Горничная господина Демона

Глава 7

– Мисс Пэри, можно вас на минутку?

После завтрака, когда все ушли, Энджел нарочно подкараулила экономку. Нахмурившись, женщина все-таки остановилась.

– Чего тебе?

Энджел прикусила и без того истерзанные губы. Искусанные, но не только ей… Стыд, подпитанный извращенным томлением, заставил стиснуть пальцы. Это все сон… Кошмар, порочный и… сладкий.

– Где можно найти работу? – выпалила на одном дыхании.

Широкие брови экономки взлетели к самому чепцу.

– Работу?

– Да, мисс Пэри. Может, Вы слышали, а я… мне…

Ей лучше бежать. Очень быстро. И забыть все, что произошло. Леденящий душу страх, жгучий стыд и… удовольствие.  Наслаждение мужской лаской, которое она просто не должна была получить! Но получила.  Потом провалялась остаток ночи без сна, вновь переживая произошедшее. И сидеть до сих пор больно… Кожа печется и щиплет, не давая забыть, как она лежала на мужских коленях со спущенными панталонами… Герцог все видел! Смотрел прямо на нее! От стыда на глаза навернулись слезы.

– Никуда ты не пойдешь, – резко возразила мисс Пэри. – И не смотри так жалобно! Я ничего не сказала господину де Сармунду.

– То есть… То есть как это? Не сказали?!

Но она же была уверена! Вот прямо ни капельки не сомневалась, что экономка еще вечером доложила  герцогу, до того как он ушел. Потому и распиналась тогда, ночью. И что, выходит – зря?!

– Не сказала, – фыркнула женщина. – Потому что беспорядок навела не ты.

Голова,  тяжелая после бессонной ночи, совсем разболелась.

– Учись отстаивать свою правоту, деточка, – назидательно проговорила мисс Пэри. – Не верю, что ты выросла в грязи трущоб, скорее уж в монастыре…

Не росла она в трущобах! В рабочем квартале жила, до смерти мамы и дяди Ральфа.

Тем временем женщина вздохнула, складывая полные руки на груди.

– … А я тоже хороша. Надо было сказать вчера. Вот же… От твоих глаз и бездушный заплачет. Хватит губы дуть! Спасибо мне потом скажешь. Не отрастишь зубов – готовься быть съеденной.

– Но я ничего не делала Вильяму!

Женщина только покачала головой.

– Дам первый и последний совет. Держись подальше от Клэр и Вильяма. Уж они тебе точно не друзья. И про другую работу забудь. Без рекомендаций тебя не возьмут. А теперь иди и постарайся больше не портачить.

И, развернувшись, женщина исчезла, оставляя Энджел совершенно растерянной. Значит, герцог ничего не знал… А она… Она  – последняя дура! Могла бы просто остаться в комнате, и ничего бы не случилось!

Внизу живота скрутился теплый комочек, и девушка крепко зажмурилась, пытаясь вернуть себе хоть крупицу самообладания. А между лопаток будто занемело… Вчера она  попыталась рассмотреть в зеркале метку. Ничего не нашла! Но под кожей словно чувствовалось нечто… странное. Не так как прежде.

А делать все же что-то надо. Иначе через неделю… Энджел судорожно вытерла ладони о подол, будто на них еще оставались белесые и немного липкие капли. Она прекрасно понимала, к чему прикасалась, сидя на мужских коленях. Пусть до сих пор невинна, но как устроен мужчина между ног, имела «счастье» наблюдать. Но тогда ей было мерзко и страшно, а вчера, когда в ладонь легла бархатная плоть… Такая большая и горячая…

В горле пересохло. И жгучая помесь смущения и сладкого ожидания хмелем ударила в голову. Ей надо искать другое место. Даже без рекомендаций.

***

– С детьми обращаться умеете? – голос госпожи Мэвис был безжизненным и серым. Энджел решила бы, что перед ней – очень искусный голем, но нет – женщина дышала.

