Ученик Хранителя Снов. Тетралогия

– Ясно.

– А что это там? – За спиной Нины виднелась еще одна небольшая постройка бледно-розового цвета.

– А, это… летняя беседка. Пойдем покажу.

Идти было недалеко: дворик был совсем небольшим.

На покатой розовой крыше лежала толстая снежная шапка. Сетчатые «стенки» оплетали обледенелые стволы винограда. Внутри, однако, были какие-то полки, уставленные странными вещицами. Нина и Эрни втиснулись внутрь. Ушастик остался барахтаться в снегу.

Теперь Эрни мог разглядеть «вещицы», которые заметил снаружи. Это были фигурки гномов, по-видимому, сделанные вручную. Эрни уже догадался, чьих это рук дело.

– Это все ты сделала?

Нина стояла совсем рядом, упираясь плечом в металлический каркас: вдвоем они еле помещались здесь.

– Ты вырезаешь по дереву, а я делаю гномов. Надо же чем-то занимать руки, чтобы голова не взорвалась, так ведь?

Эрни проигнорировал сарказм, поняв, что Нина на самом деле очень стесняется, хоть и пытается скрыть это.

– А из чего ты их делаешь?

– Да из всего подряд. Ну, на самом деле, обычно это вещи, которые мама собиралась выбросить. Этот гном – из старого миксера, туловище и голова этого – старая насадка для пылесоса. Шляпа этого – износившаяся потертая сумка с вышитыми цветами. На этой «даме» брошь моей прапрапрабабушки, здесь – букетик искусственных цветов с выпускного бала двоюродной тети…

Гномы были очень милые. Это не была шаблонная работа: у каждого из них был характер, каждый как будто скрывал какую-то историю, и этой историей хотелось любоваться часами.

– Учительница труда и твои знакомые, наверно, от них в восторге?

– Я никому их не показывала. Мама и папа их даже не заметили: каждое утро они ни свет ни заря несутся на работу, как будто тут не то что беседки с гномами, а и Нины никакой нету…

Эрни был уверен, что Нина сейчас заплачет, но она не плакала. Ее бледное лицо с бледными веснушками, как обычно, было спокойным и непроницаемым.

– Но почему ты не показывала их в школе?!

– Не знаю… это как будто что-то личное…

– Брось, они классные, всем понравится! Ты не можешь хранить всех их здесь вечно. Ну и… как насчет них самих? Вдруг они хотят с кем-то познакомиться? Или посмотреть мир?

Эрни не очень-то надеялся, что его слова возымеют какое-то действие, но Нина рассмеялась и как будто воспряла духом.

– Ну хорошо, я подумаю. Пойдем теперь в дом, а то совсем замерзнем. Кстати, мама приготовила для нас обед. Последний раз она готовила, когда мне было, наверно, два. Так что можешь считать себя особенным гостем, хотя я не уверена, что это будет съедобно…

– Это ничего, я умею готовить и сам.

– Это я уже поняла.

* * *

– Кажется, готово, теперь можешь двигаться. – Нина отошла от мольберта, критически разглядывая рисунок.

– Думаю, на «экспрессивно» потянет. Можно посмотреть?

– Да, только не смейся.

– Я же не буду смеяться над собой, ты вроде бы меня рисовала.

Эрни обошел мольберт.

– По-моему, классно. Мне нравится. – Конечно, Нина поймет, что он врет, но, может быть, она снова улыбнется.

– А гномы тебе «понравились» так же? – Она смотрела на Эрни очень серьезно.

– Ну хорошо, портрет почти «экспрессивный», а гномы действительно классные, я правда так думаю. Честно-честно.

Нина пристально смотрела на него, слегка прищурив глаза. Она и Мистер По, наверное, могли бы поладить.

– Можешь считать, что я тебе поверила. Пойдем съедим мамин обед, а то она расстроится.

Нина подогрела в микроволновке овощную смесь, поджаренную с наскоро взбитыми яйцами. Блюдо оказалось вполне съедобным, несмотря на то что ему недоставало соли и специй.

Ушастик тоже съел свою порцию, чуть не подавившись стручковой фасолью, и теперь отчаянно скреб пол возле своего лотка.

