Горничная господина Демона

Из комнаты выбиралась, как мышка из норки. Только бы о вчерашнем никто не узнал! Она не выдержит позорного клейма «господской девки»!

Каждый шаг к столовой был так же труден, как и к кабинету герцога. Синяки на бедрах заныли, а между лопаток протянуло холодном, словно метка опять звала ее. Энджел в страхе прислушалась, но нет. Утром де Сармунд обычно или запирался в своих комнатах, или уезжал по делам. Из ворот вылетал черный экипаж, запряженный двумя длинноногими вороными, и порой герцог отсутствовал до вечера. Из скупых рассказов слуг Энджел узнала, что он присутствует в центральном госпитале, помогая облегчить кончину иных страдальцев, но чаще посещает королевскую библиотеку ради древних текстов и поисков ключа к их разгадке.

Хоть бы и сегодня так… А лучше на несколько дней! В голове шипело жуткое «Поиграем», и Энджел бросало в дрожь от одного только воспоминания о тех отвратительных крюках и хозяйской трости. Порядочности у герцога не оказалось, а уж жалости и подавно не будет…

Столовая встретила ее мерным говором. Энджел на мгновение затаила дыхание, но никто не спешил тыкать в нее пальцем. Мисс Пэри переговаривалась с дворецким. Мальчишки посыльные опять пытались стянуть больше сахара, чем нужно. Сестер Оттис ещё не было, ну а доктор занимался гренками, подарив ей один лишь рассеянный взгляд. Теплая благодарность всколыхнулась в груди, но испарилась быстрее росы на солнце от ехидного:

– О, Эмма. Что-то ты припозднилась. Тяжёлая ночь?

Энджел похолодела. В глазах Клэр сверкало понимание и ненависть. Догадалась? Видела ее? Или просто решила оскорбить?

– Если тебе сложно запомнить мое имя, Клэр, обратись к доктору  Смиту. Ночь прошла спокойно, благодарю. Доброе утро, – поздоровалась с остальными.

Голос не дрогнул, но внутри скручивало от страха и бессилия. Все дни Энджел старательно избегала Клэр, а на ее ядовитые выпады просто не реагировала. К счастью общей работы им пока не давали, и неприятности случались лишь трижды.

– Клэр, я начинаю подумывать, что господин де Сармунд зря оставил тебя в горничных, – вступилась в их краткую перепалку мисс Пэри. – Это трудно, но найди в своем сердце хоть крошку достоинства.

Лицо девушки пошло красными пятнами. А Энджел, пользуясь тем, что окружающие переключили внимание на Клэр, шмыгнула на свое место.

А в груди опять кололо занозой. Поведение горничной очень походило на ревность. Неужели… Неужели и ее приглашали в кабинет?

Внезапная тошнота подкатила к горлу. Ну конечно… на той кровати много, должно быть, побывало.

Каша просилась обратно, но Энджел мужественно орудовала ложкой. Нельзя показать, что ей  дурно. Надо держать лицо.

К концу завтрака как обычно стали раздавать работу. Энджел мечтала, чтобы ее имя оказалось а первым – только бы скорее сбежать, но у мисс Пэри были другие планы.

Только когда  никого не осталось, женщина обратила внимание  на нее.

– Почистить сегодня дверные ручки.

– И все?! – не поверила своим ушам Энджел.

Но ведь это и не работа совсем! Несколько часов, не более.

– Все.

Экономка направилась к дверям.

– Мисс Пэри! – чуть не опрокинув стул, Энджел бросилась следом. – Мисс Пэри, прошу, дайте мне нормальную работу!

Женщина круто развернулась

– Я себе не враг, деточка.

А вот теперь действительно пришлось искать твердую опору, чтобы не рухнуть. Знает! Знает все, и даже не пытается это скрыть. О, Создатель… Какой стыд!

