скачать книгу бесплатно
– Здравствуй, – игнорируешь вопрос.
Вы прошли на кухню. Дымящиеся пирожки стояли в центре стола. Чайник издавал последние предбулькивающие звуки кипения. Обратила внимание на занавески, вместо красных – жёлтые, на подоконнике поселились жильцы в виде цветов. Кухня сияла чистотой так, что захотелось курить. Ищешь глазами пепельницу.
– Настён, пепельница там, – догадавшись про твоё желание, Катя тычет пальцем в шкафчик с мусорным ведром.
– Ты что-то ищешь, Настенька? Я тут чуточку прибралась, может, кое-что переставила, ты уж не сердись на старуху, – ласковым тоном произносит Галина Петровна.
– Да ничё страшного, разберусь, – улыбаешься ты.
– Наташенька, а ты у кого остановилась? – обращается к твоей сестре свекровь, разливая чай.
– В «Астории».
– Бог ты мой, там же так дорого?! – театральный всплеск руками, понимаешь, что драмсцена для одного зрителя, давят на жалость. Вот и взяла бы её к себе, думаешь ты.
– На сколько ты остаёшься? – сухо, к Наташе.
– Ну, я хотела побыть с тобой… – смущённый ответ.
– Что ж. Оплачу тебе гостиницу, – трёшь лоб, всем видом показывая усталость и что лучше бы им уже поскорее убраться отсюда.
– Нет! Спасибо! У меня есть деньги.
– Вот как! Ну и отлично, – равнодушно.
– Так зачем гостиница? Лучше вам вместе пожить, вы же сёстры. Настён, квартира у тебя во какая… одной-то, небось, скучно?
– Нет! Нет, я лучше в гостинице. Насте покой нужен.
Ты молчишь. Пустой бабский трёп вызывает нервный тик. Хочется курить, а они галдят и галдят. А там, за окном, уже зима. Белоснежная скатерть с искрящими кристаллами накрыла землю. Гуляют парочки, бегают собаки, дети возятся в снегу, бабуська подкармливает котика у лавки, а тот ласкающе трётся у ног. Рядом воробьи пытаются украсть котькину еду, тем самым вызывая возмущение в виде фырканья и рычания. Ты настолько ушла в свои размышления, что все попытки заговорить с тобой потерпели фиаско. Ты не только молчала и не слушала, но и не замечала присутствующих.
– Что сказал доктор? – бывшая свекровь.
– Нужен психиатр, – Наташа.
– Она что, того?.. – Катя, шёпотом, крутя у виска.
– Ничего особенного он не сказал, кроме того, что и так известно. Город – тяжёлая среда, с быстро стареющим населением, с депрессивной спящей мозговой активностью. Антидепрессанты в свободном доступе – а почему? Иначе не хватит территориально упрятать всех клиентов. Добавил, что даже он не блещет здравостью ума. Привёл пример, что в Америке неприлично жить без психолога, а у нас стыдно ходить к психиатру, поэтому каждый сходит с ума в одиночестве, – грустно улыбнулась Наташа.
– Когда пойдёте? – Галина Петровна.
– Как она решит, так и пойдём, – спокойным тоном.
– Ой, не знаю, не знаю, – скулит Катя, – всё это так тяжело. Вот сижу – и чувствую болезненную энергетику. Её точно кто-то сглазил. Вот зуб даю! Надо почиститься! Случай был, правда, не по теме… – хлебнула чаю. – Так вот, моя подруга ходила к одному «мастеру», который владеет числовым языком. Пришла она к нему с вопросом, пару минут разговаривали, а потом он отвлекся ненадолго и начертил схемы с числами – и на языке чисел рассказал ей её судьбу, и намекнул на конкретные ситуации, в которых его помощь не помешает.
– Бред! Да не верю я во всё это, – машет рукой Наташа, – просто нервный срыв от усталости. Само рассосётся.
– И зря не веришь! А привороты, к примеру? Может, на Настю порчу навели?! – вытаращила глаза Катя, растопырив пальцы, как ведьма. – А вот ещё история с моей начальницей. Ей ни много ни мало сорок пять, и муж загулял, что делать? Хорошо, когда тебе двадцать пять, пусть чешет куда хочет! А вот сорок пять – проблемка, остаться на старости лет без второй, пусть и не горячо любимой, половины. Так вот. Побегала она за мужем, постаралась вразумить его седую головушку, что та, мол, тебе не пара, но тщетно. Поревела, помучилась моя начальница – и попёрлась к магу. А тот, послушав слёзную повесть про предательство мужа, предложил его заговорить на верность верную до истления его праха в сырой земле, то есть навсегда, даже на том свете ему глаза выколют, если он, не дай боже, посмотрит или помыслит увернуться от сердцу любимой жёнушки. Сам приворот – полная клиника. Вырви-мозг, но прикольный. Выклянчила у начальницы. Чем чёрт не шутит, вдруг понадобится, ей-то помог. Короче, сейчас, – вскочила с места, побежала в коридор, роется в своей бездонной сумке, находит лист, бежит назад, – вот он! – жалкий, мятый тетрадный лист, Катя разглаживает его на коленях. – Вот рецепт, слушайте внимательно:
Для приворотного зелья понадобятся следующие ингредиенты:
– сердце черной курицы;
– вода из колодца;
– корешок адамовой головы;
– щепотка сон-травы;
– порошок одолень-травы.