– Только если ребенку от трех лет, – осторожно ответила Энджел.

Ей доводилось в ранней юности нянчиться время от времени с соседскими детьми. Пока дядя Ральф не женился, и в доме не появилась красивая, но ядовитая Тина – мать Джейкоба. Дядя Ральф помешался на супруге, а матушка терпела змею, что при муже строила из себя горлицу.

– Нико восемь. Однако в обязанности няни входит купание, кормление, смена гардероба, естественно, а так же развлечения. Мой мальчик не должен скучать. Перед сном обязательно чтение сказки. В том числе и на фратлийском языке. А, вот и Нико! Познакомьтесь.

В комнату внесли… собаку?! Дворецкий держал бархатную подушечку, на которой разлегся упитанный шпиц. Это он – ребенок? О, Создатель…

– Простите, я не обучена… фратлийскому, – упавшим голосом призналась  Энджел, разглядывая скучающего пса.  – Может, у Вас есть другая работа?

Читала она более-менее и писала сносно. Но только на родном языке, а иностранные так и остались не изучены. И зачем собаке сказки?

– До свидания.

Вот и все.

Энджел молча поклонилась и направилась к двери. Это было пятое место, где она пробовала искать работу. Выходило из рук вон плохо.

Мало того, что надо было дождаться выходного, так еще и решиться зайти в богатый особняк, где на нее даже прислуга смотрела, как на мусор.

В первом доме не пустили дальше порога – дворецкий холодно сообщил, что работников они не ищут, приходите позже. То есть никогда – именно этот смысл прятался в скупых словах. Во втором встретили уже теплее… Она едва унесла ноги!

Слуга проводил ее к хозяину – низкорослому и плотному мужчине с масляным взглядом. Сомнения закрались сразу же после очень поспешного согласия дать ей работу. И, скорее всего, ее спасло то, что хватило мозгов упомянуть нынешнего работодателя. Мужчина заметно побледнел, но выразил сомнение. Пришлось достать единственную рекомендацию – пуговицу, которую она захватила с собой на всякий случай. Мужчина в миг  отпустил ее «собираться», напомнив, что ждет новую работницу сегодня же.

Как бы ни так! Энджел бежала прочь не оглядываясь. В следующий раз она поступала умнее, спрашивая, может ли ее принять хозяйка.  В двух домах опять отказали, да и тут ничего не получилось…

Собака! Да и ладно, хоть лысая мышь! О, если бы только у нее были знания! А возвращаться обратно к Джейкобу… Нет, немыслимо! Лучше герцог… Прикусив губу, Энджел оглянулась по сторонам. Сгущались сумерки и ветер уже такой холодный, а на ее плечах тонкий плащ, что выделила мисс Пэри.

Экономка совсем ничего не сказала, когда Энджел все-таки подошла и  выразила желание искать работу. Наградила только своим фирменным взглядом, но выдала верхнюю одежду и посоветовала, с чего начать.

Но вот уже вечер, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. А ведь это ее единственный выходной! Энджел ждала его долгих четыре дня, умирая от осознания, что время проходит даром.

Но рабочий день длился с утра и до вечера, а на ее просьбу дать хотя бы два часа в обед мисс Пэри ответила отказом. Но разве ей сложно? А может, запретил герцог?!

Кутаясь в плащ, Энджел спешила к особняку де Сармунда. Ее никто не держал, да, и все же горло стискивал ошейник. А из сердца никак не вытравить крохотное, но настырное желание махнуть на все рукой. Она же просто служанка! И все равно ничего не сможет сделать. А герцог такой красивый… И тело слишком ярко помнит о полученном удовольствии.  Лучше бы его не было…

– Привет, сестренка.

Мерзкий голос ударил в спину отравленной стрелой. Джейкоб! Резко обернувшись, Энджел едва заставила себя остановиться, а не броситься бежать. Спокойно. Вокруг еще есть люди. А вон там виден патруль полицейских.  Ей нечего бояться! Но коленки все равно дрожали.