– Сегодня утром герцог велел повысить тебе жалование в два раза…

Каша все-таки полезла обратно. Энджел прикусила губы, и во рту опять появился металлический привкус. Да если бы ее заставили пройтись по центральной площади голой, это не было бы так унизительно! В попытках сдержать тошноту, перед глазами заплясали черные искры. Жалование повысил! В два раза… И теперь она точно шлюха. Обычная продажная девка…

– Энджел. Выпей.

Как в тумане она ухватилась за бокал воды. Кое-как осадив тошноту, разомкнула дрожащие губы.

– Мисс… Пэри. Заберите. Заберите деньги, пожалуйста.

Щекам было мокро и жарко. Волосы липли ко лбу, и платье вдруг стало невозможно тяжёлым.

Экономка поджала губы.

– Давай-ка пройдемся, деточка…

Собрав последние силы, Энджел последовала за женщиной. Ушли недалеко. Прямо в кладовую, где хозяйничала экономка.

Дверь мягко закрылась.

– Присядь.

Энджел рухнула на ближайший стул.

– У тебя не было шансов, – мисс Пэри устроилась перед ней, – герцог тебя не мог не заметить.

– Не мог? – повторила эхом.

Мисс Пэри хмыкнула.

– Ты видела себя в зеркале, деточка? Свежая, как бутон розы, и взгляд пугливой лани. Подумай головой хорошенько – герцог де Сармунд! В его власти позволить себе дворец не хуже королевского, с вышколенной прислугой, которая дышит одинаково и умеет мысли читать. И вдруг – бродяжку приютил! Наш хозяин не любит посторонних, не просто не любит – не может выносить. Но как любой молодой мужчина имеет некоторые вкусы, касательно женщин. Так вот – ты в его вкусе.

– И Клэр? – вырвалось тихим шёпотом.

Женщина кивнула.

– И она тоже. Но внешность – всего лишь ширма. Клэр пришла сюда по рекомендациям. Долго порог обхаживала. Господин все же пустил.  И да, в свою постель тоже, только если ты больными глазами смотришь, и от смущения едва живая, то с Клэр сияла новым золотым. Но не долго.

– Почему?

– Потому что больше чем посторонних в своем доме наш господин не любит притворства. Характер у нее другой. Сколько шкуру кроткой овечки не натягивая, а серая шерсть все равно вылезет. Но и ты раненую голубку из себя не строй. Я служу де Сармундам третий десяток. Места теплее не встречала, а скиталась немало. Дают деньги – бери, пригодится.

Щеки вспыхнули, как будто экономка отвесила ей пощечин.

– Я не прикоснусь к ним, – голос опять задрожал. – Мисс Пэри, сжальтесь! Клэр не задержалась и я не задержусь! Не лишайте меня работы. Дайте стать хорошей горничной… О! И скажите, где можно купить книг. Я уйду отсюда, как только выучусь некоторым вещам.  Я правда искала место. Но меня не взяли такую… неопытную.

Женщина смотрела на нее очень внимательно. Энджел стискивала пальцы, но не опускала взгляда, умоляя Создателя, чтобы тот помог смягчить сердце экономки. Пользоваться хозяйской благосклонностью не хотелось вовсе! Лучше бы ее каждый день отправляли в прачечную…

– Свое место ты знаешь. Это хорошо… – задумчиво проговорила мисс Пэри. – Что ж, ладно. Книги – дело нужное. И работать тоже будешь, но, – подняла палец, – до той поры, пока герцог не запретит.

– Запретит? Зачем?

О, нет! Она совсем не хочет становиться содержанкой.

– Кто знает. Герцог де Сармунд не отчитывается передо мной. А пока ступай. И поверь женщине с опытом  – потом будешь вспоминать случившееся  как самое приятное развлечение.

Развлечение?! Но Энджел промолчала – от мисс Пэри зависело слишком много.

– После того, как справишься с ручками – вычисти ковер на первом этаже в  белой гостиной. Да хорошенько. Давно пора им заняться. А к вечеру заглянешь ко мне. Найду для тебя несколько книг, на первое время…

– И жалованье, – тихонько напомнила Энджел.

