Полная версия:
Шрам
– Я сказала что-то неуместное? – спрашиваю я. – В таком случае приношу извинения. Я краем уха услышала разговор, и мне стало жутко интересно… Но, судя по вашей реакции, вижу, что тема весьма деликатная. – Я выдерживаю паузу, желая придать словам необходимую силу. – А знаете… вам все равно следует мне рассказать. Мне бы не хотелось опозориться перед людьми, и в первую очередь – перед королем. – Посмеиваясь, я прижимаю руку к груди. – Нет, ну вы только представьте себе эту картину!
Офелия нерешительно наклоняется ближе:
– Они изгои.
– Изгои?
Офелия кивает. Марисоль поджимает губы и добавляет:
– Отбросы – вот кто они. Гнусные существа, которые считают, что имеют право жить вровень с нами.
У меня леденеет сердце.
– А разве нет?
Офелия качает головой:
– Они преступники. Говорят, что они курят и пьют до потери рассудка, а потом пробираются в Верхний Ист-Сайд и прямо с улиц похищают людей.
– Зачем им это нужно? – хмурюсь я.
– Чтобы заявить о себе? – предполагает Офелия, покусывая губы.
– Они гиены, – вклинивается Марисоль. – Они и без того начали нам досаждать, а теперь, когда устроили выходку с головой Реджинальда… – Она пожимает плечами, приглаживая ладонями юбку. – Они долго не продержатся.
Шейна замирает с щеткой в руках:
– Звучит жестоко.
Серые глаза Марисоль устремляются на Шейну, лицо ее становится строгим:
– Они устраивают человеческие жертвоприношения посреди своих грязных дорог! Раздевают человека до нитки, пока у него не остается ничего, кроме гордости, а потом забирают и ее, оставляя лишь позор и мольбы о смерти.
– Откуда нам знать, так оно или нет? – возмущается Офелия. – Никто ведь этого не видел.
Я тяжело вздыхаю.
– Соглашусь. Если они задумали пойти против короля, разве им не нужна поддержка народа? Вряд ли пропажа людей с улиц города им на руку.
Офелия качает головой.
– Порой, миледи, безумие не поддается логике и объяснению. И если сейчас ими кто-то руководит…
Ее голос дрожит, глаза стекленеют.
– Неужели они настолько организованны? – спрашиваю я с колотящимся сердцем.
Я прекрасно помню ту неопрятную женщину и ее манеру общения. Лично я сочла это бреднями простолюдинки, обезумевшей от голода, который царит на улицах города. Да и король Майкл не выглядел встревоженным, так что я решила, что повода для беспокойства нет.
Марисоль выпрямляется, прочищает горло:
– В общем, нам не следует об этом разговаривать. Это запрещено.
Я внимательно наблюдаю за этой женщиной, вникаю в ее слова и тщательно запоминаю, чтобы потом, оставшись наедине, их проанализировать.
– Как бы то ни было, – замечает Офелия, – это не те люди, с которыми вам стоит общаться. Даже в голову не берите: этого достаточно, чтобы предстать перед судом за измену.
– Разумеется! – С улыбкой я тянусь к Офелии и накрываю ее пальцы своей ладонью. – Благодарю за искренность. – Мой взгляд переходит на Марисоль, а потом возвращается обратно к Офелии: – Нам, леди, в любом случае нужно держаться вместе.
Все уже давно разошлись отдыхать, а я все никак не могу успокоиться. В голове зреют вопросы, в сердце бушует тревога.
Мятежники.
Никогда раньше я о них не слышала.
Но вот Ксандер наверняка в курсе.
Волнение нарастает с новой силой.
На момент приезда я считала себя готовой, а теперь менее чем за две недели все мои планы перевернулись с ног на голову.
Внезапно за дверью раздается шум – с колотящимся сердцем я подскакиваю в постели.
Кто-то пришел?
Откинув тяжелое одеяло, я свешиваю ноги с кровати, ступаю на богатый персидский ковер, направляюсь к трюмо и накидываю темно-красный ночной халат с длинными, расклешенными от запястья шелковыми рукавами и подолом, целующим пол. Затянув его на талии, я достаю из верхнего ящика один из клинков и только потом иду к двери на источник шума.
Дергаю за ручку, распахиваю деревянную дверь, оглядываюсь по сторонам. Но встречаю лишь тишину. В помещении царит полумрак; единственным источником света служат лишь небольшие железные бра.
