Мир после меня

– И чем ты по жизни занимаешься? Ну, кроме ночных прогулок я имею в виду.

– На учителя английского учусь. Я люблю детей, да и языки то немногое, что мне даётся.

– Какой ещё знаешь?

– Итальянский. У меня бабушка настоящая итальянка, вот я за ней в детстве всё повторяла и выучила. Честно, итальянский я знаю лучше английского. Но у английского перспектив больше, вот я его и выбрала как специальность.

– Ясно. Выходит, боишься, что мама ругать будет? – было видно, что он с трудом сохраняет серьёзность на лице.

– Да.

– А то, что тебя в армию завербовали, да ещё такую, тебе не страшно?

– Почему же? Страшно. Но… не так.

Грач не выдержал и заливисто рассмеялся. Ему было так смешно, что он вынужденно облокотился на стол, чтобы не упасть со стула от смеха.

– Прости, – через истеричное веселье сумел произнести он. – Я ведь уже и забыл… Забыл, как это бывает.

Наверное я бы поддержала его веселье. Но мне было прекрасно известно, что дело не только в маме. У меня имелась куда как более веская причина вернуться домой!

– Мне было неприятно, – всё же решила озвучить я. – Может, для тебя всё это глупость и детство, но для меня это важно.

Мои слова действительно внесли ноту ясности. Грач перестал веселиться, сделался серьёзным. И, обдумав про себя что-то, сообщил.

– Ладно, посмотрю, что можно сделать. Постараюсь вывезти тебя отсюда хотя бы на сутки. Но не раньше, чем наступит утро. И ещё… тебе придётся дать обещание.

– Какое?

– Постарайся придумать что-то, чтобы спокойно и легко исчезать из дома на долгое время. Если не получится, то придётся задействовать прикрытие, а оно тебе аукнется. Неизвестно, что эти аналитики решат лучше сделать. Могут и в другой город по учёбе перевести.

– Я поняла, – с неподдельной тревогой сказала я.

– Тогда отдыхай. Я сейчас в душ только схожу. Помоюсь, переоденусь и сразу уйду.

– Ладно.

Он открыл шкаф, вытащил оттуда запаянный пакет с форменной одеждой и направился в соседнее с комнатой помещение, где, по всей видимости, располагалась ванная. Я осталась одна и первым делом, схватив со стола досье на себя, принялась читать то, что там было написано.

К счастью, информация была в хронологическом порядке. Она начиналась с того, кто мои родители, где я родилась, где училась. Далее шли краткие выдержки из школьной характеристики. Ещё некоторые мелочные нюансы. Всё, что я так страшилась, оказалось на второй странице. И поэтому, оглядываясь, как бы меня никто не застукал за таким занятием, я аккуратно расположила досье на себя среди бумаг так, чтобы оно стало казаться как можно менее заметным. Ведь, судя по всему, Грачу информация обо мне была не так уж интересна. У него уже сложилось впечатление… Так зачем ему раньше времени вытаскивать скелеты из моего шкафа? Пусть сначала влюбится. А там… ну, так вышло. Не было момента подходящего сказать. Не в лоб же пулять ни с того ни с сего.

Окончательно решаясь на такой то ли подлый, то ли благоразумный поступок, я легла на узкую односпальную кровать и немного подвигала пятой точкой, пытаясь определить степень мягкости матраца. Увы, было жестковато. Да и вообще спокойные сны вряд ли бы мне сегодня приснились. Вот тоже душ принять, это да. Это хочется.

– Чёрт! – вдруг отчётливо донеслось из-за двери в ванную, а затем оттуда послышалось невнятное недовольное бормотание.

Я насторожила ушки. Мне жуть как интересно было, что же там произошло. Однако вернувшийся в комнату Грач сам всё объяснил.

– Глупый полиэтилен! – с порога воскликнул он. – Я надорвал его только, а вся одежда уже вывалилась из пакета на дно кабинки.

– Намокла?

– Напрочь! Я торопился, и оттуда не вся вода ушла.

Зря он тряс эти самые мокрые вещи в своей руке. Я бы ему и так поверила. И уж тем более сказанное им нисколько меня не расстроило. Грач стоял обнажённый. Его прикрывало лишь небольшое полотенце, обёрнутое вокруг бёдер. И злость придала ему шарма… а также внушила мне мысли, что ещё немного, и наряд современного Адама упадёт на пол.

«Торс у него загляденье просто», – оценила я.