Приворотное зелье нужно варить в полночь. Сначала нужно в колодезную воду бросить куриное сердце, а затем все другие компоненты. В закипевшую воду капнуть еще три капли своей крови из мизинца.
Затем нужно наклониться над варевом и сказать:
«Святой Морон, куда делся твой черный ворон?
У меня черная курица была,
Да я ее сердце забрала.
Пусть бы и твой ворон полетел,
Раба Божьего (имя мужа) нашел,
Сердце его забрал.
Чтобы потерял он сон и покой,
По мне, рабе Божьей (свое имя).
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Аминь!»
Читать заговор на зелье нужно семь раз. После этого его нужно настоять, остудить и процедить. Оставшийся настой перелить в стеклянную бутылку, и при каждом удобном случае подливать его своему супругу в еду или напитки.
Закончив чтение, все засмеялись.
– Ну и рецептик. А как же она своего мужа-то опаивала, коль он к другой усвистал? – спросила свекровь.
– Да, на что только бабы не идут ради любви, – задумчиво протягивает Наташа, – ингредиенты шикарные. Где она их, на базаре приобретала?
– Подробностей не знаю… неужели от любви, – многозначительно проговорила Катя, косясь в сторону Насти.
– От какой любви? – свекровь аж подпрыгнула. Она всё ещё надеется на восстановление семьи Насти и её сына. А тут такая новость. Катя поняла, что сболтнула лишнего, и прикусила язык.
– Катенька, что, у Насти кто-то есть?
– Ничего утверждать не могу, так как в чужую жизнь не лезу. Был мужчина, ну а почему нет? Валера-то всяко не в одиночку ночки проводит. И Настя девушка свободная. А с тем она рассталась давно…
– …и что, тогда кого она любит? – влезла Наташа. Та тоже не в курсе про Андрея.
– Это я так ляпнула. Конечно, все стрессы от усталости. А у Насти фирма, всё на ней. Она и дома почти не живёт. Когда поест, когда нет. Заказы, заказчики, исполнители, посредники, косяки, все трясут, всем от неё что-то надо. Бывает, в час ночи приедешь к ней, а она вся в бумагах сидит, говоришь, не слышит… прям как сейчас, – кивает в Настину сторону.
– Я вас отлично слышу, – поворачиваешься к ним.
– О, вышла из транса, – Наташа пододвигает чашку с чаем, – выпей.
– Курить хочу. Нат, дай сигаретку.
– Ага, сейчас, – лезет в сумочку, протягивает тебе пачку тонких сигарет, – держи.
Ты молча берёшь одну штуку, поднимаешься с места, подходишь к газовой плите – там лежат спички, – чиркаешь, прикуриваешь, наклоняешься к шкафчику с мусорным ведром, открываешь, на полу стоит вымытая до блеска пепельница, берёшь, возвращаешься на своё место, садишься и продолжаешь бесцеремонно курить, пуская пожирающий дым, убивающий аромат и свежесть домашнего уюта. Некурящая Галина Петровна морщится, ей неприятно и даже слегка обидно за такое поведение. Но ты пристально разглядываешь их всех, с высокомерным наплевательским видом, с губ не сходит ухмылка, наблюдаешь за неловкостью ситуации. Они, переглянувшись, заёрзали на месте, собираясь уходить.
– Вот мне и пора, – Галина Петровна – первая, – Настенька, береги себя. Если позволишь, я ещё на днях приду, – встаёт с места, идёт в прихожую.
– Я, пожалуй, тоже побегу, меня муж ждёт, – вскочила Катя.
– Насть, мне остаться или уйти? – нерешительно спрашивает Наташа.
Ты махаешь рукой. Давишь сигарету в пепельнице.
– Оставь пачку, – бросаешь ей вслед.
– Да, конечно, – вынимает из сумочки, кладёт на стол.
……………………………………………………………………………………………
Лежишь, расслабившись в горячей ароматной ванне, под звуки инструментальной музыки. Над водой высятся воздушные, сахарно-ватные холмы. Открыв глаза, поднеся пенную ладонь к лицу, разглядываешь умирающую варежку перламутрового цвета, что, переливаясь, тает, лопаясь, исчезает. Запел телефон, мокрой рукой тянешься в карман халата.
– Да.
– Насть, собирайся! Через час буду, – на том конце Наташа.
– Хорошо.
