Очевидный выбор

Хотя с другой стороны, он бы не остался со мной в Ницце, если бы я была ему абсолютно безразлична, верно?

Мне бы его способность вырезать людей из своей жизни. Что если он как раз это и сделал со мной? Просто вырезал.

Я не хочу о нем думать. Не должна думать. Не после того, как он поступил со мной.

Черт! А как я поступаю с Тристаном? В кого я превращаюсь? Да, пусть мы с Тристаном не вместе, но Эмма права. Он не из тех, кто станет тратить время на что-то мимолетное в своей жизни. Хотя я ничего ему не обещала. Он сам сказал, что не станет на меня давить. Значит ли это, что у нас свободные отношения? Вряд ли это вообще можно назвать отношениями. Мы работает вместе, с недавних пор еще и проводим время вместе. Ничего серьезного. Но почему тогда я уже час не могу решиться и войти в этот чертов ресторан. Еще вчера все было в порядке. Или не было? Может, у меня какая-то стадия отрицания?

Я просто не могу его отпустить. Тристан – он, как безопасный остров, где мне спокойно и душой, и телом. Когда я с ним, то чувствую, что мне не страшно летать. Даже разбиться не страшно. Потому что я знаю, он будет рядом. Он всегда рядом.

В отличии от Рафаэля, который…который и сам, кажется, учится летать. Поверить не могу, что из них двоих именно он – старший брат.

Не сегодня. Мне необязательно принимать какие-то решения сегодня. В конце концов, Раф скорей всего уже за тысячи миль отсюда. А если я сейчас признаюсь Тристану в том, что провела ночь с его братом, рискую потерять и его, и работу.

Гребанная эгоистка. Знаю. Но я уже запрыгнула в этот поезд, поэтому остается только надеяться, что он не сойдет с рельсов.

– Дана. – слышу его голос, и сердце начинает колотится.

Оборачиваюсь и вижу Тристана, абсолютно идеального, мечту любой девушки. Солнечный свет отлично сочетается с его кожей, а эта улыбка. Черт, я бы согласилась выйти за него только, чтобы ежедневно лицезреть её по утрам.

Стоп.

Что-то я разогналась.

Подхожу к нему, и он, словно по привычке, целует меня.

– Готова?

– Да, но ты так и не объяснил, к чему.

Пару часов назад Тристан позвонил и попросил приехать в ресторан. Для ужина еще рано, а для обеда поздно. Поэтому на мне только черное платье и босоножки. Ничего нарядного, но и в свою очередь элегантно и в меру сексуально.

– Тебе понравится. – отвечает он, переплетая наши пальцы.

И я ему верю.

Спустя минут тридцать, когда слов у меня не остается, а глаза жадно поглощают искусство в чистом виде, я думаю только о том, почему не пришла сюда раньше. Лувр. Вот, куда Тристан привел меня. Рука об руку мы прогуливаемся по невероятной красоты залам. Статуи из белого камня, оригиналы картин, которые я видела только в учебниках – все пропитано историей. И ты вдруг кажешься себе таким маленьким, незначительным.

Тристан многое знает о художниках и прошлом, словно и сам там побывал. Я не могу не восхищаться тем, как он погружается в мир Моне, Коро и Рембрандта. Он то встает за моей спиной, указывая на детали, то отводит дальше, потому что эту картину не понять вблизи. Его руки все время где-то на мне, на талии, на спине, бедрах, плечах. Его шепот у моего уха разносит мурашки по всему телу. Он и сам, будто герой одной из картин, о которых рассказывает, притягивает к себе, восхищает.

Я чувствую его сердцебиение, когда он стоит за мной и продолжает рассказывать, но мне трудно сконцентрироваться, потому что его пальцы медленно скользят вверх-вниз по моей руке. А губы у виска рассказывают легенды о любви. Он берет меня за руку и ведет дальше по залу. Мой взгляд перемещается от одной картины к другой, пока не цепляется за одну картину. Я останавливаюсь и тяну за собой Тристана. Подхожу ближе и читаю название.

"Ари Шеффер . Франческа и Паоло, 19 в."

– Почему именно она тебя привлекла? – спрашивает Тристан.

– Не знаю. – честно отвечаю я. – Наверное из-за выражений их лиц.

На картине парень и девушка, она цепляется за него, как за самое ценное, что есть в её жизни. А он, хоть и не отпускает её, но все равно будто испытывает боль от ее близости.

