скачать книгу бесплатно
– Ну, вообще-то, он пока что считается частью нашего клуба.
«Пока что», – добавляет про себя Зои. – «Только он сбежит через несколько дней. Для него же это очередная игра!»
– Убедила, я пойду только если он там будет, – смеётся Зои. – В конце концов, я с удовольствием посмотрю на лицо полное отвращения, когда пьяные танцовщицы начнут домогаться до него!
– Вот! – заливается в ответ весёлым хохотом Патрисия. – Вот так-то лучше!
Зои ещё раз улыбается прежде чем уставиться взглядом на вывеску «Эдема» на другой стороне улицы.
Ничего необычного в ней не было, никаких скрытых смыслов, самая обычная вывеска с нестандартным шрифтом. Но именно это и привлекало в ней – простота. А много ли ещё нужно людям?
– Девушка! Девушка, подождите! – На светофоре загорается зелёный, но Пати и Зои стоят, внимательно наблюдая за подбегающим запыхавшимся парнем. – Вы же Зои, да? – спрашивает он, отдышавшись.
Зои коротко переглядывается с Патрисией, возвращая взгляд на молодого парня. Ему было лет восемнадцать от силы, ничем не отличающийся от сотни штампованной молодёжи – «модный» муравейник из волос, песочного цвета укороченные брюки, да джемпер.
– Возможно вы обознались. – Пожимает плечами Тёрнер, замечая в его руках большой бутон красной розы. К длинному зелёному стеблю с шипами алой лентой был аккуратно привязан клочок бумаги.
– Я – возможно. – Пожимает плечами в ответ. – Но не тот мужчина. – Он оборачивается в сторону, из которой так усердно бежал. Никого.
– Это неудачный способ познакомиться, – хмыкает Патрисия, обвивая руку Зои.
– Не ревнуй, милая. Парень просто обознался, – мгновенно поддерживает игру Зои.
– Нет, это точно для вас. Вам просили передать, что вы сверкаете ярче всех звёзд на небе, – словно скороговорку выговаривает паренёк.
С лиц девушек мгновенно пропадает улыбка, а Патрисия напряжённо всматривается туда, где по указке мальчишки был человек, передавший розу.
– Если встретите того человека, передайте ему, что звезды на его небе давно мертвы, – натянуто улыбается Зои, забирая розу.
Мальчишка кивает, уходя в свою сторону.
– Что там написано? – интересуется Патрисия, наблюдая за тем, как подруга разворачивает листочек.
– «Я всегда буду рядом с тобой», – усмехаясь зачитывает Зои.
Послание в её кулачке незамедлительно становится куском мятой бумаги и летит на асфальт.
– Чёртов мудак! – со злостью шипит Патрисия.
– Нам пора на работу. – Зои игнорирует подругу, не собираясь поддерживать разговора.
Хватит слёз. Хватит пустых разговоров. Хватит позволять ему рушить и без того разваленную жизнь.
Перейдя дорогу, Зои разламывает стебель напополам, но выбросить его не успевает.
Безумный рык двигателя заставляет обеих девушек обернуться на звук. Дневные ходовые огни вальяжно светились светодиодами в виражной фаре, тонко и ненавязчиво подчеркивая внушительность остановившегося мотоцикла-монстра в цвет алого бутона розы в руках Зои.
– Добрый вечер, красотки. – Йен снимает такого же цвета шлем, потряхивая головой, чтобы волосы вернулись в своё статичное положение хаоса.
– Йен, – приветственно кивает ему Патрисия.
– Твой ухажёр видно очень старался, а ты разломала такую красоту, – едко усмехается Йен, внимательно осматривая серьёзное лицо Зои.
Да, он бы тоже был не доволен одному цветочку! Хорошо хоть этот цветочник не додумался до двух гвоздик!
– Ухажёр ошибся адресатом, – улыбается ему девушка, выкидывая розу в мусорный бак.
– У-у-у! Буду знать, что цветы ты не жалуешь, – подмигивает брюнетке Вуд, слезая с мотоцикла.
