

– Почти, – не стала обманывать Мила. – Но здесь есть замечательная возможность обновить несущие конструкции. Дом в аварийном состоянии. Кмет 2разрешит изменить архитектурный план на современный, и это не будет считаться нарушением исторической целостности, я договорилась.

Кира закатила глаза, представив себе стоимость «разрешения» от кмета, повышающую стоимость реконструкции вдвое. На фоне ряда нулей, уходившего в горизонт, новость, что ловкая Мила не только нашла кому дать взятку, но и договорилась о разрешении, несколько потускнела.

– Инспекция удовлетворится внешней отделкой, – вытащила очередной козырь Мила. – Внутри сделаешь по-своему, и не надо будет бегать каждый раз с Петкова, когда понадобишься Арине.

– Скажи честно, ты просто отчаялась кому-нибудь другому продать эту рухлядь?

– Ты просила дом постарше. Этот построен в конце восемнадцатого века.

– И тогда же разрушен, – буркнула Кира. – Что хоть здесь было?

– Бордель, – весело отрапортовала Мила.

– Далековато от главных ворот, – с сомнением протянула Кира.

– Очень приличный бордель, – заговорщицки понизила голос Мила. – Лучший в городе.

Кира хмыкнула, размышляя над судьбой, постигшей приют плотских утех, и выгодой от его приобретения.

В Пловдиве охотно продавали лоскутки земли с домом в черте Старого города. Главным условием была реставрация в соответствии с историческим обликом. Она же была главной причиной для отказа от сделки. Такие работы обходились новым владельцам в космические суммы и, как правило, имели болгарское качество. Оно, в свою очередь, ставило под сомнение долговечность результата. Молодой, на фоне возраста самого города, дом, за двести лет рассыпавшийся почти до основания, подтверждал эту версию. Размышляя, что еще, кроме возможности обелить незаконный доход, она может приобрести, Кира спросила, сколько денег муниципалитет хочет получить за развалины. Услышав сумму, поперхнулась и несколько минут сверлила Милу выразительным взглядом.

– В эту сумму входят все разрешения, которые ты мне пообещала?

– Да! – Мила сияла довольной улыбкой ребенка, который вот-вот уговорит родителей завести котёнка. – Еще будут налоговые вычеты, если бригада строителей от общины Пловдив и больше десяти человек. Потом получишь социальные льготы, открыв здесь какой-нибудь культурный центр.

– Угу, – буркнула Кира, скептически глядя на приятельницу. – Бесплатный проезд в общественном транспорте Старого города и купон на посещение Исторического музея.

Мила прыснула смехом. Шутка действительно была забавной, поскольку в Старом городе не имелось сети общественного транспорта, а исторический музей больше столетия находился под патронажем Арины, и любой, кто виделся с ней чаще раза в год, отлично знал экспозицию.

Глядя на улыбку Милы, на всю ее хрупкую фигурку, буквально дышащую ожиданием, Кира не захотела лишать приятельницу радости от успеха. Арина намекнула, что была бы рада положительному завершению первой сделки Милы на новой работе, и это давало хорошую возможность приятно порадовать подругу. Власти города, хоть и попытаются заломить ценник на работы втридорога, тоже будут довольны – чем больше старых домов восстановлено, тем привлекательнее Старград для туристов. Да и стопки иностранных банкнот, лежащие в коробках из-под обуви на чердаке квартиры, давно ждут момента войти в законный оборот.

– Черт с вами, – махнула Кира рукой. – Сделку оформляй сама, мне пора на работу.

***

27 ноября

Вдоль шоссе тянулось поле. Трава, примятая ветром, вымоченная осенними дождями, превратилась в выцветшее покрывало. Поодаль темнели склоны, сизой густотой хвойников и пестрой охрой лиственника еще больше подчеркивая безликое поле у подножия. Вершины гор, мягкие, полукруглые, как на детских рисунках, были едва присыпаны снегом. Скупо, словно на все едва хватило. Тусклый ноябрьский день мутной кляксой расползался по долине. Машины, катящиеся по темному асфальту, вливались в эту ровную монотонность. Серели, липли к дороге, превращались в крохотные капли тусклого цвета и терялись за пеленой моросящего дождя. Кира называла эту погоду «ганянь», однажды удачно скомбинировав слова «говно» и «дрянь».

