О драконах и тенях: расстановка фигур

Тот день не стал исключением, просто обстоятельства сложились иначе. Нижний зал таверны был переполнен, а шумное веселье утягивало в людской водоворот и просто вернувшихся из патруля, и лишь желающих поужинать чем-то горячим. В заповедниках дни рождения являлись единственными праздниками, которые не запрещал устав. Маленький повод выпить – хороший способ отвлечься от проблем, что в разной степени терзали каждого, кто служил по контракту. Кто-то оставил семью на пять лет, кого-то бросила невеста, отказавшаяся ждать столько времени, для кого-то это и вовсе был последний шанс… Поднимаясь с кружкой эля на второй ярус, куда «вежливо» сбегали те, кому не с руки было веселиться с остальными, Рован невольно проводил параллели. Закрытый контракт с заповедником делал дальнейшую жизнь проще, но в то же время сопровождался маленькими трагедиями. А может и большими, просто о таком как правило помалкивали.

В другое время второй ярус таверны занимали для обсуждения дел приезжие. Сильно ограниченное пространство, маленькие столики, отделяющие их друг от друга тяжёлые ширмы, что создавали иллюзию приватности. Лишь потому он не заметил сидящих в полумраке подруг.

– Нет! – одно слово, холодное и быстрое, как взмах клинка.

У него при всём желании не получилось не узнать её. От звука голоса рыжей ведьмы, что порой посещала его тревожные сны, Рован едва не выпустил кружку из рук. В тот момент пересекаться именно с ней хотелось меньше всего. Подавив желание выругаться вслух, он уже собирался уйти подальше, как вдруг услышал почти детские стенания.

– Ну, Сетти! Не будь так строга! – от звонкого возмущения в нём проснулись сомнения.

«Останься… Послушай… Когда ещё подвернётся такой случай…» – будто нашёптывал кто-то прямо в уши. Это звучало так заманчиво. Одну кружку, пообещал он себе, осторожно сев рядом с ширмой. Допьёт эль и уйдёт – подруги даже не поймут, что их подслушивали. Как же наивны были его мысли тогда. Потом Рован трижды пожалел, что поддался искушению.

– Я просто хочу знать, где он живёт, – продолжила травница.

– Нет – значит, нет, Кейта, – холодно ответила посредник. Скрипнул стул, будто она откинулась на спинку. – Ты же обязательно попытаешься там побывать. Нет, и точка.

Ненадолго в разговоре подруг повисла тишина. С его места было слышно, как кто-то из них берёт кружку и делает три жадных глотка.

– Кейта, полегче, оно же крепкое…

– Сетти, – кружка с стуком опустилась на стол, – я хочу узнать не столько «где», а «как» он живёт. Убедиться, развеять страхи, – будто сдавшись, со вздохом призналась травница. У Рована внутри словно узел завязался, а к горлу подступила такая горечь, отчего он поспешил отхлебнуть эля, лишь бы смыть мерзкий привкус на языке. – Я просто хочу понаблюдать за ним со стороны: какой он, когда меня нет рядом. Полевой эксперимент, не более. Он так легко выводит меня на эмоции, это жутко нечестно! Я тоже хочу… – она громко икнула и со смешком закончила. – Хочу увидеть его лицо без этой глупой, но красивой улыбки. Не идеальным, каким становится для меня.

Слушать охмелевшую девушку стало для него пыткой. С каждым озвученным признанием он злился и прикладывался к элю, будто хотел утопить часть себя в алкоголе. Неудивительно, что кружка быстро опустела. И чего он так переживает? В тот момент Рован совершенно не понимал себя: почему продолжал сидеть и чахнуть над остатками выпивки, внимать каждому слову, задыхаться от эмоций и разочарования. Воспылала чувствами к кому-то? Так даже лучше – перестанет маячить на горизонте. Вот только внезапное появление у травницы возлюбленного, не делало её менее привлекательной в его глазах. Скорее наоборот…

– Хотя бы ты уже не отрицаешь, что он тебе нравится, – вздохнула посредник, её голос заметно потеплел. Впрочем, в нём всё равно отчётливо слышалось раздражение. – Но, Кейта, твоя авантюра изначально обречена на провал.

– В смысле? – почти обижено возмутилась травница.

– Допустим, я скажу, куда нужно идти, – пустилась в объяснения рыжая ведьма. – Допустим, ты доберёшься туда без приключений. Но, Кейта, Бэнуа не солдат из гарнизона, он – егерь и сразу тебя заметит! Затем, не церемонясь со словами, он отчитает сперва тебя, а после – меня! И будет прав!

