скачать книгу бесплатно
– Натальюшка, зачем ты так жестоко?
– Прости, не могу сейчас с тобой говорить. Мне нужно успокоиться и побыть одной, – Наталья Михайловна решительно собралась уйти к себе, но тут увидела дочь на лестнице. Та переоделась в старое, белое в бордовый цветочек платье. Оно и так было простовато, а в совокупности с внешностью выглядело совершенно неподходящим для невесты Александра Воронцова.
Граф Вересковский посмотрел на дочь и в душе полностью согласился с доводами супруги. Ее опасения, как матери, вполне имели смысл. Только корить себя за то, что сделано давным-давно бессмысленно. А вот как это исправить теперь, он себе пока не представлял. От таких мыслей лицо старого графа помрачнело.
Госпожа Вересковская проглотила комок в горле:
– Настенька, что ты в этом старье? – Заботливо сказала она. – Завтра поедим купить тебе новый гардероб! Я совсем закрутилась, нужно было все сделать еще до твоего приезда.
– Мамочка, что вы! У меня все есть. Не нужно. Это платье такое милое, с ним столько воспоминаний связано. Что мне действительно понадобится, так это траурный туалет. До сих пор не приходилось в нем нуждаться, к счастью. И вот пришло время.
– Поедем завтра же, а если хочешь, то и сегодня! – оживилась мать.
– Я доверяю вам целиком и полностью. Возьмите что-то на свое усмотрение. Единственная просьба – никаких каблуков. Лучше черные балетки и желательно шляпку с плотной вуалью, если можно.
– Конечно, я все сделаю, но ты бы сама могла.
– Простите. Я так устала с дороги и до сих пор не пришла в себя. Нет никакого настроения на походы по магазинам.
– Хорошо. Как скажешь. Я оставлю вас, – Наталья посмотрела на мужа и, получив его согласие, удалилась.
– В кабинет? – тихо спросила Настя отца. Он так же, молча, покивал в ответ, открыв перед дочерью дверь. Девушка послушно прошла в комнату, и снова нахлынули воспоминания о том, как она боялась отцовского кабинета.
Вызов в кабинет никогда не предвещал ничего хорошего. Тогда она боялась и самого отца. Очень боялась. А сейчас Ася видела, как этот осунувшийся человек смотрит на нее, и теперь он ждет прощения от нее. Казалось, теперь в нем, нет ни капли от того жесткого, категоричного и непреклонного человека. Они с отцом поменялись местами. Девушка чувствовала, что он в ее руках. Анастасия прошла в комнату и села в кресло перед столом, на свое обычное место. Отец сел на свое. Она молчала, а он смотрел на нее каким-то грустным полным сожаления взглядом.
Видя такую подавленность близкого человека, Анастасия не сдержалась. Она встала, подошла к отцу сзади и обняла его за плечи, уткнувшись щекой в седые волосы на макушке. Григорий Филиппович был слишком растроган таким жестом. Он взял руку дочери в свою, поцеловал и не сдержал слезы, стремительно скатившейся по щеке.
– Папочка! Я знаю, как тебе плохо и тяжело, только, пожалуйста, не расстраивайся так сильно! Я не хочу еще и тебя потерять. – Сказала Настя шепотом. Такие, казалось, детские слова трогали за самое глубокое и больное.
– Не потеряешь, Настасьюшка, все будет хорошо. Обязано. Просто такое впечатление, что без руки остался. Не только больно, но и не привычно жить так.
– Пап, держись, пожалуйста!
– Кроме всей этой боли… Дочь, я понимаю, что сделал и в полной мере осознаю свою вину. – Григорий Филиппович пригласил ее жестом снова сесть в кресло, чтобы видеть ее глаза. – В оправдание не могу ничего добавить более того, о чем ты уже знаешь. Мама говорит, что ты согласна на все. Мне очень горько, что я не могу ничего изменить в этой ситуации, никак повлиять на нее. Скажи только, что я могу сделать, чтобы хоть немного скрасить для тебя твое положение? Я сделаю все, о чем бы ты ни попросила. Все, что в моих силах.
Ася сидела и думала, что добиться желаемого, оказалось намного проще, чем она даже могла представить. Видимо отцу, действительно, слишком жаль. Девушка снова вспомнила тот давний и неприятный разговор с ним.
– Настасья! Ты меня слышишь?
– Скрасить…, – повторила она.
– Может, я неверно подобрал слова, но, как я могу тебя хоть немного порадовать? Ну, у тебя же есть какие-то желания? Тебе ведь чего-то хочется? Мечта у тебя есть? – отец так озабоченно выглядел, что Асе стало не по себе.
– Все в порядке папа, не волнуйтесь так, пожалуйста!
– Скажи, как я могу замолить свой грех?
Настя сидела, нахмурившись так, что на лбу появилась складка.
– Разве нет ничего, что бы я мог сделать для тебя?
