Счастье среди звезд

– Эжен и Серган напарники в тройственном союзе! – объявил Крэйд, обнимая жену. – Им придется искать свою женщину вдвоем.

– Но как они это сделают, если терпеть друг друга не могут? – изумилась женщина.

– Мы же тебя нашли, – усмехнулся первый лорд Лакруа и снова потер челюсть.

– Да, определенные трудности на начальном этапе только раззадоривают, – вторил ему Ассандр. – Не волнуйся, любимая, психологи разберутся в ситуации и помогут парням сблизиться. А потом они получат разрешение на поиск пары… А дальше все будет зависеть уже от них!

Успокоенная словами мужа Энни обняла своих мужчин, и они отправились в спальню. Но сначала первый лорд спрятал конверт в сейф. На всякий случай.

Глава 5

В поместье Дорлю конверт доставили утренней почтой. Первая леди Дорлю как раз пила кофе в компании второй леди и супруга. Она вскрыла конверт, прочла и задумчиво покачала бумагой.

– Что там? – вторая леди ведала финансами семьи, поэтому старалась отслеживать все важные сообщения.

– Бумага из лаборатории. Наш мальчик совместим с Лакруа на девяносто процентов.

– Ого! – вторая леди поправила очки без диоптрий, которые носила на службе. Она была моложе первой леди на три года, да еще обладала умилительным кукольным личиком, отчего отчаянно пыталась выглядеть старше.

– Объясните? – супруг леди Дорлю был, как и положено, иномирцем. Прекрасный, бледный и беловолосый мужчина с отдаленной ледяной планеты угодил в их сети, когда дамы были на межпланетной конференции.

– Серган и Эжен будут углами тройственного союза, – сказала первая леди. – Им придется искать для себя одну леди на двоих. Впрочем, этого мы ожидали. Неясно другое: кто станет первым лордом?

– А это как-то регламентируется? – лорд Дорлю слабо разбирался в законах и традициях планеты, на которой жил уже почти двадцать лет.

– Лиза, объяснишь? Я спешу, – спросила первая леди.

– Объясню! – улыбнулась вторая. – Привет твоим оболтусам!

Первая вздохнула, поправила перед зеркалом помаду и упорхнула в институт международного права читать лекции студентам-старшекурсникам.

– Ка-а-а-ак хорошо, что со мной разговаривают только цифры! – хмыкнула вторая леди и принялась объяснять: – Те жители Триана, кого светило наделило особыми способностями, вычисляются сразу после рождения. В их крови есть особые метки. Именно таким людям позволено вступать в тройственные союзы, потому что в других вариантах детей у них не бывает.

Лорд Дорлю кивнул – это ему объяснили еще при первой встрече. Две роскошные красавицы «положили на него глаз» в баре конференц-холла, но не стали спорить или устраивать гадости, а предложили заглянуть в мини-лабораторию, чтобы сдать экспресс-тест.

Мужчина, конечно, растерялся, но его заболтали, очаровали и притащили к хиленькому доктору в зеленом халате лабораторной службы. Тот уколол три пальца и сообщил дамам некие цифры, после чего будущего лорда Дорлю с улыбками отвели к нотариусу. И не успел он оглянуться, как оказался женат сразу на двух очаровательных красавицах!

Только после перелета на Триан он уверился, что это не шутка.

– Так вот, по законам Триана мужья и жены в тройственном союзе носят одну фамилию. Тот, чью фамилию носит семья, становится первым лордом или первой леди.

– А… кто выбирает фамилию семье? – уточнил лорд, удивляясь, почему он прежде не интересовался этим вопросом.

– Фамилия принадлежит либо самому состоятельному, либо самому знатному члену семьи. В общем, выбирается самый выгодный вариант для будущих детей. У нас Тиана старше, ее профессия престижнее, а род древнее. Поэтому я уступила без споров. Мне больше нравится быть «младшей Дорлю» и потихонечку заниматься финансами семьи.

Лорд Дорлю хмыкнул. Он-то знал, что Лизетт, так называли вторую леди близкие люди, на самом деле держит все денежные потоки семьи в ежовых рукавицах и уж точно позаботится о том, чтобы их сын стал первым лордом. Если это будет финансово выгодно.

