Полная версия:
Двойная измена. Простить или проститься
– Пока непонятно, – говорит Василиса. – Завтра узнаем, – а потом действительно берет в руки смартфон, чтобы набрать своего мужа.
Таню увозит скорая помощь, и мы с Василисой остаемся наедине, уставшие, разбитые и немного растерянные, ведь планировали провести этот вечер за беседой в ресторане, а в итоге оказались у меня дома.
– Большое спасибо, – говорю я ей, когда немного прихожу в себя. – Не представляю, как бы я справился без тебя…
– Не за что, – девушка кивает.
– Ты снова спасла меня… и не только меня.
– Это мой долг, – она усмехается.
– Если хочешь, можем вернуться в ресторан…
– Честно говоря, уже не хочется, – признается Василиса.
– Понимаю… Может быть, тогда заварить чаю?!
– Можно, – она кивает, и я отправляюсь на кухню, чтобы поставить чайник и напоить свою неожиданную гостью любимым молочным улуном и все-таки расспросить о том, о чем не успел расспросить в ресторане…
ТАНЯ. 14 глава (26–27 июня)
Честно говоря, когда Ваня выставляет меня за дверь своего дома, я не слишком сильно расстраиваюсь: у меня есть запасные ключи, которые я сделала сразу же, как он вручил мне личную связку почти два года назад. Вообще-то, тогда в этом не было никакого особенного умысла: просто страховка на случай, если оригинальную связку я потеряю… Но в нынешней ситуации это оказывается как нельзя кстати, ведь можно попасть в нашу квартиру – да, я считаю ее нашей, так было, есть и будет снова! – пока муж на работе или где-нибудь еще… Причины могут быть разными. Прямо сейчас, например, мне нужно забрать несколько вещей, которые Ваня забыл положить в мои сумки, когда поспешно собирал их перед моим приходом.
Человек я очень терпеливый, так что спокойно дожидаюсь момента, когда муж выйдет во двор и сядет в такси, стоя за углом дома, а потом провожаю взглядом темно-бордовый автомобиль и возвращаюсь в квартиру завершить свои дела… Но не проходит и получаса, как я понимаю, что со мной что-то не так – точнее, с моим организмом. Внизу живота вдруг появляется неприятная тянущая боль, так что я застываю на месте, сгибаясь напополам и прижимая руку ниже пупка. Через пару минут боль становится еще более резкой, находит приступами, словно во время менструации, и я чувствую, как что-то льется из меня… Опускаю глаза – и понимаю, что по бедрам струится темная кровь. В глазах моментально темнеет, и я едва не падаю в обморок от нахлынувшей слабости и паники, но мне все же хватает сил добраться до журнального столика и схватить телефон, чтобы позвонить мужу…
Надо признаться, что все это происходит инстинктивно, интуитивно, на автомате. Наверное, звонить нужно было в скорую, но я все равно продолжаю упорно набирать номер Вани, пока он наконец не возьмет трубку…
Во время разговора с ним меня неожиданно вырубает.
Потом – непродолжительная вспышка сознания: я лежу на полу в луже крови, ноги на подушке, голова – на коленях Василисы, она задает мне какие-то вопросы, поит теплым сладким чаем и помогает оставаться на плаву…
Потом – снова темнота.
И вот – я в больнице. Большая уютная одиночная палата. Сквозь тюль ярко светит солнце. Похоже, это уже утро следующего дня…
Значит, я пробыла без сознания несколько часов?! Или посто спала?!
Что с моим ребенком?! Я его потеряла?!
Почти наверняка – да…
Врачи говорили, что сберечь беременность будет непросто, даже предлагали лечь на сохранение, но я отказалась: решила, что сначала нужно решить вопрос с Ваней, вернуть его в свои объятия… но не успела.
Боли больше нет. Неприятного тянущего ощущения внизу живота тоже. Но зато есть голод и жажда. Осмотревшись, я обнаруживаю стакан с водой на столике рядом с больничной кроватью, тянусь к нему – а потом вдруг случайно опрокидываю его на пол, и вся вода устремляется на кафель…
Вот блин!
На звон разбитого стекла прибегает медицинская сестра:
– Татьяна Максимовна, вы проснулись!
– Ну да, – отзываюсь я мрачно и смотрю сначала на разбитый стакан, а потом на свой живот: – Что с ребенком?!
– Ребенок жив и здоров, – сообщает девушка, и я выдыхаю: то ли от облегчения, то ли от разочарования.