Мужчина стоял напротив. В неожиданно опрятной одежде, на лице не было привычной одутловатости, и даже темные волосы аккуратно расчесаны и вымыты. Только все равно хочется скривиться и плеснуть в это пятно грязи водой.

– …все-таки пристроилась, да? – злобная ухмылка исказила полные губы. – Сразу дала или сначала вшей вывела?

– По себе судишь?

Зеленые глаза полыхнули яростью. Бессильно сжимая кулаки, Джейкоб шагнул к ней, но Энджел быстро отступила.

– Закричу. Тут не трущобы. И герцог де Сармунд вытащит из тебя душу по частям.

– Сука… – прошипел подлец, – но ничего… скоро ты надоешь уважаемому господину, и он пинком отправит тебя за дверь. А я буду ждать. И не побрезгую, уж поверь. Ах, да… раз уж твоя комната освободилась, выкину оттуда все барахло.

Вещи ее матери! И дяди Ральфа! Она так и не забрала их…

– Только попробуй! Может, меня и уволят, но прежде я успею пожаловаться герцогу.

– Смотрю, у тебя развязался язык? Помнится, ты была такой же забитой, как твоя потаскуха-матушка…

– Она хотя бы родила меня от любимого и по доброй воле!

Развернувшись, Энджел поспешила прочь. И если еще полчаса назад душу грела хоть какая-то надежда, то сейчас она потухла совершенно. Нет, у нее просто не получится уйти в никуда! Несколько минут рядом с Джейкобом – и словно опять выкупалась в грязи. Только в доме герцога она под защитой… Пусть опасность там не меньше.

Завернув за угол, Энджел позволила себе ускорить шаг, хотя до входа в особняк оставалось совсем немного. Теперь и звонить не надо – артефакт, встроенный в замок, запомнил ее и пропустил. В саду, окружавшем особняк стало совсем сумеречно. В голых кронах шумел ветер, а окна особняка светлели теплым золотым светом.

Но не успела зайти в комнату и повесить плащ на крючок, как между лопаток обожгло лютым холодом.

Сердце глухо стукнуло и провалилось куда-то в пятки.

Ее звал герцог.

Глава 8

Ей надо идти. Не подчиниться нельзя, и метка полыхает ледяным огнем, выжигая саму душу. Ноги тряслись, но Энджел кралась на третий этаж. Как воровка, с оглядкой и остановками.

Как заставить себя взглянуть в черные глаза? Найти сил хотя бы на пару слов, после того, что между ними было. Нервный смешок сорвался с губ, пришлось опять впиться в них зубами, давя зачатки истерики.

Скоро случится куда больше, а она переживает из за отшлёпанной задницы.  Коридор третьего этажа был пустынным и тихим.  Казалось, во всем особняке сейчас нет никого, а между лопатками не просто жгло – полыхало!

От боли наворачивались слезы, и Энджел едва ли не бегом кинулась к двери, торопливо дергая ручку. Открыто…

Ледяное  жжение пропало, стоило перешагнуть порог.

– Слишком долго.

Герцог стоял у камина.  Языки пламени мерцали бледным  светом, оттеняя  сотканную из мрака фигуру мужчины. Рассыпались по комнате ломкими тенями и кровавой россыпью плясали  на гранях двух бокалов, полных вина.

Энджел тяжело сглотнула.

– Простите, господин.

– Раздевайся.

Что?! Нет, она ослышалась! Еще целых два дня… Ведь речь шла о неделе!

– Господин…

– Запомни это слово. Для тебя я всегда и только господин. Это раз. Переступая порог этой комнаты – сразу раздеваешься, если я не приказываю иного. Это два. За каждую ошибку или неповиновение – наказание. Это три.

