Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

– Что ты задумала?

– Хочу разговорить Каскада, – Авена пожала плечами. – Попробовать. Только боюсь, тебе будет неприятно это видеть. Если я начну с ним флиртовать.

– Ради такой цели я готов и потерпеть. Главное не занимайтесь при мне сексом, не то заряжу самим собой меч от досады.

– Брось, что ты такое говоришь?! – она взглянула на меня удивленно и покачала головой. – У тебя неприятные шутки, Рейтан.

– Это все Бернанс. Он у нас самый неловкий в общении с женщинами. А Рейтан здесь вообще ни при чем.

Она все же улыбнулась и пихнула меня локтем.

– Да уж, пару лет назад я от подобных слов приходила в смущение и краснела. Потом слова обернулась страшной реальностью, а за ней стали обыденностью. Тоже не особенно приятной.

– Я постараюсь больше не напоминать тебе об этом.

Обнял ее и Авена прильнула ко мне всем телом.

– Все нормально. Мне нужно учиться реагировать спокойнее на разговоры о плотской близости. Как и не нее саму.

– Душевная рана, как и порез на теле – не заживет, если постоянно ее касаться. Просто дай себе время.

– Мудрые слова, – она вздохнула и, чуть помедлив, произнесла шепотом у самого уха: – А знаешь, Рейтан, из всех мужчин, которых я встречала прежде, пожалуй, ты единственный, кого хочется видеть не просто…

Внезапно отворилась дверь и Каскад произнес с порога:

– Проводите лечение объятиями?

Авена отстранилась, и я заметил, что щеки девушки тронул румянец смущения. Впрочем, и у меня внутри бушевал настоящий ураган нежных чувств.

– Иди в задницу, Каскад, – бросил я, устраиваясь поудобнее на кровати.

– Думал, вы уже все съели, – он сел за стол, взял яблоко и подбросил его в ладони, прежде чем откусить.

– Как-то ты необычно весел. Узнал хорошие новости?

– Нам везет с ветром. Завтра к полудню окажемся во Льхоне.

– У тебя информатор здесь? Один из ваших?

– Рейтан, что ты к нему пристал? – с нарочитой укоризной произнесла Авена, поднимаясь и наливая новый бокал вина. – В конце концов, Каскад имеет право хранить от нас секреты. Даже если нам что-то очень интересно.

Она протянула напиток иномирцу, дав понять, что игра уже началась. Но мне отводилась в ней самая простая партия.

Около четверти часа, впрочем, мы сидели молча, расправляясь с едой да попивая вино, а после Авена непринужденно завела разговор об Алых островах. Оказалось, там действовали порядки сильно отличные от материковых государств. Так, к примеру, кровное родство накладывало множество обязательств не только в манере поведения, но и в ответственности за поступки. Преступление, совершенное одним членом семьи, как правило, приводило к суду над всеми, если только старший рода не являлся раньше с повинной или не наказывал отпрыска самостоятельно, с соразмерной содеянному строгостью.

В то же время беспричинная жестокость по отношению к близким считалась поведением недостойным, характеризуя проявляющего ее человека слабым и безнравственным. Такие традиции заставляли родителей с малых лет воспитывать в детях послушание, дисциплину, да уважение к старшим, а глав семейств быть избирательнее в связях на стороне, потому как бастарды имели равные права на наследство и считались полноправными детьми для обоих родов. Последнее, насколько удалось понять Авене из разговоров с фрейлинами, в меньшей степени соблюдалось простолюдинами, хотя бы и из-за сложности установления отцовства, оставаясь актуальным для знати. Потому главный придворный маг очень внимательно наблюдал за всеми любовницами монарха и его отпрысков, периодически заставляя девушек сделать аборт, при помощи одних зелий, или скоропостижно скончаться, при помощи других.

По слухам, у того же мага имелась даже специально зачарованная игла, начинавшая ярко светиться, если на нее попадала кровь прямых родственников.

Воспоминания, доставшиеся мне от Асхара, позволили заметить, что при помощи именно такой иглы в свое время в Суурмаране установили родство пана Ладмира с аандарийским герцогом, тогда как матерью, на тот момент еще обычного барда, являлась жена каганатского наместника, казненная вместе с супругом после Восстания Вольных городов. И хотя в Суурмаране семейные традиции соблюдались не так рьяно, это сделало Ладмира весьма опасным оппонентом действующего правителя, пришедшего к власти одной лишь силой оружия и не имеющего формальных оснований на престол, чем не преминула воспользоваться гильдия воров, взяв будущего короля под свою опеку.

