Между нами рабица

– Ты в старых игрушках сегодня ковырялся?

– Да, скакалку искал.

– Есть там что-то, подходящее для маленькой девочки?

Я скептически посмотрел на дедушку.

– Старый мяч, баскетбольная сетка, набор для песочницы, но они совсем старые уже, а зачем тебе?

– Я Сонечку в гости к нам пригласил и сказал, что ты игрушки достанешь, чтобы с ней поиграть.

– Без меня меня женили, – шутливо вздохнул я и продолжил перебирать клубнику. – Врятли она придёт.

– Почему это?

– Мила всегда стеснялась сама приходить в детстве, вспомни, могла часами возле забора стоять выглядывать, но пока я не позову, она не заходила.

– И что?

– Не думаю, что что-то изменилось, – предположил я.

– Значит, сам сходи и позови, – дед повернулся, вытащил чистую миску из шкафчика и поставил её передо мной на стол. – Вот! Наполни миску чистой клубникой, да покрупнее выбирай, самую сладкую, а потом отнесёшь им домой и сам пригласи девочек, чтобы не стеснялись.

– А что, правда, отнеси им клубники, а то в этом году у Светы своя помёрзла, а мы теплицу накрыть успели, угостить надо. А потом ещё сходишь в магазин за молоком?

Я посмотрел на полный таз клубники, на миску, покосился на смартфон, который молча лежал рядом и решил, что отнести клубнику мне всё-таки придётся, а значит, будет возможность позвонить…ей.

Или не стоит звонить?

Зачем я ей, ведь моя мать ясно дала понять, что после её с ней разговора, Вера точно больше не захочет иметь со мной дела. Да и я пытался найти её после экзаменов, ездил к ней домой, спрашивал у друзей, я повсюду искал её, звонил, писал, но получал лишь игнор.

В конце концов я здесь и теперь, наверное, звонки стали ещё более бессмысленны, чем прежде.

Я понимал, что я не верну её, понимал, что не защитил, не отстоял, струсил.

Я зло хлопнул по воде рукой, брызги разлетелись в разные стороны.

Бабушка с дедушкой переглянулись, но ничего не сказали.

– Я на минуту, – виновато бросил я и вышел из кухни во двор.

Прошёл за дом в прохладную тень у забора сел на корточки, достал из-под забора спрятанную пачку сигарет во влагозащищённом пакете и закурил.

Я всегда ненавидел запах табака, морщился от запаха сигарет в общественных местах и осуждал и не понимал тех кто курит. Ничего не изменилось, я всё также не переношу ни запах сигарет, ни дыма, но пока не нашёл способа справится с тревогой, которая вот так разом захватывала мой разум, стоило мне только подумать о ней.

После всего, что произошло с Лерой, я тащил груз вины, а теперь добавился ещё один. А вслед за ними появлялся третий: а было ли всё действительно серьёзно, как я думал?

Я поморщился от новой затяжки, затупил окурок и спрятал в карман. Легче не стало.

Тогда я вышел за двор и побежал. Я хотел не думать о том, что меня тревожит, не думать о своей трусости, не думать, не думать, отпустить.

Я добежал до магазина, наскрёб в кармане мелочь, купил литр молока и вернулся домой.

– Бабушка, вот молоко, – запыхавшись сказал я, протягивая ей пакет молока. – Я подумал, что вечером может и не остаться.

Бабушка ошарашено взяла пакет и спросила:

– Всё хорошо, Марк?

– Уже лучше, – я шумно выдохнул, сел за стол и продолжил перебирать клубнику.

Бабушка убрала пакет молока в холодильник и осторожно спросила:

– Это всё из-за Ани?

Я промолчал, но слегка кивнул.

Бабушка выдвинула из-под стола табуретку и села напротив меня.

– Дурацкий совет не брать в голову, но если уж мать постаралась, то может, и не надо её искать? Ты прости, если я скажу то, что будет неприятно тебе, но если бы её чувства были настоящими, то я не думаю, что угрозы твоей матери её бы так напугали.

– Ба, – я поморщился от мысли, что это действительно так, а я, как дурак, продолжал верить в злую мать и несчастную влюблённую. – А, если она и правда испугалась и мама настолько её запугала, что она спряталась на лето? А если мама её шантажировала?

– Чем?

– Мало ли! Она, когда искала информацию о парне Леры, такого нарыла, что я сам начал переживать о своих секретах и, как видишь, это было оправданно, она в итоге всё узнала.

– Ну делать из матери монстра тоже нехорошо, – строго сказала бабушка, перекидывая свою длинную седую косу на плечо. – Мама всегда переживает за своих детей и это нормально, просто бываю моменты, когда матери слишком сильно переживают и не понимают, что нарушают чьи-то границы.

– Либо лезут в личную жизнь своих взрослых детей.

– Но, если вспомнить Леру, то согласись, тревога мамы была оправдана.

Я молча перекидывал чистые ягоды в кастрюлю и понимал, что бабушка права. Тогда это было необходимостью, но в какой момент всё переросло в данность?

– Я всё равно хочу найти её или как-то связаться с ней , чтобы просто получить ответы на свои вопросы. Для меня наши отношения всё ещё живы, если она сама хочет расстаться, то я хочу услышать это от неё, а не от своей матери.

Бабушка накрыла мои руки своими, когда я слишком резко, на эмоциях, начал выдёргивать хвостики из клубники.

– Я понимаю, тебе тяжело после истории с сестрой, а теперь ещё и это, но ты сильный и со всем справишься, всё тайное всегда становится явным, не забывай. Просто живи, готовься к защите диплома и ты обязательно найдёшь ответы на все свои вопросы, но когда будешь готов. Всему своё время.

Я кивнул и посмотрел бабушке в глаза.

– Спасибо, я рад, что решил уехать из города именно сюда, – прошептал я. – Ты всегда нас понимала.

Бабаушка ободряюще улыбнулась и похлопала меня по предплечью.

– А теперь за работу, а то вся клубника скиснет!