– Тут действуй сама. Я медного гроша не трону. За воровство герцог может отнять пальцы. В прямом смысле.

Ладно… Сиротскому дому, в прежнем квартале, где жила их семья, наверняка понадобятся деньги.  Или лучше еда! И детские вещи…

На душе самую малость полегчало. Ободренная поставленной целью, Энджел поспешила выполнять поручение.  Но на лестнице ее уже ждали.

– А вот и наша дорогая Эмма, –  прошипела фурия, перегораживая ей проход. – Ну и как она – господская ласка тростью? Понравилась?!

Энджел крепче сжала перила, не давая себе сделать шаг назад. Клэр трясло от ярости.

Глава 10

«Он уже привязывал тебя – такие крюки на стенах, видела их? Или бил?! Господин любит трости… О, и еще когда ты стонешь от боли. А потом кончаешь – но последнее не обязательно!  Глупенькая, глупенькая Эмма. Он сломает тебя. Вырвет сердце и разобьёт на кровавые осколки, а потом заставит сожрать. И ты будешь это делать. Все-все, только чтобы Он снова подошел к тебе. Удостоил хоть одного взгляда. Прекрасные глаза… Такие черные, м-м-м… А в момент наслаждения в них клубиться Тьма. Она убьет тебя, Энд-жел… Убьет!»

Энджел крепче перехватила щётку и с утроенным пылом принялась за дело.

Но настырный голос никак не желал утихать. Уже который день изводил, нашептывая гадости, и заткнуть его не получалось. Будто мало Создатель дал ей испытаний. Ещё и сумасшедшую Клэр в придачу.

Тогда девушку спугнул Вильям, как ни странно. Скатился по лестнице, и без страха подошел к наседавшей на нее сумасшедшей.

Хватило одного прикосновения к плечу, чтобы перекошенное лицо вновь приобрело человеческие черты. Энджел видела безумцев, но никогда, чтобы они так быстро становились нормальными.

«Мы просто беседовали, мой дорогой Вильям»

Сладкая улыбка Клэр была полна безмятежности. Будто они действительно случайно  встретились на лестнице и обменялись приветствиями.

«В твоих интересах убраться отсюда как можно скорее» – бросил парень сквозь зубы.

А Энджел, обливаясь холодным потом, могла выдавить лишь искреннее «Спасибо». Потому что до чертиков испугалась внезапной перемены Клэр. В девушку будто вселилась Тьма. Яростная и жестокая.

Ничего не ответив, Вильям прошел мимо, и Клэр удалилась вслед за ним.

А ее потряхивало уже который день, и даже книги, что дала ей мисс Пэри, не могли отвлечь. А учиться надо было!

Энджел смахнула пот и с тихим стоном разогнула спину. Да, ещё как надо! Пока герцог оставил ее в покое. Она не видела и не слышала мужчины третий день и каждый миг старалась использовать с толком, не брезгуя самой черной работой – так легче не думать. Не вспоминать что между лопаток унизительная метка, вынуждающая по первому щелчку ползти к герцогу и раздвигать ноги.

Мисс Пэри сдержала свое слово, и щедрой рукой нарезала ей  ломти от общего каравая работы, приправленного солью наставлений. Энджел училась правильно ухаживать за дорогими вещами, работать вместе с остальными, готовить некоторые блюда, а вечером  садилась за книги.

И что за радость это была! Среди прочего ей достался словарик франтлийского, и Энджел сумела выучить целых три фразы! Язык завязывался в узел, но произносить их получалось почти без запинки.

Правда, сил оставалось совсем немного. Вот и сегодня придется запастись холодной водой, чтобы продержаться хотя бы полночи. Тепло в комнате сыграло с ней злую шутку: глаза слипались, а храп кухарки Лотти мерещился нежной колыбельной…

Энджел опять склонилась над ковром. Довольная ее работой, мисс Пэри каждый день требовала дань в угоду чистоты. Сегодня пришла очередь библиотеки. Но больше Энджел не позволяла себе не то что взять – глянуть на книги. У нее  есть свои. Ну и ладно, что без картинок…

Знакомое до нервной дрожи ощущение пробежалась по спине холодными лапками. Прыгнуло на плечи и вздернуло ее вверх. Вскочив на ноги, Энджел резко обернулась и чуть не опрокинула ведро с мыльной водой.