Глава 6

Между тем курсанты не подозревали о тайном или явном интересе своих семей. Результаты анализа им тоже не озвучили – просто сержант Блиц начал давать им задания из серии «вытяни этого пи… из ямы, пока он не наглотался болотной жижи». Или «держи этого пи… над пропастью, пока до вас доберется инструктор со вторым страховочным тросом».

Психологи вносили свой вклад – например, Лакруа и Дорлю отправили на несколько недель в «мясорубку» – так называли испытания на полигонах. Причем испытывали там сразу все – технику, оружие, форму, пайки и меднаборы. Все в плотном видеорежиме, чтобы специалисты выявили слабые места.

В итоге Дорлю был незаменимым механиком, а Лакруа истратил весь запас ниток на ремонт формы и вспомогательных вещиц типа сетей, маскировочных плетений, сумок и ремней.

Благодаря таким заданиям парни вынужденно сближались и, хоть особой приязни друг другу не проявляли, все же научились работать в паре.

После практики они с новыми силами взялись за учебу, уделяя особенное внимание своим талантам.

Эжен освоил свою стихию настолько, что умел не только поставить воздушный щит, но и «скрутить» из воздуха копье и метнуть его в цель.

Серган, помимо ледяных сюрикенов и ледяного щита, научился изготавливать ледяные бомбы, раскрывающиеся, как цветы с острыми лепестками.

Кроме того парни прилежно осваивали обычную курсантскую программу – пилотирование, штурманские навыки, астрофизика и биология в необходимом для исследователей космоса объеме.

Да, как и все одаренные курсанты, Лакруа и Дорлю до брака должны были служить в космосе. Правительство поощряло поиски «третьего угла» в треугольнике, поэтому даже неопределившиеся одаренные служили на международных космических станциях, послами на других планетах или патрульными в галактической полиции. Каждому находилось дело по силам и способностям. И поскольку Эжен и Серган были частью будущей семьи, служить им предстояло в одном подразделении.

Правда, курсанты этого не знали и очень радовались тому, что первая космическая практика прошла у них в разных подразделениях.

Воздушника отправили на космическую станцию – продувать и очищать систему вентиляции. Ледяной маг на другой станции занимался профилактикой грузовых кораблей, предназначенных для перевозки скоропортящихся и деликатных продуктов. Холодильники размером с ангар нуждались в регулярном обслуживании.

Это была долгая и скучная практика. Скрашивали ее только сны. Бесконечные просторы космоса за перегородками и обшивкой станций приносили парням удивительные видения прехорошенькой рыжей девчушки. Она росла. Уже не ребенок, а угловатый подросток. Вот она морщит нос, нюхая цветы, вот над чем-то заразительно смеется. А вот просто лежит в траве, любуясь голубым небом, и травинки щекочут ее худые, загорелые и исцарапанные конечности…

Весь день курсанты работали на износ, чтобы вечером упасть на узкую койку и перенестись неведомо куда – под летнее небо незнакомой планеты. Потому что без глубокой усталости сны приходили самые обычные – невнятная мешанина дневных образов. А вот если выложился как следует – и физически, и магически, тогда словно в награду они видели девчонку и просыпались полными сил.

Примерно через десять дней сны изменились – девушка уже не гуляла на лугу, а плавала в озере. Рыжие волосы веером лежали на воде, а потом, когда она выходила на берег, облепляли темной массой хрупкую фигурку, скрывая от слишком внимательных глаз.

Уже к концу практики курсанты сообразили, что надо не девушкой любоваться, а вычислять планету, на которой ее нужно искать. Словно в ответ на их мысли они увидели рыжулю под звездным небом. Она качалась на широкой полосе ткани, натянутой между двумя деревьями, смотрела на звезды и с кем-то разговаривала.

Утром и Лакруа и Дорлю, каждый на своей станции, кинулись к штурману – попросить звездные карты, чтобы сравнить рисунок созвездий. Ситуация не новая – именно в космосе одаренные чаще всего «слышали» свои пары, поэтому штурманы сразу пустили курсантов за пульты, позволяя крутить доступные проекции как угодно.

Не сразу, но оба нашли, что искали.

С этой поры у курсантов появилось новое желание – получить назначение в нужный квадрат. Они рвали жилы на занятиях, получали высшие баллы и делали все и даже больше, чтобы получить право выбора места работы в будущем.