– У меня еще два дня! – выкрикнула, отступая к двери. В спину уперлось что-то плотное. Точно не дверь… Обернувшись, Энджел вскрикнула и бросилась на середину комнаты. Огромный сгусток тьмы клубился темной занавесью, скрывая за собой выход. Она видела такой же! В тот самый вечер, вернее – ночь.

На плечи легли горячие ладони, и по коже сыпанули мурашки.

– Ты действительно веришь, что сможешь найти работу? – хриплый голос наполнился сталью. – Хватит игр, девочка.

В голове звенела пустота. Ей нужно было что-то делать, но Энджел никак не могла сообразить – что.

– Я не хочу… Пожалуйста!

Но ответом стал короткий смешок. А потом платье просто свалилось с плеч, оседая серым облаком в ногах.

– Не смей.

Предупреждение обожгло руки хлыстом, и Энджел застыла, так и не прикрыв грудь.

Это сон! Это… это не с ней! Герцог не должен поступать так! Он ведь спас ее… Такой благородный, сильный!

Мужчина обошел кругом и остановился перед ней. Взгляд уперся в серебряные пуговицы на темном камзоле. Одна из них сейчас лежала  в кармане плаща…

Ледяной набалдашник трости подтолкнул вверх подбородок, и в сердце просочилась топкая тьма черных глаз, лишая остатков воли.

– Пей.

Когда он успел взять бокал?! Энджел плотнее стиснула губы, косясь на сверкающий хрусталь. Что бы сейчас ни произошло, она не станет пить! Не прикоснется к алкоголю!

– Пей, – жёстко повторил герцог.

Нет! Пусть ее изобьют хоть до смерти!

– Я могу сделать так больно, что ты забудешь свое имя, – обронил герцог, и губы распахнулись сами собой.

Да, она боялась боли. А в бокале оказалось не вино. Энджел торопливо глотала солоноватую жидкость.

– Что это? – выдохнула, когда хрусталь прекратил давить на губы.

– Настойка. Чтобы не было детей. Простолюдинка не сможет выносить мое дитя. Но забеременеть все-таки есть возможность. Одного приема в месяц достаточно.

Наверное, именно в этот момент она поняла, что бежать некуда. И никто не поможет, потому что сильнее некроманта разве что сам Создатель, а он точно не услышит безыскусные мольбы своей глупой дочери.

Черные глаза пылали. Бокал отлетел в сторону, и вместе с хрусталем рассыпалась осколками мужская сдержанность.

Треск – и с ее тела пропала последняя одежда. Рывок – волосы рассыпались по плечам и спине. Резкий поворот, и ледяной холод между лопаток заставил идти к соседней двери, распахнутой жадной пастью.

Ужас вымораживал кровь, делая каждый шаг деревянным и неловким. И только на руке будто горело кольцо. Не давало соскользнуть в спасительную тьму обморока, заставляя осознавать каждое движение.

И, конечно, в соседней комнате ждала кровать. Пугающе огромная, темная, как алтарь для злобного божества. А на стенах какие то крюки… О, Создатель! Что за комната пыток?!

– Стоять.

И она послушно замерла. Перед глазами качалось и плыло, а по коже гулял озноб, хотя было  достаточно тепло.

На глаза упала плотная повязка, погружая мир во тьму. Судорожный вздох прорвался сквозь стиснутые намертво зубы.

Она стояла в полной темноте. Дрожащая, беспомощная, лишенная всякой защиты… с обнаженной и распластанной на радость Демону душой.

Все чувства обрели невероятную остроту, и Энджел могла слышать и тяжёлое дыхание мужчины, ощущать пронзительный, пробиравший до костей взгляд. Это было так унизительно! Он мог видеть всю ее! Как в тот раз…В груди что-то дрогнуло, отдавая мягким толчком вниз живота.

– Ох, – не смогла удержаться, когда спина почувствовала плотную материю камзола и каждую из серебряных пуговиц.

– Не терплю лишних волос, – хриплый голос обжёг слух, пламенем просачиваясь в кровь, – уберешь тут… – широкая ладонь легла между ног, легко преодолевая сопротивление бедер.