Убрав трубку, закрыв глаза, задумалась, мысленно вспоминая строки философов:
«Попытка самоубийства не может быть болезнью, это моя воля. Если уж я так хочу, то как можно это признать болезнью? Тогда получается, мою волю следует признать болезнью. И соответственно лечить меня от собственной воли. Значит, я представляю опасность для самой себя, так как желаю себе зла… абсурд. Если я иду на крайний выход, значит, что-то меня на это толкнуло. Значит, это „что-то“ причина поступка, а не моя воля. Не было бы этой причины, не было б и попытки суицида. Трижды ухожу и не могу уйти, теперь точно закроют в дурке и пропишут какую-нибудь хрень на всю жизнь».
……………………………………………………………………………………
Частная закрытая психиатрическая клиника с виду напоминала дорогой отель, спрятанный за высоким забором. Двухэтажный каменный дом построен на высоком фундаменте в глубине парка. Здание представляет собой квадрат. В углах дома встроены открытые террасы – лоджии, которые застеклены. У ворот звонок и видеокамера, за воротами будка с охранником и собакой. Наташа жмёт кнопку, там треньканье, после женский голос:
– Да?
– Мы к доктору Далёкому.
– У вас назначено?
– Нет. Мы первый раз.
Голос пропал, запищала дверь; заходите на территорию. Огромная площадь, примерно в несколько гектаров, с домиками, деревьями, фонарными столбами, лавками, засыпанными снегом. Идёте по вычищенной круговой дорожке к главному белому зданию с золотой табличкой на стене, там был указан год постройки усадьбы, 1778, кто строил и кому принадлежала. Видно, что территория ещё осваивается, не все старинные постройки отреставрированы. Проходите парковку с дорогими иномарками и служебными авто. Ступени с коваными перилами, в стиле Лео фон Кленце, что украшают новый Эрмитаж, приводят к огромным античным деревянным входным дверям, и там тоже звонок. Нажав кнопку, ты кожей чувствуешь, как на вас смотрят десятки камер, натыканных повсюду. Дверь щёлкнула, заходите. Просторный зал с высокими потолками, с колоннами сердобольского гранита, картинами: Садовников, «Аничков мост», 1840-е, Альтман, «Портрет Анны Ахматовой», 1914, Григорьев, «Портрет режиссёра Мейерхольда», 1916 (единственный портрет, который тебя заинтересовал); огромное фото Невского проспекта в начале 20-х и ещё ряд каких-то мелких картин не привлекли твоего внимания. Дальше шла шикарная лестница с голубой ковровой дорожкой. Вы поднимаетесь, дивясь чудной лепнине и дорогому интерьеру, никак не сопоставимым с психиатрической лечебницей. В итоге попадаете в ещё один зал с мягкой кожаной мебелью, с большой плазмой на стене; необычный кованный журнальный столик, заваленный журналами и газетами, стоял на толстом светлом ковре, смахивающем на шкуру медведя. Четыре огромных окна освещали прозрачным светом весь зал. Сбоку расположилась девушка за полукруглой стойкой ресепшена.
– Добрый день, – обращается к вам милая молодая особа в строгом деловом костюме.
– Здравствуйте. Мы на приём к доктору Далёкому Василию Вольфовичу.
– Впервые у нас?
– Да.
– Направление, паспорт…
Наташа протягивает твою карту со стикером и роется в сумочке в поисках твоего паспорта.
– Присаживайтесь. Я пока вас оформлю. Василий Вольфович на осмотре в стационаре, вам придётся немного подождать.
– Хорошо, мы подождём.
– Чай, кофе, включить телевизор? Только у нас диски, с приятной музыкой и позитивным изображением.
– Нет, спасибо.
Ты устроилась в мягком, удобном кожаном кресле у окна. Наташа – на диване, возле журнального столика, взяла какой-то журнал и стала его листать без интереса, создалось впечатление, что она нервничает больше тебя, а учитывая твоё ледяное спокойствие, – за двоих. Сколько времени прошло, десять минут или час, неважно, вас пригласили в кабинет.
– Здравствуйте, Василий Вольфович, – Наташа, улыбаясь, приветствовала доктора, ты молчишь.
– День добрый! Присаживайтесь, – мужчина лет за пятьдесят, абсолютно седой, но с гладкой кожей лица. Очки в золотой оправе придавали солидности. В треугольнике белого накрахмаленного халата виднелся полосатый галстук. Руки светлые, пальцы длинные, наверняка ещё слишком чувствительные до ласк. Он полистал твою карточку, закрыл, отложил, взяв новую сорокавосьмилистовую тетрадь, записал на титульном листе все твои данные – и наконец обратился к вам:
– Кто из вас ко мне?
– Я, – вяло поднимаешь ладонь в знак подтверждения.
– А вы родственница? – обращается к Наташе.
– Да.
– В таком случае я попрошу вас подождать в коридоре. Вы же не против?
– А… ну да, конечно, – неловко вскочив со стула, как ошпаренная, уронила сумочку. Оттуда вывалились телефон, ключи от машины, – извините, – шарит по полу, собирая пожитки, после чего скрывается, аккуратно закрыв за собой дверь.
– Ваша сестра? – кивнул на дверь.
– Да.
– Переживает за вас?