– Прекрасная Франческа мечтала о любви, – начинает Тристан, но на этот раз не касаясь меня. – она была дочерью одного правителя. Когда Франческа достигла определенного возраста, её отец задумался о замужестве. Он хотел объединить две могущественные семьи и женить ее на старшем сыне лорда, Джованни. – его взгляд становится глубже, словно он опять возвращается в прошлое в тот самый день. – Однако он не блистал красотой, да еще и хромал. Многие считали его злым уродцом. Франческа была своенравной, ее отец знал, что дочь не за что не согласиться на этот брак. И чтобы избежать скандала, вместо Джованни за девушкой приехал его младший брат, Паоло, невероятный красавец. Франческа сразу его полюбила, думая, что именно он предназначался ей в супруги. Разумеется, её сердце было разбито, когда она узнала правду. Но против воли отца не пойдешь, Джованни и Франческа поженились. Она даже родила ему дочь. Однако любовь к Паоло не угасла. Да и сам Паоло полюбил жену своего брата. Он стал частым гостем в их доме. Вместе они с Франческой проводили много времени.

Эта история заставляет меня буквально замереть на месте.

– Джованни узнал об их частых встречах. И однажды застал влюбленную пару врасплох. Он был в ярости и схватился за кинжал. Франческа приняла на себя первый удар, закрыв собой Паоло. Но это его не спасло, потому что Джованни добил брата вторым ударом.

У меня нет слов.

– Конкретно это картина описывает события после.

– В каком смысле после?

– Данте рассказал их историю в "Божественной комедии". Видишь справа двух людей?

– Да. – двое мужчин стоят в тени.

– Путешествуя с Вергилием по кругам Ада , Данте увидел мужчину и женщину, так и неразомкнувших объятий. Он захотел поговорить с проклятыми душами, и они рассказали ему свою печальную историю.

– Значит, они попали в Ад из-за своей любви?

– В то время измена считалась грехом.

– Точно.

Мне жаль Франческу. Но ведь наши истории не похожи. Моя в тысячу раз хуже. Потому что её сердце всю жизнь принадлежало только одному мужчине. В то время, как мое, кажется, раскололось надвое. Как вообще такое возможно? Могу ли я и правда испытывать чувства к сразу двум мужчинам? Если это так, то нам с Франческой будет о чем поболтать там внизу. Надеюсь только, что финал моей истории не окажется таким же печальным.

– Тристан? –  слышится чей-то голос со спины, и мы оба оборачиваемся.

Мужчина лет тридцати с красивой брюнеткой приближаются к нам.

– Марк! – улыбается Тристан. Мужчины обмениваются теплыми дружескими объятиями. – Вы вернулись в Париж?

– Ненадолго. – отвечает девушка. – У мамы был вчера юбилей.

Они с Тристаном приветствуют друг друга поцелуями в щеки, и он кладет руку мне на талию.

– Знакомьтесь, это Дана.

Просто Дана, не девушка, не друг. Это хорошо. Или плохо?

– Это мои старые друзья Марк и Джин.

Мужчина пожимает мне руку, а девушка целует в щеку.

– Приятно познакомиться. – говорим мы друг другу.

– У вас есть планы на вечер? – спрашивает Марк. – Не хотите составить нам компанию за ужином?

Тристан тут же смотрит на меня, и я киваю, улыбаясь.

– Мы только за. – отвечает он.

Мы.

Я сошла с ума или мне и правда нравится, как звучит это местоимение из его уст?

Пока мы добираемся до одного из самых дорогих ресторанов в городе, я узнаю, что Джин, как и Тристан, работает поваром. Год назад ей предложили работу в Марселе, и они переехали. Марку пришлось сменить род деятельности. Но сейчас он даже рад, что работает онлайн.

Мы сидим на веранде ресторана, и когда приходит время сделать заказ, я выбираю сама. Хоть и советуюсь с Тристаном по поводу одного блюда. Джин расспрашивает его о ресторане, и он рассказывает все, как есть, обо всех взлетах и падениях.

К вечеру становится легче дышать, потому что августовский воздух уже не такой, как в июле. Лето постепенно сходит на нет.

– А чем занимаешься ты, Дана? – интересуется Джин.

– Я занимаюсь продвижением ресторана Тристана. – уверенно отвечаю я.

– И очень успешно. – добавляет Тристан и кладет руку на мое бедро.

– Правда? Нам бы не помешал такой человек в команду. Дашь мне свои контакты?

– Конечно.