Беспомощно моргнула, надеясь, что видение сгинет. Просто от долгой уборки ей в голову бросилась кровь, ведь невозможно на том же месте… снова…

– На коленях ты смотрелась лучше.

Жёсткая ухмылка и злой прищур черных глаз не сулили ничего хорошего.

***

Сначала он разберется с девчонкой. А потом отчитает экономку, у которой вдруг отказали мозги.

Дэвид стиснул зубы, разглядывая застывшую девушку. Несколько чертовых дней он хоронил себя под бумагами, между делом принимая королевское «фи» и мечтая вытащить монаршую задницу из дворца и пинками отправить в трущобы. Но при всем этом рассчитывал на порядок в своем доме. Куда там! Его развлечение надраивает ковры, портя руки и спину. Кого он получит вечером? Пропахшую потом и усталостью девку?  Для этого он давал ей целых три дня, чтобы очухаться?!

– Сюда.

Горничная вздрогнула. Лазурь глаз старательно пряталась за ресницами, а робкий шаг был слишком крохотным.

– Сюда, – повторил с нажимом.

Напряженная, как тонкая струна, девушка приблизилась почти вплотную, и Дэвид коротко выругался, рывком запуская пальцы в белокурый шелк. Проклятье! А он  чертовски поторопился на счет вони – никакого свербящего кислым супом душка. Даже вспотевшая, она пахла чистотой. Приятным женским запахом. И от желания слизать аромат с тонкой шеи рот затопило слюной. Мать твою, где зачали это ангельское создание? В священном молоке?!

Темные брови жалобно дрогнули, когда он стиснул пальцы. Похоть бесилась в венах, требуя утоления сию же секунду. Немедленно! Ему нужно прочистить мозги, а горничной доступно объяснить, каковы отныне ее основные обязанности.

– Еще раз увижу с ведрами – будешь носить их по особняку голая.

Девушка побледнела.

– Ваше право, только не отнимайте работу!

Сама рвется марать руки?! Дэвид внимательно смотрел на полное решительности личико. Девчонка упрямилась! Поджимала губы и так смешно пыталась выглядеть храброй. Ну надо же! Ангелочек выставлял коготки.

– … Прошу, господин. Мне нужно научиться делать все правильно. Ведь, – девушка прикусила губу и все же опустила глаза, – Вы не держите слуг, и однажды… Однажды я подыщу новую работу.

На мгновение Дэвид онемел. Мысли смялись в бесформенный ком, а по татуировкам  прострелило злым холодом. Уже думает сбежать?! И швыряет эту правду в лицо, с самым невинным видом!  Услышать такое от девицы напрямую было…дико. Непривычно до чёртиков.

Тени вокруг них дрогнули. Потянулись к хозяину изломами и росчерками, не страшась дневного света. Девчонка испуганно ахнула, вздрогнула в его руках беленькой пташкой, но вместо того, чтобы рвануть прочь, вдруг почти прижалась, будто именно он ее защита.

Освободив роскошные волосы от плена чепца и собственных пальцев, ухватил за подбородок, заставляя взглянуть прямо.

– Хочешь работать?

– Да…

– Попроси.

Нежный ротик приоткрылся.

– Как?

– Губами, – жестко усмехнулся, оглаживая розовое искушение. – И на коленях.

Только секунду она непонимающе хлопала ресницами, а потом вдруг вся вспыхнула, испуганно взглянув за его спину. О да, дверь не была защищена Тьмой. И в любой момент сюда могли зайти.

