Карлик и Роза

– Я никогда бы не смог убить Анну, – с трудом проговорил он.

– Вот как? – презрительно бросил барон. – Смог же ты убить ее мать!

– Что?! – вскричал карлик, – Когда?!

– Когда?! – язвительно говорил барон. – В одну прекрасную ночь, в полнолуние, ты всадил её матери нож в спину. В ту самую ночь, когда ты решил предать своего хозяина. Да, да, Ганс! Анна – дочь Матильды!

– Нет! Неправда! Ты лжёшь! Нет!

– Дьявол! Разуй глаза! Посмотри на девчонку! На её лицо!

Карлик смотрел на Анну. "Не правда. Не может этого быть. Откуда у неё дочь? Матильда была такой молодой…" – думал он, уже понимая, что барон говорил ужасную, но всё же правду. Анна всегда напоминала ему Матильду, но он боялся признаться себе в этом! А лицо девочки – боже, как она похожа на мать! Это же её улыбка! Ганс чувствовал, что какая-то огромная тёмная пелена накрывает его с головой, обволакивает, проникает в душу… А душа кричит, но никто не слышит…

– Слушай меня, Ганс, – вновь властно произнес барон. – Так или иначе, девчонка будет убита. Ты ничего не сможешь сделать. Противостоять мне? Смешно! Бежать? Теперь от меня не убежишь! Не приведешь Анну – обойдусь без тебя. Но ты уже будешь вместе с ней на алтаре. Приведешь – останешься жив и всё будет, как прежде. Выбора у тебя нет, Ганс. Завтра в полдень Анна должна быть принесена в жертву. Делай свое дело!

– Почему в полдень? – тихо спросил карлик.

– Почему в полдень? Потому что теперь мне не мешает свет! Сила моя велика! Я бросаю вызов Солнцу! Я бросаю вызов всем и вся! Это моя победа, Ганс, вот так! – и Шварцкопф, пришпорив коня, круто повернулся и поскакал прочь.

Карлик смотрел ему вслед: там, где проезжал барон, деревья становились голыми и чёрными, словно обугливались; копыта дьявольского коня оставляли на земле глубокие дымящиеся следы. Такого раньше не было.

Огромная туча закрыла солнце. Налетел ветер. Он сорвал с дерева желтый кленовый листок, и тот стал падать, медленно кружась в воздухе. Карлик подставил ладонь. Лист упал в нее. Ганс немного посмотрел на него, закрыл глаза и с силой сжал лист в кулаке. Начался дождь.

***

Вечером Ганс и лесник сидели у камина. Девочка мирно спала в своей кровати, лесник, сидя в кресле, курил трубку, а Ганс, не отрываясь, смотрел на мелькающие язычки пламени в камине.

– Что-нибудь случилось, Ганс? – вдруг спросил старик. – Что-то случилось, я вижу это по твоему лицу.

Ганс немного помолчал, потом сказал:

– Ты никогда не говорил о том, откуда у тебя Анна. Расскажи.

Лесник внимательно посмотрел на карлика.

– Хорошо, – сказал он, – слушай. Этой весной было дело. Анну ко мне привела её мать, Матильда. Я знал Матильду с самого детства. Была она девочкой озорной, весёлой, как Анна сейчас. А выросла – такой красавицей стала! Только вот родители её рано умерли, трудно ей приходилось. А потом один господин знатный взял и увёз Матильду. Вернулась она скоро. С дочкой – это Анна и была. Осуждали, конечно, тогда Матильду в деревне, косо посматривали. Я не судил. Да только Матильде всё это было как комариный писк: гордая она была. А ко мне Матильда часто приходила. Нравилось ей здесь. Потом стала дочку приводить. А однажды пришла и сказала мне: "Я должна уйти. Пусть Анна у тебя поживет, пока я не вернусь. Или… Или как сам знаешь. Прошу, не отпускай Анну никуда от себя, береги как свою. Никто не должен знать, что она здесь". "Куда ты уходишь?" – спросил я, а она отвечала: "Не знаю… Может быть, в самый ад". Я думаю, она уже знала, что не вернётся. Матильда Анну сберечь хотела от зла какого-то. Надеялась, что если оно получит мать, так хоть про дочь забудет. Да, видимо, ошиблась. Девочке угрожает опасность, так ведь? Что же ты молчишь, Ганс?