С глубоким вздохом я заправляю за ухо выбившийся черный локон, выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь. Неизвестность щекочет мне нервы. Но не успеваю я сделать и двух шагов, как из тени появляется фигура и встает прямо передо мной.
– Ой! – вскрикиваю я от испуга.
Держа руки в карманах, на меня внимательно смотрит Тристан; его взгляд тяжелый, точно камень.
– Ты напугал меня. – Я облизываю пересохшие губы и тут же отступаю к закрытой двери, пряча кинжал за спину. – Ч-что ты здесь делаешь?
Вздернув подбородок, он приближается:
– Что ты там прячешь, маленькая лань?
Возмущение закрадывается в самую душу, и я невольно напрягаю плечи:
– Тебя это не касается. Что ты делаешь в моих покоях?
Тристан приподнимает темную бровь.
– В твоих?
– Да, в моих. Или ты видишь здесь других дам?
Он оглядывается по сторонам.
– Нет, не вижу ни одной.
Его оскорбление пронзает мне грудь. Какой же он несносный.
– Видимо, не зря о тебе столько гадостей говорят.
Его поза тотчас меняется, плечи напрягаются. Сама его аура как будто превращается в тьму и опасность.
Удивительно, насколько переменчиво его настроение. Он так быстро переходит от невозмутимости к сварливости – если так можно назвать его состояние, – что у меня волосы поднимаются дыбом, а интуиция требует соблюдать осторожность.
– Может, это и твои покои, но замок все равно мой. А вместе с ним – эти залы, – шипит он, подойдя ко мне так близко, что его дыхание щекочет лицо. – Глупо полагать, что отсутствие у меня титула короля дает тебе право не преклоняться передо мной.
У меня перехватывает дыхание, и слова срываются с языка прежде, чем я успеваю их проглотить:
– Я преклоняюсь перед теми, кто этого заслуживает.
Ухмыляясь, Тристан прижимается ко мне всем своим телом, вызывая прилив жара и разгоняя сердцебиение. Его рука скользит по рукаву халата, оставляя на коже приятные ощущения – и это несмотря на то, что внутри меня кипит отвратительная смесь ненависти и страха перед тем, что он увидит оружие, спрятанное у меня за спиной.
– А я ведь могу заставить, – мурлычет он.
У меня раздуваются ноздри, страх оплетает мой позвоночник, словно розовая лоза, колющая меня шипами в надежде предостеречь.
Но я игнорирую свою интуицию.
– Можешь попробовать.
Его ладонь перемещается по моему плечу, пока не встречается с плотью – от этого прикосновения в животе вспыхивает пожар.
– Твои действия неуместны, – хриплю я.
Его пальцы ласкают ключицы, потом поднимаются и обвивают горло. Большой палец прижимается к подбородку – от этого давления моя голова запрокидывается, и я вынужденно встречаюсь с его нефритово-зелеными глазами.
Сердце от волнения замирает, внизу живота оседает что-то тяжелое.
– Хм… – Его нос прикасается к моей щеке и движется дальше, пока не упирается в ухо. – Полагаю, скоро ты убедишься, что правила приличия меня мало волнуют.
Другой рукой он хватает меня за талию – от тепла его прикосновений, проникающего сквозь тонкий шелк ночного халата, рябит в глазах. Я все крепче сжимаю спрятанные за спиной ножны.
Я бы с ним справилась.
Он потерял бдительность, а это значит, что нож в считанные секунды прорежет его кожу и погрузится в вены.
Только я проделала весь этот путь не для того, чтобы наследить, и не позволю глупым эмоциям затуманить рассудок.
Внезапно по моей голени разливается острая боль. Ноги подкашиваются. Сильными руками Тристан ловит меня и надавливает рукой так, чтобы я опустилась.
Меня распирает от горькой досады, когда колени болезненно ударяются о блестящий кафельный пол, а кинжал со звоном падает на пол.
Глаза Тристана перемещаются на оружие.
– Любопытно, – качает он головой.
В груди полыхает ярость; от раздражения я скрежещу зубами.
– Такой вид мне нравится больше, – воркует он, глядя на меня сверху вниз. – На коленях, с вздымающейся грудью, раскрасневшимся лицом и глазами, обращенными к своему повелителю. – Он тянется вниз, хватает пальцами мой подбородок и рывком поднимает голову вверх – так, что мышцы на шее болезненно натягиваются. – Пусть это послужит тебе уроком, маленькая лань. Не забывай свое место.