Правда, открытые участки тела Грача настолько приковывали взгляд, что я захотела всенепременно узнать, также хорошо сложено то, что находится ниже?

– Не расстраивайся. Мне вот вообще переодеваться не во что. Платье ведь не отдали, на утилизацию забрали, – ответила я, с сожалением отвергая недостойную мысль распахнуть свой халат и призывно поманить пальчиком человека-мечту. Мне было страшно так поступить. Ещё и в голове возникло напоминание, как сильно мой макияж размазался.

– Ох, точно, – между тем нахмурился Грач.

И чёрт, в этот момент он был так красив, что я, преисполняясь то ли храбрости, то ли безрассудства, встала с кровати и подошла к нему!

– У тебя есть ещё одежда?

– Да, один запасной комплект. Но, – он рассмеялся, – как мы его будет делить? Мне низ, а тебе верх?

– Угу. Думаю, наоборот выйдет как-то неловко.

– Ну да, а так мы сумеем составить одно целое, – Грач засмеялся ещё звонче. – Как тогда, с капельницами.

Я сама прыснула со смеха. А он вдруг отбросил мокрую одежду в сторону и, мимоходом поправив свою набедренную повязку, взял меня за руку. Затем посмотрел мне в глаза. И, наверное, надо было смутиться, но я не могла оторвать взгляда от него. Я смотрела в его такие красивые, мистически чёрные глаза, и они притягивали меня как бездна. Как тёмное ночное небо.

Мне хотелось, чтобы Грач был моим, а потому я с наслаждением ответила на его поцелуй. Мои руки сами собой обвились вокруг его шеи, а там и заскользили по крепкой обнажённой спине.

– Уверена, что хочешь этого? – вдруг прошептал он.

Господи, ну кто в такой момент интересуется такими вещами?!

– Конечно, да.

Ты ведь тот. Ты тот самый, кто изменит мою жизнь.

Грач дёрнул за пояс моего халата, чтобы развязать узел на нём, а затем посадил меня на кровать и принялся ласкать. Движения выдавали в нём уверенного и нежного любовника.

– Это хорошо.

– Что хорошо?

– Что ты хочешь этого, – промурлыкал он и сказал ещё нежнее. – Потому что я определённо тебя хочу.

Наши губы снова слились в поцелуе, но на этот раз поцелуй был полон страсти и обоюдного горячего желания. В моей голове ещё успела промелькнуть мысль, что никогда ещё у меня не было так. Никогда я не отдавалась мужчине раньше третьего свидания. Но потом все мои мысли исчезли. Мне хотелось любить этого мужчину. Быть с ним одним целым. И только!

***

В любой другой день я бы не проснулась так рано, но события ночи хорошо поиздевались над моими нервами. Наверное, я не проспала даже двух часов. Сложно судить, потому что в комнате не было окна и часов тоже. Телефон мне не оставили. У меня вообще ничего из личных вещей не осталось. Уж не знаю, чем там нас могли облучить мунты, но медики утилизировали всё. Единственным послаблением стало то, что они ключи от моего дома на изготовление дубликата отправили. А так – гол как сокол! Хорошо хоть бумажные деньги давно заменила банковская карточка. Вот обидно было бы! Карточку хоть восстановить можно.

Решила я, что спала совсем немного потому, что Грач лежал рядом. Его сладкое сонное дыхание было приятно. Но раз он не бодрствовал, то Настя, как всегда, впереди планеты всей. И, конечно, первым делом после пробуждения мне захотелось в ванную. Я осторожно встала, накинула на себя валяющийся на полу халат и пошла туда на цыпочках. Там привела себя в порядок, тщательно смыла размазавшийся макияж и только потом вернулась в спальню. Грач как раз поднимался с кровати и потягивался.

– Не думал, что ты такая ранняя пташка.

– А сколько времени?

– Девять часов. Мы с тобой от силы четыре часа и отдохнули.

«Да какой тут отдых? Мне домой надо!» – была готова возмутиться я, но повела себя намного спокойнее.

– Хм. Грач, а эта база далеко от центра города?

– До него не меньше часа ехать… Да, можешь мрачнеть. Мама тебя убьёт.

– Не смешно, – процедила я, а затем всё же улыбнулась, подошла к нему и поцеловала. – Но, скажу честно, приключения этой ночи стоят любой родительской ругани.

– Серьёзно?

– Да.

Его рука ненадолго скользнула под мой халат, но вскоре Грач печально вздохнул.

