Двойная измена. Простить или проститься

Чтобы спасти себя и свое будущее, приходится отчаянно рисковать.

Потому я и признаюсь Василисе в беременности, практически уверенная, что она не захочет разрушать брак с Даней, как я не хочу разрушать брак с Ваней. Но если уж быть честной – я чертовски напугана. Все пошло не так, как я планировала, и теперь мой брак под угрозой…

Да еще и мой Ваня, очнувшись после операции, ведет себя как-то странно, словно тоже что-то подозревает.

Но самый главый ужас наступает, когда ночью – я уже спать собираюсь, вообще-то! – ко мне домой заявляется Даня, злой, как собака, и начинает кричать на меня практически с порога:

– Ты что, с ума сошла?! Зачем ты рассказала Василисе о нашем романе?!

Я напрягаюсь, пытаясь понять – а сказала ли ему Василиса о моей тайной беременности?! – но об этом, кажется, Даня ничего не знает… Как минимум – он не стал бы на меня так орать. Так что… лучше уж пусть орет.

– Это получилось случайно, – говорю я.

– Что значит – случайно?! Ты отправила ей письмо!

– Я хотела пошутить…

– У тебя явно проблемы с чувством юмора! – рычит он.

– Прости… – снова шепчу я, а потом включаю соблазнительную кошечку: надуваю обиженно губы, опускаю покорно голову и подхожу к нему поближе, чтобы прикоснуться пальцами к дрожащей от гнева шее.

– Что ты делаешь?! – возмущается он, но я понимаю, что действую в правильном направлении: уж что-что, а страсть между нами вспыхивает моментально, достаточно прикосновения, а порой и просто взгляда…

Неудивительно, что между нами случился роман: мы просто удержаться не смогли. И сейчас не сможем… особенно Даня. Он смотрит на меня, как бешеный зверь, а через несколько мгновений хватает за локоть и толкает в сторону постели, сразу же забывая обо всех наших разногласиях…

ДАНЯ. 8 глава (20–21 июня)

Меня захлестывает эмоциями: сначала гнев, потом страсть, а потом… гнетущее разочарование, причем не в Василисе или Тане, а в самом себе.

Вообще-то, я искренне люблю свою жену. Мы с Васькой, моим лисенком, женаты почти год – скоро первая годовщина! – вот только теперь я уже не уверен, что нам удастся праздновать этот замечательный день…

Вася узнала о моей измене и выгнала из дома.

Конечно, ее можно понять: наверное, на ее месте я поступил бы точно так же. Больно только, что она наотрез отказалась меня слушать и была непреклонна в своем решении: убирайся – и все тут!

Понимаю, мой милый лисенок: я и сам себя видеть не хочу. Мне стыдно до горечи во рту, до красных пятен на щеках и до мерзкого ощущения собственной никчемности глубоко внутри…

Я пытаюсь справиться со своими сложными чувствами и эмоциями, набрасываясь на Таню, которую считаю виновницей всего. Сначала соблазнила меня, потом рассказала все моей жене, а теперь еще и оправдывается, объясняя свой дурацкий поступок желанием пошутить…

Вот только мне совсем не до шуток – и я вымещаю на ней всю свою злость: до боли прижимаю к стене, потом сдираю с нее одежду и швыряю на постель, чтобы наказать, заклеймить, сбросить напряжение… Она не сопротивляется, потому что сама хочет этого, а я сам только под конец осознаю, что в очередной раз попал в ее сети и был соблазнен…

Вот же стерва! Умная, хитрая и чертовски красивая!

Неудивительно, что я сразу обратил на нее внимание, неудивительно, что оказался в ее постели – сам не помня, как именно это произошло… И продолжаю туда возвращаться – раз за разом, вот уже почти три месяца.

Отлепляясь наконец от ее роскошного обнаженного тела и вставая с мятых простыней, чтобы принести ей и себе воды, я решаю, что должен порвать с ней… прямо сегодня, прямо сейчас…

Потому что здесь нет любви.

Только страсть, только похоть. Животные инстинкты, которые никому не принесут счастья… мне уж точно, потому что я люблю своего лисенка!

Возвращаюсь с кухни, протягиваю Тане стакан холодной воды и говорю:

– Это был последний раз.

– Конечно, – она послушно кивает и пьет медленными глотками, пока прядки светлых волос ласкают кожу ее груди… Невольно залюбовавшись, я трясу головой, чтобы переключиться, и повторяю:

– Я серьезно. Нам нужно порвать. Я люблю жену.