Слушая наши разговоры, Каскад лишь загадочно ухмылялся, да качал головой, словно не верил словам.

– Может ты тоже что-нибудь расскажешь? – предложила ему Авена, обновляя бокалы вина. – Что-нибудь такое, что нам можно узнать.

Иномирец задумался на мгновенье, а затем согласно кивнул.

– Почему бы и нет? На самом деле существует много подобных игл, спиц, булавок и даже кинжалов. Разве что топоры с мечами пока не делают. А то воин мог бы запросто выяснить, не прикончил ли в бою родственников. Другое дело, что никому не дадут провести независимый эксперимент и ткнуть в короля своим собственным инструментом.

– Ты к тому, что Ладмир может оказаться вовсе не благородной крови? – спросил я с интересом.

– Я это к тому, что засветится иголка или нет, обычно решает тот, кто ее держит. Вернее, тот, кто ему за это платит. Выводы делайте сами.

– Ладмир был выгоден не только главам гильдии воров, но и Ормадару. Петроф оказался слишком строптивым. Неуправляемым. Из за моря ему велели копить силы, а он дважды бросал войска на Април, пожелавший воссоединиться с Каганатом. И оба раза это обернулось разгромом.

– Нет, Пятиликий, – отчего-то грустно произнес Каскад, глядя в темное, будто кровь, вино на дне бокала. – Ладмир, был выгоден всем без исключения. Гильдия воров желала получить в его лице послушную марионетку так же сильно, как и Ормадар – это верно. Но и Каганат рассчитывал с его помощью окончить многолетнюю грызню за спорный город. Между тем граждане Суурмарана в большей своей массе не то чтобы оставались дружественно настроены к Каганату, а и вовсе не видели между странами различий. Восточнее Закатных кряжей все продолжали изъясняться на языке северян, считали себя тем же народом, а что до флагов и названий, так обычному крестьянину в селе или деревеньке, видевшему господина в лучшем случае раз в год, да и то лишь издали, в общем-то, на все это было плевать.

– В городах ситуация несколько отличалась, – кивнул я согласно, – Но ненамного.

– Именно. К тому же большая часть населения в вашем мире проживает пока за пределами городских стен.

– Так кто же в итоге получил желаемое? – присоединилась к разговору Авена.

– Увидишь завтра, – усмехнулся Каскад. – Но уж точно не народ Суурмарана.

– Но я не понимаю, если все так хорошо относились к Каганату, почему вообще произошло то самое Восстание Вольных городов?

– Все очень просто. Сотня организованных человек с мечами может держать в страхе тысячи разрозненных безоружных.

– А уж на что способна сотня иномирцев, – холодно усмехнулся я. – Даже боюсь себе представить.

Повисла напряденная пауза, но Авена постаралась разрядить обстановку.

– Может, не будем больше о политике? Я, вообще-то, еще не закончила рассказывать про Алые острова, – она подлила нам вина, хотя сама старалась пить понемногу. – Так вот, мне было удивительно, как такие крепкие семейные традиции уживаются с распущенностью в постельных делах. Приходилось постоянно спать с разными мужчинами, у которых были жены. Эти женщины знали про меня и, естественно, я им не нравилась. Но отчего-то, вместо того чтобы высказывать недовольство супругам, они пытались всячески напакостить мне.

– Все оттого же, – кивнул Каскад. – Для них ты была чужой, а муж, какой бы похотливой скотиной он ни оказался, оставался частью семьи.

– А как это в вашем мире?

– Да по-разному, – чуть смутившись ответил Каскад. – Скорее даже не от страны зависит, а от конкретных людей.

– А у тебя есть жена или подруга?

– Я не женат, – уклончиво произнес он, бросая недвусмысленные взгляды на фигурку девушки.

– Это наверно тяжело, – сокрушенно покачала головой Авена. – Я так привыкла к постоянной близости, что теперь не по себе. Тело само этого просит. Надеюсь, вы не затем притащили сюда столько спиртного, чтобы напоить меня? А то я становлюсь от него легкомысленной.

