Второй шанс. Книга четвертая

– Что происходит? – раздался возглас одной из студенток.

– Что вы делаете? – закричала другая.

А это были леди из военных родов, они не относились к тем, что начнут устраивать панику из-за мелочи.

– Господин, – я резко села на столе, прикрываясь еще и волосами, – остановите это!

Каенар, тяжело дыша, поднялся, упираясь могучими руками по обе стороны от меня, и судя по выражению его глаз, туда даэтарцам была и дорога. А там, в лагере, раздался уже визг!

– Каенар! – я в ужасе смотрела на кронпринца.

Он мрачным голодным взглядом на меня.

И тут мы оба ощутили новую волну чар. За основу был использован ментальный посыл кронпринца, но сила принадлежала не ему!

Каенар быстро вышел из палатки, мгновенно одевшись при помощи магии. Я же закутавшись в плащ, саму палатку покинуть не решилась, выглянула из-за края.

И порадовалась тому, что осталась внутри – даэтарцы действительно начали сжирать свои барабаны. Только вот боевые барабаны крепились к телам знаменосцев, и в результате помимо барабанов, от которых оставались лишь ошметки, весь заявившийся незваным отряд буквально пожирал и тех, на чьих телах инструменты были закреплены. Я оказалась права – леди из боевых кланов не поднимают шум из-за мелочей, девушки начали кричать лишь тогда, когда на землю попадали отгрызенные конечности!

– Милое зрелище, не правда ли? – я не заметила ни того когда подошел Эльтериан, ни того как он подошел.

Лишь вздрогнула, услышав его голос так близко.

Нервно отступила на шаг, скрываясь в палатке.

– Смотрю, вам тут было жарко, – Эльтериан, не реагируя ни на что, привалился плечом к балке, удерживающей вход в шатер. – Но твои брюки на месте, значит я снова успел.

И не говоря более ничего, принц неторопливо направился в свою палатку.

А в лагере тем временем начинался хаос, и магистр Сайдакор, не скупясь на ругательства, безуспешно пытался остановить происходящее.

Внезапно, перекрыв шум криков и вопли, раздался приказ Каенара:

– Фейки, ко мне!

Через несколько минут я испытала желание перестать питаться мясом и перейти исключительно на фрукты, овощи, траву, к примеру. И это были не только девушки с ментального факультета, я уже была способна отличить воздействие Каенара от всех прочих, и его воздействие превышало воздействие «фей».

***

Вернувшись в палатку я долго умывалась, пытаясь прийти в себя и нервно размышляя о том, что не могу допускать подобное сейчас, в столь решающий момент, особенно если учесть… что я едва ли контролирую себя в объятиях Каенара, если не сказать точнее – не контролирую вовсе.

После, собирая волосы в строгую прическу на затылке, я стояла перед зеркалом и вспоминала слова Эльтериана. Передо мной принц не скрывал своей причастности к произошедшему. Полагал, что я не стану сообщать об этом Каенару? Самонадеянно даже для принца, слишком самонадеянно…

Но хуже всего оказалось то, что Эльтериан смог усилить чары Каенара, практически перехватив контроль над его силой. И впервые за все истекшие месяцы я с ужасом подумала о том, а только ли Беладонна Белая была причиной неадекватного и чрезмерно агрессивного поведения герцога Риддана? Возможно ли, что Эльтериан был сильным манипулятором всегда? Утверждать точно я не могла, но столько лет пробыв личной марионеткой Великого принца, я знала что у Эльтериана из прошлого если и не было способностей манипулятора, то определенно имелась склонность манипулировать.

Сев за стол, я достала чистый лист бумаги и некоторое время смотрела на него, тяжело дыша и пытаясь сформулировать главные рычаги манипулирования.

Первое – власть. Если план магистра Ксавьена увенчается успехом, власть Эльтериан потеряет.

Но это не значит, что он потеряет все прочее.

Второе – магия. Лишить принца магии будет сложно, очень-очень-очень сложно. Однако вспоминая ситуацию с Гродари, при мысли о котором до сих пор сжималось сердце, а глаза наполнялись слезами, я вспомнила и об ордене Заклинателей. Магистр Ильхан – один из глав ордена Заклинателей. При его поддержке, лишить Эльтериана магии, полагаю, вполне возможно.

Однако, даже тогда Эльтериан останется наследником рода Ашшенар. Репрессии лорда Аскеа сильно потрепали род, взрастивший императрицу Ссиль, но лишив его многих выдающихся представителей, глава Тайного департамента не смог ни на одну медную монету уменьшить состояние этой великой семьи. До сих пор род Ашшенар оставался богатейшим родом в империи Аркалад.

Таким образом, выделяем третий источник силы Эльтериана – деньги.

И на пустой лист бумаги начали ложиться ровные строки:

«Дивного вечера, лорд Аскеа…»

Когда в палатку вернулся Каенар, я уже запечатывала послание.