– Но, господин… День… сейчас.  И я не знаю…

– Молчи, – надавил большим пальцем на лепетавшие губы, заставляя заткнуться. – А теперь оближи.

Ангел торопливо открыла рот, позволяя проникнуть внутрь. Язычок неловко коснулся подушечки большого пальца, и от безыскусной ласки прошиб пот. Проклятье! Он хочет видеть губы вокруг своего члена. Сейчас! Каждый день!

– Пососи, – голос сорвался на хрип.  – Да, – почти прошипел от болезненного наслаждения, – а теперь на коленях!

Перехватив узкое плечо, дернул вниз, и девчонка рухнула к его ногам. Стесняется пользоваться привилегиями? Отлично!

– Давай, если не хочешь официально стать содержанкой.

Ангел вздрогнула. Потянулась к пуговицам на штанах и тут же отдернула руку, заметив проступавший бугор. Черт! Да он сейчас кончит, а девчонка все мнется!

И под  аханье служанки Дэвид расправился с тканью.

Энджел трусливо зажмурилась, когда из штанов выскользнуло мужское достоинство.  И это было в ней?! Но его… его так много! Крупная и напряженная плоть топорщилась перед самым лицом, и в дневном свете выглядела ужасно стыдно… и страшно… и… интересно.

В пожаре смущения и страха сверкали искры любопытства. Хотелось взглянуть снова. Всего разочек. Как следует рассмотреть темный узор вен и вспомнить ощущение горячего бархата кожи…

Волосы попали в стальной капкан пальцев.

– Давай, Ангел. Сейчас!

В губы ткнулось твердое, и Энджел сдалась, одаривая мужчину унизительной лаской. Во рту стало тесно и немного солоно.

– Спрячь зубки, – донеслось сверху, и резкий толчок лишил доступа воздуха. Из глаз брызнули слезы. А на затылок давила ладонь, заставляя принимать мужскую плоть  глубже.

– Давай, – голос де Сармунда стал жестким и рваным.– Как с пальцами. Соси.

Это невозможно! Она не сумеет!

Воздуха не хватало, и голова пошла кругом, но, подчиняясь сильным движениям, Энджел пыталась ласкать. Чем быстрее получится, тем лучше. Ведь сюда могут зайти. Увидеть ее… на коленях. Перед герцогом. Ласкающую его при свете дня! Как она, должно быть, выглядит…

Стало невыносимо жарко. И грудь почему-то заныла…

– Руки за спину!

Хлесткий приказ заставил оторвать ладони от крепких бедер, складывая их как будто связанные.

– Смотри вверх.

И сквозь туман перед глазами она подняла взгляд, чтобы тут же сгореть в черном пламени. Теснота рванулась в горло, заполняя его горячей жёсткостью, а в следующий миг в рот брызнула солоноватая жидкость.

– Глотай!

Вздрагивая и пытаясь откашляться, она торопливо сглотнула семя. В глазах Демона полыхнул восторг и жадность.

Так же резко отстранившись, он подхватил ее с пола, ставя на ноги. И даже если бы Энджел хотела, все равно сейчас не могла бы говорить – горло саднило ужасно. А ещё внутри так пусто. Совсем непонятно, словно она хотела бы продолжения… прямо тут, на вычищенном ковре. Энджел даже головой мотнула. Ни за что!

Подбородок очутился в плену железных пальцев. Опять!

– Хочешь работы? Она будет. Уборка в моем кабинете. Каждую ночь.

И, оставив ее дрожащую и оглушенную, герцог покинул библиотеку.

Глава 11

– Дэвид, дорогой. Ты сегодня поздно.

Король Викториан Благочестивый удобно расположился в широком кресле и выглядел совершенно не по-королевски. Шитый золотом камзол небрежно скинут на пол, а ворот батистовой рубахи распахнут. По пути к покоям Его Величества Дэвиду встретились две хорошенькие придворные дамы, которых он  видел в качестве лота на «торгах»  в «Алой ночи». Наверняка чаровницы не так давно выражали королю свою любовь. Во всех позах.