Потому что я не знаю: нужен ли мне этот ребенок?!
С одной стороны, я мечтала растить детей с Ваней, и если бы он принял малыша – наверное, я была бы счастлива. Кроме того, после двух сделанных по молодости, по глупости абортов врачи вообще не были уверены, что я смогу снова забеременеть и выносить здорового ребенка… Но я забеременела. Выношу ли – пока вопрос. В этот раз пронесло – но ведь может случиться и еще одно кровотечение, и тогда… все может закончиться плохо.
С другой стороны, зачем мне ребенок от мужчины, которого я не люблю, который не любит меня и который не собирается воспитывать этого малыша?! Тянуть все одной, быть матерью-одиночкой?! Так себе вариант…
Выкидыш позволил бы мне не принимать это важное решение самостоятельно: оставить беременность или сделать аборт?! Все произошло бы само собой. Но теперь… теперь я снова стою перед непростым выбором – и не знаю, как лучше будет удержать Ваню. И получится ли вообще его удержать. Ведь теперь он, кажется, подружился с Василисой. И двое обиженных – это огромная сила. А мы с Даней даже не на одной стороне…
– Как вы себя чувствуете, Татьяна Максимовна?! – спрашивает медсестра, прерывая мои мысли, и я отвечаю рассеянно:
– Неплохо. Только очень хочу пить и есть.
– Вижу, – девушка косится на разбитый стакан. – Пожалуйста, оставайтесь в постели, я позову уборщицу, чтобы она унесла стекла. После этого к вам придет доктор. Думаю, вам есть о чем поговорить…
– Это точно, – хмыкаю я. – Спасибо.
Спустя полчаса, когда пол уже чистый, а я сама – напоена и накормлена, действительно приходит врач. Он почему-то мнется на пороге, кусает губы, перепроверяя документы, и я обращаюсь к нему с нахмуренными бровями:
– Доктор, в чем дело?!
– Татьяна Максимовна, – он вздрагивает от резкого оклика и наконец обращает на меня внимание. – У меня для вас новость. Не знаю, окажется она плохой или хорошей… но я обязан вам сообщить…
– Что такое?! – я смотрю на него с напряжением.
– Вы делали тест на отцовство.
– Да, делала…
– Результаты оказались ошибочными.
– Что это значит?! – не понимаю я.
– То и значит, – доктор разводит руками. – Мы проверяли, является ли отцом вашего будущего ребенка ваш муж Немцов Иван Петрович, и в отчете написано, что не является. Но мы… мы перепутали пробирки с генетическим материалом, Татьяна Максимовна. На самом деле результат прямо противоположный: ваш муж – и есть отец вашего ребенка. Поздравляю…
ИВАН. 15 глава (26–27 июня)
Василиса остается в моей квартире до позднего вечера. Мы пьем чай с песочным печеньем и разговариваем обо всем на свете…
Если честно, для меня это – ново, странно. По-настоящему необычный опыт. Отношения с Таней всегда были очень эмоциональными, острыми, горячими, но мы довольно редко беседовали вот так вот открыто и откровенно… Предпочитали разговор телами, а не душами.
Василиса же рассказывает мне о своей непростой профессии, о своей семье – родителях и любимой младшей сестренке Марианне, – о своем браке с Даней и о том, как узнала про его измену с моей женой… Ну а я в ответ рассказываю историю наших отношений с Таней: как мы познакомились, как влюбились друг в друга и как решили сыграть свадьбу. Рассказываю, что Таня всегда была неуправляемой, свободолюбивой, азартной авантюристкой, но обычно это проявлялось спонтанными путешествиями и необычными экспериментами вроде покраски волос в изумрудно-зеленый или прыжка с парашютом на подмосковном аэродроме. Про измену я тоже все три месяца ничего не знал – а когда узнал, был полностью разбит, раздавлен, уничтожен…
– Понимаю, – кивает Василиса, опуская глаза, очевидно наполненные до краев слезами горечи и обиды. – У меня было точно так же, и я даже не поверила сначала: подумала про себя, мол, он же фитнес-тренер, неудивительно, что у него в окружении много красивых девчонок… Но потом все сложилось в единый пазл, и я до сих пор не могу принять это.
– И я не могу! – отвечаю в отчаянии. – Я все еще люблю ее!
– Да, я тоже все еще люблю своего мужа, – вздыхает Василиса.