– Есть. Действительно есть. – Заверила его девушка. Она взяла со стола лист бумаги и ручку, и что-то быстро написала. – Вот. Перечисли на мое имя эту сумму. И никаких расспросов, зачем. Это моя просьба.
– Хорошо. Но хотелось бы, все же, знать, куда пойдут такие деньги? Прости за любопытство.
– Отец, не на глупости. На достаточно уважаемое дело, но знать об этом Вам вовсе не обязательно. Вы меня в известность о своих намерениях тоже не ставили. Тем более, что эта сумма для нашего состояния несущественна. – Настя вздохнула и продолжила, – Никаких расспросов, деньги, и с этой минуты я ни словом, ни делом, никогда в жизни не упрекну Вас за то, во что вы превратили мою жизнь. Поверьте, еще позавчера она была счастливой, – тон Аси был достаточно почтительным, несмотря на то, что говорила она довольно жестко. – Ну, считайте, что откупились.
– Настенька…, – отец хотел еще что – то сказать, но взял в руки телефон, лежавший тут же на столе и, сделав несколько нажатий на клавиши, сказал дочери.
– Сейчас придут деньги. – Его слова подтвердились пиликаньем телефонного банкинга у Насти.
– Спасибо. Инцидент исчерпан.
– Выпьешь с нами кофе перед ужином? – сказал Григорий Филиппович, невольно радуясь, что дело со свадьбой решилось довольно просто ко всеобщему удивлению. Глубоко в душе гнездилась мысль, что в простоте этой не все гладко, но главное же, все решилось, а об остальном он сейчас был не в состоянии думать.
– Маминого кофе? С удовольствием!
– Тогда прошу в столовую!
Когда появилась возможность удалиться, Настя, извинившись перед родителями, улизнула к себе. Первым делом она набрала номер Федора.
– Моя госпожа!
– Привет. Прекрати паясничать!
– Я соскучился.
– Федор, прости. У меня тут полный абзац, если выражаться фигурально. Я тоже рада тебя слышать, но давай серьезно.
– Весь во внимании. Слушаю ваши указания, босс.
– На мой счет поступила сладенькая сумма. Оформляй с Гариком бумаги на покупку журнала, завтра же, и я сразу все оплачу. Послезавтра жду тебя в Алуште. Записывай адрес…
– Привезти тебе все документы сразу?
– Да, да, бумаги и договор, я должна буду их подписать и пришли мне реквизиты. Еще у меня к тебе есть разговор. Это не по телефону. Очень серьезно все. Понадобятся все твои авантюристские способности.
– Ты меня обижаешь. Я – сам закон.
– Вот именно, я как раз об этом.
– Договорились. С нетерпением жду, когда увижу твое личико.
– Я тоже, – Ася нажала на отбой, – жду. Вот за что я тебя обожаю, Леснов: ни лишних вопросов, ни комментариев. Сказано делать – и делаешь, – добавила она вслух.
– Как вы поговорили? – с легкой тенью обиды спросила Наталья Михайловна.
Григорий Филиппович несколько оживился, радуясь, что бойкот окончен:
– Хорошо поговорили. Настя подпишет все бумаги.
– Хоть не поссорились, как обычно, и то дело. Невесту пережили. Теперь бы еще жениха вот так же просто.
– Думаешь, он будет, против?.. – Вересковский осекся, на ходу понимая, что снова затронул больную для супруги тему. Наталья укором во взгляде наградила мужа, и он поспешил ее заверить, – Сашка не посмеет ослушаться. Он сделает все, чтоб будет нужно для семьи.
– Ослушаться? Сделает все, потому что не сможет ослушаться? Гриша, ты вообще, о чем думаешь? Любой разумный человек не может быть «против», чтобы породниться со своим партнером, представителем такой аристократической династии и самым уважаемым человеком в наших краях. Только любой разумный человек также рассудит, что мальчишка, которому были доступны все радости жизни, и, которого застали врасплох да при таких событиях, не сможет найти для себя ничего утешительного в браке с такой женщиной как Настя. Не думаю, что Александр откажется, но и восторга от такой перспективы ждать не стоит.
– Знаешь, душа моя, а ты не права.
– ?!
– Что-то мне подсказывает, что наша Настя теперь совсем не та, какой была. Что-то в ней поменялось и очень кардинально, нутром чую. Правда, не могу пока сказать, что конкретно. Задаст она еще жару молодому Воронцову.
– Совершенно не понимаю твоего воодушевления, ее внешность…
– Внешность – это пара тряпок, пара заколок и пара тюбиков с кремом. Важно, уметь их использовать.
– Настя полностью сломлена. И ни тряпки, ни крем не помогут, если внутри тебя нет богини с гордо поднятой головой!
– Не согласен. Но зато, как сказано! Звучит, душа моя! – Вересковский потянул руку жены, сидящей рядом на диване, и поцеловал. Представляешь, она у меня денег попросила.