– Не цветы. А ухажёров, – пожимает плечами Зои так беспечно и оптимистично, что серьёзная Тёрнер становится бредовой галлюцинацией в глазах Йена.
Йентани мимолетно, но внимательно оглядывает брюнетку. Она стоит рядом с замершей и мертвенно-бледной Патрисией, будто та призрак увидела.
– Пати, всё хорошо? – интересуется Йен чисто из вежливости.
– А? Д-да. Да, всё хорошо. – Патрисия изящно откидывает гуммигутовые пряди волос.
– Патс, пойдём, попьём кофе, – возвращает к себе внимание Зои, пока Патрисия размеренно кивает. – Тебя с собой не берём, уж больно ты на ухажёра похож, – задорно улыбается Тёрнер, скрываясь вместе с Эйдан в дверях клуба.
Йен лишь усмехается уголком губы, смотря сначала вслед удаляющимся особам, а затем кидая беглый взгляд на мусорный бак, в котором ждала своего часа разложения зверски убитая роза.
Мужчина покачивает головой из стороны в сторону.
И как эту колючку вообще расположить к себе? Через Пати? Да ни за что! Она сразу же наболтает Зои о его «влюблённости». Лютер никогда в жизни не выдаст и лишнего слова, включив пластинку: «Историю Зои расскажет исключительно Зои». Ноа Филлипс отпадает сразу – и за милю видно, что он неровно дышит к танцовщице. Остаётся действовать наугад, словно сапёр, у которого осталось буквально несколько дней, чтобы перерезать нужные провода, и его земля не пострадала бы от взрыва.
– Думай, Йен, думай, – хмыкает он себе под нос, заходя в «Эдем».
Внутри бара уже тихонько играла музыка, официанты протирали столы, а Ноа готовил два капучино для очаровательных дам за барной стойкой.
Йен снова скользит по профилю Зои, словно ища ответ на вопрос о её поведении. Но ничего сверхъестественного не происходит, озарения не случается. Она просто ждёт свой кофе, весело смеясь с шуток Ноа, словно несколькими минутами ранее её взгляд не был затуманен странной дымкой, а подруга рядом с ней – и вовсе не была белее январского снега в Канаде.
– Опаздываешь, Вуд! – Шутливо-грозный голос Лютера заставляет уголок губы Йена потянуться вверх.
– Не тороплюсь, Эйдан! – подмигивает другу мужчина, снимая с себя пиджак.
Приталенная светлая рубашка магнетически повторяла изгибы тела.
– Прошлая смена вообще ничему тебя не научила? – посмеивается Лютик, припоминая испорченную рубашку Йена.
– Мне их не жалко растрачивать на тебя, – ведёт бровью Йен.
– Ну, конечно, человек-родился-сразу-в-костюме-и-рубахе! – словно скороговорку выдаёт Эйдан, чем заставляет друга весело усмехнуться.
– Интересно, он вообще улыбаться умеет? – тихо спрашивает Зои у Патрисии.
– Ни разу не видела, – хмыкает в ответ Пати, укладывая тонкие пальчики на стеклянную ручку кружки и поднося её к губам.
Брифинг работников в этот раз проходит крайне быстро. Лютер со скоростью света раскидывает задачи меж сотрудниками, оповещая, что по всем вопросам обращаться сегодня исключительно к менеджеру, так как само семейство Эйданов удаляется закупаться на завтрашний день.
Не в первый раз услышав словосочетание «Зелёный день», и Зои, и Йен одновременно закатывают глаза. Если Зои эта идея не нравилась по уже понятным причинам, то Йен просто терпеть не мог места, в которых собиралась более пяти человек (мюзиклы и балет мы в расчёт, по-прежнему, не берём). А потому перспектива дня перетекающего в ночь ему ни разу не улыбалась. Тем более с пьяными танцовщицами.
– Помнишь, как что называется? – спрашивает Ноа, когда музыка становится значительно громче, а двери открываются для гостей.
– Вроде да, – пожимает плечами Йен, в очередной раз нарезая лаймы и лимоны.
