Мир после меня

После этих слов Грач принялся по новой нажимать на кнопки панели. И у него снова ничего не вышло.

– Прекрасно, – проворчала женщина, и мужчина ей поддакнул.

– Не то слово. Из-за такой ерунды мы всё-таки сдохнем.

Я ничего не понимала. Но то, какой Грач бросил на своих людей взгляд, заставило меня осознать, что ситуация нешуточная. Я даже вмиг перестала ощущать холод, не до того мне стало. А Грач снова дёрнул за рычажок.

– Лейтенант Куров, нас зацепило «лучом небес». Открывайте дверь. Немедленно!

– У меня протокол.

– Ты ж понимаешь, что произойдёт, если мы в ближайшие минуты не отправимся в медблок. Или хочешь, чтобы у меня прямо сейчас почки отказали? А? Так?! Так я выйду и первым делом их тебе отобью, собака!

– Это генерал Фадеев, – раздался из динамиков другой голос. – Вы берёте на себя ответственность за приведённого чужака, подполковник?

– Да.

– Открывайте ворота.

– Но…

– Открывайте!

Створки двери разъехались в разные стороны. За ними оказался короткий коридор с металлическими арками, выглядящими сошедшими со страниц книг о научной фантастике. На них размещалось какое-то оборудование. Наверное, для… Ой. А вдруг… Вдруг, если я на некоем военном объекте, то это система обороны?

– Что это? Какая-то защита? Бомбы? – не могла не спросить я, когда Грач ухватил меня за руку и потащил за собой. Шагал он уверенно, быстро.

– Нет, Насть. Всё для оперативной ликвидации осталось в первой комнате. Здесь большей частью расположены обеззараживающие устройства и аналитические датчики. Они позволяют подробно проверять человеческий организм. Так что из этого коридора путь нам только в медблок. В таком состоянии как у нас на базу иначе не попасть.

Очень хотелось спросить про базу, но на тот момент другая информация показалась мне куда как более важной.

– В каком таком состоянии? – уставилась я на него.

– Нас серьёзно облучило.

– Радиацией?

– Нет, но по действию будет очень похоже.

Ненадолго я замолчала, обдумывая сказанное им. Но именно, что ненадолго. Я должна была знать и точка!

– Грач, что это за место? Ответь мне. Слышишь, ответь!

Я постаралась заглянуть мужчине в глаза, чтобы он понял всю степень моего беспокойства, и заметила, что при ярком свете его внешность претерпела небольшие изменения. Стали видны небольшие морщинки у глаз, дающие понять о весёлом нраве и возрасте, приближающимся к тридцати пяти. Волосы перестали быть цвета вороного крыла. Они и правда оказались очень тёмными, но никак не чёрными. Зато глаза не изменились. Такие же, как ночь. Едва понятно, где радужка, а где зрачок.

– Давай чуть позже, а? Нам ещё часа два рядом под капельницей лежать. Успеется.

Его голос звучал с раздражением. Ему явно было не до меня, а потому я вынужденно прикусила язык. Всего-то обвела встревоженным взглядом прочих. Мне виделось, что они будут поразговорчивее, но нет. Женщина посмотрела на меня свысока и с презрением фыркнула. Во взгляде мужчины вроде бы было сочувствие, но его плотно сомкнутые губы…

– А как вас зовут? – набравшись решимости, осведомилась я и скажу честно, мой вопрос имел под собой умысел. Мне виделось, что на такое я дождусь ответа, а, значит, можно будет спрашивать и спрашивать. Начало разговору будет положено.

И, к счастью, я не ошиблась.

– Макс.

– Вероника.

– Похоже на настоящие имена, – сказала я и с укором посмотрела на мужчину своей мечты. – А ты, значит, просто Грач. Грач и всё, да?

– Грач? – звонко усмехнулся Макс. – Во даёшь. То-то на тебя все девки липнут. Воображение – огонь!

Грач смерил Макса недовольным взглядом и отвечать ему ничего не стал. Вместо этого он посмотрел на меня и объяснился.

– Это мой позывной для последнего задания.

– И другого имени ты мне не назовёшь?

– Нет. Пускай будет Грач.

Он даже не задумался перед ответом, и это было для меня неприятно. Однако я не для этого разговор начинала. Мне виделось, что пора самой представиться, а там и перейти к расспросам.