Энджел встряхнуло. Не сдержавшись, впилась пальцами в мужскую руку и тут же взвизгнула, получив звонкий шлепок.

– Не смей.

И сильный толчок между лопаток опрокинул ее на постель. Заюлив, она попыталась выбраться и стащить с себя проклятую повязку, но мужчина играючи переломил сопротивление, скрутив ее в два счета. Запястья оказались в плену веревки, ноги раздвинуты, выставляя все напоказ.

И ненавистного тепла внутри стало больше! Хлынуло по венам, заставляя замереть, прислушиваясь к себе с недоверием и ужасом. Между ног тут же вклинились длинные пальцы. Прошлись уверенно и сильно, вызывая крупную дрожь.

– Чувственная девочка, – пробормотал ее мучитель. – Поиграем потом.

Поиграем?! Что значит – поиграем?! Но слова смялись в короткий стон, когда мужчина рывком дёрнул ее бедра, заставляя встать на колени. Горячие ладони огладили спину и поднырнули вниз, накрывая грудь.

От первого щипка она вскрикнула, выгибаясь в руках Демона. Так нельзя! Не правильно! Но жадная ласка уже вскружила голову. Хотелось стонать. Стыд мешался с ядовитой сладостью, толчками плескавшуюся внизу живота.

Хриплое дыхание мужчины рывками вспарывало воздух, делая его густым и тяжёлым, как черная патока. И этот запах… Аромат дорогой кожи и ледяного морского ветра, сметавшего все на своем пути. Он проникал в кровь обжигающим виски и менял горечь на хмельное тепло, наполнявшее тело гибкой лёгкостью.

Несдержанные ласки теряли последние крохи осторожности. Ещё один шлепок – и позвоночник выгнуло, а колени разъехались в стороны.

Ответный мужской рык и ругательство подхлестнули наступавшее безумие. И когда между ног опять вклинились его пальцы, Энджел вскрикнула уже не от страха. Четкие и рваные движения высекали внизу живота искры и пламя, бегущие по венам черными всполохами. То, что она испытала однажды, было уже близко. Приближалось гигантскими скачками и рывками, в такт яростной ласке. Настигали жертву, готовясь запустить в нее острые когти и разорвать на сотню дрожащих от наслаждения частей. Оно было мучительно рядом, уже вот-вот…

– А-а-а! – громкий крик обжёг горло, но в следующее мгновение Энджел давилась стоном боли.

Резкий толчок пронзил низ живота короткой агонией, и из глаз брызнули слезы, тут же впитываясь в повязку. Боль мешалась с наслаждением, а мужчина все давил, насаживая ее на себя.

Крепкая плоть заполняла все без остатка. Нет, это просто невозможно выдержать, она не сможет! Но очередной жалобный стон умер на губах, когда между ног опять стало свободно. Только облегчение длилось считанные мгновения. Крепко ухватив ее за бедра, герцог опять толкнулся вперёд.

– Господин… – захныкала, переживая новую вспышку. Но в ответ услышала сдавленный стон.

Движения становились резче и глубже. Грудь терялась о шёлковое покрывало, а ягодицы о ткань мужских штанов, бедра немели в капкане стальных пальцев, и перед глазами сверкали рубиновые искры. Боль сплеталась с отголосками наслаждения в обжигающе острые жгуты. Взрывалась колючими вспышками, наполняя каждую частичку тела, и в какой-то момент Энджел ощутила, что двигается навстречу. Потому что внизу живота опять дрожало, а мужские пальцы, ещё недавно сминавшие плоть до синяков, опять ласкают между ног, умело разжигая  возбуждение.

Но так же резко мужчина вдруг отнял руку. Внутри стало совсем тесно, и следующим движением Демон вошёл до упора и замер, наполняя лоно потоком семени.