Люди сегодня раздражали больше обычного по одной просто причине – их было безумно много. Будто бы весь Манхэттен решил в один момент очутиться в «Эдеме».
Подобраться к Зои не представлялось возможным, а потому приходилось внимательно слушать всё, что говорит Ноа и с абсолютной точностью выполнять.
Работа в баре казалось адом, нескончаемым кругом хаоса, от которого хотелось немедленно закрыться в своём кабинете.
– Йен! Быть не может! Мы думали, что новости про вас – это желтуха! Йен, скажите пару слов? Прокомментируете сложившуюся ситуацию? – Вопросы и восклицания раз за разом осыпались на широкие плечи, но Вуд только кривил губы в хитрой усмешке, продолжая делать то, что говорит старший бармен.
Не выдерживающий Филлипс даже несколько раз нажимал на кнопку вызова охраны, чтобы лишних людей выпроваживали.
– Да, Вуд, ну и жизнь у тебя! – В перерыве между готовкой коктейлей бросает Ноа, проводя взглядом, шагающую на свою точку Тёрнер. – От количества внимания чокнуться можно.
– К этому привыкаешь, – повторяя движения Ноа, отвечает Вуд.
Как бы Зои не улыбалась – Йентани не мог стереть из головы образ задумчивой, даже испуганной девушки.
Оболочка внушала силу, уверенность в каждом действии, но то, что ему довелось увидеть на секунду – развидеть не получалось уже несколько часов.
– Она не кажется тебе сегодня странной? – спрашивает Йен, не отрывая взгляда от чувственного танца.
В нём сквозила ярость, обертасы[23 - Обертас – вращение в народном танце. По технике исполнения обертас напоминает фуэте классического балета, но в обертасе рабочая нога при завершении тура касается пола, а в фуэте – нет.] были наполнены саморазрушением, а каждое касание стопы по полу оставляло едкие, обугливающиеся от горечи дыры. И никакой «GRAPHIC ART» не был в силах отреставрировать пропитанный убивающим ядом пол.
– В целом, нет. Взвинченная немного – да. Но, после «Сазерака» – это типичное состояние. – Ноа тоже не сводит глаз с девушки, внимательно пропуская через сердце каждое движение. – А, что такое?
– Да нет, просто мне видимо показалось, – ухмыляется Йен, кладя нож на разделочную доску.
– Ты положил на неё глаз? – Венки на шее Ноа вздуваются.
«Конечно, он положил на неё глаз, тупой болван! Иначе с чего бы такой интерес к ней и постоянные взгляды?»
– Может быть, – протягивает Йен, украдкой переводя взгляд на Ноа, который изо всех сил старался держать свои чувства под контролем.
«Прости парень, но в этой игре ты – заведомо проигравший.»
Зои, как фурия, проносится мимо барной стойки, когда как стол заказов снова начинает разрываться.
Девушка залетает в туалетную комнату, закрывает дверь и опирается на чёрную керамическую раковину. Невидимая верёвка на шее затягивается с такой силой, что дышать становится невозможным.
Она судорожно хватает ртом воздух, стараясь изо всех сил остаться на плаву, но тело продолжает тонуть. Кажется, ему даже нравится чувствовать на себе бешенное давление плотности воды. Ему даже легче – когда оно чувствует безумную боль. Иначе, как отвлечься от боли ментальной? Которая в разы страшнее?
«Я всегда буду рядом с тобой…»
Кто-то срывает к чертям пелену с глаз, заставляя расширенными от страха зрачками снова пересматривать старый диафильм.
«Если ты уйдёшь от меня, я разрушу всю твою жизнь! Поверь мне, милая, я не шучу…»
Слёзы, одна за другой, в дикой гонке, скатываются по щекам, некоторые скользят по подбородку и шее, некоторые стремятся к новой цели – раковине.
Она с силой прикусывает губу, только бы голос внутри головы не пожирал клетки мозга.
«Никто и никогда не будет любить тебя сильнее, чем я. Ты никому, кроме меня, не нужна, глупышка!»