– А я люблю своего мужа, – говорит она.

– Тогда почему мы оба здесь?! – не выдерживаю я.

– Я – потому что мне захотелось приключений, а ты… это должен ты ответить, – Таня пожимает плечами.

А я не знаю, зачем я здесь!

Это была ошибка! Минутное помешательство! И пусть оно переросло в регулярный безумный секс на стороне – я люблю только свою жену! А это значит, я должен добиться ее прощения, заслужить доверие!

Вот только – как?!

Следующим утром, едва проснувшись, я возвращаюсь в нашу с Василисой квартиру и там понимаю, что она сменила замки… вот так просто, за одну ночь! Вызвала какого-то знакомого плотника и сделала так, чтобы я не мог больше попасть в дом, который считал нашим общим!

Я принимаюсь звонить в дверь – но мне не открывают. Тогда я звоню в регистратуру больницы, где она проходит ординатуру, выясняю, что Вася вышла сегодня раньше обычного, – и отправляюсь к ней на работу с твердым намерением поговорить…

ВАСИЛИСА. 9 глава (21 июня)

Я совершенно уверена, что Даня попробует вернуться – возможно, уже совсем скоро, – поэтому как можно скорее лишаю его такой возможности: нахожу в интернете круглосуточную службу по замене замков и вызываю плотника, который быстро и практически бесшумно решает этот вопрос.

Видеть своего мужа я совершенно не хочу – по крайней мере, в ближайшие несколько дней… Мне нужно немного подумать, банально осознать произошедшее, а еще – решить, что делать дальше.

Затем я ложусь спать с мыслью, которая меня немного успокаивает: завтра – долгий и напряженный рабочий день, а значит, у меня не будет времени думать о своем изменнике муже и его любовнице…

Впрочем, я оказываюсь совершенно не права: не думать ну никак не получается, ведь в одной из палат под моим присмотром – такой же обманутый, как и я сама, муж любовницы моего мужа… И от него закрыться, поставив новые замки, не получится: он – моя работа и моя ответственность.

– Как вы себя сегодня чувствуете, Иван Петрович?! – спрашиваю я во время утреннего обхода, видя, что сегодня мужчина уже не отвечает так лихорадочно на рабочие звонки и вообще выглядит гораздо более отдохнувшим. Это меня радует – вчера он казался совсем несчастным…

– Неплохо, – кивает мой пациент, пока я внимательно рассматриваю наложенный во время операции шов и прощупываю живот.

– Есть какие-нибудь боли, неприятные ощущения?! – продолжаю я опрос, а Иван Петрович неловко отшучивается:

– Душа болит, в остальном все нормально, – и тогда я, покидая его палату с вежливой улыбкой, в очередной раз задумываюсь: почему я до сих пор ничего ему не рассказала?! Беспокоюсь о его здоровье после операции?! Не пережила все стадии принятия неизбежного?! Или просто очень боюсь, что если расскажу – дороги назад уже не будет?!

Но ее и сейчас уже нет, этой дороги. Измена произошла – это факт. И как бы я не отгоняла от себя тревожные мысли, вернуть прошлое уже нельзя.

В конце концов, я решаю, что должна немедленно все ему рассказать.

Во-первых – это будет честно по отношению к нему. Если я все знаю, Даня все знает – ну, кроме беременности, если она вообще существует, – и Таня все знает, то Иван Петрович тоже заслуживает узнать правду.

Во-вторых – возможно, вместе нам будет проще справиться с предательством. Не то чтобы я рассчитываю как-то с ним подружиться, но посочувствовать друг другу, посоветовать контакты хороших адвокатов по бракоразводным процессам – почему бы и нет?!

И в-третьих – мне просто сложно держать все в себе, переваривать это, быть с этой трагедией наедине… да, предательство – это трагедия!

Решив все твердо и окончательно, я заканчиваю обязательный утренний обход и возвращаюсь к палате Ивана Петровича, но тут меня окликает Даня:

– Лисенок!

Конечно, по привычке я оборачиваюсь, тут же складывая руки на груди:

– Чего тебе?!

– Я пришел сказать, что люблю тебя, – признается мне муж, а я смотрю в его глаза и не верю. – Ты – лучшее, что случалось в моей жизни. А эта измена была просто ошибкой, помутнением разума…

– Ничего себе помутнение – три месяца! – я вспыхиваю и не выдерживаю, решая, что не обязана скрывать это: – А твоя Танечка… она беременна от тебя, ты вообще в курсе?!