– Мой господин, – я протянула конверт кронпринцу, – не могли бы вы…

Договаривать не пришлось – Каенар взял конверт и прочел имя адресата.

– Что-нибудь еще, моя наследная принцесса? – не особо скрывая свое недовольство, вопросил он.

– О, да, – я поднялась, и высказала существенную причину своего недовольства: – Меня зовут Асьен. Я никак и ни в чем не возражала по поводу фамилии Риддан, но имя «Асьениэль» вызывает у меня как минимум неприятие.

Пройдя ближе, Каенар обошел стол, и присел на его край рядом со мной.

Несколько мгновений Ангел Смерти пристально смотрел на меня подчеркнуто внимательным взглядом, затем тихо произнес:

– «Ас» – равная весне. «Сье» – верная жена. «Ен» – хранительница. «Иэль» – сияющая. В династии Эвердан испокон веков для наименования выдающихся членов семьи используется древний язык некогда населяющего Небесный город великого народа. Не всем императрицам была дарована честь именования, но для тебя отец сделал исключение.

Я предпочла бы обойтись без подобных исключений, особенно со стороны императора.

– Все что угодно, но только не это имя, – я надеялась сказать это твердо и решительно, но едва ли сумела.

Недолгое молчание, и взяв письмо для лорда Аскеа, Каенар пообещал:

– Я разберусь с этим.

В следующее мгновение Надежда Империи исчез.

А мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы покинуть нашу палатку.

***

Вероятно, я оказалась единственным человеком в лагере, кого до такой степени смутило произошедшее, что есть я смогла исключительно овощи. Что касается всех прочих – студенты расселись с подносами еды неподалеку от даэтарцев, отскребающих от изумрудной травы останки своих воинов, и не теряя аппетита, возбужденно обсуждали, какого цвета внутренности у соперников в предстоящих учениях.

Милые и не очень девушки, и совершенно не испытывающие дурноты молодые мужчины, поедая изысканные блюда поданные сегодня кухней, громко обсуждали интересующий всех без исключения вопрос – действительно ли в рацион даэтарцев входит серая глина, или это всего лишь слухи. Некоторые сходились во мнении, что видели серые комковатые сгустки в желудках барабанщиков, некоторые заявляли, что это была вовсе не глина.

В результате, я покинула место общего сбора, и ушла доедать свой ужин подальше, за палатки, туда куда не доносились слова студентов и не начинало подташнивать от запахов крови и все тех же внутренностей. Но поздно – аппетит уже был безвозвратно утерян.

Отложив поднос, я принялась пить чай, поданный в специальных высоких кружках с крышкой, не позволяющей жидкости выплеснуться, даже в случае падения, и боюсь, этот чай станет моей единственной пищей на все ближайшие дни.

И тут из-за палаток вышла леди Сарская.

В брючном костюме она показалась на удивление тощей и несколько угловатой, а так же крайне раздраженной, и собиралась сесть просто на траву, но зная о ее состоянии, я пододвинулась, освобождая место на покрывале. И леди не стала отказываться.

Устроившись рядом, она в первую очередь проглотила несколько мятных пастилок, затем судорожно выпила почти весь чай, и лишь после принялась есть мясную нарезку, поданную с мятным соусом, жутчайшее Облачное пирожное и, к моему искреннему изумлению – глину. Серую. Ту самую, что с таким воодушевлением и интересом обсуждали студенты ВАДа.

– Хочешь? – внезапно перестав хрустеть, предложила мне Сибилла.

– Нет, благодарю вас. Боюсь, после сегодняшних событий аппетит покинул меня надолго.

– А я постоянно хочу есть, – посетовала маг. – Постоянно. Эта глина не отсюда, я захватила с собой из дома немного. Не то чтобы мне нравился вкус, но… она отбивает аппетит хотя бы ненадолго.

Мне не следовало бы этого делать, но повинуясь порыву, я достала из внутреннего кармана куртки сухари, приготовленные из «хлеба воина» и молча протянула девушке.

– Мадемуазель Асьен, какая неслыханная щедрость! – язвительно воскликнула она, развернув сверток. – Интересно, известно ли вам, что каждый военный род хранит свой рецепт, с ранних лет приучая детей к определенному вкусу и… вы правда полагаете, что я смогу это есть?

Однако, вопреки сказанному, леди Сарская забросила кусочек сухарика в рот и принялась задумчиво жевать, причем, судя по выражению ее лица, предложенное мной определенно оказалось куда лучше серой глины.