Она сделала глоток вина, пролив несколько капель, скользнувших тонкими линиями по подбородку и шее. Вместе с иномирцем мы проследили за ними с таким вниманием, что чудом не проделали на Авене дыр.

Девушка же как ни в чем не бывало взглянула сперва на меня, затем на Каскада, а после тяжело вздохнула, будто поражаясь, какие еще двум тугодумам нужно сделать намеки, чтобы они не упускали соблазнительных возможностей.

Облизнув пересохшие губы, я заставил себя вспомнить, что это лишь игра. Между тем Авена забралась с ногами в кровать и задрала юбку платья, безусловно лишь оттого, что сидеть так было удобнее.

Разглядывая стройные ножки, я поражался метаморфозе подруги.

И это она называет болезненным отношением к плотской близости? Либо в Авене пропадает великая актриса, либо она серьезно преувеличила свою проблему.

– Каскад, подольешь вина? – томно произнесла девушка. – А то я весь вечер вас обслуживаю. Пора бы и вам сделать мне что-то приятное.

Кажется, иномирец разделял мои чувства, хоть и был лишен полноты воздействия проклятия. Не отрывая взгляда от девушки, он наполнил ей бокал.

– Сядешь с нами? – предложила Авена и Каскад не нашел в себе сил отказаться.

Впрочем, едва он опустился на кровать, Авена коротко подмигнула мне, чуть уняв бурлящую ревность, да поправила юбку.

– Каскад, позволь тебя спросить, – произнесла она, глядя в сторону.

– Разумеется. Что угодно.

– Видишь ли, Рейтан рассказывал мне, что ты скован всякими запретами, а потому не можешь говорить и делать всего, что пожелаешь. Это так?

– Ну… отчасти он, конечно, прав. Только этих запретов совсем немного.

– Правда?! – игриво произнесла Авена, склонив голову набок и улыбнувшись.

Не знаю как там Каскад, сил смотреть на него уже не оставалось, но я был готов наброситься на подругу прямо сейчас.

– Это хорошо. Но знай, даже если тебе придется что-то из них нарушить, мы никому не скажем. Правда ведь, Рейтан?

– Никому, – с трудом вымолвил я, медленно качая головой.

– Так, а о чем собственно речь?

– Мне не дает покоя мысль об амулете, – невинно похлопав глазками, Авена коснулась медальона на шее и принялась водить по коже золотистой створкой врат. – Если бы ты поделился секретом зачем он нужен, я была бы тебе безмерно благодарна. Даже не представляешь насколько. Хотя, может и представляешь.

– Да я ведь, честно, и сам не знаю толком, – начал было Каскад, но вдруг распахнул глаза, резким движением поднялся и встал возле противоположной стены.

– Черт возьми, вы же это специально?! – бросил он возмущенно.

– О чем ты? – спросила Авена, но я махнул ей рукой.

– Да ладно, не трудись. Он все понял.

– С ума сойти! Я же почти купился! – Каскад взъерошил волосы руками, словно пытаясь избавиться от сладкого дурмана. – Это было подло!

– Подло было использовать нас с Авеной, в своих целях, против нашей воли, – холодно произнес я.

– Использовать?! Да все, что мы сделали тогда – это спасли ей жизнь! Она ведь едва не погибла! Причем из-за сентиментальности. Глупой, тупой сентиментальности, чуть не погубила вообще все!

– Что ты имеешь в виду?

– Нет. Я и так сказал слишком много.

– Каскад, – очень серьезно произнесла Авена, глядя ему в глаза. – Скажи честно, то, что мне пришлось вынести за последний год, было не по вашей вине? Ответь, и я больше не стану задавать никаких вопросов.

Он покачал головой и развел руками.

– Отчасти и по нашей. Но со временем ты все поймешь. Со временем.

– Дай ей хотя бы подсказку.

– Я и сам не знаю для чего он нужен. Думаете обычному… как это по вашему? Стражнику. Думаете мне все известно? Это же просто небезопасно. Но скажем так, если ты, Авена, повстречаешь искушенного в теории колдовства магистра, которому сможешь доверять, расскажи ему честно о своей жизни, не скрывая деталей. В определенный момент сама поймешь механику работы амулета, по его отвисшей челюсти собеседника.

Иномирец двинулся к выходу.