***

Утром следующего дня карлик сказал Анне:

– Осень кончается. В лесу наша роза скоро погибнет от холода. Я возьму её домой, пусть она ещё немного постоит.

– Ты хорошо всё придумал, Ганс, – ответила ему девочка. И они вместе пошли к розе.

Она была всё так же прекрасна среди увядающего леса. Роза слегка покачивалась от ветра, и, когда карлик и девочка подошли к ней, им показалось, что она кланяется, будто приветствует их. Ганс вытащил из-за пояса нож, срезал цветок и сунул его за пазуху. Потом он, не говоря ни слова, решительно зашагал вглубь леса.

– Куда ты, Ганс? – крикнула Анна и быстро побежала за ним. – Куда мы идем? – спросила она, догнав карлика.

– В одно место… Ты увидишь, – ответил Ганс, не глядя на Анну.

Карлик шёл быстро, девочка едва успевала за ним. Ветер безжалостно срывал шелестящие листья с деревьев, и они, кружась, падали вокруг Ганса и Анны. Дорога была слишком знакома карлику, и он старался побыстрее дойти до проклятого места.

Вот и оно. Всё та же пентаграмма на земле, всё те же свечи и помост с цепями. Ганс прислонил Анну к плите и, взяв лежавший тут же молот, стал приковывать девочку.

– Что ты делаешь, Ганс? – взволнованно спросила Анна, – Это что – новая игра?

– Всё будет хорошо. Верь мне, – сказал ей карлик.

Приковав Анну, он сел около помоста и стал ждать.

– Ганс, мне здесь не нравится, – говорила девочка, давай уйдем отсюда!

– Потерпи, Анна, уже скоро, отвечал карлик.

Ждать и правда пришлось недолго. Солнце почти достигло зенита, когда появились Шварцкопф и Агнета.

– Я рад, что не ошибся в тебе, Ганс, – сказал барон, – ну что ж, начнём.

Он стал зажигать свечи. Агнета стояла в стороне. Карлик сидел.

– Ганс, что это? Кто эти люди?! – воскликнула Анна, – Мне страшно! Ганс, миленький, что же это?

Шварцкопф захохотал.

– Оказывается, ты можешь быть миленьким, Ганс, – сквозь смех говорил он. – Это славно! Ты знаешь, девочка, кто такой Ганс? Многих людей он привёл сюда, как тебя, на погибель! И мать твою он тоже сюда вёл, да не довёл. Убил по дороге! Таков твой миленький Ганс, ха-ха! Славно повеселили вы меня!

Анна широко распахнутыми от удивления и ужаса глазами смотрела на карлика.

– Ведь это всё не правда, скажи, Ганс! – просила она.

Карлик опустил голову.

– Прости меня, Анна, – тихо произнёс он.

– Ну, хватит! – перестал смеяться барон. – Солнце почти в зените. Время пришло! Эй, ты! Светящийся блин! – крикнул он, задрав голову, – видишь, я начинаю!

И Шварцкопф, раскинув руки, начал читать заклинания. Снова поднялся сильный ветер, заколыхал пламя свечей, из-под земли стал доноситься гул. Барон произносил слова всё более страстно, Агнета тяжёлым взглядом смотрела в центр пентаграммы, а маленькая Анна, глядя на всё это, цепенела от ужаса. Появилась и стала расширяться дыра в середине дьявольского пятиугольника. Гул становился всё громче. Приближался дракон.