– И где же оно? – с трудом выдавливаю я, пока тело сотрясается от бурлящего в жилах гнева.
Он усмехается с таким зловещим удовольствием, что по моим внутренностям, словно тысяча пауков, расползается ужас:
– Возле моих ног.
Глава 9
ТРИСТАНЯ сижу, уставившись на огромный письменный стол брата. Курю, выпуская в воздух клубы сигаретного дыма.
Ксандер и Майкл обсуждают похороны сэра Реджинальда – вернее, вопрос их целесообразности. И как бы меня ни бесили эти два идиота, уж лучше быть здесь и разнюхивать их планы, чем оставаться в неведении.
Интересно, какова была бы их реакция, узнай они, что это моя рука отделила плоть Реджинальда от кости? Что это меня он молил о спасении, как будто я сам Бог, дарующий милосердие. Хотел бы я сказать им, что старый добрый Реджинальд, оказавшись без поддержки членов Совета, не проявлял такой храбрости и что он мочился на грязный цементный пол, пока я зажигал спичку за спичкой и наносил на его кожу живописные шрамы.
– Сир, пришла пора менять правила игры, – призывает Ксандер.
Со стоном Майкл ударяет кулаком по столу:
– Я не желаю ничего менять, Ксандер. Я хочу найти грязную шлюху, которая посмела явиться в мой замок, бросить мне под ноги голову человека, плюнуть, а потом непонятным образом исчезнуть из темниц!
Меня забавляет это зрелище – ярость, пылающая на щеках Майкла. Тотчас проносится мысль о леди Битро. Интересно, сколько понадобится огня, чтобы почувствовать жар ее плоти?
– Если все пустить на самотек, – продолжает Ксандер, – настроения в обществе кардинально изменятся. Сир, нам придется сменить курс. Найти отвлекающий маневр.
С усмешкой на устах я забрасываю ногу на ногу.
Брат, приглаживая ладонью волосы, поворачивается в мою сторону:
– Что смешного?
Я пожимаю плечами, стряхивая пепел на дорогой ковер под ногами, и с ленивой улыбкой откидываюсь на подушки:
– Нет-нет, ничего. Не смею вам мешать, господа.
– Ты уже помешал, – огрызается Майкл. – Что ты вообще здесь делаешь? Внезапно озаботился положением дел в королевстве?
В ответ на его саркастический тон я улыбаюсь, сдерживая желание доказать обратное, продемонстрировать, что на самом-то деле судьба монархии заботила меня всегда.
– Оказываю моральную поддержку. На тебя столько всего навалилось! Как ты справляешься, брат? Выглядишь бледным. – Я наклоняюсь, поднимая брови к линии волос: – Та женщина, случаем, не напугала тебя, а?
– Переходите к делу, Тристан, если таковое имеется, – сердится Ксандер.
Я прокручиваю кольцо на пальце – бриллиантовые глаза льва сверкают при каждом обороте.
– Да я уже все сказал. Я просто пришел поддержать родственника.
– Тристан.
– Ксандер, – отвечаю я, растягивая гласные.
– Я, конечно, понимаю, что вам вдруг захотелось поучаствовать, но, знаете ли, играть роль послушного принца уже поздновато.
Он окидывает меня взглядом, как будто само мое присутствие для него оскорбительно. Впрочем, такое возможно.
Где-то в груди свербит что-то тягостное, и моя улыбка тут же сходит на нет:
– Мне незачем играть. Я Его Королевское Высочество Тристан Фааса, второй сын покойного короля Майкла II, хочешь ты того или нет.
Я встаю, пересекаю комнату и оказываюсь прямо перед Ксандером, возвышаясь над его невысоким нескладным телом. Тот разглядывает меня сквозь нелепые очки в роговой оправе. Глядя на него сверху вниз, я подношу самокрутку к губам и затягиваюсь, вчитываясь в каждую неуклюжую черту его лица и изучая каждую капельку пота, проступившую на лбу. А потом выпускаю струю дыма так, что она покрывает его лицо, вызывая приступ кашля.
– Я понимаю, что ты очень важный человек, Александр, – шепчу я. – Стоишь здесь, слушаешь нового короля, как и слушал предыдущего, и думаешь, будто ты вне упреков. – Я хватаю его за плечо – теперь горящий кончик свернутой бумаги оказывается рядом с его шеей. Как же хочется прижать самокрутку к его коже и послушать шипящие звуки, но я себя сдерживаю. – На будущее запомни две истины. Первая: моя кровь чище твоей, пусть она и скрыта под «жуткими» чернилами и очерствевшей душой.