Пока Нина меняла опилки в лотке, Эрни заварил чай. Счастливый Ушастик, полный энергии, взбирался по бархатной портьере.

Эрни наливал чай в кружки, Нина доставала из буфета печенье и мармеладки.

– А откуда взялся Ушастик?

– Из приюта. Мама никогда не дала бы мне деньги на покупку породистого котенка.

Сначала мне не хотели там никого давать, потому что я несовершеннолетняя. Но я все равно приходила каждый день, кормила его, играла с ним. Он привык ко мне, и они согласились отдать его на испытательный срок.

– Ты молодец.

– А ты давно живешь у Тома? Он твой родственник?

– Ну в некотором роде: он мой приемный отец.

Нина снова пристально посмотрела на Эрни и снова не спросила ничего лишнего.

– Надо же. Знаешь, о нем почти никто ничего не знает, хотя в школе он как серый кардинал, Поль директор только формально. Вот про Поля все знают все: у него три дочки и сын, собака, четыре кота и два брата. А Том… Его все уважают, но… я бы сказала, что он самый странный человек из всех, кого я встречала. Он мне нравится, но я его не понимаю: не понимаю, какой он на самом деле.

– На самом деле ты бы с ним поладила хотя бы потому, что он обожает животных. Когда-нибудь я познакомлю тебя с нашим питомцем. Ставлю все свои карманные деньги, такого ты никогда не видела.

– Кто это? Змея? Паук? Сова? Лиса? Дракон?! Скажи!

– Испорчу сюрприз.

– Ну хорошо, сюрприз так сюрприз.

* * *

Когда Эрни вернулся домой, на улице стоял голубой зимний вечер, быстро темневший, сгущавшийся. Уже горели фонари. А в комнате Тома снова было светло, из приоткрытого окна пахло зеленью.

Том снова что-то писал, готовясь к урокам. Эрни взял деревянный брусок и набор ножей и уже через полчаса закончил последнюю фигурку: садового гнома, держащего в маленьких руках виноградную гроздь.

Глава двадцать первая. Лютня

Эрни встал пораньше, чтобы позавтракать дома, а не толкаться в кафетерии. Тома, однако, уже не было, как и коробки со старой лютней, которую он, очевидно, прихватил с собой.

Эрни сварил кофе и поджарил тосты. Поел, оделся, взял ключи от шкафчика, фигурки из дерева и набор ножей, которые одолжил у учителя труда.

Однако времени до первого урока оставалось еще много, а идти было недолго. Эрни решил поработать со снами.

* * *

Сегодня вид из окна снова был другим – это был романтичный нежно-розовый рассвет над городом с белыми и желтыми домиками. Легкий туман, как на склонах холмов в конце лета, стелился над крышами.

Эрни понял, что «пейзаж», который он видит, зависит не только от его настроения, но и от того, какие грезы сегодня принес спавший мир в его дом.

Действительно, большинство свежих снов были светлыми, романтичными. Конечно, не обошлось без парочки кошмаров и банальностей, но они не могли испортить общую картину.

Любуясь красивыми снами, Эрни даже ощутил прилив сил и смог разобрать горсть старых снов из «архива» на полу.

Теперь пора было идти.

* * *

Подойдя к школе, Эрни издалека увидел Нину, вывернувшую из-за угла, и подождал ее. В одной руке она держала ватман со вчерашним «экспрессивным» портретом, другой рукой придерживала Ушастика.

Они отправили Ушастика «на урок биологии» (рыжеволосая учительница сегодня прихватила для него две пачки корма) и пошли в свой кабинет.

До начала урока еще оставалось время, и Эрни решил разыскать учителя труда. Он, оказалось, сегодня вел факультатив по театральному искусству.

Фигурки, сделанные Эрни, он разглядывал с восторгом.

– Клянусь Шекспиром, Эрни, твои работы тянут на солидный денежный приз. Я постараюсь придумать им подходящие названия и посоветуюсь с тобой, идет? Или у тебя есть свои идеи?

– Да нет, если честно. Я просто вырезал то, что хотелось.