– Ладно, – пожала я плечами и, прекратив смотреть на Грача, повернулась в сторону более дружелюбно выглядящего Макса. – А я…

– Да уже понятно кто, – грубо перебила меня Вероника. – Ты неприятности на двух ногах.

Мне стало обидно, и я замолчала. Грач тоже промолчал, хотя мне понравилось, каким взглядом он смерил Веронику. Да и приятно было, что после он положил свою руку мне на плечо, как если бы давал понять, что я под его защитой.

Чёрт, в тот момент мне даже стало понятно, что Серёга, по которому в лучших женских традициях мне следовало бы искренне страдать ещё пару недель или около того, абсолютно меня не занимает больше! Я вычеркнула его из своей головы так легко, будто его никогда не существовало. Теперь меня заботило другое…

И вы будете смеяться, но…

Да, это смешно. Будучи в такой странной ситуации, я отчего-то начала думать, отчего Макс назвал своего друга бабником и сможет ли Грач увлечься мной настолько, чтобы забыть остальных вероятных подружек. Ведь с ними что? Он весело провёл время и ушёл на подвиги. А я… я знакома с ним не более двух часов, а нас уже связывает самая настоящая история. Это судьба.

«А от судьбы никуда не убежишь», – с задором подумалось мне, но от этой мысли я тут же помрачнела. Она натолкнула меня на другие размышления. О том, что до вечера завтрашнего (или уже сегодняшнего?) дня мне кровь из носу надо быть дома у родителей и сказать маме, что всё хорошо. Что я не забыла про неё и…

Я искоса посмотрела на Грача, которого медики, вопреки его возражениям, укладывали на кушетку. Они суетились, а я не могла оторвать глаз от приятных черт лица и неистово желала ворваться в мысли этого мужчины.

Что будет, когда он узнает? Что будет, когда он узнает о том, о чём я взяла привычку не скрывать даже при поверхностном знакомстве? У него ведь не обычная работа, он какой‑то там подполковник и, судя по всему, регулярно выполняет боевые задания. У него намного больше оправданий для отказа от меня нежели у других мужчин.

Не будет ли лучше промолчать?

– Ложитесь, – в приказном тоне обратился ко мне медик, одетый в белый защитный костюм, скрывающий его с ног до головы. – У нас не получилось поднять вашу медкарту, поэтому говорите – есть то, что нам стоит знать? Аллергии, непереносимость лекарств или…

Глава 3

Мы лежали рядом крайне недолго. Несмотря на заверения Грача, что у нас будет уйма времени для разговора, за ним пришли. Ему пришлось встать с кушетки и, удерживая в руке стойку капельницы да кое-как кутаясь в халат, уйти куда-то. Мне было видно, что его оставшаяся лежать на стуле одежда покрыта бурыми подпалинами, но в остальном от огня он и я не очень-то пострадали. Вероника тоже легко отделалась. А вот у Макса теперь имелся обширный ожог на правой половине лица. Этого мужчину и так было сложно назвать красивым – роскошный армянский нос априори плохо сочетается со светлыми волосами и азиатским разрезом глаз, а теперь ему и вовсе предстояло жить с новым «украшением».

– А за что вы сражаетесь?

– Пусть это тебе наш подполковник объясняет, – огрызнулась Вероника.

– Нет, я понимаю, что вы недовольны моим присутствием. Но я здесь. И лично вам ничего плохого не сделала! Пожалуйста, не надо так ко мне относиться.

Женщина недовольно фыркнула и демонстративно отвернулась. Мне тут же стало неприятно, но я понимала – требовать более дружелюбного отношения себе дороже. Поэтому я перестала обращать внимание на Веронику и поглядела на Макса. Он уже не пялился на потолок отрешённым взглядом, а смотрел на меня своими грустными синими глазами. Наложенные на одну его половину лица влажные салфетки из-за этого сместили своё положение. Ненадолго мне стало видно обожжённую плоть и, поневоле, я сразу подумала какая я счастливица, что Грач прикрыл меня собой.

– Настя, да? – уточнил Макс и, морщась, поправил салфетки.

– Да. Настя.

– Вероника пусть грубо, но верно сказала. Мы не имеем права распространяться о своём деле. Постарайся это понять. Тут дело далеко не в отношении конкретно к тебе, молчать мы обязаны.

– Ну и молчите, – насупилась я и откинулась на спину.

Однако, когда вот так вот вынужденно лежишь и молчишь, всегда приходят мысли. Тут можно либо спать, либо размышлять. Но сна у меня ни в одном глазу не было, а размышления вышли напряжёнными и неприятными. Поэтому я очень обрадовалась, когда эту тягомотину прервало появление Грача. Он скосил взгляд на своих подчинённых и обратился ко мне.

