Шепот глубин

И все же Арджес подплыл ближе. Словно их с тем мужчиной что-то связывало. Если бы не разделявшее их стекло, они бы соприкоснулись. Арджес заглянул ему в глаза, и там было столько же ненависти, сколько в его собственных.

Он ненавидел их. Желал всем им смерти. Но ему впервые подвернулась возможность увидеть, как жизнь угаснет в одном из них. Странное, восхитительное ощущение.

И тут мужчина ударил по кнопке на стене, и вокруг все вспыхнуло красным. Он уже один раз видел у ахромо такой цвет – этим сигналом они предупреждали друг друга об опасности. Но в груди Арджеса вспыхнула нотка тревоги, когда он увидел, как самец отходит от стекла.

Что он делает?

Почему его лицо вдруг стало таким… довольным?

В следующую секунду что-то ударило Арджеса в спину. Он попытался вывернуться, но металлическая рука схватила его сзади и мигом обернулась вокруг его талии. Как бы он ни рвался из ее хватки, как бы ни давил руками, почти что ломая их, он не мог высвободиться из лап созданного ахромо демона.

Рука протащила его по воде, все ближе и ближе поднося к стене металлического туннеля.

Ахромо собирались его раздавить, понял он. Распластать по стене и давить, пока он не превратится в облако крови.

Но тут туннель открылся. Вода хлынула внутрь, и давление внесло их с металлической рукой в проем. Он смог освободиться от хватки демона, но было поздно: стена уже закрылась.

Арджес в панике начал биться о стекло, выбивая плечо из сустава. Раз, два, три – но чертов металл не поддавался. Ему не хватало места, чтобы пошевелить хвостом, и тот бесполезной горой лежал под ним, пока он бросал свое тело вперед одной лишь силой мышц. Они заперли его. Заперли, как он в детстве запирал маленькие стайки рыб в своих ладонях.

Пара его сердец вздрогнула, и по коже побежало нечто маслянистое. Он знал, это защитная реакция его организма, которая должна была помогать ему быстрее плыть, не цепляясь за воду. Но плыть было некуда. Вокруг его окружала только тьма.

С шипящим звуком комната вдруг задвигалась. Его вытолкнуло на яркий свет, и он покатился кубарем, ударившись еще обо что-то. Арджес завертел головой, пытаясь сориентироваться, и жабры на его боках захлопнулись. Он был внутри туннеля.

Он был в доме ахромо.

Нахлынул ужас. Они не просто поймали его. Они сделали его частью собственной гибели. Большой самец стоял прямо перед ним, хоть его лицо и побелело, когда Арджес поднял свое внушительное тело, насколько это было возможно. Хвост забился за его спиной, длинный и смертельно опасный, медленно покрываясь шипами. С них уже капал яд, и каждая капля шипела, падая вниз. На стеклянном полу туннеля было сложно сохранять равновесие, но это не могло помешать ему убить мужчину перед собой. Он открыл рот, сверкнув зубами в мигающем красном свете, и угрожающе зашипел.

Мужчина недолго думая развернулся и побежал прочь по коридору, где его ждали несколько оставшихся ахромо. На верхних уровнях для них было безопасно. Он медленно полз туда, уже начиная выбиваться из сил от нехватки воздуха и зная, что скоро ему придется вдохнуть.

Вода.

Ему нужна была вода.

Но если придется, он готов превратить остаток своей жизни в их личный кошмар. А если получится еще и убить одного в процессе… тем лучше.

Ему всегда было интересно, какая кровь ахромо на вкус.

Глава 3

Из всех возможных дней Мира решила опоздать именно в тот, когда в коридорах замигали красные огни. Те самые, которые означали: «Все хреново. Выметайтесь!»

Она на тот момент была глубоко в туннелях. Гермон сказал начальнику что, мол, предупреждал ее о трещине в стекле, а она уперлась и уверила, что ничего страшного не произойдет. Да, конечно, она показала им на следы громадных когтей снаружи. Рассказала об ундине, который набросился на стекло и пробился к ним домой.

Поверил ли ей кто-нибудь? Ну конечно же нет. Все только рассмеялись ей в лицо и отправили выполнять какие-то ерундовые поручения. Им-то какое дело? Мало того что она слишком часто шла на риски, теперь она была еще и вруньей. Такая работница никому не нужна.