Даже на каникулах парни не забывали о том квадрате космоса, который нашли на звездных картах. Напрасно родители объясняли им, что вовсе не обязательно их половинка будет там. Обычно такие подсказки намекают лишь на место рождения пары.

– Серган, – вторая леди ласково взъерошила волосы сына, – мы встретили вашего отца абсолютно не там, где планировали искать. Маленькая остановка на пути в сектор. Передышка. Вечеринка с послами и коктейлями.

– Но вы же летели в ту часть обитаемого космоса, которую увидели во сне, – напоминал курсант Дорлю, делая вид, что уклоняется от руки родительницы.

– Да, но если бы мы не позволяли себе жить… Смотреть по сторонам, отдыхать, дружить… Мы бы никогда не сумели очаровать вашего отца и создать семью. Ты слишком напрягаешься, мой мальчик.

– Мама! – не выдержал Серган. – Она такая…

– О, ты ее уже видел?

– Три года, – признался курсант, – я вижу ее три года. Она меняется, растет, у нее такие пушистые ресницы и кудрявые волосы!

Вторая леди бросила незаметный взгляд на комм-браслет. Заводя этот разговор, она на всякий случай ткнула кнопку «запись», чтобы позже обсудить ситуацию с психологом, но не думала, что все так серьезно. Они с первой леди увидели своего будущего супруга лишь за пару месяцев до брака. А тут…

– Мне заранее нравится твоя будущая жена, – Лизетт не удержалась и еще раз взъерошила волосы сына. – Может, сходим к художнику и закажем ее портрет по описанию?

Серган удивился предложению, а потом согласился. Вторая леди не стала тянуть – сразу все организовала. И пока ждали кар – набрала сообщение родителям Лакруа. Пусть тоже навестят портретиста. Можно будет сравнить, та ли девушка снится обоим.

* * *

Портреты удались. Благодаря некоторой хитрости второй леди Дорлю обе семьи обратились к одному мастеру, но в разное время, а потом родители тихо встретились в мастерской, чтобы полюбоваться и сделать выводы.

Оба курсанта добились от мастера похожих выразительных черт лица. Никто не упомянул фигуру, и в этом был плюс. Потому что по меркам аристократии Триана на портрете получилось совсем юное создание.

Эжен описал мастеру бездонные глаза, цыплячью шейку и острые ключицы. Сергану больше запомнились пушистые ресницы, кудряшки и веснушки.

Просто милая девочка без намека на сексуальную привлекательность. Дитя.

Лорды и леди пригляделись и вздохнули с долей облегчения – время еще есть. Парням едва восемнадцать стукнуло, еще три года учиться в Академии, потом стажировка… Пусть девочка растет спокойно.

Забрав портреты, семьи разъехались, и остаток каникул портреты провисели в комнатах Сергана и Эжена. Увы, в Академию брать такое не стоило, но сфотографировать портрет и сделать фото заставкой своего комма никто не запрещал…

Глава 7

Между тем в далекой-далекой галактике бушевали… политические скандалы.

Земля, давно ставшая частью галактического союза, столкнулась с новой проблемой – именно люди с Изначальной планеты, как на многих языках называли Землю, были совместимы со всеми обитателями галактики. Универсальная ДНК, половина которой легко принимала цепочки аминокислот любой сложности, привела к регулярным предложениям продать яйцеклетки, сперму и… людей. Правительство пыталось контролировать отток населения планеты, опасаясь за генетическое разнообразие, да и в принципе не желая терять жителей планеты, принимались меры по ограничению даже туристических выездов, и тогда… Тогда землян начали просто похищать. Конечно, украсть молодую женщину фертильного возраста было куда проще, чем мужчину. Особенно ценились «чистые» фенотипы – голубоглазые блондинки, кареглазые брюнетки, зеленоглазые рыжие.

Их похищали настолько часто, что были выпущены брошюры-рекомендации для землянок, выезжающих за пределы планеты – менять цвет глаз, цвет волос, пользоваться цветными тонерами для кожи и обязательно носить трекеры для связи с ближайшим отделением космополиции.

