И вот настало Рождество

Я стираю с небольшого квадратного зеркала над раковиной конденсат и провожу пальцами по дорожкам, которые оставила на щеках тушь. Уверена, что за последние годы слезы оставили на коже борозды. С каким нетерпением я жду того дня, когда мое сердце сможет раз и навсегда обрести покой.

Думая о Майкле, я замечаю на полке одеколон Чарли и, не в силах удержаться, нюхаю крышку.

Запах древесный, Чарли так и пах, но сердце почему-то сжимается от мысли, как непохож этот запах на одеколон Майкла, теплый, знакомый, фруктовый. Все еще мужественный и привлекательный, но…

Господи.

Я закрываю глаза, вдыхая запах, и понимаю вдруг, как ненормально себя веду. Я закрываю флакон и ставлю обратно. Что я вообще творю?

Майкл умер, его уже не вернуть. И это не моя вина. Не моя.

Я буду повторять эти слова до тех пор, пока сама в них не поверю, пусть даже это займет всю жизнь.

Неважно, как утешала меня Эвелин, мать Майкла, сколько разговоров было с сестрой и друзьями, все равно я постоянно думаю о том, а что было бы, если…

Я слышу, как над моей головой снова скрипят половицы. Интересно, чем там занимается Чарли? Застрял наверху с книжкой и вином, хотя должен был наслаждаться коттеджем и одиночеством.

Все его вещи аккуратно лежат на полочке под окном. Увлажняющий крем, мыло для лица, гель для душа – все одного бренда органической косметики – и влажная бамбуковая зубная щетка, который он уже, кажется, пользовался.

Я собираюсь еще немного порыться в его вещах, как меня останавливает лай с другой стороны двери.

– Сейчас приду, Джордж, – громко шепчу я, но от звука моего голоса он принимается лаять еще громче. – Сейчас, Джордж. Две минуты. Хороший мальчик.

Но лай не стихает.

Ну же, пожалуйста, Джордж.

Я быстро вытираюсь и слышу, как закрывается дверь: наверное, в кухню. А говорил, что будет в спальне, чтобы не мешать. Как мне теперь пробраться в гостиную? Вся моя одежда осталась там, на диване!

И Джордж никак не прекращает лаять. К хору присоединяется и собака Чарли, так что ждать больше нельзя. Надо рвануть вперед и прекратить этот балаган. Я справлюсь.

Дверь в кухню слева, а в гостиную – справа, и спальня вверх по узкой деревянной лестнице у входной двери. Не думала, что он так скоро спустится.

Я поворачиваю ручку двери в ванную, которая всегда, что бы ты ни делал, громко щелкает, и Джордж неуклюже напрыгивает на меня, обдавая горячим, слюнявым дыханием. Держась как можно отчаяннее за полотенце, я пробираюсь мимо них с Максом, который теперь радостно бегает за своим хвостом и восторженно подвывает. Дверь в кухню, слава богу, закрыта.

Я на цыпочках крадусь по коридору, оставляя, вероятно, мокрые следы, открываю дверь, заныриваю в гостиную и беру с собой Джорджа, чтобы уменьшить градус шума.

Получается. Никакого больше лая.

Потеряв из виду друга, коричневый с белым спрингер-спаниель Чарли успокаивается, я намереваюсь переодеться в свою огромную и мягкую флисовую пижаму, идеальную для зимних вечеров.

Кажется, пахнет жарящимся на сливочном масле чесноком…

Я такая голодная, что готова расплакаться. Присев на диван, задаюсь вопросом: не включить ли мне, чтобы отвлечься, телевизор? Приготовлю что-нибудь себе, когда он закончит. Да, так я точно подумаю о чем-нибудь другом и успокою желудок. У меня в сумке две банки, одна с пастой в томатном соусе, другая с острыми колбасками, которые Джордж обожает так же, как и я. Знаю, что нельзя, но все равно, когда ем сама, даю ему немножко.

Так и представляю Чарли на кухне.