Очень хотелось выцарапать кому-нибудь глаза. Неужели так сложно проявить хоть немного чертового уважения?

Залетев за угол, Мира заметила, как поредел воздух, и выматерилась. Если кислорода не станет, бежать она уже не сможет. Оставались считаные минуты.

А где все люди? Да, в этом крыле жили только инженеры, но они точно не стали бы игнорировать тревогу. Их с детства учили не геройствовать. Красные огни? Бросай друзей и спасайся. Каждый сам за себя.

Она побежала к лифту. Самый быстрый путь наверх – наверняка все остальные подумали так же. А это означало, что там будет очередь. Но лифт был достаточно быстрым, при каждой поездке у нее сердце в пятки уходило. А значит, он всех их вывезет вовремя. Так ведь?

Точно так.

Вот только когда она увидела лифт в конце коридора, ее начальник заходил туда последним. Этого громилу сложно было с кем-то перепутать. А красный огонек над дверями означал, что эта бессердечная тварь только что включила режим чрезвычайной ситуации.

– Стойте! – закричала она. – Я почти…

Двери закрылись. Мира осталась внизу.

– Гребаный ты сукин сын, мать твою! – заорала она, со всей дури топнув ногой, и стала думать, что делать дальше. Ведь из инженерного крыла выбраться было тяжелее всего.

Существовал еще один лифт. Стеклянный и сломанный, однозначно непригодный для использования. Но выбора не было. Придется надолго задержать дыхание, ведь Мира была настроена добраться до верхних этажей любой ценой.

Чертова штуковина находилась снаружи.

Ее внимание привлекло шипение. Еще одна течь? Это бы объяснило чрезвычайный режим, но… Стоило ей обернуться, как мощный черный хвост ударил ее в грудь, и она кубарем покатилась по полу. Мира отшибла бедро, и боль искрой пронзила позвоночник. Девушка распласталась на полу в трех метрах от нападавшего.

При виде огромного ундины, скорчившегося на полу, у нее отвисла челюсть. Он скреб когтями по металлу, и от пронзительного звука хотелось морщиться даже сильнее, чем от вида его странного тела.

– Ты, – прошипела она.

Тот же чертов ундина. Тот, который испортил ее первую работу в куполе, а потом попытался и вовсе убить.

Его нельзя было с кем-то перепутать. Черный хвост и плавники с яркими голубыми краями наверняка не часто встречались у его сородичей. К тому же его странно красивое лицо искривилось от злости, а черные глаза смотрели на нее с такой ненавистью, как мог смотреть только он один.

И тут он издал новый звук, грудной, гулкий и глубокий. Она могла поклясться, что это было то же самое слово.

«Ты».

Они смотрели друг на друга. Интересно, придется ли им драться? У Миры было преимущество – они все еще на суше, и ему, кажется, сложно передвигаться. На ее глазах все его тело странным образом содрогнулось, словно он не мог сглотнуть.

Он что… пытался не дышать?

Ох, черт. Широко распахнув глаза, она оглядела его еще раз. Разумеется, он не дышал. Хотя ей казалось, что он на это способен, так же как она. У них были похожие формы лица и носа. Его грудь вздымалась по ту сторону стекла, но, видимо, не внутри.

Ундины никогда не попадались им в руки, ни живыми, ни мертвыми. Никто из людей не знал, как они устроены на самом деле. Они всегда думали, что ундины были подобны рыбам. Что они могли дышать только в воде. Но тогда… как долго он мог прожить без этого?

Ее не должно это волновать. Он вдребезги разнес ее первый большой проект, а теперь как-то умудрился застрять у них дома. Как по ней, так он мог гнить тут вместе с остальной рыбой, но что-то в этом было… не так.

И вскоре она осознала: это же не рыба. Это разумное существо, которое победило ее, пусть она и сама подсказала ему как. Оставить его умирать было равносильно тому, чтобы бросить человека, а она не из таких. Значит, ей нужно как-то вывести их обоих отсюда и чтобы они оба при этом остались в живых.

Потому что так, конечно же, было гораздо проще.

Вздохнув, она прокашлялась в согнутый локоть, чтобы прочистить легкие, и встала на четвереньки.

– Ладно, здоровяк. Знаю, ты не понимаешь ни слова из того, что я говорю, но чтобы выбраться отсюда, нам придется работать сообща.