Я выдерживаю паузу, наслаждаясь его напряжением.
– А вторая? – спрашивает он, сглатывая.
– Я знаю, что вы сделали с моим отцом, и я никогда не забуду людей, бросивших его умирать в одиночестве. – Горящий край сигареты задевает его яремную вену. Ксандер жмурится от боли, доставляя мне удовольствие. – Ой, – улыбаюсь я. – Больно?
– Вы далеко не все знаете о своем отце, – шипит Ксандер сквозь стиснутые зубы.
С усмешкой я опускаю взгляд, а потом снова заглядываю ему в глаза:
– А ты не знаешь меня.
– А что насчет Сары? – вклинивается Майкл. – Давайте уже объявим о нашей помолвке: этого будет достаточно, чтобы изменить ситуацию.
Я переключаю внимание на брата:
– Уже по имени обращаешься? Боже, да ты времени зря не теряешь.
Глаза Майкла сужаются:
– Она моя жена.
– Пока еще нет, – язвлю я.
Я хватаю руку Ксандера, разворачиваю ее ладонью вверх, вкладываю недогоревшую самокрутку и смыкаю его пальцы. Его лицо кривится в гримасе отвращения.
– Выбросишь, а, Ксандер?
– Так скоро уходишь? – спрашивает Майкл, выпячивая нижнюю губу. – Какая жалость.
Я пожимаю плечом:
– С вами двумя ужасно скучно.
– Ну, серьезные разговоры не предполагают веселья. Хотя, – ехидничает Майкл, потирая подбородок, – ты и раньше не интересовался важными темами.
Дыра в моей груди все больше расходится. Я скрежещу зубами.
– Верно, но если бы все заботились о важном, кто бы позаботился о тебе, брат?
Улыбка исчезает с его лица:
– Позови сюда леди Битро, а потом можешь идти на все четыре стороны – в любой из борделей, где планируешь провести ночь.
Прищелкнув языком, я разворачиваюсь и направляюсь к двери.
Если бы я обернулся, то наверняка увидел бы изумление, застывшее на их лицах: уж больно легко я согласился, особенно если учесть, что я не отличаюсь умением подчиняться приказам.
Но, как ни странно, я и сам очень хочу ее отыскать.
Возбуждение разливается по внутренностям, проникает в живот и скапливается в паху при одном только воспоминании об этой девушке: как вчера ночью она, тяжело дыша, стояла на коленях, с растрепанными волосами, как смотрела на меня исподлобья, словно хотела всадить в меня нож и умертвить прямо на месте – тот самый нож, который прятала у себя за спиной.
Никто еще не обращался со мной так, как она: с пылающим гневом, который так и норовит просочиться сквозь взгляд и сразить меня наповал. Так и хочется вставить член ей в горло и посмотреть, попробует ли она его откусить. А если осмелится – наказать ее за проступок.
Так что я пойду и найду свою маленькую лань.
Хотя бы для того, чтобы насладиться ее ненавистью, а потом бросить к ногам короля.
Глава 10
САРАНа территории замка насчитывается с десяток разновидностей кухонь, но та, в которой я сейчас нахожусь, самая просторная.
До приезда в Саксум меня никто не ограничивал в свободе. Я бродила, где вздумается – в пределах разумного, конечно, – а потом уходила в свою комнату и наслаждалась одиночеством. Теперь единственное время, когда я могу побыть наедине с собой, – это ночь в постели.
Я даже представить себе не могла, насколько меня тяготит присутствие людей.
Вот уже четыре дня я не встречалась со своим женихом и не получала от него известий. И хотя мои мысли должны быть сосредоточены на будущем и достижении поставленной цели, ради которой, собственно, я сюда и приехала, мне это дается с трудом. И далеко не по тем причинам, по каким стоило бы.
Меня одолевают одни и те же сны. Сны о том, как принц Тристан пробирается в мои покои и заставляет встать на колени – только на этот раз по другой причине.
Это отвратительно. И не потому, что мне чуждо само действо – будь кто-то в курсе моих похождений, я бы, скорее всего, здесь не сидела, – а потому, что из всех известных мне людей, с которыми мне довелось познакомиться за всю свою жизнь, принц Тристан, по моему мнению, самый худший.
Его вторжение в мои сны – весьма прискорбный поворот событий.