Мы обмениваемся номерами телефонов. И кажется, до меня только сейчас доходят все те слова про коммуникацию. Общение, знакомства – ключ ко всему в этом мире. В этом есть смысл, потому что не зря же люди единственные существа, способные на вербальное общение.

Она продолжает расспрашивать меня о моей работе. Даже Марк периодически задает вопросы, хотя его сфера даже близко не пересекается с моей.

Мне нравится делиться своим мнением в процессе разговора. Нравится, что мы с ними иногда не сходимся во взглядах, нравится, что Тристан даже просто сидя рядом, вселяет в меня уверенность.

Когда я раньше ходила на ужины с Шоном и его коллегами, мне было нечего сказать, да и сам Шон никогда не втягивал меня в разговор. Тристан же, как противоположный от него полюс, все время смотрит на меня, видит меня. Ему важно, чтобы мне было комфортно. Поэтому, когда нам приносят десерт, он спрашивает на ухо: "Все хорошо?". Я отвечаю – да. Потому что все на самом деле просто потрясающе.

Под конец вечера, когда мы уже прощаемся с этой чудесной парой, мне приходит сообщение от Элиота с адресом и подписью:

"Не важно где и с кем ты, приезжай по этому адресу. Это очень важно. Можешь и Тристана с собой захватить."

Понятия не имею, откуда он знает про Тристана. Но не задаю вопросов.

– Поедем ко мне? – спрашивает Тристан, когда мы идем к его машине.

– Я бы с радостью, но только…– показываю ему сообщение.

– Хочешь поехать? – поднимает брови.

– Да. Он говорит, это важно. А Элиот никогда не разбрасывается словами.

Он смотрит на меня понимающе.

– Тогда поехали.

39

У нас заняло около часа, чтобы добраться до места, которое указал Элиот. И мы оказались в не особо оживленном районе. Здание, у которого останавливается Тристан, больше похоже на заброшенное. Но над входом висит огромная неоновая вывеска "вам сюда", так что мы выходим из машины. В моей голове проносится миллион возможных вариантов о том, что нас ждет за этой дверью, но ни один из них не кажется мне адекватным.

– Надеюсь, твой друг не собирается нас тут прикончить. – смется Тристан.

– Это не в его стиле.

Надеюсь.

Чем ближе мы подходим, тем громче становится музыка. Может, у него сегодня день рождения, а я забыла?

Тристан открывает передо мной дверь, и я попадаю в светлое прохладное помещение. Сначала мое внимание привлекает большое количество людей. Но потом взгляд падает на стены, увешанные различными фотографиями. Не может быть…

– Это выставка. – сообщает Тристан.

– Не просто выставка. Это выставка Элиота.

Мой рот растягивается в улыбке. Я знаю эти фотографии, потому что он скидывал мне каждую. На них обнаженные мужчины и женщины разных возрастов, веса, роста, телосложения.

– Там Эмма. – отвлекает меня Тристан.

Я слежу за его взглядом и вижу свою подругу с двумя незнакомками. Беру его за руку и направляюсь в её сторону. Она замечает нас почти сразу.

– По глазам вижу, что он и тебе сообщил в последнюю минуту. – говорит она, обнимая меня.

– Да! Почему он не сказал нам раньше?

Она пожимает плечами, попивая шампанское.

– Наверное, хотел сделать сюрприз.

– У него получилось. – осматриваюсь по сторонам и не могу оторвать глаз от его снимком. Они просто магические.

– Кстати, Элиот рассказал мне о том, что вчера произошло. – напоминает она, и я тут же перевожу на нее взгляд. Ей весело. Ну, конечно, мне бы тоже было смешно, не будь это моя собственная мать. – Он переживал о том, что ты будешь злится. Но ты сама мне ничего не рассказала, значит, все в порядке?

Мне не хочется говорить ей, что сексуальная жизнь моей матери не совсем то, о чем я думала весь день, поэтому я просто молчу.

– Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? – спрашивает Тристан.

– Она тебе объяснит. – киваю в сторону улыбающейся Эммы. – А я пойду найду виновника этого торжества.

Иду вдоль колонн мимо портрета пожилой женщины. У неё такой пристальный взгляд, что я невольно останавливаюсь. Морщины у ее глаз рассказывают намного больше историй, чем картины в Лувре. Их глубина говорит о том, что у неё было много счастливых моментов в жизни, она смеялась, улыбалась. В глазах нет боли или грусти. Значит, она ни о чем не жалеет…

– Нравится? – раздается шепот у моего уха, и я оборачиваюсь.