– Нет, если я задержусь тут с тобой, то вообще ничего не успею. Давай так, ты сиди здесь, а я к тебе психолога направлю. Заодно попрошу, чтобы тебе одежду какую‑нибудь гражданскую принесли. У тебя какой размер?

– Сорок четвёртый.

– А обувь?

– Тридцать девятый где-то, – смущаясь, призналась я.

– Хорошо, жди. Постараюсь доставить тебя к маме целой и невредимой, – усмехнулся он и, подойдя к шкафу, вытащил новый пакет с формой. Однако перед тем, как открыть его и одеться, Грач внимательно посмотрел на меня и сказал. – И Насть, смотри, к завтрашнему утру выдумай себе стоящее оправдание для исчезновения. И на дня три, не меньше.

Говорил он абсолютно серьёзно, даже холодно. Создавалось впечатление, что если я не поступлю в соответствии с его требованиями, то он сам меня за шкирку из дома вытащит и уже никогда обратно не вернёт. А потому я на миг ощутила себя не в своей тарелке, но, по итогу, понятливо кивнула. Он утешающе потрепал меня за щёку, оделся и ушёл. Потом, стоило мне основательно заскучать, пришла психолог. Эта дама мне очень понравилась, хотя людей её профессии я всегда недолюбливала. Наверное, дело в том, что она не только одежду мне принесла. Мы с ней мило побеседовали, наливая в пластиковые стаканы из термоса чай и заедая его булочками. Еда пришлась очень кстати, я была более чем голодна. А стоило женщине уйти, как вскоре вернулся Грач.

– Тебе идёт, – оценил он мой новый наряд. Им оказалось бардовое платье-клёш и ботильоны.

– По-моему, как-то старомодно.

– Пожалуй, но тебе идёт. И всё равно ничего другого я не достал. Военной формы полно, а женских штучек – поди поищи ещё.

– Так откуда взял?

– Девочки есть девочки, любят развлекаться. У нас здесь своя студия танцев и там полно всяких странных нарядов для всех желающих потанцевать. Они занятия обычно тематическими делают.

– Ого. Неужели даже балы бывают?

– Поначалу были, но нас, мужчин, на такое не затащить. Так что вечеринки давно проходят в более современном стиле. Но ретро популярно. Джаз вообще круто, я считаю.

– А у вас тут весело бывает! – честно сказала я.

– Иначе нельзя. Когда всё совсем серьёзно, то рехнуться можно. Надо и общаться, и развлекаться, и любить. Ведь жизнь может кончится внезапно.

Сам Грач меня до дома не провожал. Мы всего-то пообедали вместе. А там, стоило мне заполнить в десяток огромных анкет и получить инъекцию, как он посадил меня в машину с кем-то из агентов и напомнил, чтобы завтра в четыре часа дня я была готова кардинально менять свою жизнь. Мне оставалось только тайком чмокнуть его в губы на прощание. Но, к счастью, ему этого показалось мало. Он, никого не стесняясь, поцеловал меня по-взрослому и шепнул, что ждёт не дождётся вновь затащить в свою комнату. Такое прощание меня более чем устроило. Поэтому я, стараясь сдержать довольную улыбку, надела плотную повязку на глаза и так и просидела всю дорогу, предаваясь собственным мечтам.

***

Агент, он же водитель, позволил мне осмотреться по сторонам только перед въездом в город. Я с радостью смотрела на оживлённые улицы, ряды машин, светофоры. И с ещё большим счастьем ступила на асфальт набережной реки Смоленки.

– Всего хорошего, – скупо попрощались со мной.

– Да, и вам того же.

После этого я поспешила к подъезду. В одном платье на улице было очень холодно настолько, что я даже совершила пробежку по лестнице, поднимаясь на четвёртый этаж. А там с превеликим удовольствием закрыла за собой дверь на все замки. Затем, первым делом, разорвала на мелкие клочки всё же утащенную из комнаты Грача вторую страницу досье на себя и выкинула мелкие бумажки в мусор. После этого, попутно соорудив бутерброд, принялась переодеваться в то, что имелось. В однокомнатной квартире, куда я – обладатель прописки с двадцати двухлетним стажем, всё никак не могла толком переехать, было мало моих вещей. Здесь вообще шёл затяжной ремонт. Мне удалось своими силами отремонтировать только комнату. И, разумеется, никакая мама у меня здесь не жила. Чтобы попасть домой к родителям, мне пришлось сделать две пересадки на метро.