– Каскад, подожди, – остановила его Авена. – Прости меня. Это я все придумала. Но, прошу, встань на мое место. Что мне еще остается, кроме как использовать оружие, полученное от Истока, надеясь себя обезопасить? Я понимаю, что не ты принимал решения как-то повлиять на нашу с Рейтаном судьбу и ни в чем тебя не виню. А если вы и впрямь спасли мне жизнь, то благодарна за это. Ведь несмотря на все, что случилось, мы втроем можем сидеть здесь, наслаждаясь вином, вкусным ужином и компанией друг друга. Думаю – это главное.

Он постоял немного, уже держась за ручку двери, а затем кивнул.

– Ладно, черт с вами. Если еще что-то хотите узнать – спрашивайте. Но об амулете больше ни слова.

Каскад опустился в кресло и пришел мой черед наполнять бокалы. Взглянул на Авену, однако ее запал окончательно иссяк.

– Хочу узнать про свой БПЛА.

– Что именно?

– Он превращает свет в Исток?

– Нет. В электричество.

– А что это такое?

– Тебе достаточно знать, что это не Исток.

– Согласен. Однако я помню, как увидел Авену через ваши окна, и она показалась мне так же мистически притягательна, как наяву. Может это электричество ничем не отличается от Истока?

– В некоторые технологии мы были вынуждены добавить элементы вашего мира. В том, что ты называешь окнами, действительно есть следы магии, но это только чтобы приспособить их под специфические условия зарядки. Тарахтящие генераторы с тянущимися от них во все стороны проводами вызвали бы у горожан лишнее любопытство.

– Я не понимаю.

– И не должен. Просто представь свой меч, работающий наоборот. Он принимает заряд от мага и хранит его в себе, а после превращает в энергию. Это позволяет значительно увеличить емкость батарей.

– И заряжать их даже там, где мало света, – закончил я за него. – А я все гадал, как вам удается поддерживать работу ламп во дворце и почему ты не попытался вытащить на солнце те, что мы видели в крепости.

– Теперь ты знаешь.

– Устройство, полученное тобой в порту Эсфахара, способно заряжаться так же?

– Камера? – Каскад достал из поясной сумки магический предмет. – Может и так, и так. Но фотоэлемент здесь совсем крошечный, от солнца заряжать придется очень долго.

– Можно взглянуть?

Иномирец вручил мне камеру, и я сразу же заметил у нее на боку стеклянную поверхность, вроде управляющего дисплея БПЛА, что прежде именовал зеркалом. Символы на корпусе показались знакомыми. Нажав на кружок, с наполовину перечеркивающей его линией, заставил зеркало засветиться изображением. В нем мы с Авеной сидели на кровати, глядя в сторону иномирца.

– Ничего себе! – удивленно произнесла девушка, заметив это. – Точная наша копия, как на картине.

Коснулся символа в виде светлого треугольника и изображение пришло в движение, дополнившись тихими звуками, от прикосновений Каскада к камере. Запись была совсем короткой, но это все равно очень впечатлило Авену.

– И так можно запечатлеть что угодно? – спросила она у Каскада. – Щебечущих птиц или падающие капли дождя?

– Конечно.

– С такими возможностями, в вашем мире наверно совсем не нужны художники.

– Да нет, и для них находится работа, – усмехнулся он, протянув руку за устройством, однако я поднял на него взгляд и произнес, стараясь не выказать охватившего меня волнения:

– Каскад, ты сегодня сказал, что все еще мой должник.

– И что?

– Во Льхоне мы расстанемся. Я не отправлюсь с тобой на войну. Но ты можешь расплатиться за помощь прямо здесь и сейчас. Разом.

– Как именно?

– Отдай мне камеру.

– Зачем она тебе? – усмехнулся иномирец.

Я молчал, сверля его пронзительным взглядом, и он отвечал мне тем же.

– Завтра мы все расстанемся, – тихо проговорила Авена. – Я выросла в монастыре Святой Иссии Благословенной, что на маленьком острове возле города Гент, столицы королевства Флезах. Там живут одни женщины. Уверена, меня примут назад, укрыв от посторонних глаз. Там я и планирую прожить всю жизнь. Работать вместе с сестрами в саду, молиться святым и, глядя на закаты, вспоминать это странное и страшное время.

– Это и есть твой план?

Авена молча кивнула.

– Так ты просто хочешь записать свою подругу на память? – удивился иномирец. – Чтоб вас, я ведь не имею права делать такие подарки!