В низине между гор, где раскинулся Пловдив, в такие дни бывало туманно, и Марица белела, превращаясь в молочную реку. Однажды Кира в шутку предложила компании из десятка детей попробовать не кисельные ли берега. Арина счастливо смеялась, когда Кира в лицах описывала их попытки распробовать глину на вкус.

Мысль о подруге вызвала на губах улыбку. Кира сделала радио погромче, вытесняя серую сырость. Пела Цеца. Ее насыщенный, хрипловатый голос вылетал в приоткрытое окно, унося слова дальше по шоссе. Ветер жонглировал ими, смешивал с шорохом шин, приглушенным урчанием моторов, превращая песню о любви в фоновый шум. Подпевая знаменитой сербской артистке, Кира пальцами выстукивала ритм по рулю. Задорный мотивчик бодрил не хуже кофе. Списки на легализацию, заполненные корявым почерком, разобрать который удавалось через раз, шуршали от влетающего в приоткрытое окошко ветра. Колебались краями, перешептывались между собой, будто пытались скрыть какую-то тайну. Кира подозревала, что тайна эта ничем не отличается от предыдущей. В прошлом квартале списки были напечатаны на паршивом принтере, где часть букв превращалась в намеки. Это вынуждало угадывать и давало крошечный простор для неверной трактовки имени, написанного в официальных документах. Кира искренне посмеивалась над надеждой вампиров-нелегалов избежать встречи с ней, за долю малую сговорившихся с секретариатом службы контроля.

Асеновград остался позади вместе с приличным дорожным покрытием. Уже некоторое время Кира тряслась по разбитой местной дороге, изредка поглядывая в бумажную карту, лежащую на переднем сидении. Чем глубже в горы уходила дорога, тем хуже становилась связь, делая использование передовых технологий для отлова нелегалов почти бесполезным. Тем не менее несколько геолокационных браслетов Кира катала в машине на случай, если когда-нибудь в сердце Родопи все-таки придет двадцать первый век.

Согласно документам, в Смолянской области новеньких вампиров не имелось, большая часть новообращенных паслась возле турецкой границы. Однако по опыту предыдущих вояжей Кира знала, что искать несовпадения надо в самых тихих и захолустных районах Болгарии, куда не доходит не только прогресс, но и асфальтовые дороги. Иногда Арина даже подшучивала над ней, говоря, что она находит турков по запаху, за что и получила прозвище «чекалка». Кира относилась к нему с иронией, не находя в сравнении с самкой шакала ничего для себя обидного.

Возле съезда на грунтовку она остановилась. Быстро набрала сообщение, вышла из старенького джипа и, ловко забравшись на крышу, вытянула вверх руку с телефоном. Несколько минут ничего не происходило. Кира стояла, чувствуя себя памятником сотовой связи. Овцы неподалёку от дороги щипали блеклое поле. Пастуший пёс, облезлый и суровый на вид, сидел поглядывая то на овец, то на Киру. Когда ощущение нелепости стало абсолютным, вздрогнул вибрацией телефон, отправивший и получивший эсэмэски. Бегло прочитав привычную рекомендацию быть милой, Кира усмехнулась и слезла с крыши. Отъезжая, бросила в окошко остатки сэндвича. Перед поворотом заметила, что пес лениво поднялся и будто бы нехотя обнюхивал подачку.

Мугла встретила Киру деловитой деревенской суетой. Возле единственного двухэтажного дома стояли две машины с софийскими номерами, рядом курили мужики и, поглядывая в открытый багажник, обсуждали, как выгружать снаряжение. У ног суетился рыжий ретривер, на ступеньках веранды молодая женщина сосредоточенно шнуровала горные ботинки. Здесь же сновали местные мальчишки, наперебой предлагающие показать самую красивую тропу всего за два лева. Кира хмыкнула, подслушав, как серьезно женщина обсуждает с мальчишкой лет двенадцати, чем отличается его маршрут от того, что указан в путеводителе. Чуть поодаль, во внешнем дворе одного из крепких деревенских домов, сидел на скамейке седой мужичок, неспешно набивающий трубку. Краем глаза наблюдал за ребятней и столичными гостями, потом заметил Киру и, окинув взглядом, нахмурился. Махнул одному из пацанов, и тот умчался вглубь села. Она делала вид, что сосредоточена на собственном телефоне, пока один из софийцев не испортил ей попытку конспирации.