Даня смотрит на меня круглыми от ужаса глазами, и тут у меня за спиной раздается голос Ивана Петровича, который услышал наши громкие голоса, поднялся с постели и добрался до порога палаты:

– Так это ты… ты спишь с моей женой?!

10 глава

На несколько секунд мы все замираем в немой сцене, словно в старом, еще черно-белом голливудском фильме.

Даня, ошарашенный новостью о беременности Тани и тем, что прямо перед ним стоит муж этой самой Тани.

Иван Петрович, явно шокированный тем, как быстро все выяснилось.

И я – причем я вообще не была уверена, что Иван Петрович знает об измене наверняка… разве что подозревает.

Так или иначе – теперь мы все трое в курсе последних событий, и нашей немой сцене разве что Тани не хватает, которая, возможно, помогла бы нам разобраться, что делать дальше… потому что я, например, понятия не имею…

Но кое-что в этой дурацкой ситуации все-таки радует: неловкий момент перед тем, как я собиралась рассказать все наедине Ивану Петровичу, уже пройден, и теперь мне не придется стоять перед ним, опустив глаза в пол…

Первым отмирает Иван Петрович, повторяя ранее заданный вопрос:

– Значит, это ты – любовник моей жены?! И мало того, что ты с ней спишь, ты еще и сделал ей ребенка?!

Поморщившись, я перевожу взгляд на своего мужа, а Даня отвечает:

– Ну… мы не можем знать точно, от кого она беременна, верно?! Да, она спала со мной, и не раз, но и с тобой спать не переставала…

– Это зависит от срока беременности, – мрачно хмыкает мужчина. – Недавно я вернулся из месячной командировки, так что… – он почему-то смотрит на меня, и мне приходится пожать плечами, отвечая на вопрос, который не был озвучен, но явно подразумевался:

– Срока беременности я не знаю.

– Если придется – сделаем тест на отцовство, – говорит Иван Петрович, а мой муж хоть и кивает, но добавляет:

– Сразу говорю: детей я заводить пока не планировал. Да и роман этот не планировал… само вышло. Мне очень жаль, правда. Надеюсь, что у вас с женой все наладится, потому что я принял решение порвать с Таней.

– Я тоже принял решение порвать с ней, – хмыкает Иван Петрович.

– Ну… это уже ваше личное дело, – говорит Даня и добавляет с откровенным раздражением: – А теперь, если ты не против, мне хотелось бы все-таки поговорить со своей женой наедине…

– Нам не о чем говорить, – я качаю головой.

– Но… – начинает он и не успевает договорить: лицо у Ивана Петровича вдруг становится мертвенно-бледным, а на белоснежной больничной сорочке, как раз там, где под тканью находится шов после вчерашней операции, проступает багровая кровь… Еще через мгновение мужчина падает на одно колено, пытаясь удержаться руками за стену. Позабыв обо всем, я быстро подбегаю к нему и подхватываю под локоть, параллельно крича:

– Маша! Маша! – чтобы медсестра, которая работает в одну смену со мной, помогла дотащить Ивана Петровича до постели.

– Чем-нибудь помочь?! – спрашивает Даня, тоже белый, как полотно. Он всегда боялся вида крови и восхищался тем, что я пошла в медицину.

– Ты уже достаточно помог, – шиплю я сквозь зубы. – Убирайся! – а потом сообщаю подбежавшей Маше: – У него швы разошлись…

– Вот черт! – она подхватывает мужчину под другой локоть, и мы, обравшись с силами, тащим его обратно в палату, из которой он так непредусмотрительно вышел…

11 глава (21–26 июня)

Нам приходится штопать Ивана Петровича заново, причем в этот раз вся ответственность ложится исключительно на меня: Герман Тайманович сегодня на научной конференции, а все остальные опытные врачи либо на выходном, либо в отпуске, либо на больничном, либо временно в каком-нибудь другом отделении… в нашем хирургическом стационаре – только я, Верочка, Машенька и еще несколько ординаторов и медсестер.

К счастью, опыт у меня уже большой, и единственное, что мешает, – это личная драма. Но чувства и эмоции приходится оставить за порогом процедурной комнаты, чтобы четко и профессионально выполнить свою работу. Конечно, я еще только учусь хладнокровию, которое так важно для хорошего врача, но думаю, у меня довольно неплохо получается.