– Проклятье…

Дэвид сдавленно выругался, потираясь о плотно прижатые к нему бедра. В кои-то веки язык жгло помянуть Создателя, потому что другого просто не приходило на ум.

Чертов… ангелочек! Неопытная девица, сломавшая все планы своими тонкими пальчиками.

Что только он себе не представлял, каких игр не придумывал, но все пошло прахом, стоило последнему клочку ткани упасть к стройным ногам. Аккуратная грудь с розовыми пятнышками сосков и нежные бедра швырнули сознание в плен сумасшедшей похоти. А когда Ангел упала на четыре точки опоры… Чуть не кончил, разглядывая пухленькие  складки, скрывавшие девственный вход. Прекрасна! Просто изумительна! Еле сдержался, чтобы подготовить девчонку хоть немного.

Пять чертовски долгих дней завели его до предела. Магия бесилась в груди, и впервые, за очень долгое время Дэвид подобно отцу присутствовал на казни, чтобы лично вырвать грешную душу, и предать ее вечным мучениям.

Но эта малышка… О, не зря он бросил под ноги нищенки серебряную пуговицу. Девчонка оказалась настоящим сокровищем, скрытым под слоем вонючей грязи. И он бы взял ее ещё раз, но все-таки оказался слишком тороплив.

Крови вытекло порядком, да и для первого раза ей достаточно. Может, он и «бездушный ублюдок», по мнению Зизи, но  четко понимал, что девушке надо прийти в себя. Иначе второй раз окажется сплошным насилием.

Освободив Ангела, Дэвид быстро заправился. Ни одна любовница не видела его без рубахи и штанов – не потому что он стыдился тела. Татуировки – не зрелище для посторонних глаз. Девушка со стоном упала на покрывало и скрутилась в комочек, пряча лицо в ладонях.

Белокурые волосы разметались по темному шёлку, хрупкое тело дрожало…  Дэвид нахмурился. Девчонка не закатывала истерик, значит, в порядке. По крайней мере, о ее удовольствии он позаботился, так же как позаботится о здоровье.

– Я пришлю доктора. Он тебя осмотрит.

Но горничная затрясла головой.

– Не… не надо…

– Это не обсуждается.

Энджел молчала, и Дэвид с чистой совестью покинул комнату. По татуировкам струилось тепло. Настолько хорошо он не ощущал себя даже  после качественной разрядки. Утром нужно будет вызвать к себе экономку. Пусть удвоит горничной жалование.

Глава 9

Как только мужчина ушел, Энджел сползла с проклятой кровати. В груди было пусто, как будто Демон  вырвал ее душу, оставляя лишь глухую тишину. Тело ныло и между ног тоже болело, отзываясь резью на каждый шаг.

Она не питала грез на счёт невинности, но всегда думала, что первый  раз будет совсем другим. Пусть не с мужем, а просто любимым. Так, как уже мамы, которая никогда не жалела о коротком счастье. Но теперь все кончено…

Платье валялось темной изорванной тряпкой. Надо бы одеться. И убраться отсюда прежде, чем придет доктор. Довольно, что ее позор видел де Сармунд. И будет наблюдать ещё не раз.

В сердце вяло трепыхнулся стыд, но оно было слишком измучено, чтобы болеть. Энджел чувствовала себя пустым големом. Нет ни боли, ни мыслей. Только пальцы дрожат, и шнуровка никак не желает затягиваться… А ещё в горле ком. Пухнет с каждым мгновением, наполняя рот едкой горечью.

– Добрый вечер, мисс.

Мягкий голос вызвал разве что легкий вздох – не успела…

– Добрый вечер, мистер Смит.

Внимательный взгляд доктора стал еще острее и, почему-то беспокойнее.

– Позвольте осмотреть вас.

Он ведь все равно не отпустит… Не выполнить приказ темного мага – подписать себе смертный приговор.

– Мне надо помыться.