"Пора" – решил Ганс. Он подошёл к заранее приготовленному им огромному камню, поднял его и встал за спиной барона.

Шварцкопф, почувствовав это, прекратил читать заклинания и резко обернулся. Он увидел неподвижно стоящего перед ним карлика, его холодный уверенный взгляд и камень в его руках. В ту же секунду камень полетел в барона. Шварцкопф не успел увернуться. Камень поразил его. Барон потерял равновесие и упал в бездну. Карлик заглянул туда и увидел в грязно-желтой мути стремительно уменьшающуюся в размерах чёрную фигурку барона. Падая, Шварцкопф ещё не мог полностью поверить в произошедшее. Ему казалось нелепым, что вот так вдруг настал его конец, но навстречу ему поднимался ужасный дракон. Поначалу рвавшееся наверх чудовище проскочило мимо падающего барона, но оно уже решило его участь. Показавшаяся в отверстии серо-зеленая голова дракона лишь на миг поднялась над землей и тут же снова скрылась. Тварь настигла барона. Раздался пронзительный вопль, который вскоре затих, и отверстие начало закрываться.

Ганс перевёл взгляд на застывшую как статуя девочку.

– Беги, Анна! – изо всех сил закричал он ей, – Беги!

Анна рванулась – и цепи спали с неё! Ганс заколотил штыри в дерево так, чтобы их можно было легко вытащить.

– Беги, Анна! – кричал карлик.

Девочка повернулась и побежала. Вдруг ужасная боль пронзила тело Ганса. Он обернулся. Перед ним стояла, трясущаяся от злости, Агнета. В её руках был хлыст. Но какой хлыст! Он извивался и шипел, а на конце его была змеиная голова. С зубов змеи стекала тёмная жидкость. Чёрное колдовство и злоба Агнеты создали это жало. Вновь взвился хлыст над карликом, и Ганса пронзила страшная боль. Он почувствовал, как тело холодеет и яд разливается по жилам. Тогда карлик достал розу.

– Помоги мне, Матильда, – прошептал он ей, – помоги уничтожить зло.

Роза в руках карлика вдруг засветилась каким-то странным чудесным светом, будто вспыхнула красным пламенем. Ганс ощутил необыкновенный прилив сил. Снова положив цветок за пазуху, ближе к сердцу, он бросился на Агнету. Руки карлика мёртвой хваткой сомкнулись на горле ведьмы. Она боролась недолго, её предсмертные хрипы затихли, и Ганс почувствовал, как руки его погружаются в какую-то вязкую жижу. Тело мертвой Агнеты стремительно начало гнить. Тёмно-коричневая зловонная жижа, оставшаяся от ведьмы, ушла в землю, и не осталось ничего.

Ганс один стоял посреди поляны. Силы покидали его. Яд действовал. Карлик понял, что умирает. Он ещё смог дойти до ближайшего дерева и сесть, прислонившись к нему спиной. Слабеющими руками Ганс достал розу и прижал её к груди.

– Ты ведь простила меня, Матильда? Я прощён? – спросил карлик.

Роза ему в ответ вновь засветилась ослепительно ярким светом, и волшебство окутало их.

Когда Анна и лесник прибежали на поляну, они никого не нашли, лишь пентаграмма с чёрными свечами и деревянным помостом напоминали о недавно царившем здесь зле.

А в это время по залитому солнцем золотому лесу шли двое. Матильда, молодая и прекрасная, в своём простом красном платье, легко ступала по опавшей листве. Рядом шёл принц Альберт, красивый и сильный, и что-то увлечённо говорил ей. Вдруг он поднял ворох опавших листьев и подбросил их над головой девушки. Листья пролились шуршащим дождем. Матильда смеялась.

Так шли они, весёлые и счастливые, одни во всем мире, и только летел за ними не захотевший падать и подхваченный ветром жёлтый кленовый листок, да неподалёку седая старуха с растрёпанными волосами, опираясь на палку, неспешно брела куда-то.