Еще через несколько часов, уже под конец смены, когда Иван Петрович приходит в себя и я провожу осмотр в палате, он благодарит меня:

– Вы снова спасли мне жизнь! – а я улыбаюсь:

– Вы не умирали. Просто швы разошлись. Такое бывает, если не соблюдать режим физической активности…

– Простите меня, пожалуйста… – его голос звучит виновато.

– Как врач, я должна поругать вас, но как обманутая жена… я вас прекрасно понимаю, – качаю головой. – Мне жаль, что вы узнали все таким образом. Вы заслуживали личной беседы, и я как раз собиралась вам все рассказать, но потом в больницу заявился мой муж…

– Я слышал ваш диалог, – кивает Иван Петрович. – Но про измену я узнал еще вечером перед тем, как меня отвезли в больницу. Случайно прочитал сообщение в уведомлениях ее телефона, где некий мужчина благодарил ее за безумный секс… Сегодня основной новостью уже стало известие о беременности. Иронично получилось, правда?! Ваш муж и моя жена изменяют нам друг с другом, при этом мы с вами познакомились в совершенно иных обстоятельствах – вы спасли мне жизнь.

– Не только я, – невольно улыбаюсь. – Иван Петрович, пожалуйста, впредь не вставайте с постели без разрешения, чтобы швы не разошлись опять, и постарайтесь побольше отдыхать. Это важно для вашего восстановления.

– Конечно, – он кивает, а потом морщит лоб и добавляет: – И еще у меня есть одна маленькая просьба, Василиса Евгеньевна.

– Что такое?!

– Если моя жена придет в больницу снова – не пускайте ее в палату.

– Ну… – я заминаюсь. – Это не моя сфера ответственности, но я передам администратору вашу просьбу.

– Спасибо! – мужчина улыбается, и я понимаю, что чувствую в нем родственную душу или что-то в этом роде. Мы были одинаково преданы в самом начале наших браков – и теперь, скорей всего, наши отношения закончатся… мне грустно от этого. Я все еще люблю своего мужа, потому что нельзя избавиться от таких сильных и глубоких чувств по щелчку пальцев…

Но простить его, жить с ним снова – вряд ли я смогу. Ведь тот, кто изменил один раз – почти наверняка сделает это снова.

Люди не меняются, к сожалению.

Через несколько дней, когда Ивана Петровича выписывают из больницы, он присылает мне роскошный букет белых роз.

В цветах – записка:

«Василисе, самому лучшему доктору в мире. Спасибо, что спасли мою жизнь. Ваш пациент Иван Немцов.

P. S. Не согласитесь ли вы поужинать со мной?!»

ИВАН. 12 глава

– Я сделаю аборт, только дай мне еще один шанс, пожалуйста! – умоляющим тоном говорит Таня, стоя на пороге моей квартиры и держа в каждой руке по огромной дорожной сумке… Глаза у нее растерянные, бегающие из стороны в сторону и наполненные до краев слезами… Если честно, это очень непривычно: чаще всего моя жена производит впечатление гордого, уверенного в себе, смелого и решительного человека.

Вернувшись домой из больницы, я специально собрал все ее вещи, чтобы у нее не было больше поводов оставаться здесь. Квартира моя – а она переехала сюда, только когда мы начали встречаться, и теперь должна вернуться в родительский дом или еще куда-нибудь… мне все равно.

Причем я не могу сказать, что резко разлюбил жену… конечно, нет! Во мне все еще теплятся чувства по отношению к ней, но я не позволяю им брать верх над разумом, а разум кричит: гони ее, гони ее прочь отсюда! Ведь пока она рядом – всегда есть риск примирения, а я не хочу мириться с изменницей.

– Таня, о чем ты вообще сейчас говоришь?! – спрашиваю я, даже немного шокированный тем, как сильно она хочет остаться рядом со мной… и это после всего, что случилось! – Как ты представляешь себе этот еще один шанс?! Ты ждешь ребенка от другого мужчины!

– Я же сказала, что сделаю аборт…

– Не надо аборт, – я качаю головой, вспоминая ее прошлое – еще до знакомства со мной. – Ты ведь уже делала два аборта, по молодости, по глупости, помнишь?! И никто не знает, как твой организм воспримет третий… А еще ты говорила, что хочешь стать матерью – это твоя возможность!