– Ну ладно, беги на урок, я тебя найду попозже, нужно будет заполнить кое-какие бланки для конкурса.

– Хорошо, до свидания. А… еще я хотел спросить… на конкурс можно отправлять поделки… ну фигурки там всякие… куклы… гномов, например?

– Вообще-то, можно, а ты шьешь кукол? – учитель с сомнением смотрел на Эрни.

– Нет, не я – одна моя знакомая.

– Если эта знакомая учится в нашей школе, то пусть принесет своих кукол мне до конца недели.

– Здорово! Я думаю, она принесет. До свидания!

– Удачного дня.

«Основы создания скульптуры» преподавал учитель изо. Все пытались слепить из глины «Две руки» (копия скульптуры стояла в середине кабинета). У Эрни и Нины, похоже, получалось лучше остальных.

– Вполне неплохо, юный мастер резьбы по дереву. Нина, молодец, продолжай работать.

Рыжеволосый парень снова с уважением смотрел на Эрни («Надо будет спросить у Нины, как его зовут»).

На перемене Нина собиралась навестить Ушастика, но Эрни решил заманить ее в кафетерий.

– С ним все в порядке, небось, лопается сейчас, уплетая вторую пачку корма. Пойдем-ка выпьем кофе или сок, есть разговор.

– Ну ладно. А что за разговор?

– Помнишь мои деревянные фигурки?

– Я-то помню, а откуда учитель о них знает? Ты его водил в свой старый дом?

– Да нет, конечно. Это учитель труда попросил меня их вырезать на конкурс, надеется выиграть приз для школы, и, видимо, всем рассказал.

– А, вот оно что…

– Так вот, я его сегодня спросил про кукол, и… в общем, сказал, что ты тоже принесешь своих для конкурса. Ну вот. Ты ведь принесешь?

– Прямо так и сказал?!

– Ну, не совсем. Я сказал: «Одна моя знакомая делает…» А он: «Пускай приносит до конца недели…»

– Ага… – Нина задумалась. Вроде бы она не злилась. – Ну почему бы и нет, попытка не пытка. Хотя… я к ним привыкла, жалко как-то…

– Да ладно, всего троих! Тем более тебе их вернут.

– Ну… хорошо. – Немного помолчав, она добавила: – Спасибо, что попросил за меня. Сама бы я не решилась.

* * *

На уроке физкультуры Эрни наконец познакомился с рыжеволосым парнем: он и Эрни были единственными, кто подтягивался на турнике. Остальные были заняты настольным теннисом, кеглями, шахматами или просто болтовней. Одна из «девочек-близняшек», правда, крутила обруч. Нина бросала мяч в кольцо.

Эрни снова вспомнил старую школу, где физкультура была любимым уроком большинства ребят. Здорово бы навестить Макса… и Дена… Впрочем, в эти выходные у них с Томом есть миссия поважнее.

Математику Эрни и Нина «пережили», снова играя в крестики-нолики за последней партой.

Ушастик вышел из кабинета биологии действительно очень пузатым и довольным.

– Можно, я тебя сегодня провожу домой? – Эрни старался говорить негромко, чтобы его слова не долетели до чьих-нибудь слишком любопытных ушей.

– Если не боишься, что про нас начнут сплетничать. – Нина пыталась высвободить шарф из лапок кота, теперь хотевшего играть со всем, что ему встречалось.

– Те, кому это интересно, все равно начнут, если уже не начали, это неважно. А ты как думаешь?

– Думаю, что мне плевать на глупые разговоры, как обычно.

* * *

Эрни не слишком спешил домой, но когда он вернулся, Тома все еще не было.

Он вернулся где-то через полчаса, коробки с лютней при нем не было.

– Представляешь, учитель музыки сказал, что ее можно продать за кучу денег, потому что это редкий средневековый инструмент, таких почти не осталось в мире.

Эрни не совсем понимал, что Том хочет сказать.

– И ты ее продашь?

– Ну что ты, нет, конечно. Я же обещал ее тебе – она твоя. Если когда-нибудь захочешь ее продать – на здоровье. А пока я раздобыл для нее струны и оставил учителю музыки, он их заменит. Сам я не имею ни малейшего понятия, как это делать.