Недавно, во время игры в бридж в гостиной, Офелия, скорее всего, заметив темные круги у меня под глазами, предложила мне вздремнуть. Я воспользовалась советом, хотя и не думала ложиться в постель.
Наоборот, я ухватилась за эту возможность и направилась в сторону кухни в надежде найти слуг. А что? С людьми, которых по праву можно считать глазами и ушами замка, нужно дружить. Это очень важно – заручиться их верностью, чтобы в нужный момент на них положиться.
Вот так я и оказалась за большим металлическим столом в комнате размером с дом, в компании Пола – одного из поваров замка, который стучит кастрюлями и сковородками, приготавливая чай и послеобеденный перекус.
– Я честен с вами, миледи. – Пол вытирает лоб; его рыжеватые волосы убраны под сетчатый колпак. – Вы правда великолепны. Но я начинаю нервничать, когда ваши прелестные глаза так внимательно на меня смотрят.
Я улыбаюсь, постукивая ногтями по столешнице:
– Не стоит переживать: мне очень приятно твое общество.
– Да? – удивляется он, отвлекаясь от стряпни. – Нет, конечно, я верю вам, просто… – тараторит он, после чего опускает руку на живот и кланяется. – Благодарю вас.
Этот мужчина меня забавляет.
– Знаешь, тебе не обязательно кланяться, если рядом никого нет.
– Прошу меня простить, – улыбается повар. – Я не привык к визитам королевских особ.
Пол подходит ко мне, ставит тарелку на стол и любезно указывает на блюдо.
Я тоже ему улыбаюсь и сразу склоняюсь над металлической столешницей.
– Что ж, ты скоро поймешь, что я не похожа на других членов королевской семьи.
– Технически, – вклинивается спокойный голос, – ты вообще не королевская особа.
По спине бежит холодок, каждый волосок встает дыбом, когда из ниоткуда появляется принц Тристан. Его губы растянуты в чрезмерно ленивой улыбке, а глаза устремлены на меня.
Чуть не потеряв дар речи, Пол тяжело опускается на колено.
– Ваше высочество.
– Здравствуй, Пол. Развлекаешь нашу будущую королеву?
Сказать, что я удивлена, – это ничего не сказать. Вот уж не ожидала, что из всех людей именно он будет на равных общаться со слугами. Большинство представителей знати такого себе не позволяют.
– Даже если и так, что с того? – вклиниваюсь я.
С горящими глазами Тристан поворачивается ко мне. Я не двигаюсь с места – лишь выпячиваю грудь.
– Значит, ему крупно повезло. – Принц делает шаг навстречу – от этой близости меня бросает в дрожь. – Смотрю, ты любишь бывать в местах, где тебя быть не должно, да, маленькая лань?
Я расправляю плечи:
– Не вижу ничего дурного в желании познакомиться с людьми, вдыхающими жизнь в стены этого замка.
Он вскидывает брови:
– Согласен.
Приглушенный стук с противоположной стороны кухни прерывает наш зрительный контакт.
Я поворачиваюсь лицом к стене:
– Что это было?
Никто не отвечает.
Встав из-за стола, я хватаюсь за юбки и направляюсь к источнику шума. Раздается еще один удар – на этот раз громче. Теперь я абсолютно уверена, что он исходит с внутренней стороны стен.
Я оборачиваюсь, встречаясь взглядом с Тристаном:
– Что там? По ту сторону.
Он молча стоит и ухмыляется, опираясь на угол стола и скрестив ноги.
– Пол? – с нарастающим напряжением обращаюсь я к повару.
Но тот лишь скрещивает руки на своем большом животе:
– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.
Снова хлопок.
Я вскидываю бровь:
– Хочешь сказать, что ты ничего не слышишь?
– Может, у тебя проблемы со слухом? – перебивает Тристан.
– С моим слухом все в порядке, благодарю за заботу, – щурюсь я. – Прекрати эти игры: ты с ума меня сводишь.
Тристан выпрямляется, подходит ближе и встает прямо передо мной, заслоняя мою тень.
– Неужели я обладаю столь могучей властью, чтобы свести тебя с ума?
– Никакой власти у тебя нет, – процеживаю я, хотя рука так и норовит стереть ухмылку с его лица.
Он цыкает, качая головой.
– Власть, ma petite menteuse[2], имеет одну отличительную особенность: ее не отдают даром; ее приходится отвоевывать.