Воспоминания о борделе потянули за собой мысль о Роззи. Но, как ни странно, пользоваться ее услугами пока не было желания. Образ холеной красавицы вдруг разом потускнел, и Дэвид легко выбросил ненужное из головы, не испытав ни капли сожаления.

– Был занят, – ответил коротко, присаживаясь напротив.

Взгляд короля серым крюком попытался вытащить больше, чем два слова, но Дэвид, в отличие от многих, не подавался на подобные уловки. И трепета перед «прекраснейшим из королей» не испытывал. Ровно как и уважения к нему.

Викториан не был хуже своих предшественников, но и не лучше. Корона, скорее, тяготила молодого русоволосого красавца, предпочитавшего охоту и девиц королевским заботам. Впрочем, ради справедливости – и самодурством мужчина не страдал: идиотских законов не спешил издавать и даже иногда приносил Ангалии пользу. Например, твердо вознамерился взять в жены Эрдину Помпар – принцессу Франтилии. И, честно говоря, Дэвид не знал, кому сочувствовать больше – поведение девушки не отличалось кротостью.

– Занят поиском убийцы, надеюсь? – ехидно осведомился государь.

– И этим тоже.

Густые королевские брови красноречиво сошлись на переносице. Его Величество изволили гневаться.

– Два месяца, Дэвид! И три десятка жертв! Это вызов короне!

– Желаете прогуляться по трущобам вместе со мной?

За подобную наглость иной лишился бы головы  на месте – Викториан слыл прекрасным фехтовальщиком, но Дэвид не страшился его гнева. Не потому что они были друзья – едва ли в этом мире найдется тот, кто подходил под это определение. Разве что Зизи… Как обычно, захотелось поморщиться и улыбнуться одновременно. О да, эта бестия в юбке прочно запустила острые коготки в его сердце, и Дэвид совершенно не желал от них избавляться. А от де Сармунда не мог избавиться король, поскольку больше в Ангалии некромантов не было.

– Следите за языком, герцог, – глубокий баритон едва не сорвался на фальцет. Викториан даже сел ровно.

– Ваше величество, Вы прекрасно осведомлены о резерве моих сил. Я могу почувствовать смерть, но лишь в четверти мили вокруг себя. А считывать души… – Дэвид покачал головой, – говорят, дед моего прадеда умел.

– Некромант способен увеличить свои силы!

Но Дэвид ответил молчанием. Потому что оба знали, как происходит это увеличение. Боль – вот мерило новых возможностей. Боль души и тела, когда лезешь на стенку с диким воем, умоляя Тьму сжалиться и подарить забвение. Не все остались в своем уме… Да, что там – никто! В лучшем случае умирают, а в худшем – общество получает сумасшедшего и жадного до боли маньяка. Дьявола во плоти, у которого только одна цель – мучение. Кого угодно: женщин детей, миленьких котят – любое живое существо, попав в его руки, через некоторое время становиться агонизирующим куском плоти, мечтавшим о смерти.

Таких убивают. И полвека назад отец короля лично проткнул мечом герцога Ревийского, сошедшего с ума после безвременной смерти дочери, проигравшей болезни. Мужчина попытался увеличить силы, чтобы суметь хотя бы проститься, и ради этого слишком глубоко погрузился во Тьму.

– Следователи пасуют, – устало произнес король. – Потрошитель не оставляет следов. Только трупы. Сегодня жертву нашли близ Центральной площади.

– Проклятье…

Обмен взглядами был полон солидарности – убийца становился наглее. И если первые жертвы – это опустившиеся проститутки, то со временем вкусы Потрошителя изменились, и в его сети попадали не только ночные бабочки… Но все так же убийца забирал на память какой либо орган, и  чаще всего – матку.