– Не хочешь прогуляться?

– С капельницей?

– Я же хожу.

То, что он ходит, было заметно. Но с такой конструкцией в руках ходить нелегко, это я тоже заметила. Однако решила составить ему компанию, а потому осторожно села, а там и встала с кровати. Грач помог мне справиться с медицинскими трубочками, с улыбкой отлепил присоски-датчики, и мы вместе вышли из комнаты в коридор.

– Ой, не могу. Ха-ха-ха! – через несколько секунд едва не свалилась я с ног от смеха.

– Что? Нравится, как смотримся вместе? – понял всё Грач.

– Да.

Выглядели мы и правда красавцами. В лучших традициях чёрного юмора. Оба в белых тоненьких халатах, выданных нам взамен мокрой и грязной одежды. В руках (он слева, а я справа) держали стойки капельниц. И при этом я ещё босиком. Разом стала ему по плечо. Грач был очень высоким.

– Куда только мы с тобой в таком виде гулять пойдём, а? – с улыбкой поглядела я на него.

– На самом деле, я хотел не столько погулять, сколько с тобой поговорить.

– Тогда, может, прямо здесь?

– Нет, коридор не самое лучшее место.

– Хорошо. И куда идти предлагаешь?

– Вокруг нас крыло для пациентов, поэтому предлагаю заглянуть в палаты. Наверняка, какая-нибудь да пуста окажется.

– Ладно.

Так уж вышло, что четыре раза нам довелось заглянуть в комнаты, где нас совсем не ждали. Наше появление заставляло людей вздрагивать и волноваться. Право, после каждого закрытия таких дверей мы, понимающе глядя друг на другу в глаза, хихикали всё веселее. Но потом Грач уверенно подошёл к двери на другой стороне коридора и приглашающе раскрыл её. Внутри никого не оказалось, и поэтому, когда я вошла внутрь и села на край кровати, то первым делом с укоризной произнесла:

– Ты ведь с самого начала знал куда идти.

– Знал. Но мы неплохо позабавились, – усмехнулся он, и моя обида мигом прошла.

– Выходит, ты весельчак?

– А разве ты не заметила? – он напоказ поднял брови, как если бы удивился, а затем пододвинул один из стульев так, чтобы сесть напротив меня. – Втянул я тебя в историю, правда?

– Наверное. Мне сложно судить, так как я мало чего понимаю.

– И лучше бы не понимала и дальше, – тяжело вздохнул Грач и, вдруг посерьёзнев, взял мою ладонь в свою. – Сейчас идёт война, Насть. Очень неприятная и непривычная для человечества. Хотя бы потому, что сражаемся мы не с людьми.

– А с кем тогда? – мне показалось, что он меня разыгрывает.

– Давай я не буду показывать тебе положенные моменту кинохроники? Я видел их не один раз и меня от них тошнит уже, если честно. Чтобы ты начала воспринимать меня всерьёз, можно поступить иначе.

– Как?

– Вряд ли ты забыла, как мы сюда попали, но я напомню. Мы барахтались в реке и вдруг оказались в комнате с порталом. Это часть перенятых технологий врага. Есть и другие. Вот, смотри внимательнее, – он убрал от меня свою руку и вытащил из кармана небольшой синий камушек. Грач повертел его перед моим лицом, удерживая двумя пальцами, а затем сжал в кулак и… пропал.

Я испуганно пискнула и даже машинально отстранилась назад. Затем помотала головой, надеясь так снять с себя наваждение. Но Грач не появился, а потому я недоверчиво потянула руку к стулу, на котором он сидел. Пальцы наткнулись на что-то, и воздух перед моими глазами задрожал, задёргался, как картинка на телевизоре с плохим сигналом. Я тут же отдёрнула руку. Всё стало как прежде, но сердце бешено застучало в груди. А ещё через несколько секунд я решилась на повторение эксперимента и пронзительно завизжала, когда что-то ухватило меня.

В ту же секунду раздался заливистый мужской смех. Это ничуть меня не успокоило, но, когда я вдруг увидела Грача, сжимающего мои пальцы, то сама прыснула со смеха. Из‑за нервов, наверное.

– Что это было?

– Маскировка. Технология, которую мы научились копировать. Этот камешек создаёт волны, которые влияют на восприятие окружающего.