Элиот в шелковой черной рубашке и джинсах сейчас, как никогда, напоминает художника.

– Очень.

Снова появляется эта глубина в его глазах, будто он смотрит сквозь тебя и видит намного больше, чем ты сам в зеркало. Уверена, он не всем дарит этот взгляд. И я бесконечно рада быть одной из тех, с кем он может быть настоящим.

– Ты еще не все увидела, пойдем. – он берет меня за руку и ведет через зал к центровой части выставки.

Мы останавливаемся, и он аккуратно выпускает мою руку. Я поворачиваюсь к фотографиям, и дыхание перехватывает.

Это я. Мое тело. Мои изгибы. Мурашки на коже. Три фотографии меня размером в натуральную величину. Но в отличии от остальных фото, на этих нет лица.

– Злишься? – осторожно спрашивает он, и я слышу, как он нервничает.

У меня не хватает слов, чтобы передать то, что я чувствую в данный момент. Это правда я?

– Как я могу злиться, Элиот, если это так невероятно красиво?

– Тебе нравится?

– Еще бы. Ты ведь знаешь, как я ценю красоту. А это…это за пределами красоты. И дело даже не во мне. Ты просто невероятен.

Слышу, как он с шумом выдыхает, и оборачиваюсь.

– Дмал, мне может не понравится?

– Нет, я знал, что понравится. Но был не уверен в том, как ты отреагируешь на то, что они будут висеть здесь. Поэтому решил на всякий случай перестраховаться и не показывать твое прекрасное лицо.

– За это тебе огромное спасибо. – улыбаюсь я.

Достаю телефон, снимаю то, что передо мной, Элиота, эту невероятную выставку и делюсь этим на своей странице.

– У меня для тебя еще один сюрприз.

Я хмурюсь, а он уже тащит меня к какому-то складскому помещению или скорее хранилищу. Закрывает за нами дверь и подходит к одному из стеллажей, берет что-то похожее на картину и оборачивается, показывая её мне.

Это еще одна моя фотография, только уже с лицом и в полный рост. Я стою в пол оборота с закрытыми глазами. Это тот самый момент, когда Элиот открыл окно и сказал мне расслабиться.

– Это мой запоздалый подарок тебе на день рождения. Я отправлю её тебе в твою новую квартиру.

– Я правда такая красивая? – поражаюсь я.

– В реальности даже лучше. – ухмыляется он.

– Спасибо тебе.

– Обращайся. – он возвращает фотографию на место, и я тут же обнимаю его.

Он целует меня в макушку.

– Спасибо, что не злишься на меня. – говорит. -А то я не умею извиняться.

– Думаю, ты бы что-нибудь придумал. – смеюсь я со слезами на глазах и отстраняюсь.

– Ладно, а теперь рассказывай. – мы выходим обратно.

– Что рассказывать?

– Тристан?

Я нахожу его в толпе вместе с Эммой. Он что-то говорит ей, и она смеется.

– А как ты узнал, что мы были вместе?

– Эмма.

– Аааа.

– Теперь рассказывай.

С одной стороны, я выдыхаю с облегчением, потому что мне уже давно нужно с кем-то поговорить, а с другой стороны вся эта ситуация, когда рассказываешь ее вслух, кажется еще хуже.

Я начинаю с того, как села на мотоцикл к рандомному парню и по воли случайности устроилась на работу к его брату. Потом, перехожу к тому, что помогая одному брату, оказалась в Ницце с другим. Рассказываю о том, что делилась своими мыслями с одним(думая, что он совсем другой человек) и сближалась с другим. Делюсь с ним всем, что накопилось за последнее время, включая ту стычку с отцом. Элиот не перебивает, просто слушает.

– Я должна признаться Тристану, в том, что провела ночь с его братом.

– Значит, ты выбрала его?

– Нет. Я никого не выбирала. Рафаэль не должен был появляться в моей жизни, понимаешь? То, что произошло между нами трудно как-то объяснить. А сейчас он скорее всего уже где-нибудь в Азии. Я хочу, чтобы у нас с Тристаном что-то получилось. Это кажется правильным. Но я не могу быть с ним, скрывая такое.

– Тогда не рассказывай ему. – просто говорит он. – Если хочешь, чтобы у вас и правда что-то получилось. Рассказав, ты только свою совесть облегчишь. Но не факт, что Тристан будет смотреть на тебя так же, как сейчас. Ты причинишь ему боль, и обратного пути не будет.