Черные глаза следили за каждым ее движением. Он явно ей не доверял.

А с чего бы? Их народы враждовали веками, если верить легендам. Ундины убивали людей в океане. Люди убивали ундин при каждом удобном случае.

Зуб за зуб, если так подумать. Одному больно, другому тоже. Так они и привыкли жить.

Но он мог помочь ей добраться до наружного лифта, а она ему – выбраться отсюда. Начальник ее наверняка уволит, но эй, а вдруг он не догадается.

Правда, чтобы все это провернуть, ей нужно коснуться ундины, а он выглядел как-то болезненно. А может, это его от ее вида тошнило. Так или иначе, он бледнел прямо на глазах.

Черт подери, надо было перестать париться о рыбине под носом и придумать, как им обоим спастись. Окей, план. План, план, план.

Мира начала поспешно оглядываться по сторонам, ища туннель, из которого прибежала. Если она все тут затопит, то никто из инженеров не сможет вернуться, их вещи тоже пропадут, и тогда вся Бета уже ничего не починит. Планировка города у них сомнительная, конечно.

Тогда, для начала…

Она кинулась обратно, игнорируя ундину, который с противным рыком попытался хлестнуть хвостом ей по ногам. Как же он ее ненавидел! Зверюга.

В конце коридора девушка увидела одну из водонепроницаемых дверей. Ею никто никогда не пользовался, потому что кому взбредет в голову запирать инженеров в их же собственных домах? Завернув за угол, Мира врезалась в стену и стукнула по красной кнопке, а потом проскочила под дверью обратно в туннель.

Теперь они с ундиной были заперты там, и воздуха оставалось еще меньше, так что время было на исходе.

Мира подбежала обратно к ундине. Тот свернулся клубком, кашляя и хрипя, а потом начал… протекать? Из-под его ребер полилась вода, и она решила, что он точно умер. Может, ундины после смерти превращаются в жидкость. Это бы сильно усложнило ей жизнь. Но вытекшая из него вода лишь смочила ее ботинки, а он так и не упал. Точнее, наоборот. Он выпрямился и раздул ноздри, глубоко вдыхая ограниченный запас воздуха в туннеле.

– О как, – прошептала она. – У тебя две пары легких.

Судя по мрачному блеску в темных глазах, последние остатки кислорода он собирался потратить на то, чтобы ее убить. Приготовив когтистые перепончатые лапы, он весь сжался, как змея, и у Миры остались считаные секунды, чтобы убедить его передумать.

– Погоди! – закричала девушка, поднимая руки перед собой, словно это могло его задержать. – Стой, стой!

И по какой-то необъяснимой причине… он остановился. Замер на месте и наклонил голову набок, наблюдая за ее дальнейшими действиями.

Она попятилась к ближайшей панели стекла и показала на нее. Иллюстрируя собственные слова жестами, Мира попыталась как можно понятнее объяснить свой план.

– Я разобью это стекло. Комната наполнится водой. Ты возьмешь меня и отнесешь к стеклянной коробке вон там.

Часть с лифтом оказалось объяснить особенно сложно, потому что, как бы она ни показывала в ту сторону, ундина явно не понимал, о чем она говорит. Воздух стал совсем редким, растраченный толпой. А она только что отрезала остаток, так что…

Черт, надо было торопиться, пока у него галлюцинации не начались.

– Пожалуйста, не убивай меня, – панически добавила Мира, развернулась к ундине спиной и начала воплощать свой план.

Стекло крепилось на крепкий промышленный металл, и разбить его на такой глубине не представлялось возможным, если только не ослабить его несколькими ударами подряд, как монстр позади нее недавно сделал. Сквозь трещину он проломился достаточно легко, но Мира подозревала, что изначально она появилась из-за огромного камня во время землетрясения.

Оставалось только расплавить заклепки. Когда они ослабеют, она сможет выбить стекло.

Включив сварочный аппарат, девушка начала с самых нижних. Расплавились они не сразу, толстые засранцы, но с нижней частью она расправилась довольно-таки быстро. Пот тек по шее и жег глаза, но утирать его некогда. Скорость была важна, как никогда.

Чужие руки схватили ее за талию и подняли к заклепкам выше. Мира ахнула и посмотрела вниз, на огромные когтистые лапы, накрывшие ее бедра и живот целиком.