– И много ещё такого?

– Какого такого?

– Ну, интересного, – загорелась желанием узнать больше я, и Грач грустно покачал головой.

– Нет, Насть. Интересного в этом нет. Ничего. Те, с кем мы пытаемся сражаться очень хорошо вооружены. Их технологии основаны на создании и вживлении в организмы различных типов кристаллов, природу которых нам не разобрать. Они могут делать такие вещи, что ты себе даже представить не можешь. То, что я показал, примитив их способностей и вершина искусства наших научных умов. На создание «кузнечика», кристалла для телепортации, у нас уходит около года. А массовое их выращивание невозможно. Это так, для примера.

– То есть нам повезло, что он у тебя был?

– Невероятно повезло. А ещё мне очень повезло, что я сумел объясниться с начальством, откуда его взял, – он улыбнулся, но мысли в моей голове были далеки от того, чтобы улыбнуться в ответ. Я спросила:

– А почему приходится сражаться?

– Потому что на нас нападают.

– Хм. Тогда почему всё это тайна? Войны, они как-то иначе ведутся.

– Настя, ты не первый год на свете живёшь, и, думаю, ты прекрасно понимаешь, что люди, в чьих руках сосредоточена власть мира, далеко не альтруисты. Они больше думают о своей личной выгоде, а потому пришли к соглашению с мунтами. Это мы так называем наших врагов. Они внешне очень похожи на людей, но… сразу видно, что они не люди.

– Я не понимаю. Если эти самые мунты в разы круче людей, то зачем им с кем-то там договариваться?

– Они не только круче, они ещё и умнее в чём-то, – с сожалением хмыкнул Грач и, подумав, вздохнул. – Ладно, видимо придётся начать с самого начала. Дело было так. Наверняка, ты знаешь о предположении, что жизнь на Земле появилась извне. Знаешь?

– Конечно.

– И это действительно так. То ли какие-то отщепенцы мунтов здесь обосновались, то ли корабль их потерпел крушение и экипаж на нашей планете прижился. Сейчас сказать сложно. Важно, что человечество возникло благодаря им, а не обезьянам. Это они проводили целенаправленную селекцию для выведения подобных себе существ, а не эволюция постаралась. Но, видимо, в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля, иначе бы мы до сих пор знали для чего нужны пирамиды и поклонялись своим создателям. Люди, неким образом получив свободу, смогли создать свои собственные цивилизации и даже начали стремительно развиваться. Ведь круто же! Сотни тысяч лет существовал человек разумный и ничего толкового не изобретал. А за последние три тысячи дошёл до того, чтобы космос осваивать.

– Там мы на них и наткнулись? В космосе?

– Ну, как сказать. Не мы, а они на наши сигналы. Может, слышала про сигнал Аресибо? Он, по-моему, самый известный.

– Нет.

– Тогда и не забивай себе голову. Суть не в названиях, а в событиях. Мунты нашли нашу планету и оценили её по достоинству. Видишь ли, миров во вселенных для экспансии им хватает. А вот солдат для захвата в обрез. И так вышло, что генетика человека, размножающегося со скоростью света, прекрасно подходит для трансформирования в стандартные боевые единицы. Так что нашему сверхправительству предложили всё, чего оно могло пожелать. Продление жизни, полезные технологии, помощь в укреплении власти… В общем, традиционный набор бус для туземцев. Взамен лишь одно – регулярные поставки человеческих особей. И согласись, вот уж на нашей Земле-матушке этого-то с лихвой! – он усмехнулся, прежде чем кисло поморщился и шепнул. – Пока ещё с лихвой.

Последние слова сделали для меня ясным отношение Грача ко всей ситуации. Кем бы ни были эти мунты, он их ненавидел. И из-за этого их начала бояться я. Мне было очень страшно спрашивать.

– Стандартные боевые единицы. Грач, а что именно они из нас делают?

– Послушных мутантов. Киборгов… Я против такого.

– Я тоже… Но ведь всё не может быть так плохо. Ты понял, я поняла, кто-то другой тоже узнал. Так вся планета восстанет.