– Простишь его?!
– Нет. Это невозможно. Измена – это конец отношений. Я никогда больше не смогу доверять этому человеку. А ты… ты простишь Таню?!
– Не знаю, – я мотаю головой, откровенно восхищаясь и даже немного завидуя, что Василиса так уверена и тверда в своем решении. – С одной стороны, пока я совершенно не представляю своей жизни без Тани… Но с другой стороны… она ведь беременна от другого мужчины. Даже если бы я простил ее – что дальше?! Воспитывать чужого ребенка?! Я этого совершенно не хочу – и это не моя ответственность.
Но на следующее утро, когда я прихожу в больницу навестить Таню, вдруг выясняется, что ответственность очень даже моя!
– У меня для тебя важная новость. Оказалось, что в лаборатории перепутали пробирки, точнее, сопроводительные документы к ним, – сообщает мне жена, явно довольная тем, как повернулась ситуация с ее беременностью. – Предыдущие результаты оказались неверными.
– И что это значит?! – не сразу понимаю я.
– Это значит, что отец ребенка – все-таки ты.
– Но… – у меня дыхание перехватывает от такого известия. – Погоди! Мы ведь не… я был в командировке, помнишь?! Какой у тебя срок?!
– Одиннадцать недель.
Я мучительно высчитываю что-то на пальцах – потом говорю:
– Ну, все верно, этот ребенок не может быть моим. Командировка. Я уезжал почти на месяц в Хабаровск, Владивосток и Благовещенск.
– У нас был секс накануне твоего отъезда, – напоминает мне Таня. – Мы оба про него забыли… Все было очень быстро, на кухне, стоя, помнишь?!
– Но я… я ведь даже не… – говорю растерянно, с трудом припоминая события того вечера.
Моя жена разводит руками:
– Как выяснилось, мы с тобой очень плодовиты. Но тем лучше: теперь мы наконец сможем отложить в сторону разговоры о моей неверности и возможном разводе и сосредоточиться на том, чтобы выносить, родить и воспитать нашего малыша… ты ведь не собираешься бросить своего ребенка?!
– Я… я не… – морщусь, понимая, что новость о грядущем отцовстве застигла меня в невероятно разбитом состоянии, в состоянии, когда мне сложно будет принять какое-то осознанное решение. До этого я думал: моя жена изменяла мне и забеременела от другого мужчины! – и простить ее означало предать самого себя, свои убеждения и принципы. Теперь же – она беременна от меня! И бросить этого ребенка я не могу! Что мне делать?! Простить ее ради будущего малыша?! Притвориться, что все хорошо, что жизнь продолжается, и мы снова будем счастливы?!
Но я точно знаю: не будем.
Даже при том, что я все еще люблю Таню, даже при том, что я непременно полюблю нашего малыша, даже если внешне все будет благополучно, воспоминания о ее изменах будут подтачивать меня изнутри, лишать уверенности в себе, мешать доверию и счастью в семье…
Я не смогу простить ее по-настоящему, полностью, от всего сердца.
Не смогу отпустить эту ситуацию раз и навсегда.
Мы будем возвращаться к этому при каждой ссоре.
Я буду смотреть на своего сына или свою дочь и каждый раз с болью думать: а ведь это мог быть не мой ребенок…
Нет. Это все-таки конец.
Наконец я нарушаю молчание:
– Я не брошу своего ребенка, но…
– Какие «но» здесь вообще могут быть?! – фыркает Таня, слишком уверенная в своей безнаказанности и в том, что я прощу ее. – Хочешь сделать еще один тест на отцовство?! Да пожалуйста!
– Непременно сделаю, – киваю я. – Но это не то, что я хотел сказать. Ты права: я не брошу своего ребенка. Я несу за него ответственность. Но я больше не несу ответственности за тебя. Мы разводимся, Таня.
Моя жена кривится, но не успевает ничего сказать: ее взгляд вдруг перескакивает на кого-то за моей спиной.
Я оборачиваюсь и вижу ее любовника, мужа Василисы.
ДАНЯ. 16 глава (27 июня)
Выставив меня со всеми моими вещами, Василиса вызывает плотника и довольно проворно меняет замки в нашей квартире… точнее, своей квартире – ее подарили моей жене родители, так что даже в случае развода вопрос о разделе имущества не встанет, и юридически я не имею никакого права на эту жилую площадь. Соответственно, и обратиться в полицию или суд не могу.