– О, красавица наша вернуться соизволила. Нагулялась? – с порога сообщил о царящей в семье атмосфере отец и недовольно упёр бока руками.

– Папа, пожалуйста, – тихо попросила я.

– Могла хотя бы трубку взять, раз самой позвонить мозгов мало!

– У меня сумку… Сумку украли, а телефон там был.

– Ох, – резко изменилось его настроение. – Как так?

– Из рук вырвали. Как раз перед самым свиданием.

– Вот растяпа! – сходу обвинила меня подоспевшая мама, но тут же изменила интонации, так как её кое-что очень и очень волновало. – Ну, как там этот Серёжа? Будете дальше встречаться?

И вот что мне ей ответить?

Я застыла в молчании, но тут из комнаты, дико визжа от радости, выбежал ещё один член семейства – двухлетний Вадик.

– Мама! Мамочка вернулась!

Глава 5

– Мама! Мамочка вернулась!

– Вадимка! – радостно воскликнула я и прижала сына к себе. А затем попыталась сунуть ему в руки пакетик, в котором лежала игрушка. – Я тебе подарок принесла. Вот.

Но мальчику было пока не интересно то, что я целый месяц для него выбирала.

– Там торт! Бошой-бошой!

Он потянул меня за руку и я, кое-как на ходу скидывая с себя обувь, пошла вслед за ним на кухню. И, конечно, я знала, как должен выглядеть торт, сама ведь заказывала, но восторг в глазах сына заставил выразить удивление.

– Ого! Вот это да.

– Хочу торт, хочу кушать торт! Мне без тебя не дают, а тебя всё нет и нет! – аж надул он губёнки от обиды, и моя мама тут же кивнула на стул.

– Давай уж, садись, Насть.

Все расселись, только она суетливо принялась расставлять чашки, чтобы мы могли разлить по ним ароматный чай. Время, к моему безмерному удивлению, проходило беззаботно и легко. Не иначе, чтобы праздник не портить, никто не спрашивал, где я была и что там делала. Обговорили только, что хороший смартфон пока не купить и мне придётся пользоваться старым маминым. А там Вадик вспомнил про мой подарок и вскоре начал катать машинку, рыча, словно взаправдашний мотор. Папа, довольно потрепав его по густым тёмным волосам, ушёл в спальню смотреть телевизор. Начиналась трансляция футбольного матча, а он редко пропускал игры любимой команды.

– Мам, – посчитав момент удачным, принялась за ложь я. – Мне кажется, Серёжа хороший человек. И, знаешь, он мне предложил завтра на турбазу поехать. Под Приозерск. На несколько дней.

Лицо мамы вмиг сделалось суровым, как у полководца перед решающей битвой. Смотрела она на меня очень выразительно. И голос у неё соответствующий был.

– Опять сбегаешь? – свысока осведомилась она.

– Ну а как мне ещё наладить личную жизнь?

– У тебя сыну, – мама поставила одну из кружек в раковину с таким грохотом, что та могла и разбиться. – У тебя сыну сегодня два года исполнилось. А ты, вместо того чтобы поцеловать его с самого утра и поздравить, за мужиком волочилась.

– Я же тебе объясняла почему не захотела от свидания отказываться.

– Объясняла. И я тебе тоже кое-что объясняла и не раз. Вот, даже снова напомню, – мама указала рукой на беззаботно играющего мальчишку. – Вот он – твой смысл жизни.

– Но я не хочу так… Не хочу прожить жизнь одна!

Мама сурово поглядела на меня. И всё, что она желала сказать, было ясно без слов. Ей снова хотелось отругать меня за Саньку, от которого с первого взгляда ничего путного не стоило ждать. Ей хотелось отругать меня за беспечность, за то, что я побоялась делать аборт, и за то, что сейчас усложняю ей, пожилой женщине, жизнь… Но мама любила Вадика. И мама любила меня. Ей хотелось счастья для нас обоих, а потому она сдержала внутренние порывы и буркнула.

– Тогда делай это уже без глупостей. Чай не девочка, поумней быть должна.

– Так можно я поеду на турбазу? Это всего дня на четыре.

– Езжай, если думаешь, что так надо. Присмотрю за Вадиком, куда денусь? – недовольно фыркнула мама, а потом задумалась и вспомнила. – А учёба как?

– У нас же сейчас написание диплома, нет обязательной посещаемости.

– То она учится, то обои клеить ушла, то свиданка какая-то. Ты сына вообще не видишь! А он же скучает.

– Так и я тоже.