– Нет, – безрадостно улыбнулся он. – Посмотри, что происходит. Раньше люди держались друг друга и были заодно. А теперь нас учат жить по одиночке и ни во что значимое не верить. Они выпускают вирусы, чтобы мы привыкали к самоизоляции. Они создают мораль, разлагающую нравственные устои. Может, это смешно звучит именно из моих уст, но это так. Сейчас норма встретиться, заняться сексом и разбежаться. А, чтобы получше закрепить новые устои, вводятся законы, разрушающие семью как ячейку общества. И при этом вовсю звучит пропаганда, какое зло аборт. Вскоре женщины будут обязательно рожать, так как именно так положено ответственному гражданину. Но по рождении они без сомнений примутся писать на ребёнка отказ. А что потом с этими детьми будет? Те, кто может менять статистику, смело отправит мунтам нужное количество людей. И планете ведь легче. У нас, как никак, ресурсы не безграничны.

Жёсткость его голоса произвела на меня впечатление. Он верил в то, что говорил, а потому я с сочувствием посмотрела Грачу прямо в глаза. Мне было понятно, что он не лжёт. Этот мужчина говорил истинную правду или то, что считал правдой. Для обмана в нём было слишком эмоций. Причём таких, когда без раздумий хочется встать рядом, беря ружьё на плечо.

… Я и взяла, образно говоря.

– А я чем? Чем я могу тебе помочь?

– Ты? – очнулся от своих мыслей он и удивился.

– Да, я. Ты же не просто так мне такое рассказываешь.

– Верно, не просто так, – грустно приподнял уголки губ Грач. – У нас вообще-то жёсткая конспирация. И если кого-то не завербовать, то по-хорошему его надо устранить. Мне даже распечатали файл на тебя, чтобы я осознанно решил, что с тобой делать.

Он вытащил из-за пазухи два криво сложенных листа, скреплённых степлером. Видимо, мои данные распечатали ему в спешке, буквально-таки на ходу. И на тот момент меня даже не затронуло, откуда у кого-то может быть какая-то информация обо мне. Я испугалась другого.

Прочитал? Узнал?

Ему уже всё известно?!

– Не смотри на меня такими глазами, – попросил Грач. – У нас не средневековье, чтобы не подозревать, как оно на белом свете бывает. Грустно и жестоко. Но ты, Насть, не бойся. Я уже всё решил. Мне этого читать вовсе не надо, – он потряс компроматом на меня. И пока он им тряс, я следила за бумагами так же, как котята порой смотрят на бантик на ниточке. – Я людей и так насквозь вижу, и потому знаю, что ты хороший человек. Прекрасная храбрая девушка, которой обычной жизнью жить надо. То, что на самом деле творится вокруг, не для тебя.

Грач выжидательно уставился на меня.

– Чего молчишь?

– А? Просто… Просто мне, – замялась я.

– Не трясись ты так. Не надо меня бояться, – он снова взял меня за кончики пальцев. – У нас получится схитрить немного. Прямо сейчас, конечно, мне тебя отпустить никто не даст…

Мои переживания пополнились ещё одним обстоятельством. Что значит «отпустить никто не даст»?! Мамочки! Да меня мама самой первой убьёт, если я до вечера не явлюсь домой! Я же должна… Нет, ОБЯЗАНА быть дома!

– Я не могу здесь остаться.

– Да, я про это и говорю. Поэтому придётся сделать вид, что ты одна из нас. А там я найду повод вернуть тебе твою жизнь.

– Нет, ты не понимаешь. Мне очень надо домой. Очень! – от волнения я говорила излишне торопливо. – Я смогу попасть домой сегодня?

– Настя, – он сжал мою руку крепче и придвинулся ближе, но тут дверь открылась, и ему пришлось отодвинуться.

В комнату вошёл медик. На нём не было такого защитного комбинезона, в каких нас встречали в «приёмной», но его пестревшее морщинами лицо выглядело невероятно суровым. А потому впечатление он на меня произвёл то ещё.

– Я прошу вас вернуться для продолжения процедур.

– А что-то ещё, док? – с недовольством осведомился Грач.

– Да. С начала этого месяца мы усовершенствовали чистку организма. Так что уберём капельницу, а потом обязательная инъекция. После этого вы свободны, но курс уколов надо будет пройти. Их нельзя пропускать.

– Периодичность?

– Раз в двадцать-двадцать восемь часов. На протяжении четырнадцати дней.

– То есть две недели на игле? – поморщился Грач, и врач сухо заметил:

– Оно того стоит. Пройдёмте.

Пришлось вставать и идти. Наверное, освободить нас от капельниц доктор мог и на месте, но он этого не сделал по каким-то своим соображениям. Так что я вернулась в палату с этой громоздкой конструкцией. Вероники там уже не было, а Макс как раз собирался уходить. Однако, завидев нас, задержался.