Постепенно жены-землянки из редкой экзотики превратились во что-то привычное, и ажиотаж стих. Сменилась мода, более популярными стали голубовато-белые сирианки и антрацитово-черные кублинки.

К тому же со временем выяснилось, что дети землянок в первом-втором поколении имеют такой же гибкий геном и прекрасно скрещиваются с любыми расами. В итоге охота на земных женщин практически прекратилась, и правительство допустило женщин в космические стипендиальные программы.

Поначалу совсем немного, но лиха беда начало. Через десяток лет каждая вторая девчонка мечтала попасть в такую программу, чтобы повидать обитаемый космос. Год обучения на другой планете стал чем-то вроде «Гранд-вояжа» для земных специалистов.

Настя Соколова тоже мечтала о полете в космос. Она училась на пятом курсе БиоМеда, мечтала увидеть оранжереи и гидропонные комплексы других планет и прикладывала немало усилий, чтобы попасть в программу.

В последнее время особой популярностью пользовалась Проксима Центавра. Выяснилось, что у многих землян имеются латентные способности, которые можно развивать. Не у всех и не всегда, но именно на Проксиме добивались самых лучших результатов.

Вот туда Настена и хотела. У нее, как выражалась бабуля, были «зеленые руки». Потому и поступила на БиоМед, планируя выращивать лекарственные растения.

Пережив некоторое разочарование в самом начале учебы, Настя постепенно узнала, что на Земле лекарственные травы выращивают в минимальном количестве – на экспорт. Гораздо больше внимания уделяют производству мяты как универсальной отдушки для десертов, лекарств и моющих средств.

Конечно, сорок три вида мяты давали какое-никакое разнообразие в этом вопросе, но, представляя себя куратором бесконечных мятных полей, девушка вздыхала. Ей вообще мало нравилась полевая агрокультивация. Девушку больше пленяли естественные заливные луга, на которых она выросла.

Так уж случилось, что родители Насти были людьми, увлеченными своим делом. Отец занимался инженерными проектами – в основном планетарными, но пару раз вылетал со своей командой в космос. Мать так же увлеченно занималась теоретической и лабораторной разработкой новых напылений и сплавов, проводя испытания, путешествуя по всей земле и нередко бывая на орбитальных станциях.

Настя была их единственным ребенком.

Когда малышке было три месяца, Искра Витальевна вновь собралась на орбиту и пожелала прихватить с собой грудного младенца. Увы, врачи запретили резкие перепады давления, сверхочищенный воздух и воду замкнутой системы очистки. Слабый иммунитет.

Растерянная маменька чуть не впала в депрессию, но тут на помощь пришел Валерий Степанович – отец Насти. Покрутив розовый сверток, он предложил отправить малышку к его родителям, в этнографическую общину Поволжья. Там и воздух свежий, и вода чистая, и вообще – заповедник.

Этнографы живут в своей деревне практически натуральным хозяйством, попутно проводя исследования, принимая экскурсии и выпуская интереснейшие фольклорные материалы для туристов и гостей с других планет.

Искра Витальевна утерла слезы – и согласилась.

С той поры Настя видела своих родителей только на мониторе комма. Нет, раз или два в год они приезжали в гости – обычно на праздники или на ее день рождения. Но это были совсем короткие встречи, за которые девочка не успевала привязаться к родителям или сложить о них особое мнение. Так что настоящим образцом для нее стали дед и бабушка.

Бабуля была художницей и вышивальщицей, а в этнографической деревне понемногу делала всякую женскую работу. Умела прясть, ткать, ухаживать за огородом, собирать и сушить травы, печь хлеб в дровяной печи и сбивать масло из молока местных коров.

Дед выполнял в их домике мужскую работу – косил сено, пахал землю, рубил дрова, а вечерами и долгими зимами писал научные труды по семиотике[1]. Кроме того дед был замечательным резчиком по дереву и сам украшал их дом резными наличниками, досками и коробами, соблюдая принятую в Поволжье систему обережных знаков.

Туристы, приезжающие в заповедник в основном в летнее время, восхищались поделками «старого мастера» и охотно их раскупали, как и тканые пояса, вышитые косынки и небольшие картины с местными пейзажами, нарисованными бабулей.

Что поделать – фольклорная деревня зарабатывала себе на жизнь, как умела.