В его меню уж точно нет макарон в консервной банке. Он босой и в джинсах, каким я его видела раньше, с растрепанными длинными волосами и в очках с черепаховой оправой, бросающих на лицо небольшую тень. Наверняка он попивает вино, осторожно помешивая в сковородке свой кулинарный шедевр, и прекрасно пахнет одеколоном, пока я сижу тут и жду, когда этот день закончится.

Хотя бы немного подождать, да. Пока он не уйдет наверх, а потом я наскоро сколочу свой нехитрый ужин и, надеюсь, быстро усну у камина.

Тут я слышу музыку. Классическую музыку. Я удивленно качаю головой.

Шопен? Чарли, ты полон сюрпризов.

Интересно, кем он работает? Выглядит, конечно, как рок-звезда, но с таким музыкальным вкусом и склонностями к организации пространства, могу поспорить, он бухгалтер или учитель. Хоть он и пробыл в этой комнате один несколько часов, все вещи остались на прежних местах. Идеальный порядок.

Я оглядываюсь. Ботинки валяются на полу, пальто перекинуто через спинку дивана, небольшой чемодан лежит открытым, словно зевает, а на подлокотнике кресла растянулось мокрое полотенце.

Интересно, пытается ли он так же меня рассмотреть. Пожалуй, нет. Выглядит слишком уж занятым.

В щель под дверью пробивается восхитительный аромат специй и, хоть голод и угрожает прикончить меня, я расчесываю мокрые волосы, завязываю их в пучок и включаю телевизор, чтобы отвлечься от мыслей, почему Чарли приехал на Рождество в коттедж «У моря».

Какой бы ни была причина и кем бы он ни был, я, наверное, никогда этого не узнаю.

Скорей бы наступило утро, чтобы я уже оставила его в покое. Но что же мне делать дальше?

Если честно, понятия не имею.

8 дней до рождества

Глава шестая

Чарли

Первое раннее утро я провожу с Максом на природе, на ветреном пляже бухты Баллихьернан; мне, к удивлению, удалось отлично поспать и хорошо позавтракать. Я даже почти забыл, что не один в коттедже.

Я иду по пенной кромке воды, волосы треплет ледяной ветер, и вдруг я понимаю, что сожалею о том, что так долго откладывал эту поездку. Уже время и отдаленное место делают то, на что я надеялся. Я хотел встретиться со своей новой реальностью лицом к лицу. Со своими страхами тоже. И хоть я не хочу переворачивать страницу завершенной главы своей жизни и делать вид, будто ее никогда не было, мне нужно хотя бы попробовать себя простить. Нужно самому прислушаться к тем советам, которые я раздаю клиентам: Нил так и сказал, когда отправил меня сюда.

Нил был со мной с тех пор, как я себя помню. Мы вместе учились в младшей и старшей школе, даже в университет поступили вместе. Теперь он мой бухгалтер, и, несмотря на то что я вечно подкалываю его насчет пословиц и поговорок, я бы заскучал, если бы он перестал их использовать.

– Мне мотивационные цитаты не нужны, дружище, – сказал я, когда он приехал сообщить о том, что коттедж мой на Рождество. Он был в ударе, говорил что-то банальное, что, мол, держаться за злость – это как держать в руках горящие угли и ждать, что обожжется кто-то другой.

– Я, спасибо, и так уже ходячее клише – лекарь душ, не могущий вылечить себя самого.

– Брошенный бывший муж, встречающий Рождество в одиночку, – добавил Нил.

– Мы не были женаты, – напомнил я.

– Мозгоправ, который не может вправить себе мозги, – сказал Нил, попивая на моей кухне пиво.

– Так сойдет, – ответил я, зная, что эти его приколы – всего лишь попытка вытащить меня из уныния. – Я съезжу в Донегол, отвлекусь от всего, если ты думаешь, что это мне поможет, но на этом все. Это последнее Рождество, когда я от кого-то прячусь. После жизнь будет продолжаться как обычно, что бы это ни значило.