У Эрни отлегло от сердца. Он безумно хотел учиться играть на этом инструменте.

– А как насчет занятий, он сможет давать мне уроки?

– Лично он – увы, нет. Но в штате есть преподаватель игры на струнных инструментах, он ведет факультатив, его-то ты и сможешь посещать, и, если захочешь, урок сольфеджио по субботам.

– Хочу, конечно! Хотя пока я не очень-то понимаю, что это значит. Но я правда хочу учиться музыке, даже по выходным.

– Ну вот и славно, я ему завтра так и передам, он будет рад: сейчас к нему почти никто не ходит, все мечтают стать диджеями или вроде того.

Эрни рассмеялся. И сразу вспомнил Нину. В последнее время он всегда вспоминал о ней, когда чему-то радовался.

– Том… А я могу пригласить к нам в гости друга?

– Друга? Да, конечно, только не показывай ей слишком много, я покажу тебе, как пользоваться маскировкой так, чтобы занавес слился со стеной.

– Хорошо. Вообще-то, я хотел бы познакомить его… ее… с Мистером По. Я обещал… Можно?

– Ты знаешь Мистера По хорошо, решай сам.

– Спасибо!

Том немного помолчал, о чем-то думая.

– Знаешь, я никогда раньше не видел, чтобы у Нины были друзья: обычно она никого к себе не подпускает близко. Наверно, она очень доверяет тебе.

Эрни натянул на лицо воротник от свитера, чтобы Том не видел его красные щеки.

Глава двадцать вторая. Том стрижет бороду

Неделя пролетела быстро. Тем более Эрни все свободное время разучивал гамму и маленькую музыкальную пьесу для лютни, которую они с учителем разобрали на первом уроке. Подушечки пальцев покрылись грубыми мозолями, запястье постоянно ныло, приходилось его все время разминать. Но все это совершенно не смущало Эрни, он был счастлив как никогда, как никогда – близок к самой заветной мечте.

Том тихо улыбался, наблюдая за его занятиями, но Эрни по его лицу видел, как сильно он переживает о предстоящем событии.

В субботу, сразу после первого в жизни Эрни урока сольфеджио, они отправились в торговый центр.

Том был очень хмурым и никак не мог ничего выбрать. Все, что ни предлагала ему консультант, он отверг, изрядно ее расстроив.

Наконец, уже в другом магазине Эрни почти заставил Тома все-таки взять кованый подсвечник с фигурками ангелов, и они пошли выбирать одежду. Эрни наскоро выбрал, не слишком примеряясь, подходящие по размеру брюки и рубашку, и они пошли домой.

* * *

Том, как старая дама с трудным характером, перебирал костюмы из своего шкафа. Один за одним они отправлялись на кровать: «Ужасный цвет», «Совсем облезлый», «Рукав широкий», «Коленки торчат»…

На одном из костюмов он все-таки задержал взгляд, потом поморщился и изрек:

– Неплохо. Но не подходит.

Костюм показался Эрни отличным: темно-синий, почти черный, бархатный пиджак и брюки со светящимися вставками. Было сразу видно, что Тому он очень шел. Костюм был как будто новый. Наверно, его надевали всего раз или два.

– По-моему, то, что нужно. Почему нет?

– Я был в нем на собственной свадьбе. Далия решит, что я над ней издеваюсь. Или помешался.

Однако он все-таки надел костюм.

– Том, тебе ужасно идет, попробуй вот с этой рубашкой. – Эрни нашел светло-голубую рубашку из хорошей ткани, одну из тех, которые Том носил в школу.

– Да, наверно. Но я все-таки надену что-нибудь попроще.

– Тебе правда стоит пойти в нем, честно. Я правда так думаю.

Том долго вертелся и прохаживался перед зеркалом. Потом тяжело вздохнул и присел на край кровати:

– Такое чувство, будто я одеваюсь на собственные похороны. Туфли дурацкие. Надо было купить новые.

Эрни еще никогда не видел Тома таким ворчливым.

– По-моему, все хорошо. Да и вообще, какая разница, что на тебе надето. Главное, ты будешь там. Дана не будет одна.