– Но это нечестно.

– Это жизнь. Если Рафаэль уже в прошлом, то и оставь его там. Иначе потеряешь то, что у тебя есть сейчас.

– Ты прав.

Я знала, что Рафаэлю лучше будет оставаться в прошлом. Я могу окончательно удалить все фотографии с ним, как убедить разум? Как стереть те три дня из памяти?

Элиот берет бокал шампанского с подноса официанта и протягивает мне, но я отказываюсь. И тогда он выпивает его сам.

– Я так понимаю, Эмма ничего не знает про Рафаэля?

– Знает, что он был в Ницце.

– Тогда пусть так и останется. Иначе ты рискуешь и её потерять.

Он прав. Во всем. Я знаю, что Эм близка с Тристаном. Знаю, что как бы не отрицала, наши отношения с ним начинают набирать оборот. Знаю, что Эмма осудит, знаю, что будет его защищать. Хотя мне все еще хочется верить, что чтобы ни случилось, она останется на моей стороне.

– Черт! Когда все стало так сложно?

– Когда ты приехала в Париж. – он улыбается и отпивает шампанского. – Ладно, идем к ним. -предлагает он и направляется в сторону Тристана и Эммы.

Я иду следом, но останавливаюсь, потому что мой телефон начинает вибрировать. Достаю его и чуть ли не роняю, потому что это он.

Сердце начинает бешено колотится в груди. Сбрасываю вызов. Затем еще один. Приходит сообщение.

Он: Выйди на минуту, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Что? Он здесь? Смотрю по сторонам, но вижу только толпу незнакомцев и своих друзей.

Я: нам не о чем разговаривать.

Колени начинают дрожать. Стараюсь дышать глубоко, но ни черта не выходит. Он же уехал. Он не может быть здесь.

Он: если не выйдешь ты, то зайду я

Мой взгляд тут же устремляется к Тристану. Он смотрит на меня обеспокоенно. Я стараюсь натянуть улыбку, показываю ему телефон и жестами объясняю, что выйду на улицу поговорить. Он кивает и возвращается к разговору с Элиотом.

На трясущихся ногах выхожу на улицу.

Соберись, Дана.

Ищу его по сторонам, но нигде не вижу на парковке. Затем замечаю темную фигуру справа. Он делает шаг вперед, и в свете уличного фонаря я различаю знакомые черты лица. Такое чувство, что прошло не два дня, а целая вечность с нашей последней встречи.

Приближаюсь к нему и чувствую, как с каждым шагом внутри меня что-то взрывается. Я ведь должна злиться на него. Но почему сейчас не могу заставить себя? Почему мне сложно вспомнить эту злость?

Он уводит меня под арку, подальше от людей. Здесь же и его мотоцикл.

– Что ты здесь делаешь? – начинаю я, стараясь держаться от него на расстоянии, ближе к стене. – Почему не уехал?

Его челюсть напрягается. Он делает вдох.

– Не смог.

– Что значит, не смог? И как вообще ты меня нашел?

– Ты поделилась локацией в инстаграме.

Вот черт.

– Просто уезжай, ладно? Нам не о чем разговаривать.

Собираюсь уйти, но он останавливает, взяв меня за руку. Это легкое прикосновение разносит тепло по всему телу, лишая возможности сделать шаг.

– Выслушай меня. Это все о чем, я прошу.

Я не отвечаю, но и не ухожу. Он не хотя, отпускает мою руку и сжимает кулаки, ненадолго прикрывает глаза, будто готовиться сделать прыжок.

– Ты залезла на мой чертов мотоцикл посреди дороги. – тихо начинает он, не открывая глаз. – Я привез тебя к ресторану своего брата…

– Ты знал, что это ресторан Тристана?

Его глаза медленно открываются и заглядывают в мои.

– Да, я знал, что это его ресторан. С того момента, ты и засела у меня в голове. Но не громко, ты была где-то там, просто всплывала периодически. – я не могу пошевелиться, даже дышать становится трудно. – А потом я снова увидел тебя в том книжном. И не смог устоять. Знал, что нет смысла знакомиться, но мне было интересно, получила ли ты работу, как тебя зовут, чем ты занимаешься помимо этого. Ты не узнала меня, не поняла, что мы с Тристаном братья, и я решил воспользоваться этим шансом. Думал, если ты все же мне напишешь или позвонишь, то я наконец смогу избавиться от твоего образа в своей голове, узнаю, какая ты, и смогу двигаться дальше. Но потом ты заявилась в спортзал. И я решил, к черту, будь, что будет…

Он делает глубокий вдох, а затем и шаг ко мне.