Он протянул мне кулак, чтобы стукнуться, и я закатил глаза. Я Нила обожаю и ни за что на свете бы его не поменял, но, на мой вкус, он прошел слишком много курсов, где учили как «достучаться до других» и «мыслить нестандартно». Когда с разницей в год умерли мои родители, каждый от душераздирающей борьбы с раком, он был первым, кто пришел мне на помощь. И теперь, когда Ребекка уехала далеко-далеко, он звонит мне каждый день. Он молил меня взять Хелену и приехать провести Рождество с ним и его семьей, но я не хотел злоупотреблять его щедростью.

– Съезди, проветри голову, чемпион, – сказал он мне, когда я на его приглашение ответил, что собираюсь сбежать в Донегол. – Иногда, чтобы сделать омлет, нужно разбить пару яиц.

За это я посмотрел на него очень, очень выразительно.

Возвращаясь в коттедж, я жду, что Роуз уже будет собрана и готова к отъезду, но занавески в гостиной все еще задернуты. Оттуда не доносится никаких признаков жизни. По крайней мере, пока ее собака не начинает лаять, как сумасшедшая, почувствовав, как мы с Максом идем по коридору.

Время уже перевалило за девять, а она до сих пор не встала?

Еще эта собака проклятая. Выглядит большой и медлительной, а лает так, что мертвого разбудит.

– Джордж, хватит, малыш. Тише, – слышу я шепот Роуз, остановившись у двери в гостиную. – Ты разбудишь Чарли и Макса. Рано еще так шуметь.

Рано?

Обычно к этому времени я успеваю сделать половину рабочих дел. Мне крикнуть ей «с добрым утром»? Спросить, как спалось? Что вообще принято делать в такой невероятной ситуации? Я кашляю, чтобы она поняла: я рядом. Потом на всякий случай кашляю еще раз. Ужасно странное ощущение.

Вчера поздно вечером я слышал, как она возилась на кухне, готовила – судя по оранжевым пятнам, которые я обнаружил на плите, какую-то пасту с соусом, но сегодня утром дом был безмолвен и тих.

Интересно, она так же нервничает, как и я?

Я кашляю еще разок. Иногда мне нравится делать вещи по три раза. Порой я переживаю о том, что слишком много времени провожу с Нилом: это его привычка делать все по нескольку раз, на удачу.

Макс сперва наворачивает вокруг меня круги, а потом отряхивается, вынуждая меня броситься за полотенцем, которое я оставил у двери. Я быстро его вытираю, потом снимаю шерстяную шапку и черный дождевик, и, присев на ступеньки, снимаю ботинки и вымокшие насквозь носки.

Мы проходим дальше, чем я планировал, оставив пляж, прогуливаемся по деревне, наслаждаясь видами и звуками крошечной главной улицы, украшенной гирляндами в виде снежинок и старомодных лампочек, натянутыми зигзагом между фонарями.

Эти украшения, наверное, мои ровесники. Многое в этом городке словно застыло во времени, и я даже не могу понять, из какой он эпохи, но, пожалуй, именно поэтому он выглядит таким сказочным. Люди здесь живут ради приятельского разговора, добрососедской помощи, надежного друга, готового выслушать. В таких местах, как здесь, можно увидеть мужчин, курящих трубку у паба, под мышкой у них зажата газета, а беседа идет о том, как решить мировые проблемы. Жизнь здесь медленнее, и я собираюсь насладиться каждой секундой.

По дороге в коттедж, когда я шел вдоль реки, над моей головой пролетела малиновка, так близко, будто хотела сесть прямо на макушку. От неожиданности я даже подпрыгнул, осознав в тот момент, что я все еще жив, хоть порой и закрадываются сомнения.

Это знак того, что близкие рядом,

напомнила мне Хелена, когда я отправил ей фото птички, устроившейся на дереве на берегу.

Вот бы ты был рядом,

написала она и добавила плачущую рожицу. Меня это чуть не убило.

Скоро увидимся,

ответил я, а потом ждал, пока малиновка улетит.

Я остановился в кофейне Шона, который поведал мне печальную историю о машине Роуз и о том, как он спас ситуацию, позвонив Расти, лучшему механику в этой части страны. Должно быть, в этом местечке вообще ничего не происходит, раз эта история возбудила в Шоне такой интерес. По крайней мере, больше ему рассказывать было не о чем.