Он вздохнул и с минуту смотрел в окно.

Солнце почти уже село, укрыв небосвод на востоке темно-синим пологом и даже ветер стих, словно убаюканный закатом. Уходящий день неумолимо отсчитывал время, оставшееся нам с Авеной, и падал крупицами песка на будущее, возможно, всего нашего мира.

– Скажу, что выронил в море, – наконец ответил Каскад. – Мне правда жаль, что у вас все так выходит. Неправильно. И особенно неприятно быть к этому причастным. Вы заслужили совсем другой судьбы.

Он поднялся.

– Только обещай, Пятиликий, что не расскажешь об этом нашим.

– И в мыслях не было, Каскад. Не волнуйся, – ответил я, убирая камеру в карман.

Мы лежали с Авеной обнявшись в кровати и слушая шепот ветра. Казалось, все иное перестало существовать, кроме маленькой каюты, обратившейся в обитель спокойствия.

Узнав о том, что задумала девушка, я, почти перестал за нее тревожиться, расстраиваясь лишь тому, что не сумею удостовериться в ее безопасности по пути в монастырь. Однако, заранее решил обязательно навестить в будущем, привезя с собой какие-нибудь подарки. Не ей одной, чтобы не усмотрела в том тянущую удавку проклятия, а всем сестрам.

Как ни странно, мистическая притягательность Авены не заставила меня возжелать ее в той мере, которой опасался. Так, должно быть, подсевший на опиум человек, смотрит на очередную дозу наркотика – с вожделением, жаждой и страхом. Только теперь, пробыв под проклятием достаточно долго, начал понимать его причудливую странность. Словно в нем не хватало чего-то важного, способного обратить опасные чары во благо. Казалось, оно делит меня на человека искренне и самозабвенно желающего подруге добра и похотливого зверя, готового наравне с остальными обожателями, наплевать на моральные запреты, да полезть красавице под юбку. Но в тот момент, когда от разгадки меня отделял лишь короткий миг, Авена произнесла:

– Ты ведь меня отпустишь?

Кивнул, зная, что она почувствует, а после поглубже вдохнул пьянящий аромат волос.

– Но буду очень скучать.

– Постарайся полюбить кого-нибудь, Рейтан. Я не смогу себя простить, если чары сведут с ума и тебя.

– Постараюсь. Но все же хотел бы тебя однажды увидеть. Если позволишь.

– А если не позволю?

– Бернанс не даст мне брать штурмом монастырь.

Она прижалась еще ближе, так что почувствовал щекой теплое дыхание.

– К сожалению, я и сама буду хотеть тебя увидеть.

– Может встретимся, когда иномирцы решат нас наконец покинуть? Скорее всего к тому времени мы уже состаримся и одряхлеем.

– Когда ты уходил к лекарю, Каскад мне сказал, что я останусь такой навсегда.

– А что еще он тебе сказал?

– Про себя. Как оказался в черной крепости.

– Зачем это?

– Не знаю. Но спроси у него потом. Это интересно.

– Нет. Я и так уже сыт ими по горло.

– Знаешь, я ведь грезила в детстве мечтами о том, что суждено будет сыграть какую-то важную роль в мире. А лет с пяти, наслушавшись историй о борьбе Каганата с Империей, молилась святым лишь о том, чтобы никогда не было войн. Ну… и иногда еще, чтобы матери не оставляли своих детей. Но не для себя. А вообще. Теперь же нет сил думать ни о чем, кроме спасения собственной жизни. Как ты считаешь, Рейтан, это грех?

– У тебя будет шанс помочь нашему миру, Авена.

– Как?

– Сегодня весь день думаю о зле в душах людей, заставляющем совершать ужасные вещи. Только ведь и сам не лучше. Сколько пленников отправил на тот свет, будучи нильдхеймом, да и до того есть о чем сожалеть. Когда маг разума нашептывал слова о великой Истине, они неспроста казались так сладостно приятны. Соблазн послать все к чертям, велик у того, кто не знает зачем ему жить. Идти любым путем, начертанным ли кровью на столе мрачного лазарета, или звонким серебром, сулящим домик в Пряном квартале, непременно с видом на море. А может, и просто за глоток заряженного Истоком вина. Жаль, мне недостает твоей чистой и светлой доброты, однако завтра утром я попрошу тебя о помощи и, возможно, вместе мы сумеем изменить этот мир, не сделав его еще хуже, чем он есть.