– Миранда Тайнот, мелкая аристократка и любительница нарушить запрет строгих родителей. – Король достал из ящика стола миниатюрный портрет девушки. Совсем молоденькой. – Сбежала к любовнику, но не дошла. Как обычно, лицо и тело изувечены. Жертву опознали лишь по родинке на шее – фамильная черта…

И никто ничего не видел… В тюрьмах Контора за два месяца стало куда теснее – все же в своем патрулировании он натыкался на реальных убийц, но главная цель ускользала раз за разом. И это выводило из себя.

– … Дальше откладывать невозможно, – тем временем сообщил король. – После этого случая даже аристократия начала роптать. Вводится комендантский час, и два раза в неделю будут облавы. Мы должны прижать эту сволочь!

От шкурного интереса короля откровенно подташнивало, но Дэвид своими бы руками удавил помешанного на крови ублюдка. Проститутка или аристократка – ни одна из женщина не достойна закончить жизнь замученной и выпотрошенной.

– Кстати о поимке… Твои невесты достали меня жалобами!

Пальцы сжали трость, и тени беспокойно шевельнулось, отзываясь на вспыхнувшую ярость.

– Избавьтесь от них, Ваше Величество. Я не протестую.

– От жалоб или невест?

– От всех разом. Раздайте им по богатому аристократу, а меня оставьте в покое.

Король неожиданно прекратил хмуриться и – ну надо же! – расщедрился на сочувствие. Как же утомил этот балаган!

– Страсть герцога де Сармунда к затворничеству стала притчей во языцех. Дэвид, мне ли говорить тебе о наследниках? Тридцать четыре года – время вить семейное гнёздышко.

Язык чесался от души выругаться. Да гори оно синим пламенем – это гнездышко, и три гусыни в нем.  Его отец женился на приятной сердцу женщине и ни разу не пожалел об этом. Но король Викториан закусил удила. Пенял ему, что именно из-за сердечной склонности и упрямства некромантов целый один, а не больше. Мать долго не могла зачать – ее резерв был скуден. И только когда родители совсем отчаялись, получился он. Поэтому в этот раз король был куда строже. Да и одна из счастливиц – дальняя родственница Викториан по материнской линии.  Какое неожиданное совпадение!

– У меня ещё есть несколько месяцев, – поднялся Дэвид. Черт, как никогда хочется обратно в особняк.

Закрыть кабинет на ключ и завесить Тьмой, но перед этим.. Нежный образ, мелькавший перед глазами весь день, соткался из света, становясь почти реальным. Энджел…

Утренняя встреча засела в мозгах блестящим гарпуном. А ещё тихие слова, сказанные с  наивной искренностью… Хочет работать!  Чтобы потом упорхнуть прочь, выискивая убежища в другом доме! Это цепляло. Злило своей безыскусной простотой и неприкрытостью. Решила сбежать… исчезнуть, потому что ее ангельская милость желает честного труда! Маленькая глупышка. Нет ничего честнее купленной любви. А воздушные замки убеждений скоро превратятся в  серый гранит практичности – у него найдется парочка способов этому помочь. И вот тогда пусть валит на все четыре стороны.

– Объявишь свое решение перед ежегодным балом дебютанток, – начал король, – мне не нужно…

– Ваше Величество!

В кабинет ворвался вихрь из смятых листов, чернильных клякс и седых волос.

– Лорд Гибзи, – почти простонал Викториан. – Ну что на этот раз?!

Дэвид поспешил ретироваться. Не отступил бы перед дюжиной отъявленных негодяев, но сухощавый старичок в потрёпанной бесконечными опытами камзоле переплюнул их всех. Глава гильдии Артефакторов всегда был с приветом, а после смерти жены совсем потерял способность к нормальной жизни и погрузился в бесконечные исследования. Король ему не мешал – из-под руки лорда выходили удивительные вещи. Взять хотя бы голема, удивительно похожего на человека. Впрочем, такого же неповоротливого, как остальные создания. Дэвид мельком видел это неловкое чудо, ковыляющее за своим создателем. Определенно, старика надо бы отправить на заслуженный отдых, а руководство передать его племяннику – молодому и очень способному лорду Флетчеру.