Мне приходится смириться: на третьи сутки я даже перестаю каждый вечер возвращаться после работы домой и отчаянно ломиться в двери в слепой надежде, что она все таки откроет – и простит меня… Но нет, не простит. Точнее – не так быстро. Я уже понял, что сейчас Василиса настроена очень решительно: она планирует со мной разводиться. Возможно, даже уже подыскивает себе адвоката по бракоразводным процессам…
Но я по-прежнему свято верю, что ее гнев – это всего лишь временное явление. Ведь она очень любит меня – я это точно знаю. Любовь и боль сияют в ее глазах каждый раз, когда мы видимся. Если не давить, дай ей время разобраться, быть заботливым, верным и правильным – так, как она понимает правильность, – есть шанс, что со временем все вернется на круги своя. Может быть, потребуется несколько недель или даже месяцев – но сдаваться я не намерен. Я тоже очень ее люблю – и уже давно раскаялся в своей измене.
Конечно, меня очень раздражает Таня. И как я вообще с ней связался?! Наглая девица подставила меня по полной программе. Говорила, что наша связь – не более, чем временная интрижка, что нам хорошо вместе в постели – а ничего иного нет и быть не можт… Что она тоже любит мужа и все такое…
А сама что?! Решила потешить самолюбие, свалив все на гормоны, разболтала все Василисе – сначала анонимно, а потом и прямо в глаза.
Ко всему прочему еще и беременной оказалась! Причем больше месяца скрывала это от меня, хотела соврать, что ребенок от мужа…
С одной стороны – ее можно понять: общий ребенок нам ни к чему.
Но с другой… зачем врать, да еще и о таком важном известии?!
Я был страшно разочарован – в ней, а особенно в самом себе.
Временно поселился у бывшего одноклассника и друга Коляна Лопухова. Сказал – семейные сложности, без деталей. Зачем еще кому-то знать, что я изменил своей жене?! И так узнали слишком многие…
Когда несколько дней спустя мне неожиданно звонит Василиса, я начинаю было радоваться… Соскучилась наконец по мне?! Хочет поговорить?! Или даже готова к тому, чтобы простить мне мою ошибку?!
На короткое мгновение я чувствую себя невероятно счастливым и даже всемогущим – она готова принять меня обратно так быстро, а значит, действительно очень сильно любит! – но после первых же ее слов в трубку оказывается, что она звонит по иной причине: оказывается, у Тани началось маточное кровотечение, ее увезли на машине скорой помощи, и Василиса просит, чтобы я поехал к своей любовнице и своему будущему ребенку…
Первая мысль – отказаться и сказать об этом Василисе. Мол, лисенок, я люблю только тебя – другие женщины и их дети мне не нужны!
Но потом я вспоминаю, что решил быть правильным для своей жены. Василиса наверняка оценит, если я возьму на себя ответственность, приму ребенка Тани и буду его воспитывать, как и полагается настоящему мужчине… Не очень хочется, конечно, но чего не сделаешь ради любви и прощения?!
– Конечно, я приеду, – говорю в трубку. – Только завтра, сегодня уже поздно, меня не пустят… Напиши мне адрес больницы, пожалуйста.
– Отправлю в вотсап, – говорит Василиса.
– Спасибо.
– До свидания, – прощается она, и я едва успеваю перебить:
– Подожди…
– Что еще?! – ее голос звучит явно раздраженно, но я все равно говорю:
– Я люблю тебя, лисенок…
На том конце провода воцаряется короткая пауза – а потом Василиса просто молча сбрасывает вызов. Я вздыхаю и откладываю телефон. В любом случае, я должен был попробовать… Да, она ничего не ответила, но я уверен, она будет прокручивать мое «я люблю тебя, лисенок» еще много часов подряд в своей голове… А мне только этого и надо: чтобы она думала обо мне!
На следующее утро, собравшись с силами, я отправляюсь в больницу, в отделение гинекологии, куда положили Таню, чтобы навестить ее и сказать, что между нами все кончено – но я готов вместе воспитывать нашего ребенка.
Подходя к палате, слышу мужской голос:
– Я больше не несу ответственности за тебя. Мы разводимся, Таня, – и понимаю, что это Иван, ее муж.
Кажется, я невовремя.
Но поздно: я уже на пороге – и Таня уже видит меня.
– Всем доброе утро, – говорю немного растерянно.