– Я ненавижу тебя, – в тихом исступлении шепчет девушка. – Я ненавижу тебя всем своим сердцем! – Кулачок с силой ударяет по керамической раковине, только боли Зои не чувствует.
Физическая боль – ничто, по сравнению с душевными вихрями агонии.
«А я люблю тебя, моя маленькая Зои. И не позволю никому прикоснуться к тебе», – вторит глубокий мужской баритон внутри головы.
Со временем люди забывают людей. Остаётся лишь смутная оболочка, которая с каждой секундой растворяется в сознании. Зои не могла его забыть, не могла забыть боль, не могла забыть взгляд, цвет глаз, ямочки на щеке, смех. Желала изо всех сил, но леденящий душу кошмар давно обвенчался с хрупкой фигурой, накинув на шею хомут.
Зои глубоко вдыхает, размеренно выдыхая. Страх и паника постепенно уходят на второй план, а вместо этого появляется едва заметный тремор в руках.
– Всё замечательно, слышишь? – Она смотрит на своё отражение.
Красные глаза, слегка опухшие от слёз веки и поалевший кончик носа. Холодная вода успокаивает кожу, даря ей приятное ощущение умиротворения. Панический страх отступает, забирая с собой пелену прошлого с глаз.
Первостепенной задачей становится отвлечь мысли, постараться вырваться из мутного омута воспоминаний.
Зои нежными касаниями обмакивает лицо, аккуратно снимая макияж с помощью воды и мыла. Красные от слёз пятнышки около глаз постепенно исчезают, а краска отливает от лица. Она размеренно выдыхает, вдыхая полной грудью: незамысловатое действие не приносит колоссальной боли как несколькими минутами ранее, но дискомфорт всё равно живет меж рёбрами.
Тёрнер облизывает губы, чувствуя пресноту воды на кончике языка. Не соль – уже хорошо.
Она пытается улыбнуться отражению, но выходит болезненно, до ледяных вихрей холодно, а множество фарфоровых сколов внушают самый настоящий животный страх.
Зои размеренно выдыхает, прикрывая глаза. Ещё минута, и она выйдет, выбежит, скорее вернётся домой. Нет. Домой нельзя. Дом наполнен звенящей тишиной, пустотой и, разрывающими сознание, мыслями.
Девушка уверенно выходит из туалетной комнаты, быстро оказываясь в раздевалке. Рабочая одежда со скоростью света сменяется на повседневную. Она сначала одёргивает пиджак в тонкую клетку, а затем аккуратно поворачивает джинсы перед тем как влезть в туфли на высоком каблуке.
До закрытия ночного клуба остаются считанные часы, сон и усталость постепенно овладевают хрупкой фигурой, но она настойчиво толкает дверь, покидая помещение. Уверенный шаг, приподнятый подбородок, расправленные плечи, демонстрирующие ровную осанку и яркая улыбка – будто бы слёзы и страх не душили её, будто вся боль потерпела крах в неравном сражении с сердцем.
Подходя к барной стойке Зои довольно усмехается. Причина её усмешки не могла справиться с наплывом гостей, то и дело чертыхаясь, теряя лёд, растерянно оглядывая заднюю стойку в поиске нужных вин, шампанского, сока и всего, чего только душе гостя угодно.
Ловко пробравшись к мужчинам, и мельком увидев чек на барной стойке, Зои ловко достаёт каберне-совиньон, протягивая холодную бутылку Йену.
– Не благодари, – хмыкает она, подходя к Ноа.
– Не собирался, – коротко бросает Йен, забирая бутылку из рук. Быстро откупоривает её, наливает содержимое в бокал и ставит его на поднос официанта.
– Какой же он отвратительный! – закатывает глаза девушка под усмешку Ноа.
– Опять останешься до закрытия? – интересуется он, опираясь тазом на заднюю стойку, наблюдая, как Вуд убирает грязную посуду в трей.
– Да, – пожимает плечами Зои, покачивая головой в такт музыки. – Каталина сегодня до утра в офисе, а значит наш кофе отменяется, а значит, меня никто не ждёт.