Глава 8

Настена, пока была мала, воспринимала деревянный рубленый дом как должное – она не помнила своего трехмесячного пребывания в городской квартире родителей. Девочку не смущали ни дровяная печь, ни домотканые «дорожки» на некрашеном деревянном полу, ни керамическая и деревянная посуда. Она выросла во всем этом и ловко управлялась с ведерками для ключевой воды, ухватом и веником.

Вторая половина их дома отличалась от «передней», как небо от земли.

За резной деревянной панелью скрывалась тяжелая металлическая дверь с кодовым замком. Она скрывала другую жизнь этнографов – современную, научную, а иногда и тайную.

Тут находился современный санузел, запитанный артезианской водой из скважины. Рядом – медбокс.

Его установили после того, как на засыпанную снегом деревушку напали похитители людей. Ученые отбились, но помощь пришла не скоро, и несколько человек погибли без медицинской помощи. После этого в деревне устроили фельдшерский пункт, стилизованный под избушку травницы, но члены общины все равно настояли на капсулах в каждом доме.

В этой же закрытой части дома стоял оружейный сейф – волки и медведи из заповедника не часто, но беспокоили ученых. Тут же располагались и научные лаборатории.

Так, «баба Таня» – бабушка Насти – работала над составами натуральных красителей и заодно окрашивала собственноручно выращенный, обработанный и раскроенный лен для этнографически верных костюмов.

Дедушка – тот самый профессор семиотики, в лаборатории не нуждался. Его мастерская располагалась во дворе – там он занимался резьбой, там вел беседы с туристами и порой проводил практикумы для студентов.

Сама Настя до десяти лет жила как любой «дикий» ребенок – носилась по тропинкам, плела венки, торчала в «избушке травницы», помогала деду покрывать наличники морилкой или лаком, вместе с бабулей засевала делянку льном или репой – и всем была довольна.

Зимой, когда туристы прекращали ежедневные визиты в «фольклорную деревню», девочку усаживали за учебники. Стандартный школьный курс она начала сдавать в шесть лет и за три-четыре зимних месяца успевала пройти годовой курс, да еще сдать письменные работы и подискутировать на интересные ей темы с другими жителями поселка.

А интересных людей тут хватало.

Где еще можно увидеть профессора математики, удящего рыбу? Или знаменитого в определенных кругах физика-ядерщика, выкладывающего круговую печь для обжига горшков и тарелок? А лучшую даму-посла Земли на должности румяной хозяйки единственного в деревушке трактира?

Настя, конечно, не знала, кем эти люди были в прошлом. Но ей было интересно с ними, а других детей в поселке не было, вот и бродила она от домика к домику, помогая выплетать из цветных ниток куклы-обереги или пояса, расчесывать гривы нескольким лошадям в маленькой конюшне или закручивать тесто на румяные ореховые булочки к утреннему чаю.

Закончилось все странно. Местная травница научила Настю гаданию на жениха. Девочка пришла на луг, сорвала нужные цветы и травы, сплела венок, приговаривая древние слова, и опустила венок в воду… А там… отразились два взрослых парня! Один с белыми волосами, второй – с черными! Оба в мундирах! Красивые и пугающие!

В панике девочка убежала домой и спряталась в постели. Бабушка, чутко заметившая неладное, расспросила и отвела малышку к травнице – без скандала. Просто с констатацией факта. Медичка покачала головой, налила девочке микстурки, да и усадила Настю за свой комм. Играть в «человечков». То есть собирать облик из деталей – глаза, брови, нос, волосы… А потом еще стилусом дорисовывать детали формы.

Когда утомленная долгой игрой Настя уснула на удобной гравикойке, две не такие уж пожилые женщины склонились над экраном.

– Красавцы, – оценила травница, – молодехонькие, но твоей внучке в самый раз!

– Не болтай ерунду, Марфа, – дернулась «баба Таня», – научила Настасью на свою голову! Зачем?

– Сила в ней есть, – пожала плечами медичка, – как не попробовать? Видишь, уже и женихов себе нашла!

– Каких еще женихов? Ну, помстилось что-то внучке! Забудет!

– Ты ослепла на старости лет? Или ум окончательно в краски ушел? Не видишь? Парни с Триана! Это их эмблема! – травница ткнула в трехлучевую звезду на груди у парней.

