скачать книгу бесплатно
в создании этих чарующих мест,
что их же самих за момент, в одночасье
они соблазнили, как хитренький бес.
Поэтому вниз отослали принцессу,
подальше от ангелов, жён и грехов.
И вот она здесь, окаймлённая весом,
дарует землянам секрет и любовь.
Екатерине Курочке
Белорусочка
По мне, она слегка серьёзна и сурова,
отважна и тонка, и ласкова, как луч,
вольготна и права, певуча, темноброва
и мелодична так, как сам скрипичный ключ.
И во все стороны направлен её компас,
с ветрами дружит шток и яркий, чистый флаг.
И к ней щедра вся солнечная ёмкость -
ложится весь загар, как свет, медовый лак.
Она везде смела, как жаркий меч Афины.
Она, как суть весов, чьи чаши хороши.
Живительна, как дождь, рассвет и витамины.
Отрада для округ, где люди, этажи.
Она, как ветвь Руси, побег России белой,
что выдала плоды любимо и любя.
И встретилась вдруг мне вещающей и спелой,
кофейной кроной влас играя и клубя.
Порою снится вдруг, летя ко лбу кометой,
пикируя в мой сон в гранитной темноте,
являясь в тишине волшебнейшим приветом…
И только в этот миг она со мной, во мне…
Елене Тукаловой
Шестая звезда
Вокруг успех, ошибки, люди
и три моста, витринный лоск
и проводов и рельсов путы,
ночами – россыпь белых звёзд.
Но средь всего, почти родного,
что в вечной рухляди, пыли,
пустого, свеже-недурного,
чему мерила – власть, рубли,
во мне мечта стихом сверкает
о ней, далёкой, непростой,
что для других живёт, сияет
в момент порочный иль святой.
Вот так живу, часы листая.
И в грёзах я слегка ожил!
Она – к Кремлю звезда шестая.
И до неё три сотни миль.
Елене Тукаловой
Самопогребенец
Горчичный жар мне грудь тревожит,
и растекается очаг
по тканям, порам бледной кожи,
влипая глубже, будто страх.
Резь одиночья жжёт и режет,
как соляной, густой клинок,
и мозг зудит, себя сам чешет.
Пылает в муках черепок.
Я измолол обиды, грусти
и изжевал весь перец тем,
как жерновами память, чувства,
и из потерь создал тотем.
Ему молюсь, добром венчая.
Слезами множу сталактит.
Но грозы бьют, ветра качают,
и угрожают столб разбить.
Они однажды идол свалят,
какой привалит боль и жар.
Он мне надгробьем лучшим станет
среди камней, деревьев, пар…
Ликёр
Пройдя по питейным домам, ресторанам,
пивным, винокурням и даже дворцам,
побыв в состояниях разных угаров,
и зная секреты любого дельца,
испробовав дюжины вин и портвейнов,
познав коньяки, самогоны и джин,
сварив уже девять рецептов глинтвейна,
я думал, отведал все-все купажи…
Но как сомелье я впервые ошибся!
Нашлась необычная форма искусств!
Как Вакх, Дионис охмелённый, влюбился
в её этикетку и запах, и вкус…
Елене Тукаловой
Хрустальный голос
Твердят, что нет чуда, любви или сказки,
что лжива краса или редкостен дар.
Но вновь отвергаю язычные пляски,
ведь в уши втекает сладчайший нектар.
Тот голос – хрусталь под алмазной огранкой,
ручей-невидимка, что чисто бежит,
иль струны, берущие разные планки,
по ним медиатор живой розовит.
Звучанье его, будто ангельский высказ,
что славным мотивом сплетает союз,
что вводит в усладу, соблазн или искус,
которым сдаюсь, поддаюсь, предаюсь.
Как дикая птаха на ветке, роскошна,
что в образе девушки в нужном ладу.
И я перед ней, будто кот на окошке,
внимающий песне в цветущем саду…