– Опять создаёшь проблемы… Грач.

– И не сложно тебе язвить с такой нашлёпкой на морде?

– Нет, наоборот. Она даже провоцирует меня на гадости. По роже схлопотать мне уже не страшно, всё равно лечиться и лечиться.

Грач усмехнулся над громоздкой шуткой и уточнил:

– Какие прогнозы? Останется шрам или успели вовремя?

– Если останется, – поморщился Макс, – то представляю, каким я теперь красавцем буду.

– А может и красавцем, так как бриться начнёшь не через раз. Вечно ходишь, как заросшая обезьяна.

– И с чего мне теперь бриться чаще?

– На шрамах волосы не растут. У тебя теперь половина лица гладкой до совершенства станет.

– Ох ты ж ё! – с недовольством воскликнул просвещённый Макс, а радостный от его реакции Грач смело подставил доктору плечо для укола.

– Ага. А теперь давай, иди. На этот раз тебя в пятьдесят пятый сектор на инструктаж определили.

– Да, знаю. Вероника туда уже ушла.

– Так и ты иди. Мне ещё с девушкой общаться, – Грач кивнул на меня головой.

Ранее мне казалось, что укол антибиотика это больно. Нет. Настя теперь знает. Вот такие уколы это больно. Неизвестная жидкость холодом растекалась под моей кожей, наполняя неприятным ощущением с головы до кончиков пальцев ног. Но и это закончилось. А там Грач повёл меня куда-то. И, едва мы остались наедине, я вернулась к нашему разговору.

– Грач, мне нужно домой.

– Я услышал тебя и уже всё сказал. Нет! – недовольно прикрикнул он и куда как более тише шепнул: – Не здесь. Коридоры прослушиваются.

Глава 4

Местом назначения стала небольшая комната, чем-то похожая на каюту без иллюминатора. Из-за серых стен и пластика, из которого была сделана мебель, обстановка в ней выглядела спартанской. А, может, такое впечатление создавало отсутствие личных вещей. Не было ни фотографий, ни статуэток, ни растений…

«Идеальная комната для военного», – даже подумала я.

– Я думаю, сегодня тебе будет лучше переночевать здесь, – сказал Грач, садясь на стул подле письменного стола, и обвёл рукой помещение. – В моей конуре тесновато, конечно, но вряд ли новобранцы хорошо тебя примут.

– Так это твои апартаменты?

– Да. И, самое шикарное, в них точно нет никакой прослушки. Так что можешь, не стесняясь, говорить чего ты там хотела сказать.

– Да я уже всё сказала, собственно. Мне нужно домой. Прямо сейчас.

– Детка, – он улыбнулся мне, как непонятливому ребёнку, – прямо сейчас не выйдет.

– А утром?

– Утром тебе предстоит создать благоприятное впечатление у штатного психолога и пройти уйму тестов для определения навыков.

– Но меня… меня же мама ждёт! Господи, я вернусь сюда, если так надо, но я должна, понимаешь, я кровь из носу должна приехать домой! Любой ценой.

Я была непоколебима, как скала. И я была уверена, что выражение лица у меня было серьёзнее некуда, но Грач всё равно добродушно рассмеялся.

– Оу, вот ты о чём, – хохотнул он. – Надо же, ты мне показалась чуточку старше. Ну‑ка, ну-ка, сколько тебе лет?

Он достал из-за пазухи знакомые листы и принялся разворачивать их. Сердце моё забилось чаще, и потому я сказала сама.

– Двадцать два. Двадцать три скоро будет.

Грач прервался в своём занятии и посмотрел на меня с искренним удивлением.

– А я думал тебе двадцать семь или около того.

– Это всё макияж, – я провела рукой по лицу, на котором этот самый макияж основательно так поплыл. Всё-таки купание в реке то ещё испытание.

– Хм, тогда зачем тебе эта краска?

«Серёге было за тридцать. Я не хотела казаться ему малолеткой», – могла честно ответить я, но не стала.

Да и в целом, даже безо всяких ухищрений с косметикой, мне давно уже давали чуть больше моих лет. Пожалуй, всё дело было в глазах. Их взгляд перестал быть таким беззаботным, каким был до того, как я разменяла свой второй десяток.

– Не знаю. Так принято, – пробормотала я таким осунувшимся голосом, что до Грача дошло, какие бестактные вопросы он задаёт. Он смутился и резко перешёл на другую тему.