– Ты говоришь по-французски? – Понятия не имею, как он меня назвал, но от звуков, стекающих с его языка подобно бархатному шоколаду, у меня внутри все клокочет.
Он ухмыляется:
– Я принц.
Тристан поднимает руку – от этого жеста у меня захватывает дух. Но вместо обжигающего прикосновения, которого я так ждала, он просто прижимает ладонь к стене возле моей головы. С громким скрипом стена сдвигается, и, точно из воздуха, появляется вход. Изумленная, я оборачиваюсь, вглядываюсь в темный туннель с каменными стенами – такое впечатление, будто замок слился своими внутренностями с горой, на которой стоит.
– Леди.
Я подношу руку к груди. В голове бурлит целый поток вопросов.
Эти туннели расположены внутри замка? Или они ведут прямо в город? Кому о них известно?
– Эй, леди, ты наступила на мой меч. – Голос выдергивает меня из мыслей.
Я вижу перед собой ребенка с глазами песочного цвета.
– Ой. – Отступив на шаг, я высвобождаю из-под ноги игрушечный меч. – Прости, пожалуйста. – Я сажусь на корточки и поднимаю игрушку; корсет болезненно вонзается в ребра, но я все равно остаюсь внизу, чтобы быть на уровне роста ребенка. – Ты, наверное, рыцарь?
Мальчик выпячивает грудь, и я замечаю на его смуглой коже небольшие пятна, похожие на следы от сажи.
– Я король.
– О, – округлив глаза, я берусь за голову. – Конечно, как я сразу не догадалась. Ты ведь и выглядишь как подобает великому королю. – Я кланяюсь и протягиваю ему игрушку. – Прошу меня простить, ваше величество.
С улыбкой, коснувшейся уголков его губ, он тянется ко мне за мечом.
– Кто ты? – спрашивает мальчик. – Я никогда тебя не видел, а моя мама знает всех, кто тут работает.
– Это леди Битро, – отвечает Тристан из-за моей спины. – Миледи, это Саймон.
Саймон задирает голову, его взгляд блуждает по моему телу, как будто он решает, жить мне или умереть.
– Она нам нравится? – спрашивает ребенок.
Тристан смеется, вызывая у меня смятение. Этот звук будоражит сознание, искажая тот образ, который я нарисовала в голове. Я вижу, что он искренен с мальчиком, как будто даже им дорожит.
Принц стоит, засунув руки в карманы и покачиваясь на пятках, прожигая меня взглядом.
– Да, нравится.
У меня перехватывает дыхание, в животе порхают бабочки.
Саймон, глядя на меня, морщит нос:
– И все-таки ты девчонка, так что не слишком надейся на мою любовь.
Не сдержав смеха, я выпрямляюсь и пробегаюсь пальцами по передней стороне платья, безуспешно пытаясь избавиться от нарастающего чувства тревоги:
– Что ж, жаль разочаровывать вас, ваше величество, но со своей женской натурой я ничего поделать не могу.
– Да, похоже на то. – Саймон окидывает меня взглядом, а потом обращается к Полу: – Я проголодался. У тебя есть что-нибудь?
Я тем временем поворачиваюсь к Тристану, упираю руки в бедра и говорю тихим голосом:
– Ты что, преследуешь меня? Куда бы я ни пошла, ты тут как тут. Мне говорили, что ты в этом замке как призрак, но почему-то я постоянно на тебя натыкаюсь.
– О, значит, ты обо мне спрашивала? – ухмыляется принц.
Меня распирает от раздражения:
– Не обольщайся.
– Неужели мое присутствие тебя беспокоит?
– Меня беспокоишь ты, – отчеканиваю я.
Тристан вздыхает.
– Мой брат просил тебя позвать. Я всего лишь пони, который прибыл сюда, чтобы отвезти тебя к нему.
Я смеюсь.
– С трудом верится, что тебя можно оседлать, как лошадь.
Его глаза загораются. Смущение захлестывает меня, когда я понимаю, что только что сморозила. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я тут же вскидываю руку:
– Не надо. Не говори. Ничего.
– Тристан! Не уходи! – визжит Саймон, проталкиваясь мимо меня с таким напором, что я отпрыгиваю в сторону. В третий раз за сегодняшний день я с изумлением наблюдаю за маленьким мальчиком, который бросается к Тристану в объятия. Все раздражение, которое я испытывала, вмиг улетучивается, когда он опускается на колени перед ребенком и вытирает грязь с его щеки.