– Ты продолжала появляться в моей жизни снова и снова, я знал, что нам не стоит сближаться, но не смог держать дистанцию. Думал, что будет достаточно сообщений. Но этого оказалось мало. Ты появлялась везде, стала громче, настолько, что это сводило с ума, как какая-то плохая шутка. Ведь я знал, что ты с Тристаном. Понял это, как только увидел вас вместе.

Он знал. Делаю шаг от него и врезаюсь в стену. Он знал.

– Когда ты попросила меня остаться там, в Ницце. Я просто не мог отказать. Черт возьми, я не могу тебе отказать.

– Это ничего не меняет. – мой голос дрожит, и я снова пытаюсь уйти, но Рафаэль не дает. Моя сумочка падает на землю, когда он прижимает мои руки к стене, перекрывая доступ к кислороду своим телом. Мне нужен воздух, потому что тот, что есть, легкие не пропускают.

– Отпусти. – выдыхаю я.

Его слишком много. Все, что он сказал. Это слишком много. Он не должен был этого говорить. Потому что тогда, я бы могла продолжать злиться, тогда мое сердце не билось бы так сильно, как сейчас.

– Не могу. Я пытался. – его губы шепчут около моих, я ловлю ртом воздух, и он целует меня. Так, как может только он. И у меня не получается этому сопротивляться. Никогда не получалось. Мое тело подчиняется его против моей воли, а мозг отключается. Думаю, я только что поняла смысл фразы «потерять голову».

Его тело прижимается к моему, он отпускает мои руки, и я отвечаю на поцелуй, притягивая его к себе еще ближе за шею. Мы хватаемся друг за друга, словно можем раствориться в воздухе, если рискнем отпустить. Он кусает мою шею, впивается в неё губами. Я залезаю руками под его футболку, желая почувствовать его всего. Он сводит меня с ума, доводит до безумия. Я ненавижу его за это, ненавижу себя.

Раф разворачивает меня и толкает к мотоциклу. Мои ноги не слушаются, и я чуть не теряю равновесие, но он крепко удерживает меня за талию. Моя голова у него на плече, а его руки по всему телу сжимают, ласкают, терзают.

– Если ты сейчас меня не остановишь, я не стану сдерживаться. – рычит он, но это лишь вызывает во мне новую волну возбуждения, потому что меньше всего я хочу, чтобы он сдерживался. – Мне остановиться?

Да. Да. Да.

– Нет. -выдыхаю я.

Одной рукой он сжимает мою грудь, а второй стягивает трусики. Я переступаю через них, и он отпускает меня. Мне приходится опереться руками о мотоцикл, чтобы не упасть. Голова кружится, все тело пульсирует. Плевать, что кто-то может нас увидеть, плевать, что это неправильно. Мне плевать на все. Потому что, я никогда раньше не чувствовала себя так, как сейчас.

Он раздвигает мои ноги и входит в меня сзади резко. Из меня вырывается стон, больше похожий на крик. Одна его рука обхватывает меня за горло заставляя снова запрокинуть голову ему на плечо. Я впиваюсь ногтями в его руку, пытаясь удержаться на месте. Он входит в меня снова и снова, беспорядочно, страстно.

– Почему ты не выходишь у меня из головы? – говорит он хриплым голосом, и его вторая рука спускается к моему клитору. – Почему мне так сложно оставить тебя?

Хватаю ртом воздух, цепляясь за него руками, давление усиливается и я кончаю, выкрикивая его имя. Он делает последний толчок и кончает следом, сжимая меня, как в тески.

Я не могу пошевелиться, его хватка ослабевает, но он продолжает обнимать меня, целуя в шею, пока я восстанавливаю дыхание.

– Твою мать. – раздается знакомый голос недалеко от нас.

40

Мир вокруг меня разрывается на части в секунду, как я вижу ужас на лице Эммы. Знаете, когда разочаровываешь родителей, это сложно, неприятно, но жить можно. Но как только ты видишь то самое выражение на лице близкого тебе человека, который никогда раньше тебя не осуждал – нет ничего хуже.

Рафаэль отстраняется от меня, помогая опустить платье. Эмма разворачивается и уходит.