Ну правда, я совершенно не рассчитывал за беседу втроем.
К счастью, увидев меня, Иван кривится, а потом молча разворачивается и выходит из палаты, и мы с Таней остаемся наедине…
Я подхожу к ней ближе и спрашиваю:
– Как себя чувствуешь?! Василиса рассказала мне, что у тебя было кровотечение… Как ребенок?!
– Мы с ребенком в порядке, – отвечает Таня холодно.
– Это отлично… Слушай, – хмыкаю я, а потом, немного замешкавшись, продолжаю: – Я подумал, что должен попросить у тебя прощения.
– Неужели?! – фыркает Таня насмешливо, и мне хочется прижать к ее лицу подушку и придушить, но вместо этого я чуть улыбаюсь и говорю:
– Да, прости меня. Конечно, я несу ответственность за этого ребенка, и мы воспитаем его вместе…
– Не воспитаем, – перебивает меня Таня. – Тест на отцовство оказался неправильным… документы перепутали. Ребенок от мужа.
– Правда?! – я с облегчением выдыхаю.
– Ага, – кивает моя любовница. – Так что… свободен.
В палату я плелся медленно, словно у меня свинцовые ноги, зато обратно в коридор вылетаю так, словно у меня за спиной выросли крылья…
Чувствую себя свободным и счастливым. Нет ребенка от нелюбимой женщины – нет ненужного, мучительного бремени на всю жизнь.
И шанс на то, что Василиса простит меня, увеличивается в разы…
– Постой-ка, – раздается вдруг за спиной, я невольно вздрагиваю, оборачиваюсь и вижу Ивана, а потом замираю как вкопанный, понимая, что совершенно не хочу с ним разговаривать…
ВАСИЛИСА. 17 глава
Волей-неволей я оказываюсь втянута в семейные разборки между Иваном и Таней, но это еще не все… я спасаю их обоих! Вот уж где настоящая ирония! Сначала Иван попадает ко мне на операционный стол – и я вырезаю ему аппендицит, а потом еще и повторно штопаю его шов. А через несколько дней уже вместе с Иваном я по доброй воле еду к нему домой, чтобы там попытаться спасти от выкидыша его беременную от моего мужа жену…
Его беременную от моего мужа жену.
Я несколько раз проговариваю про себя последнюю фразу – и не могу удержаться от горькой усмешки: да уж, жизнь лихо распорядилась с нами! Всего десять дней назад я и подумать не могла, что все сложится таким образом, работала себе, жила, думала, что счастлива и любима в браке…
А потом просто в одночасье все рассыпалось карточным домиком – и вот уже от моего мужа беременна какая-то другая женщина, а я с мужем этой женщины иду в ресторан…
Конечно, когда прямо во время телефонного разговора с Иваном Таня теряет сознание – я не могу оставить это так и не попытаться ей помочь. Я закончила медицинский университет, я давала клятву Гиппократа!
Если вы не знали, официально никаких клятв выпускники медицинских вузов не приносят, конечно, но в день вручения дипломов каждый из нас зачитывал речь и непременно обещал быть милосердным и ставить здоровье своих пациентов превыше всего. Вот я и поставила, не задумываясь, здоровье любовницы своего мужа выше собственных обид.
Иначе было нельзя: отказалась бы ехать – загрызла бы себя потом за мелочность и эгоизм.
На следующий день я прихожу на работу рано: нужно успеть сделать обход своих пациентов до того, как начнется еженедельная летучка для ординаторов. Герман Тайманович наверняка будет делать сегодня разбор полетов по всем новичкам: кто хорошо справляется со своими задачами, кто не очень, кому какую тему подтянуть, кому над каким пациентом поработать…
В принципе, я в себе уверена и почти не волнуюсь: последние две недели я не совершала никаких промахов, трудилась добросовестно, все пациенты, закрепленные за мной, идут на поправку и благодарят меня за лечение и внимательность, даже жалоб почти нет…
Ну, если не считать очередные неадекватные письма в рабочей почте, конечно: о том, что у меня на рукаве формы было пятнышко – а чего они хотели в конце десятичасовой смены?! – о том, что надо бы почаще поливать больничные растения, и – это мое любимое теперь! – о том, что мы с Верочкой похожи друг на друга и нам нужно носить отличительные знаки…
С Верочкой мы с самого утра над этим поржали – а теперь я сосредоточена и готова работать.
