скачать книгу бесплатно
Расцвёл, будто радуга после осадков,
спасителя-Вас созерцая в лучах.
Вы – солнце медовое, с коим так сладко,
чей свет отражается даже в ночах.
Всё вдруг засияло, взошло, задышало!
Разжались оковы, смирявшие плоть.
В печальном поэте оркестры взыграли!
Залился словами молчащий блокнот.
Я сделался сразу таким всеталантным!
В котёнке проснулись дремавшие львы.
Из мути я вынырнул, сделав желанно
живительный вдох накануне любви…
Елене Тукаловой
Элен
Без Вашего солнца и тёплого неба
дождливые песни и пасмурь в груди.
Нуждаюсь я в пледе, портвейне и хлебе,
что лечат от грусти, какая зудит.
Без святости Вашей я пуст и безбожен,
и шторюсь от мира, округу браню.
Все Ваши портреты с добром, осторожно,
как будто иконы, наследье храню.
Без Вашей улыбки (вишнёвой и белой,
изогнутой, влажной и лечащей всё)
мне сухо, темно и болезненно, серо,
и ровный мой город парует овсом.
Без Ваших речей мир – немая клоака.
Без Вас одиноко, бездомно, темно…
И всю эту слякоть, печали, неблага
способно исправить лишь только одно…
Елене Тукаловой
Однажды сотр…
Однажды сотрусь, как простой карандаш
иль кончусь, как в ручке чернила,
затем я оружием Бога средь чаш
возлягу на днище могилы.
И там дотечёт мой оставшийся сок,
сползая со стенок сосуда…
Отправит ли снова на Землю мой Бог
чрез вечность для нового чуда?
Чтоб снова писал я народам, себе,
вещая про них и высоты,
про волю и тяжести дум и цепей,
про женско-мужские красоты.
Иль просто досохну под слизью червей
среди чернозёмного роя…
Порой в возрожденье я верю первей,
но чаще во что-то второе…
Пришедший
Под белыми сводами чистого храма,
меж окон в полсотню витражных пластин,
горящих огней и свечных килограммов,
прилавка, монахинь, холопов, княгинь,
среди золотых одеяний, распятий
и между взирающих ликов святых,
семей и семеек, детишек и братий,
и книжиц, молитв и нарядов цветных,
под куполом с росписью божьих историй,
средь пары печальных, болезных в поту,
старух, что, как рыбы в построенном море,
на гладком, как лёд, застарелом полу,
меж рамок икон и задумчивых масок
лучами и воздухом спёртым обвит,
по венам табачные, винные краски,
под лохмами, кожей греховный графит…
Деспотия
Тиран намеренно коверкает слова,
холопов учит жить беднее и тупее,
идти по линии, натоптанным следам.
Он чтит толпу, что проще и темнее.
Вот так чабан ведёт своих овец,
стрижёт их вовремя. И шерсти этой тонны.
Как сытый вождь и выспавшийся чтец,
в них сивый бред внедряет упоённо.
Их кормит травами, что выданы землёй,
и греет солнышком, что небо подарило,
и поит водами, что встали под горой,
хваля назначенность свою с улыбкой милой.
Твердит, что враг – коровы и ослы.
Строй уверяет, что родня, но в чине,
что с ними он шагает все версты,
и демонстрирует папаху, плащ овчинный.
Пугает хищником умы и потроха.
Но от волков он защитит хоть сталью.
И стадо ратует за чудо-пастуха.
Но он и пёс прожорливее стаи…
Новая звероферма
Всеобщий навоз и подножная жижа,
как общий раствор для скрепления масс.
Сетями завешаны небо и крыши.
У вольностаральцев отняли их глаз.
Вокруг рогачи и обрюзгшие морды.
Свинячьи бока нарастили козлы.
Шагают бараны так тупо, но гордо.
Быки отдыхают и греют мослы.
А все петухи облачились в величье,
павлиньи наряды геройски надев,
все утки и куры в дворянских обличьях.
А псы стали нагло, по-волчьи глядеть.
Сменились порядки под новым Уставом.