Я повернул голову и нежно коснулся губ Авены своими.

– Но сейчас пора спать. Нас ждет тяжелый день.

– Неужели ты думаешь, что единственному мужчине, который мне нравится, – тихо прошептала Авена. – Я не позволю того, что другие получали вопреки моей воле?

– Разве тебе теперь не омерзительна такая близость?

– Даже если бы это доставляло физическую боль. Я хочу, чтобы ты получил от меня все, Рейтан. И тебя больше ничего не тянуло вернуться.

Наш поцелуй был долог и казался подобен биению самой жизни, наполняя сердца столь пламенной страстью, что случись ей воплотиться в мире физическом, океаны вскипели бы, да высохли до дна.

Пальцы жадно скользнули по коже. Два дыхания слились в одно.

Растворяясь друг в друге, посреди бескрайней ночи, мы упивались самым древним из доступных наслаждений и даже звезды смотрели в окно завистливо, зная, что никогда им не гореть так же ярко, как пылали наши сердца. Ветер ласкал на мачтах паруса, пытаясь подражать нашей нежности и собираясь позже рассказать всем цветам на свете, о том, что не суждено им повторить чистой красоты этих чувств.

Мы то искрились страстью, то исполнялись неги, купаясь в тусклом свете лампы, невесомые, точно блики, играющие на телах. Не помню сколько раз за ночь блаженство переполняло разум, заставляя его взрываться и собираться вновь, но Авена неизменно исполняла обещанное и позволяла мне не прерывать близости.

Лишь под самое утро, когда простыни стали такими же влажными от тел, как и несущие корабль волны, мы обессиленно уснули, оставаясь единым целым, но так и не сумев насытится друг другом в полной мере.

Глава 16. Осколки разбитых судеб

Корабли неторопливо шли левым галсом, забирая западнее от порта. Должно быть, рулевой собирался совершить поворот и пришвартоваться у причала возле городской стены, поближе к цитадели. Чтобы не попадать в ветровую тень, суда по правому борту отстали, основательно растягивая нашу колонну. Между тем, палуба напоминала прибрежную отмель, наполненную степенными ламантинами. Матросы продолжали работать с парусами, пара вахтенных о чем-то переговаривались на баке, а капитан стоял, облокотившись руками о фальшборт, и смотрел в сторону земли. Однако, лица каждого без исключения оставались противоестественно спокойными, напрочь лишенными эмоций.

Небольшое судно с широкими косыми парусами ловко приближалось бейдевинд, двигаясь почти против ветра, оттого что ему недавно отсигналили флажками просьбу о помощи. Когда расстояние между нами оставалось немногим более сотни метров, подходящий корабль увалился под ветер, развернулись правым бортом, и с его палубы поинтересовались о том, что же этакого у нас приключилось.

Авена не скрывалась. Наложенное заклятие должно было вскоре заставить команду позабыть о случившемся, потому девушка шла спокойно, в который раз восхищая удивительной грацией движений. Пара матросов подготовили ей шлюпку и Авена принялась спускаться по трапу. Вскоре она оказалась на борту быстроходного судна, оттуда донеслось еле слышное эхо отданного приказа, обозначив завершение нашей недолгой встречи. Я же продолжал смотреть на уносящийся вдаль корабль, до боли сжимая кулаки, пока тот не обратился точкой на горизонте.

Уходя, Авена не обернулась пересечься взглядами напоследок, что отзывалось на сердце болью. Впрочем, я догадывался, как тяжело ей самой это далось. Не стоило мне воображать себя могучей воли схимником, способным противостоять любым искушениям, да давать девушке надежду на то, что могу отличаться от ее прошлых мужчин. Точно так же, спустя неделю или две, начал бы сгорать от беспричинной ревности, да понемногу ограничивать свободу красавицы, опасаясь, что однажды она выпорхнет из рук.

– Идем? – тихо позвал иномирец. – Скоро они начнут приходить в себя.

Я кивнул, не спеша, однако, отправляться на нижнюю палубу.

– Каскад, поклянись, что присмотрите за ней. Вы ведь можете. Я знаю.

– С удовольствием бы дал тебе такое обещание, но это зависит не от меня.

– Лучше бы вместо войны, ты поехал с Авеной на этот остров.