– Так себе возможность: Даня сказал, что не хочет воспитывать этого ребенка, – она горько усмехается, явно обиженная на своего любовника.

Ну а чего она хотела?! Этот Даня, судя по всему, вообще не отличается высокими моральными принципами: сначала жене изменил, потом от беременной любовницы отказался… А теперь еще и надеется, что Василиса его простит и примет обратно! Надеюсь, она никогда так не сделает!

– Даня не хочет – а я должен?! – я хмыкаю. – Напоминаю, отец – он, а не я… Если ты, конечно, правда уверена в этом…

– Я уверена, – морщится моя жена. – Я сделала тест на отцовство, хотя… если честно, и без него все было понятно.

– Ну и все, – я развожу руками. – Одно дело, если бы ты узнала о беременности через пару месяцев после расставания с каким-нибудь бывшим, а потом начала встречаться со мной… Или если бы тебя изнасиловали, не дай боже… Я смог бы принять этого ребенка и растить его как своего. Я очень хотел детей, ты знаешь. Но здесь ситуация совсем иная: ты мне изменила! Мне очень жаль, но я не смогу простить тебя, Таня… Уходи, пожалуйста.

Последние слова я говорю с нажимом, тороплю ее – и не только из-за собственных болезненных чувств, которые пробиваются через толщу раздражения и обиды… У меня назначен ужин с Василисой – и уже через пятнадцать минут надо заказывать такси, а я еще хочу успеть в цветочный магазин за розами, чтобы еще раз отблагодарить ее за спасенную жизнь…

В конце концов, разбитая, растерянная, не понимающая, что делать дальше, Таня уходит – а я действительно еду в ресторан, где забронировал столик для нас с Василисой. Конечно, это никакое не свидание: всего лишь дружеский ужин. Судьба распорядилась таким образом, что Василиса для меня теперь – не только ангел-хранитель, но еще и товарищ по несчастью: у наших супругов будет общий ребенок… вот ведь ирония, правда?!

Девушка приходит вовремя – и я встречаю ее с букетом цветов. Она явно смущается, очаровательно краснея щеками:

– Снова розы… Вы меня балуете, Иван Петрович!

– Можно просто Иван, – с улыбкой поправляю я ее. – И ты, не вы.

– Ладно… Большое спасибо, мне очень приятно. Как вы… то есть, ты себя сегодня чувствуешь?! Шов больше не беспокоит?!

– Нет, – я качаю головой. – Куда больше меня беспокоит жена, которая хочет сделать аборт и надеется, что это поможет мне ее простить…

– Понимаю, мой муж тоже надеется, что я его прощу… – девушка поджимает губы, а я отодвигаю ее кресло, приглашая за стол:

– Нам обоим нужно немного отвлечься.

– Это точно, – она кивает и усаживается на место, я следую ее примеру, а затем мы берем в руки меню и начинаем выбирать блюда.

– Очень рекомендую взять паштет крем-брюле, салат со спаржей и каре ягненка, – советую я через пару минут, когда она пролистывает меню до конца, потому что отлично знаю, что в этом ресторане самое вкусное.

– О! Отлично, – она кивает.

Когда подходит официант, мы делаем заказ, а потом я собираюсь завязать непринужденный светский разговор, с интересом расспросить Василису о том, как она приняла решение учиться на врача, сложно ли было, почему она выбрала именно хирургию, а также чем она занимается в свободное от работы время, но – не успеваю: раздается телефонный звонок.

Поморщившись, я смотрю на экран.

Это Таня.

– Жена, – сообщаю мимоходом своей собеседнице и сбрасываю звонок, но Таня тут же снова набирает мой номер. И опять, и опять… Четыре раза.

– Возьми трубку, – советует мне Василиса.

– Зачем?! Мы уже все обсудили…

– Вдруг это что-то важное?!

Если честно, я сильно сомневаюсь, но все же следую совету Василисы: вдруг Таня скажет, что хотела, и действительно наконец отстанет?! – но на другом конце трубки вдруг раздается хрип:

– Ваня… помоги мне…

– Боже, что случилось?! – спрашиваю я испуганно.

– Кровь… кажется, я теряю ребенка…

13 глава

– В смысле, мать твою, ты теряешь ребенка?! – переспрашиваю я ошалевшим голосом, а на том конце провода снова раздается хрип Тани:

– Я просто… не знаю… пошла кровь… так резко и так много… о боже… это невыносимо… – ее слова вдруг прерываются протяжным мучительным стоном: судя по всему, мою жену настигает болезненная судорога.