– И что?

– Забыла, что такое Триан?

Татьяна Яковлевна Соколова потерла лоб, пытаясь вспомнить.

– Напоминаю – планета в секторе Зет! Особая планета!

– Погоди, это там мужики вдвоем на одной женятся?

– А бабы одного на двоих берут, – поддержала «деревенскую речь» травница. – Заметь – только аристократы. И все магически одаренные. Ты можешь сколько угодно мне твердить про паранормальную деятельность мозга, я тебе все равно скажу, что это магия! И твоя внучка, похоже, отыскала себе женихов с этой самой планеты. Сразу двоих.

– Да ладно, где Земля, а где Триан? И потом, ты же знаешь, Валерка мой невыездной, а невестка тем более! Значит, и Настю никуда не пустят!

– Твоей Насте до невест еще лет десять, все измениться может, – напомнила Марфа. – Пора тебе, Татьяна, за ум браться и девчонку нормально учить. Трианцы парни упрямые, найдут везде. Только они на других планетах живут, пока холостые. Чтобы дети были, им нужно на родной земле жить.

– А ты откуда столько знаешь об этих, прости Господи, трианцах?

– Сталкивалась, – ухмыльнулась Марфа. – Там, наверху, – она ткнула пальцем в небо, – кого только не встретишь. У меня на Орбита-Прим напарница была, никомедийка. Красивая девка и сильная, как бульдозер! Вот на нее парочка трианцев и запала. А Никомед же исчезающая планета, они своих отпускать не любят, а если замуж отдают, то с условием – жить у них.

Татьяна про Никомед не слышала, но кивнула.

– Свея прилетела за мужем-землянином. Хотела много детей. На трианцев вообще не рассчитывала, думала, пошлет их, и они пойдут.

– Да не тяни ты! – прикрикнула шепотом Татьяна, поглядывая то на спящую Настю, то на пару собранных ею фотороботов.

– Так украли ее, – развела руками Марфа, – все объяснили и увезли. Никомед и Триан потом лет десять переписку вели, обмениваясь сведениями о том, что трианцам нужно расти на родной планете, а Никомеду нужны жители. Свея к тому моменту пятерых родила, и вот одна девчонка без способностей трианских получилась. Ее на Никомед и отправили. Откупились вроде.

«Баба Таня» задумалась, потом развернула комм к себе. Сохранила фотороботы, переслала себе на почту и сказала:

– Так, подробнее. Что за Триан, чем там живут, и что девочке может понадобиться в тамошней глуши?

Глава 9

С того самого дня жизнь Насти незаметно изменилась. Ее стали учить немного иначе. Добавились занятия по этикету разных миров, истории культуры, танцы, больше внимания уделили самозащите и вообще спорту.

Для ребенка это все стало веселой игрой. Она не подозревала, что весть о женихах-трианцах облетела их маленький поселок очень быстро, и все жители решили, каждый по-своему, подготовить девочку к необычному будущему.

Трактирщица учила Настю месить тесто и делилась знаниями о международной космической обстановке. Конюх гонял лошадь на корде и рассказывал девочке историю коневодства, правила охоты на лис и обычай для дам ездить в дамском седле, сохраненный на некоторых планетах.

«Дедушка Сеня» учил метать ножи, стрелки, звездочки и всякую мелочь вроде бутылок и стаканов. Учил развязывать веревки и наоборот – связывать манекен, «завалявшийся» в сарае.

«Тетушка Регина» ловко штопала разорваные на неприличном месте штаны и объясняла, куда надо воткнуть иголку, чтобы человека парализовало.

В общем, к моменту поступления в БиоМед Анастасия Соколова была не просто девушкой из хорошей семьи – она имела недурной запас знаний в самых разных сферах, неплохо фехтовала, бегала кроссы, метала что угодно в цель и могла вести светскую беседу на трех языках.

Только тщательно скрывала свои таланты. Этому ее тоже научили заботливые бабушки и дедушки. Просто намекнули, что настоящие бриллианты до огранки выглядят стеклом. А юная девушка без образования – та же стекляшка.

Настя не обижалась. Она лелеяла свою мечту – работать с растениями – и шла к ней уверенно и настойчиво.