Я забираю из ординаторской медицинские карты своих пациентов и собираюсь было уже пойти по палатам, как вдруг в помещение врывается Максим – наш больничный охранник. Глаза у него выпучены, одежда помята, сам задыхается, ищет меня глазами, а увидев – сразу кричит:
– Васька! Там твои дерутся!
Если честно, я даже не сразу понимаю, что он обращается именно ко мне. Вдруг – к какому-нибудь Василию?! Но нет: в ординаторской только женщины, а Василиса на весь больничный коллектив – только одна, и это я.
– Ты… ты о чем?! – спрашиваю наконец растерянно, понимая, что в этот момент на меня уставилось полтора десятка пар глаз.
– Твой муж и твой пациент… ну, который букет дарил!
– О боже… что?! – я вздрагиваю. Мои глаза округляются и становятся такими же огромными и ошалелыми, как у Максима.
– Давай-давай, поскорее, мы их разнять не можем!
Все еще не до конца соображая, что происходит, я все же послушно бросаюсь за нашим охранником. Он бежит прямиком в гинекологическое отделение, а я – за ним, и в моей голове постепенно вырисовывается мысль: Даня и Иван что, прямо возле палаты Тани подрались?!
Когда мы добегаем до места, оказывается, что активная фаза драки уже закончилась, и мужчины стоят друг напротив друга, лохматые, мятые, подранные, как дворовые коты, и смотрят один на другого исподлобья взглядами, полными ненависти… По сторонам – несколько человек из персонала больницы и пациентов, все – женщины. Кажется, разнимать их пытался только Максим, у него ничего не вышло – и он побежал за мной.
– Василиса Евгеньевна, наконец-то! – взвизгивает при виде меня Маргарита Сергеевна – заведующая гинекологическим отделением. – Немедленно уведите отсюда своего мужа, он напал на другого мужчину, когда тот пытался с ним поговорить… Вам не стыдно, Василиса Евгеньевна?!
– Мне?! – спрашиваю я ошалело, не понимая, в чем моя вина, но Маргарита Сергеевна меня не слушает:
– Я доложу обо всем вашему куратору, Герман Тайманович не одобрит это все… – она показывает на Даню и Ивана, которые уже отошли друг от друга и теперь оба виновато смотрят на меня исподлобья.
– Но я… – пытаюсь еще раз, а Маргарита Сергеевна опять меня перебивает:
– Хватит уже! Вы мешаете рабочему процессу и тревожите пациентов, Василиса Евгеньевна! – с этими словами она гордо разворачивается на каблуках и уходит. За ней следом начинают расходиться и остальные.
Понимая, что теперь меня могут просто-напросто уволить, и виноваты в этом мой муж и муж его любовницы, я подхожу к Дане и Ивану и шиплю:
– Вот отсюда! Оба!
18 глава
Даня и Иван выглядят, как провинившиеся перед своим хозяином собачонки: опустив глаза и поджав хвосты, не говоря ни слова в свое оправдание, они улепетывают прочь, с глаз моих долой…
И если честно, прямо сейчас мне совершенно наплевать, планируют они продолжить свой мордобой за стенами больницы или нет. Главное, чтобы ни я, ни Маргарита Сергеевна, ни Герман Тайманович этого не видели.
Теперь у меня проблема посерьезней: меня могут уволить. Если захотят, сформулируют официально как нарушение правил охраны труда, например, – а потом попробуй докажи им, что ты не верблюд.
Но одно мне совершенно непонятно: за что Маргарита Сергеевна на меня так взъелась?! Что я ей сделала, черт возьми?! Я ведь даже работаю не в ее гинекологическом отделении, а в отделении хирургии! Мы с ней сталкиваемся только на общих собраниях раз в неделю! Она понятия не имеет, хороший ли я врач, примерный ли сотрудник, порядочный ли человек…
Никакой конкуренции между нами тоже нет и быть не может. Она – руководитель целого отделения, специалист с многолетней практикой и огромным опытом, а я… я – всего лишь недавняя выпускница медицинского вуза. Пусть у меня и есть амбиции, пусть я и мечтаю состояться в своей профессии и стать хорошим хирургом, к ней это не имеет совершенно никакого отношения… Почему же она так зацепилась за эту ситуацию, в которой я очевидно не была виновата, и хочет, чтобы меня уволили?!
Конечно, ответа на этот вопрос мне никто не даст, придется как-то разбираться самой – и выкручиваться тоже.