– Хрена ж ты огромный, – пробормотала она, переключая внимание на оставшиеся болты.

Еще чуть-чуть, и Мира сможет пнуть стекло ногами и вышибить его.

Однако внезапно воздух закончился. Его просто не осталось. Каждый вдох давался с трудом, словно она пыталась дышать под водой. Все из-за чертового сварочного аппарата, который изводил его весь на искры.

Последняя заклепка почти расплавилась. Почти. И тут аппарат погас.

– Нет, – пробормотала она, ударив им о стекло, словно это могло ей как-то помочь.

Мира пыталась включить его снова и снова, но пламя не могло гореть без воздуха.

Им крышка. Они покойники. Потом найдут их с ундиной трупы, тихо плавающие рядом. А может, он будет еще жив. Сидеть и жрать ее в самодельном аквариуме.

Черт. Как же хреново.

Она обмякла, с хрипом пытаясь втянуть в легкие последние остатки кислорода. Сознание поплыло. Что там отец всегда говорил про дыхание? То, что она выдыхала, точно кислородом не было. И она всегда старалась не использовать сварку там, где кислорода было ограниченное количество.

Что и почему, Мира уже не помнила, потому что ее мозг был занят попытками не дать ее сердцу остановиться.

Мысли Миры прервали громкие удары. Она наблюдала, как ундина весь сжался, врезавшись в стекло. И опять. И опять. Больно, наверное. Его плечо и так уже было выбито и неловко болталось, но он не сдавался. Бился о стекло снова и снова, пока вода не начала сочиться в щель снизу.

Ее разум уже достаточно помутился, и Мира захихикала. Если бы хватало кислорода, она бы, наверное, сказала: «Ой, смотрите, теперь я еще и утону».

Но он не остановился, чтобы послушать, что за звуки она там издает. Без устали работая огромным, сильным хвостом, ундина врезался в стекло столько раз, что оно наконец треснуло и открылось, словно крышка от банки с килькой. Изогнутая и с острыми краями – некоторые инженеры так из нее и ели.

Вода хлынула внутрь, отбросив Миру к стене. Весь мир превратился в замедленный кинофильм. Все вокруг парило. Сварочный аппарат, ее волосы, ундина, который плыл к ней с такой грацией, что глаза защипало от слез.

А нет. Это просто морская вода.

Он приблизился к ней, сверкая острыми зубами. Интересно, это вот так вот она умрет? Хотелось бы ей быть не в сознании, когда он откусит от нее первый кусок.

Но вместо этого он подплыл еще ближе и накрыл ее губы своими.

Первое, о чем она подумала, – какой же он холодный! А ее, на секунду, и так уже окружал ледяной темный океан, сжимая ее грудную клетку и отбирая последние частицы кислорода. Еще несколько минут, и она впадет в шок от переохлаждения, если, конечно, как-то сможет дышать. И каким-то образом его губы казались еще холоднее, но при этом очень гладкими.

Высунув язык, он лизнул ее губы, и она уже была в таком ступоре, что открыла рот, даже не подумав. Может, это он так утешал ее перед неизбежной смертью?

Ундина схватил ее за подбородок когтистой лапой, заставляя разинуть челюсть еще шире, и вдохнул в нее воздух. Ее легкие жадно втянули кислород, и Мира заскребла пальцами по его рукам и плечам, хватаясь за что угодно в попытках заполучить еще больше жизненно необходимого кислорода. Он выдохнул опять, и она опять вдохнула и оторвалась от него, кашляя под водой, потому что легкие успели забыть, как дышать.

Она тонула. Она точно тонула.

Но ундина снова поднес ее лицо к своему и дал ей еще немного воздуха. Мира запоздало осознала, что висит прижатая спиной к стеклу, окруженная ледяной водой, и целуется с ундиной, который только что пытался ее убить.

Он снова приблизился, и она уже задержала дыхание, когда он отстранился.

Галогеновые лампы давно погасли, и Мира с трудом могла разглядеть его лицо. Только свет снаружи озарял его выражение, и оно явно было недовольным.

А потом он прижал ее к груди и выплыл с ней в открытый океан. Холод подобно тысячам иголок начал впиваться в ее руки и ноги, и она не могла ими пошевелить. Не могла даже ухватиться за него, пока он плыл к стеклянному лифту, на который девушка показывала.