Липкие пятна на бедрах неприятно стягивали кожу, но пользоваться ванной в этом кабинете она совсем не хотела, пусть дверь и была услужливо приоткрыта, а на маленькой тумбе стопкой лежали пушистые полотенца. Но теперь, видно, придется.

– Не беспокойтесь, мисс. Прилягте.

Без возражений Энджел пошла к софе. Там, где однажды сидел де Сармунд, а она валялась у него на коленях с задранной юбкой.

Осмотр прошел быстро, как и в прошлый раз.

– Все хорошо, мисс, – подвел итог доктор. – Уделите мне еще минуту.

Энджел равнодушно кивнула. Хотя больше всего ей хотелось вымыться, а потом уснуть. И проснуться, осознавая, что безумная ночь – лишь сон. И она совсем не получила удовольствия. Ни малейшего.

Мистер Смит вернулся, держа в руках наполненный водой бокал.

– Тут снотворное и успокоительное. Прошу, мисс Нилл, вам действительно это нужно.

Голос доктора был участливым, а взгляд полон тепла. Ком в горле отрастил шипы, и  Энджел торопливо перехватила бокал, залпом выпивая содержимое.

По мышцам сразу же разбежалась приятная слабость.

– Останьтесь на ночь тут, – посоветовал доктор, но она в ужасе помотала головой. Ни за что!

– Вы будете тут одни, – продолжал настаивать доктор.

Думает, что она боится герцога? Напрасно! То есть боялась, но того, что мужчина заставлял испытывать. Тугой клубок эмоций, выжигавший все, что казалось ей когда-то правильным.

– Я провожу вас в комнату, – уступил доктор. – Не спорьте.

Куда уж ей… К счастью, им опять никто не встретился.

– Спасибо, – тихо поблагодарила доброго человека. Мистер Смит кивнул.

– Если вам нужно будет успокоительное или какие-нибудь другие лекарства – всегда рад помочь. Мой кабинет в другом крыле.

Да, она уже знала. Успела за это время изучить особняк и всю территорию, вплоть до оранжереи, куда ее не пустил полноватый и хмурый садовник.

Доктор ушел. А Энджел тихонько прокралась в комнату. Кухарки Лотти ещё не было. В свой выходной женщина отправлялась к внукам. Тем лучше!

Схватив с крючка плащ, Энджел стала торопливо ощупывать карманы. Ей не нужна больше эта глупая пуговица! Пусть ее забирает мисс Пэри, и делает с ней что хочет! Долой лживое воспоминание  о благородстве того, кто оказался не лучше прочих. И доказательство собственной продажности, потому что нужно думать о случившимся как о насилии, но полученное удовольствие кричит о другом. Ей понравилось… Понравилось как… как шлюхе!

Пальцы мяли плотную ткань, но не находили искомого. Энджел проверила каждый карман и в одном обнаружила небольшую дырку. А пуговица пропала… Да ну и к черту ее! Не велико горе!

Бросив плащ, девушка поплелась к шкафу. Ей нужно полотенце. И вода…

***

Утро началось неожиданно бодро. Энджел не знала, что ей дал доктор Смит, но твердо решила при случае ещё раз сказать спасибо мужчине. Лотти как обычно, уже собралась. Энджел тихо благодарила создателя за немногословность соседки. Буркнув обычное «Доброе утро, мисс Нилл» женщина ушла, предоставив ей время собраться с духом и мыслями.

О вчерашнем Энджел трусливо предпочитала не думать. И, наверное, ещё не приняла случившегося, поскольку биться в истерике тоже не хотелось. Настроение было скорее  подавленным. И как никогда хотелось, чтобы рядом была мама. Уложить бы ей голову на колени и рассказать все, что давит на сердце. Она так умела слушать!

Сморгнув не кстати появившиеся слезы, Энджел стала одеваться. Ночное белье оказалось чистым от крови, а синяки на бедрах проверять не хотелось. Черные пятна, оставшиеся от мужских пальцев, не сойдут и за неделю…