Услышав мужское имя, Рован как-то отрешённо понял, что засиделся и узнал достаточно. Но, осторожно поднимаясь со стула, бывший солдат думал лишь о том, как остаться незамеченным. Его благоразумие, к которому он упрямо тянулся лишь бы избежать прежних ошибок, отчего-то молчало, а ведь ситуация повторялась, только декорации были другими: предмет интереса, настолько привлекательный, что хотелось за девушкой приударить, внезапное появление второй половинки, необъяснимый порыв… Рован даже не осознал, что снова ступил на «тот самый» путь.

– Сетти… – заплетающимся языком протянула травница, – порой ты такая зануда…

– Работа такая, – фыркнула посредник. – Столько лет прошло, могла бы уже научиться просчитывать последствия на пару шагов вперёд, – звонкий зевок будто был ей ответом. – Ладно! Тогда предложи егерю жить с тобой. Начните уже встречаться!

Травница даже закашлялась от удивления, а Рован замер на месте, успев сделать пару шагов подальше от беседующих подруг. Он бросил на ширму полный недоверия взгляд, словно мог найти на ней следы подвоха. И это сказала помешанная на уставе ведьма Явана? Но именно в тот момент его сознание поплыло.

– Правила это запрещают… – неуверенно возразила травница.

– Верно, запрещают, – последовал недовольный ответ, – но пусть он лучше будет рядом с тобой, чем ты из любопытства будешь шастать к егерю вдоль границы леса. Бэнуа не дурак и всё поймёт…

Дальше он не слушал, отходя от злополучного разговора всё дальше. Как в тумане ноги сами вывели его из таверны, мимо идущих навстречу посетителей, мимо набирающего обороты шумного веселья. Когда в лицо ударил холодный ветер в голове немного прояснилось, но окончательно Рован пришёл в себя только на пороге собственного кабинета. Несколько вдохов, пока медленно оживал кристаллический светильник, бывший солдат непонимающе смотрел на пустой стол. Зачем он сюда пришёл? Неужели по привычке?

Чем светлее становилось в комнате, тем больше предметов привлекали его внимание. Старое кресло у стола пусть и было удобным, вот только потрёпанный внешний вид жутко раздражал. Два стоящих рядом с ним стеллажа: на полупустых полках одного хранились свежие отчёты, другой был архивным и едва ли не трещал от веса тяжелых томов и папок. Чуть в стороне, в укрытом тенями углу, находился третий стеллаж, куда он бессистемно свалил копии личных дел всех нынче служащих в заповеднике по контракту. Оригиналы бережно хранила у себя посредник… От короткого воспоминания о рыжей девице его будто холодом обдало. Но взгляд словно прилип к цветным папкам.

«У него тоже должно быть личное дело…» – удивительно чётко пронеслось у Рована голове.

Около часа он потратил на поиски, вслух ругая самого себя за сотворённый бардак. Когда же папка наконец-то оказалась в руках, его накрыла волна разочарования: ветхая, того смотри и развалится, в правом верхнем углу штамп архива, вместо имени поблекший оттиск «Егеря». За время службы в Страже Рован много разного слышал о синтагме, порой такого, что порождало уважение. Например, егеря защищают своих. Правда, насколько широка оказалась трактовка короткого девиза он понял только здесь, в Танэне.

С папкой в руке бывший солдат вернулся к столу, буквально рухнув в кресло, которое протестующе застонало от грубого отношения. Он извлёк тонкую стопку почти пустых листов, и сперва подумал, что в документах какая-то ошибка, но быстро пришёл к выводу, что все они несут лишь минимум информации: имя, звание, мелкие пометки, когда приступил к службе, когда закрыл контракт и кто сменил на посту. К его удивлению, предшественник Бэнуа значился в старшем дивизионе. Рован даже присвистнул. Такие неизменно появлялись в самых опасных точках планеты, а в остальное время не высовывали нос за пределы Сабертии.

Впрочем, куда сильнее его удивил парень из родословной Ран. На его листе красовалась судебная печать триединого совета, а к уголку грубыми стежками был пришит ответ на разъяснительный запрос прошлого командира гарнизона. Дотошный, пестрящий отсылками к законам с указанием цитат, а потому растянутый на две страницы. Тем не менее, среди мешанины из фактов и бюрократии часто повторялось одно и то же имя, чья фамилия так подозрительно начиналась на «Кай…». Рован прочитал письмо дважды, прежде чем небольшая деталь бросилась ему в глаза. Текст был написан синими чернилами на вензельной бумаге. Другими словами, у него в руках находился оригинал. Мысль, что посредник могла не знать о письме грела ему самолюбие.