Каким-то образом, даже теряя сознание, она успела увидеть мелькнувшую перед глазами глубину. Огромная и темная. Бесконечное пространство перед ней одновременно пугало и сулило свободу.

Всю свою жизнь она была заперта на Бете. Она знала каждый коридор, куда ей можно было заходить, каждую комнату, где позволялось ходить инженерам. Но это? Все это было куда больше.

Ундина силой открыл двери лифта и зашвырнул ее внутрь так быстро, что кабина успела наполниться только наполовину, прежде чем те снова захлопнулись.

Мира несколько раз моргнула, пытаясь осознать, сколько же силы на это потребовалось, а потом кинулась к панели управления.

– Нажать… кнопку… – простучала она зубами и наконец нажала хоть какую-то. Плевать какую, любой этаж сойдет.

Стеклянная кабина заскрипела, вздрагивая и постукивая, но все же пришла в движение. Мира рухнула на колени, замерзая в ледяной воде.

Несмотря на то что стекло запотело от ее дыхания, она видела, что ундина наблюдает за ней. Он завис в воде, и Мира не могла понять: он озадачен или разъярен. Ундина смотрел, как она поднимается по внешней стене города, и его длинные волосы парили в воде, а электрические синие всполохи переливались по прекрасному телу. А потом он взмахнул хвостом и испарился.

В этот момент дверь за ее спиной открылась, и она вывалилась из кабины вместе с водой на очень дорогие полы.

Глава 4

В голове все смешалось после встречи с этой ахромо. Она была совсем другой, не как ей подобные.

У нее был хороший план, хоть и от сумбурных жестов и слов, которыми она пыталась его донести, у Арджеса разболелась голова. Все равно что слушать чирикающего ребенка, болтающего о совершенно неинтересных вещах.

Надо было отдать ей должное – ахромо весьма умна. Будь у нее побольше сил, она бы справилась со своей задумкой впечатляюще быстро. Судя по всему, для них воздух был важнее, чем для его народа. Она чуть не потеряла сознание, а у него запасов все еще было хоть отбавляй.

Он видел, как она тонет. На его глазах океан игрался с ее обмякшим телом, а он… не смог дать ей умереть. Как это было глупо. Рискованно оставлять ее в живых после того, как она находилась так близко к нему.

Но в тот момент, когда их губы соприкоснулись и он вдохнул воздух в ее легкие, он знал, что это было правильное решение. Эта самая правильность пробрала его до костей. Словно древние боги океана коснулись его сердца и велели сохранить ей жизнь. Огоньки на его хвосте вспыхнули, когда она коснулась маленькой ладошкой его плеча, потом обоих плеч, жадно втягивая в себя тот воздух, что он мог ей дать. И жабры на его ребрах затрепетали. Открылись даже те, что обычно оставались прижатыми к его челюсти.

Он никогда в жизни не трепетал. Арджес знал, что его жабры всегда оставались в покое, какие бы самки к нему ни подплывали. А перед этой он задрожал, как маленький. Словно его никогда раньше женщины не касались.

Глядя на то, как странная конструкция уносит ее вверх, он понял, что ему это не нравится. Не то чтобы он хотел поплыть за ней. Он не мог попасть в ее мир, как и она не могла существовать в океане.

Но его хвост все равно сжался. Он хотел опять к ней прикоснуться. Почувствовать сильный жар ее тела, ощутимый даже сквозь давление ледяной воды.

Странно было смотреть, как она удаляется. Знать, что он больше никогда ее не увидит – а если и увидит, то только ее всплывающий труп. Они собирались обуздать монстра, которого представляли собой ахромо. Стереть их с морского дна. Он точно знал, что не сможет спокойно жить, пока все они не всплывут на поверхность или не станут кормом для акул.

Его жабры опять затрепетали. На этот раз даже весь его хвост задрожал. По телу забегало еще больше огоньков, словно он был маячком, привлекающим к себе ее внимание.

Чтоб его. Да что с ним творилось?

Он провел рукой по чешуе и несколько раз хлопнул по хвосту ладонью. Нужно было найти остальной отряд и брата. Их старания наверняка тоже увенчались успехом, и если все ахромо уже застряли в центральной башне, то пора думать, как на нее напасть.

Это громадное здание даже киты не могли повредить. Им не хватало сил покачнуть металлическую конструкцию, но однажды они найдут ее слабое место. Всегда находили.