После этих слов я встала из-за стола, подошла к малышу и начала катать машинку вместе с ним. Так было легче скрыть глаза, на которые наворачивались слёзы. Мама некоторое время смотрела на нас, а затем тяжело вздохнула и продолжила мыть посуду.

***

На назначенное место я подъехала на двадцать минут раньше, чем требовалось. Боялась, что маршрутка попадёт в пробку и я опоздаю, а потому вышла из дома раньше. Плюсом этого было ещё и то, что у Вадика был как раз дневной сон, никаких слёз и воплей, почему мама куда-то уходит, не возникло. На сердце у меня из-за этого было тяжело и радостно одновременно. Я тревожилась за себя, за то, что может произойти с сыном, и… очень хотела увидеть Грача вновь! Я хотела услышать его смех, почувствовать вкус его губ.

«Влюбилась ты, Настя, и с первого взгляда!» – ехидно усмехнулись мысли в моей голове. И я, поглядев на внезапно вышедшее из-за облаков солнышко, улыбнулась. Ведь действительно влюбилась. По-детски легко, без раздумий. Наверное, так могла влюбиться Джульетта в своего Ромео. Вот только ей… сколько ей было? Тринадцать или четырнадцать? Не важно. Мне то все двадцать два. Двадцать три через пару месяцев. И, как говорит мама, взрослая уже девочка. Умнее быть надо.

Фу! Какой противный запах!

Я бросила курить во время беременности. В какой-то момент не смогла переносить табачный дым и разом покончила с привычкой. А потому недовольно скосила взгляд направо и увидела, что вблизи меня пристроился смолить самокрутку бородатый мужик с длинным волосами. Он был похож на любителей старины. Таких, что боготворят старославянские традиции и, не имея никакого образования, корчат из себя лингвистов по причине внутренней потребности везде и во всём увидеть подтверждение своим взглядам. Для меня это были нелепые и смешные люди. Любую ерунду разберут и переиначат так, чтобы по-сектантски упёрто следовать некоему завету предков! У типа возле меня поверх одежды ещё и символ Перуна, как амулет, висел. Я узнала узор, так как видела его не раз на одном из сокурсников.

В общем, мужчина мне не понравился. И потому я, избегая конфликта, сделала несколько шагов в сторону. Ровно столько, чтобы дым на меня не попадал. Однако незнакомец повёл себя странно. Мельком поглядев на меня, он сделал затяжку и, будто ненароком, придвинулся ближе. Ещё и постарался выдохнуть так, чтобы меня вонючим табаком окутало.

– Да что вы себе позволяете? – не сдержалась я от возмущения и тут же отошла в сторонку.

Это во мне взыграло благоразумие. Я подумала, что не стоит связываться, мало ли какие там тараканы в голове. И они определённо были, так как мужчина, негромко хохоча, двинулся ко мне.

«Чёрт, и не сбежишь ведь», – расстроилась я и внутренне приготовилась то ли звать на помощь, то ли самой защищаться. Сумка у меня на плече висела тяжёлая и большая. Чай на четыре дня не пойми куда собиралась, а потому папину спортивную взяла.

– Ха, молодец, вовремя явилась, – подойдя ближе, сказал мужик. – Но наблюдательность у тебя на нуле. И память тоже.

– Э? – растерянно выдавила из себя я.

Сказанное было совсем не тем, что я ожидала, а потому я нисколько не расслабилась, когда начала всматриваться в лицо этого мужчины. Он был темноволос и бородат настолько, что хорошо различался только его армянский нос и узкие синие глаза… ой! Я тут же узнала его.

– Ага. Поняла. Ну, раз поняла, то пошли.

Он подвёл меня к машине и кивком головы дал понять, чтобы я садилась внутрь. Я села, стараясь не хлопать дверью, и первым делом поинтересовалась:

– Это вы, Макс?

– Конечно, я. Кое-кто нам обоим знакомый может, конечно, часами стоять с бритвой у зеркала, раз ему так нравится. А мне вот такие патлы по душе.

Будучи полностью несогласной с тем, что подобный облик можно счесть красивым, я продолжала смотреть на Макса и молчать. Пауза даже стала до неприличия долгой, а потому я всё же выдавила из себя.

– Хм. Вам идёт.

– Брешешь ты тоже фигово, – вздыхая, заключил он и завёл машину. Однако, прежде чем начать движение, спросил. – А чего ты свой баул на заднее сиденье не закинула? Так и поедешь, вцепившись в него двумя руками?