– Она и так не будет одна, она ведь выходит замуж.

– Не глупи, ей нужна твоя поддержка. Ты же знаешь это. Она бы не пригласила тебя, если бы это было не так.

– Я знаю, Эрни… просто… Никак не могу переварить… прошло столько времени… она выросла… а я… где я был…

Эрни сел рядом с Томом и обнял его.

– Ты не боишься самых страшных на свете кошмаров, которые каждые утро влетают в твою форточку, не боишься ошибиться, сортируя, как овощи на рынке, чужие сокровенные мечты, идеи и надежды. Ты справишься. Завтра мы просто пойдем туда, хорошо?

– Что бы я без тебя делал, Эрни. И как хорошо, что тебе всего двенадцать. Ты совсем не то, что я – старый глупый страус с косматой бородой.

– Том, ты не глупый. И совсем не старый. А бороду я помогу тебе подстричь, если хочешь.

– Ну разве что на пару миллиметров.

Эрни понял, что приступ «самобичевания» закончился, и к Тому вернулось его обычное настроение, которое почти ничто на свете не могло испортить. И это было здорово.

* * *

Том, в халате и тапочках, с полотенцем, обмотанным вокруг головы, сидел на стуле напротив зеркала. Эрни осторожно продирался расческой сквозь его внушительную бороду, ощущая себя настоящим цирюльником.

Мистер По, принявший ванну вместе с Томом, снова источал аромат апельсина. Он сидел на полотенце, прямо на голове у Тома. Для человека постороннего зрелище было бы, наверно, то еще. Но посторонних, конечно, в доме не было.

Когда Том сидел, борода доставала ему до коленок.

– Пару миллиметров, говоришь?

– Ну, может быть, сантиметров. Пять.

– Пятнадцать.

– Десять и не больше.

– Идет.

Эрни даже не надеялся, что удастся так легко уговорить Тома расстаться со «священными» десятью сантиметрами. Он быстро достал ножницы, пока Том не передумал.

– Ты выглядишь моложе.

– Правда?

– Честно.

– Хорошо, но на сегодня мы закончили, и точка. Больше ни миллиметра.

– Я и не намекаю.

– Серьезно?

– Правда.

– Тогда иди и тоже прими ванну. А то я тебя подстригу.

* * *

Эрни, Том и Мистер По, державший свой гордый клюв еще выше, чем обычно, потому что его черную шею украшал галстук-бабочка, вышли на улицу. Они шли по той самой улице, на которую Эрни так долго смотрел из окна, мечтая однажды погулять по ней.

За одним из окон сушились, кажется, те же самые шорты, которые он увидел, впервые оказавшись у Тома.

Эрни нес в руках подарочный подсвечник, Том – букет цветов и пакетик с туалетной водой и лентами.

Мистер По сидел на плече у Эрни (Том и так приковывал к себе слишком много любопытных взглядов).

Какие-то дети играли в бадминтон на пыльном тротуаре. Женщины, снимавшие высохшее белье, махали друг другу с противоположных сторон улицы и громко переговаривались. Почти все окна первых этажей были открыты. Было слышно, как жарят оладьи, нарезают овощи, моют тарелки. Где-то звучала музыка, где-то шумно и весело что-то праздновали.

Двухэтажные домишки сменились одноэтажными. Эрни издалека заметил палисадник с оранжевыми цветами и догадался, что они уже близко.

Том позвонил в колокольчик, висевший на калитке.

Дверь открыла Далия. И без долгих приветствий жестом пригласила их идти за собой вглубь двора. Она шла так грациозно и плавно, как будто танцевала. Том пару раз споткнулся и даже чуть не упал, но букет и подарок не выронил.

Они шли по тропинке, вручную выложенной из камней. Вокруг нее везде росли цветы. Тропинка «виляла» по двору, и наконец привела их к заднему фасаду дома с небольшой верандой, возле которой и был накрыт стол и «кучковались» немногочисленные гости.

Дана поцеловала Мистера По и унесла в дом подарок, который вручил ей Эрни. Том наконец-то подарил Далии цветы, и жених Даны смог пожать ему руку.