Арджес разрешил течению нести себя домой. Иногда помогая хвостом, он по большей части позволил океану тянуть себя туда, где ему нужно было быть.

Ему всегда нравилось это ощущение. Наверное, как тем существам, которых он видел в небе, когда поднимался на поверхность: когда земля уходила из-под хвоста и вокруг оставалась лишь вода. Куда ни глянь, вокруг царила только пустота. Только вода, тьма где-то внизу и тихое течение моря, уносящее его все дальше и дальше от города, после которого вечно приходилось чистить жабры.

Перевернувшись на спину, он вернул на место выбитое плечо и попытался расслабиться, пока морская соль подталкивала его все ближе к гарантированному успеху.

Пусть он и не слышал победных криков отряда, но знал, что у них все получилось. Он сломал одну из труб, хотя был меньше всех остальных членов своей команды. Они уж точно нанесли урона побольше. Сегодня вечером их ждал праздник.

Что-то выбило его из течения. Скрутив хвост, Арджес кувырком пролетел сквозь воду и, растопырив перепончатые пальцы, со всей силы ударил противника ладонью, наконец умудрившись остановить их обоих.

Выровнявшись, он выпятил грудь, чтобы казаться больше, и повернулся лицом к тому, кому хватило дурости напасть на одного из Народа Воды. Никакая акула не пошла бы на такую верную смерть. Пятнистые киты, охотившиеся в похожих стаях, тоже. Ни у кого бы не хватило глупости, наглости…

Ярости.

Перед ним завис его брат. Дайос выдохнул через жабры, агрессивно растопырив их. По всему его телу, на макушке, на спине, вниз по хвосту и даже в перепонках его пальцев мерцали красные полосы. Это было даже не яростью. Он был так близок к состоянию амока, что на какой-то момент Арджес испугался, что брат его не признает.

Подняв перед собой руки, пульсирующие неярким, успокаивающим синим, Арджес спросил:

– Что случилось?

– В смысле «что случилось»? – прошипел брат. – Тебя с нами не было. Ты должен был вести весь отряд, а ты просто исчез!

– Куда вести? – Арджес был твердо уверен, что все прошло по плану. С отрядом не могло случиться ничего плохого. Прежде чем повести их в наступление, он наблюдал за ахромо много месяцев. Арджес знал все местоположения и рассказал своим воинам все, что нужно.

Дайос указал себе за спину, пронзив холодную воду когтями:

– Ахромо знали, что мы придем.

– Невозможно.

– Экетес мертв, – сказал Дайос.

В толще воды его слова казались пустыми, но течение снова и снова возвращало их в уши Арджеса.

Экетес умер.

– Как? – хрипло ахнул он. Все же шло по плану.

– Где. Ты. Был? – снова спросил Дайос, но когда он подплыл ближе, его глаза расширились от ужаса, а потом сузились. Арджес знал, что учуял брат.

Ее. Ну конечно же ее запах прилип к нему. Под водой у всех ахромо был свой уникальный вкус. Даже сейчас, если постараться, он мог учуять ее на краях своих жабр. Ее запах казался слаще большинства ахромо, и его не так противно было вдыхать.

Она была похожа на глубинные конфеты, которые так любил его народ. Маленькие шарики с насыщенным вкусом, раскрывавшимся во рту. Не то чтобы кислые, но вкус одновременно обжигал и вызывал привыкание.

Только сейчас он заметил, что весь пропах ею, и это полностью его вина. Нужно было проплыть сквозь водоросли и стереть с себя весь запах, прежде чем приближаться к кому-то из своих. Вот только… его чешуя словно пыталась удержать ее аромат. Словно он хотел попробовать ее на вкус снова, потом, когда останется наедине с океаном.

Дайос вновь раздул жабры и набросился на брата. Лишь один удар могучего хвоста – и он вцепился в Арджеса.

Арджес не собирался сдаваться без боя. Кровавая пелена заслонила глаза, и он едва мог разглядеть, что происходит. А потом на его горле сомкнулась когтистая рука. Как бы он ни сопротивлялся хватке брата, их обоих уже несло на глубину.

Он попытался вывернуться, получить преимущество, но брат был огромен. Мог потягаться с некоторыми китами. Арджеса тащило на дно, и попытками освободиться он лишь лишал себя последних сил.