– Она от чего-то бежит. Или от кого-то, – сказал мне Шон, скрестив на груди руки. – Держится молодцом, но взгляд какой-то грустный. Она умненькая и симпатичная, да и доброжелательная, но я точно знаю, когда человек от чего-то бежит. Помяни мои слова.

– Разве не все мы от кого-то бежим, Шон?

Я позволил ему продолжать болтать и делать собственные выводы, параллельно занимаясь тем же самым. Несмотря на рассуждения Шона, у меня насчет Роуз была своя теория, и многое в ней опиралось на мой профессиональный опыт, я ведь годами выслушивал о проблемах других людей.

Она скрывает что-то серьезное, да, это наверняка. Сюда она приехала неспроста, но так сразу не поймешь. Она кажется рассеянной, и ее словно окружает аура хаоса.

Как минимум, она неряха. Ладно еще остатки соуса на плите, но то, как она сложила обратно сковородки, кого угодно свело бы с ума.

А еще она громкая и даже этого не осознает. Для человека, который совершенно не умеет попадать в ноты, она ужасно много напевает. Я сам не Паваротти, но черт, я со второго этажа ее слышал, когда вчера ложился спать.

Я все еще стою в коридоре и думаю о нашем недолгом совместном быте в коттедже, когда Роуз вдруг открывает дверь в гостиную и застает меня на середине мысли. На ней мягкая пижама, которая была бы кстати где-нибудь в Антарктике, а ее густые темные волосы собраны на голове в прическу, которую Хелена называет «ананас».

– О, доброе утро, – давлюсь словами я. – Простите, не хотел вам мешать. Просто выходил погулять.

– Доброе, Чарли, – отвечает она, направляясь в сторону ванной вместе с преданным товарищем. – Надеюсь, скоро за мной приедет Расти и я оставлю вас в покое. Еще раз спасибо, что разрешили остаться.

С громким щелчком она закрывает дверь ванной, оставляя слюнявый меховой комок гавкать снаружи.

– Хотите кофе? – стараясь перекричать лай, спрашиваю я, но она не слышит.

Я украдкой заглядываю в гостиную и потираю лоб ладонью: она выглядит так, будто по ней прошлось небольшое торнадо.

На терракотовой плитке пола валяются два журнала, покрывала и подушки. Чемодан распахнут настежь, не оставляя простора воображению, а что это на кресле? Набитая косметичка? Я закрываю дверь и пытаюсь забыть обо всем, что сейчас видел. Скоро она уедет, и этот домик наконец-то станет моим.

– Пойдемте, Макс, Джордж, – говорю я собакам. – Хотите же погулять во дворе?

Макс прыгает в сторону кухни, но Джордж совершенно игнорирует меня, грустно стекает на пол и, уложив голову на лапы, преданно ждет Роуз у двери в ванную. Ну, что ж, он кажется таким же неприступным, как и его владелица.

Надеюсь, скоро приедет Расти и тогда я наконец смогу расслабиться.

Глава седьмая

Роуз

Следующий час я намеренно избегаю Чарли и, устроившись в гостиной с чашкой кофе и Джорджем, смотрю в окно. Когда уже приедет Расти и спасет меня?

– Рапунцель-Рапунцель, спусти свои волосы, – бормочу я собаке. Я и вправду чувствую себя пленницей. Чарли на кухне, слушает в наушниках какой-то подкаст или что-то вроде, но могу поспорить, что он охотнее бы устроился тут, у камина. Я его приглашала, но он вежливо отказался.

Пока мы умудрились обсудить следующие вещи: погоду (вроде должно еще больше снега выпасть)

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

All I Want for Christmas is You (англ. – Все, что мне нужно на Рождество, – это ты) – название хита американской певицы Марайи Кэри, ставшей одной из самых прослушиваемых песен в зимние праздники. (Здесь и далее – прим. пер)

2

Wheels on the Bus (англ. Крутятся колесики у автобуса) – знаменитая английская детская песенка.

3

And so this is Christmas (англ. Такое вот Рождество) – строчка из песни Happy Xmas (War Is Over) Джона Леннона и Йоко Оно.