– Ты вызвала скорую помощь?! – кричу я в трубку.

– Н-нет…

– Почему?! Где ты вообще?! Я думал, ты поедешь к родителям…

– Нет, я в нашей… в нашей квартире…

– Чего, блин?! – эта новость тоже становится для меня неожиданностью, ведь я сам час назад забрал у нее ключи! Она что, сделала дубликат?! Но зачем?! И что она делала в моей квартире, если я уже собрал все ее вещи?!

– Пожалуйста, прости меня… – хрипит она, и я понимаю, что разговор про ключи определенно придется отложить до лучших времен, когда она не будет буквально умирать на том конце провода:

– Немедленно вызывай скорую!

– Да, я… я сейчас… – ее голос заметно слабеет, а потом раздается еще один громкий стон, прерываемый грохотом, а затем – тишиной.

– Таня! – снова кричу я в трубку, но моя жена ничего не отвечает.

– Судя по всему, она потеряла сознание, – сообщает мне Василиса, которая сидела напротив и невольно слышала весь диалог.

– Твою мать! – я хватаюсь руками за голову. – И что мне делать?! Она даже не успела вызвать скорую помощь!

– Едем туда! Немедленно! – уверенным тоном и явно с холодной головой командует моя спасительница, первой быстро поднимаясь с места и выбегая на улицу, чтобы там поймать такси. С огромным трудом разгоняя туман в голове, я бегу за ней следом, прихрамывая, потому что шов от резких движений побаливает, и на ходу едва успевая попросить прощения у администратора ресторана и бросить ему на стол пятитысячную купюру – покрыть расход продуктов за блюда, которые мы так и не дождались…

Вечер, пробок нет, так что мы добираемся до моего дома всего за несколько минут. Скорую помощь вызываем уже по дороге – но сами все равно приезжаем немного раньше. Василиса, как настоящий самоотверженный врач, который давал клятву Гиппократа и теперь спасает людей вне зависимости от того, нравятся они ей или нет, бежит впереди меня и даже ключи от квартиры перехватывает – чтобы поскорее оказаться на нужном этаже, открыть дверь и броситься к Тане, которая лежит прямо на паркете в полубессознательном состоянии, как и ожидалось. Прядом под ней темнеет небольшая, но откровенно жутковатая лужица багровой крови…

– Надеюсь, она хотя бы сотрясение мозга не получила… – бормочет Василиса, быстро переворачивая мою жену на спину, а затем стягивая с ближайшего дивана подушку, чтобы подложить Тане под колени.

– Что делать мне?! – спрашиваю я, надеясь, что смогу быть полезным.

– Нашатырный спирт, холодная вода, теплое питье с сахаром! – командует Василиса, и я выполняю ее поручения так быстро, как могу.

От поднесенного к носу ватного диска, смоченного нашатырем, Таня морщится, чихает, а затем окончательно приходит в себя и даже пытается сесть, но Василиса ей не позволяет, советуя лежать, а затем протягивает ей кружку с теплым сладким чаем. Пока моя жена жадно пьет, Василиса сбрызгивает холодной водой из пульверизатора ее лицо и грудь.

– Еще нужен лед или что-то из заморозки, – говорит моя спасительница, и я притаскиваю ей обернутый в полотенце кусок мяса из морозильной камеры. Его Василиса прикладывает Тане на низ живота, а затем, до приезда скорой, задает ей какие-то вопросы и помогает оставаться в сознании.

Когда наконец приезжает бригада врачей, Василиса передает им мою жену практически из рук в руки – давая какие-то рекомендации и даже помогая уложить девушку на носилки. Откровенно растерянный, я спрашиваю, нужно ли поехать вместе с Таней, жена слабо кивает:

– Да, пожалуйста… – но Василиса велит мне остаться дома:

– Ты сам недавно с операционного стола, да еще и побегать сегодня успел… Теперь нужно отдохнуть. Навестишь ее завтра утром, если захочешь. Она взрослая девочка, справится… И вообще – я позвоню Дане, пускай лучше он едет в больницу присматривать за матерью своего будущего ребенка…

– Думаешь, ребенок будет все же? – спрашиваю я осторожно, намекая на то, что у Тани было сильное кровотечение и, возможно, выкидыш.