– Ну…

– Давай сюда, – он легко поднял мою неподъёмную спортивную сумку и запихнул еёназад. – Так легче, я думаю? И давай-ка ко мне на ты. Ладно?

– Хорошо, – улыбнулась я и застегнула ремень. – Куда едем?

– Пока никуда. У тебя при себе какая-нибудь техника есть?

– Только телефон.

– Давай.

Я протянула старый смартфон с побитым экраном. Выглядел он жалко, но дома ничего другого для меня не нашлось. В конце концов, с родителями связаться и по нему можно, а там нашёлся бы вариант получше. Но Максу, судя по всему, дизайн не был важен. Его лицо не выразило никаких эмоций.

– Важные для тебя данные на нём есть?

– Нет, он пустой. Важные были на том, что от меня вчера медики отобрали. Тут из необходимого мне только список контактов.

– Контакты в памяти телефона или на сим-карте?

– На симке, и я уверена. Тут сейчас моя вставлена, я её утром восстановить успела. До того телефон был пуст.

– Хорошо.

С этими словами Макс вытащил сим-карту из моего телефона и вставил её в непонятный прибор, на дисплее которого вмиг запрыгали яркие столбики.

– А что ты делаешь?

– Обеспечиваю тебе безопасную связь. Копирую твои контакты безопасным образом и сейчас запишу их вот сюда, – он вытащил из крошечного контейнера сим-карту без каких‑либо опознавательных знаков и поместил её в соседнее гнездо на приборе. – Также, я добавлю информацию о номерах, на которые обычная прослушка не будет откликаться. В записной книжке они, естественно, не появятся и не вздумай их сохранять сама. Ок?

– Ясно.

– Отлично, – с этими словами он вытащил из-за пазухи совершенно другой смартфон и поместил туда сим-карту. – Держи… Чехол можешь выбрать любой, дозволяется.

– Ого! Круто.

Мой новый смартфон выглядел в разы круче маминого. И меня это радовало, пока ко мне не пришла в голову мысль, что теперь не только доблестная служба безопасности сможет при желании просматривать мои фотографии и прослушивать звонки, некая тайная организация по сопротивлению обязательно этим же самым займётся.

– А с моим телефоном что будет?

– А что с ним? – невинным взглядом посмотрел на меня Макс и, поместив мамин старый телефон и мою прежнюю сим-карту в чёрную металлическую коробочку, с щелчком закрыл её крышку. Затем раздалось лёгкое бум. Руки мужчины при этом дёрнуло, как если бы контейнер попытался вырваться. А когда крышка открылась вновь, то внутри лежали лишь горелые обломки.

Я недовольно поджала губы и откинулась на сидение. Однако надолго моей отрешённости не хватило.

– Теперь можно ехать или ещё что-то?

– Можно. Только мы поедем на базу, а потому в какой-то момент тебе придётся надеть повязку для сна и сделать вид, что решила подремать.

– Без проблем, мне это не ново.

Мы начали движение и легко пристроились к ряду автомобилей. В этих машинах сидели спешащие по своим делам люди. Абсолютно не знакомые друг для друга горожане и гости города волею судьбы оказались именно на этой улице. В одном и том же месте, в одно и тоже время. Мне хотелось проникнуть в их мысли, узнать, чего они могу желать, к чему стремиться. Или, например, какое имя у той маленькой девочки, что, шагает по тротуару, глядит на поток машин и весело машет ладошкой? Может, она Ира? Или Настя, как я?

– А как Грача на самом деле зовут?

– Не спрашивай. Он успел всю базу обежать и предупредить, чтобы тебе никто ничего не говорил.

– Почему?

– Я его друг, а потому не стану говорить о нём плохо за глаза.

– А что хорошего сказать можешь?

Он просто пожал плечами, и мне стало понятно, что непринуждённая беседа у нас не получится. Я элементарно не знала, какую такую тему поднять, чтобы Макс не напоминал о режиме секретности. А на банальную, вроде «Как настроение?», мне не хотелось общаться самой. Он не был для меня другом или приятелем, чтобы от такой ерунды перейти к чему-то действительно интересному. Да и видно было, что Максу нравится говорить исключительно по существу. Трепаться сродни Грачу мой провожатый не любил. И в подтверждение этого за всё время дороги он задал лишь пару вопросов, услышав ответы на которые, сразу умолкал. Так что я была рада оказаться в ангаре и, скажу не тая, тут же с надеждой заозиралась по сторонам, надеясь увидеть Грача.