– Денег? Зачем?
– Не сказала. Круглая сумма. Вижу, что не просто так. Она поставила только одно условие – никаких вопросов, так что ты уж…
– Не беспокойся. Ну, и на что ей деньги? Она живет в любовных романах, своих текстах для корректировки и благотворительности. Может, детишкам в приют перечислит в честь свадьбы?
– Может, и в приют. А, может, и не в приют.
– А, вдруг… Вдруг, она в секту попала? Их сейчас полным-полно и ее внешность вполне отвечает их требованиям, – обеспокоилась графиня.
– Наталья! Да ты что! Не начинай!
– Надо проверить, куда деньги пойдут.
– Я не буду этого делать. Я верю своей дочери.
– Попомнишь мое слово. О каком тогда браке с Воронцовым говорить? Дочь спасать надо. А Сашка не потерпит в доме чокнутой фанатички и будет прав.
– Наталья! – повысил голос Григорий Филиппович. – Ты вообще когда-нибудь замечала, чтоб Настя была слишком набожной?
– Нет.
– Ее в церковь кнутом не загонишь! Только на Рождество и на Пасху.
– Но… мы вообще в последнее время не знаем, чем она живет и дышит!
– А, не ты ли говорила, что дочери нужно немного воздуха свободы? И что? Ей уже за тридцатник, а она до сих пор в девках сидит.
– Зато ты увидел ее целующуюся с парнем и закатил вселенский скандал! Развел их, таким образом, стараясь устроить счастье дочери?
– Во-первых, не целующимися, а за любовными утехами. А такое поведение для барышни недопустимо. И, во-вторых, этот парень, как ты его называешь, альфонс и хотел посмеяться над нашей девочкой. Ты бы слышала, как он со мной говорил. Если бы у него были серьезные чувства…
– …на дворе 21-й век! Двенадцать лет прошло, а ты все туда же! Двенадцать, Григорий!
Разговор нарушила Настя, вдруг появившаяся в гостиной.
– Садись, дочка! – пригласил отец, уступая ей место между ним и матерью. – Мы думали, ты уже отдыхаешь.
– Была мысль. Да как-то перебила сон. Кофе, наверное, помог. Теперь вот не спится. Но я даже рада. Очень за вами соскучилась, – девушка поочередно поцеловала мать и отца в щеку, и только после этого села между ними.
– Еще бы. С такими событиями немудрено и сон потерять! – отозвалась мать.
– События здесь не причем. Мой психолог, Лана, говорит, что наше состояние во многом зависит от нашего отношения к окружающей действительности. И я с ней согласна. Тем более, что ничего страшного кроме смерти крестного не произошло, – родители переглянулись.
– Вы с Ланой так крепко подружились за эти годы.
– Да уж, и это лишает меня необходимости платить за прием, – попыталась пошутить Настя. – Кстати она здесь и как-нибудь забежит на чашечку чаю.
– Это было бы замечательно! В нашем домашнем меню появился новый пирог. Вкус просто волшебный, несмотря на то, что он тыквенный.
– Отличный повод, обязательно тоже его попробую.
– Мы с мамой переживали, как ты все воспримешь и в эти дни у нас были бессонные ночи.
– Я была поначалу ошарашена вашим сообщением, но, поразмыслив, поняла, что все совсем не так уж плохо. Мне давно не семнадцать, а потому найти достойную партию, да еще и такую выгодную, шансов практически нет. Я, конечно, понимаю, что наш брак по факту не может быть счастливым, но в моем случае, мужчина под одной крышей – уже достижение.
Вересковкий нахмурился, а его жена попыталась перевести разговор на другую тему.
– Расскажи, Солнышко, как твои дела на работе? – ласково спросила Наталья Михайловна, стараясь не выдать своего беспокойства от услышанного.
– Замечательно. Все ровно и спокойно. А для творческого человека душевное равновесие – главный постулат наличия вдохновения.
– Что у вас в редакции нового и интересного? – подключился отец.
– С тех пор, как мы говорили, ничего особенного не случилось.
– Читал ваш последний номер. Великолепно! Браво! Вот уж никогда бы не подумал, что на старости лет буду женским глянцем увлекаться.
– Папа, вы его читаете, потому что Ваша дочь имеет к нему непосредственное отношение. В этом вся причина. – Настя мило улыбнулась.
– Мне, правда не очень нравится, что у вас авторы не своими именами подписываются. Никогда не понятно, что за человек писал.
– Это сделано преднамеренно, чтобы не нарушать их личное спокойствие. Псевдоним в этом случае отличный выход. Все равно по тексту можно сложить полное впечатление о человеке, и, как правило, процент ошибки минимален… – Анастасия немного запнулась, решив, что ляпнула лишнего.
– Ты так считаешь?
– Нет. Не я. Ася. Это политика начальства.