– Эльтериан говорил, – беря второй сухарик, задумчиво произнесла она, – что в Суассоне у вас была одна весьма своеобразная особенность – вы могли угадать любимое блюдо того или иного человека. Именно так вы завоевали доверие… кронпринца, чтоб его. Говоря откровенно, тогда я усомнилась в ваших способностях, но сейчас… «Хлеб воина» весьма сложное в приготовлении блюдо, но вы не только сумели приготовить это, но и сделать вкус универсальным. Ваш дар вернулся к вам в полной мере?

Дара угадывать любимые блюда у меня никогда не было, но едва ли я могу позволить себе глупость рассказать об этом.

– Рада, что вам понравилось, – вежливо ответила леди.

– Рада, что не сижу здесь в полном одиночестве, – вдруг с грустью произнесла Сарская. – Одна я не рискнула бы уйти, другие заметили бы.

Мне хотелось бы уточнить причину подобного, но тут мы оказались в окружении.

– Мадемуазель Асьен, – ректор Нуэнта появился совершенно неожиданно, а за ним послушно прыгал низкий столик, – вы великолепны!

– Поддерживаю, – за столиком шагал магистр Ксавьен, с полным подносом еды.– Ты, эта, как тебя там по имени, организация лагеря на высшем уровне!

– Даже полноценная ванна прямо в палатке! – магистр Ильхан явился сияя драгоценностями, которые излучали свет, и за ним послушным псом прыгал низкий топчан. – Асьен, я думал ничего лучше чем высший бал его императорского высочества, я не увижу! Но принять ванну на краю мира, с видом на заходящее солнце, под вой подгрызаемых даэтарцев – это неповторимо!

Вернув маску на место, потому как есть в компании одного только магистра Ксавьена уже не было никакого желания, вежливо ответила:

– Бесконечно рада, что мои старания окупились.

И тут же обратилась к ректору:

– Магистр Нуэнта, но разве вы не собирались вернуться в Небесный город?

– И пропустить такое? – магистр уселся за столик, разместив на нем свой наполненный разнообразной едой поднос. – Мадемуазель Асьен, в организации чего-либо равных вам нет, но вы, похоже, ничего не смыслите в развлечениях. Это ранее я скрывался с места, стараясь исчезнуть до того, как палатки начинали рушиться, в привезенной для полевой кухни продовольствии обнаруживались насекомые, а мясо оказывалось протухшим. Даэтарцам нет равных в каверзах, уж поверьте мне. А студентам, попавшим в условия, где все рушится на глазах, можно было лишь посочувствовать, но никак не пытаться пробудить в них стремление к победе. Но теперь все иначе!

– Определенно иначе, – поддержал магистр Ксавьен, – даже павлин этот пафосный не сбежал, что странно.

– Ворон общипанный! – не сдержался магистр Ильхан.– Я не в том возрасте, чтобы существовать в условиях, не соответствующих моему представлению о комфорте! Однако сейчас я всем доволен.

– Кстати, господа, – магистр Сайдакор появился абсолютно бесшумно, – и уселся рядом с магистром Ксавьеном, бесцеремонно отодвинув того от ректорского столика, – с каких пор в вашем унылом, отсталом и позорном заведении для не Великих и не Достойных стало так весело?

Магистр Ксавьен и ректор Нуэнта переглянулись и разом указали на меня, после чего спокойно продолжили есть. А я приготовилась выдержать очередную фразу обо мне, или же услышать очередной вопрос, или еще что-либо, но взгляд целителя остановился не на мне. Магистр Сайдакор, словно позабыв о еде, пристально смотрел на леди Сарскую. И под его изучающе-внимательным взглядом Сибилла перестала жевать.

– Как интересно, – не отрывая взгляда от девушки, произнес целитель. – Весьма и весьма интересно… Магистр Ксавьен, а вы ничего не хотите мне сказать?

– Нет, – мгновенно ответил последний, и насыпал в свой салат пригоршню острейшего перца. – А что?

Но, несмотря на кажущуюся отрешенность и полнейшее безразличие, именно магистр Ксавьен молниеносно подал руку, едва леди Сарская начала вставать. И эта забота, проявленная в казалось бы более чем естественном между этими двумя жесте, сказала больше, чем тысяча слов.

Мы все молча проводили уходящую леди Сарскую напряженными взглядами, и только магистр Ксавьен оставался все так же совершенно невозмутим.

Он сумел сохранить полнейшую невозмутимость, даже когда магистр Сайдакор прямо спросил:

– Чей это ребенок?

– Это? – с деланным изумлением переспросил магистр Ксавьен. – Насколько мне известно, это единственная дочь лорда Сарского и его первой супруги леди Эштен. Не знал, что вас интересует родословная наших студентов.

И магистр вновь продолжил поедать несъедобное.

А целитель Сайдакор почему-то посмотрел на меня… в стотысячный раз порадовалась тому, что на мне маска, но осанку и выдержку приходилось сохранять в любом случае.

– Мадемуазель Асьен… – начал было целитель.

– Ты, эта, как тебя там, на пару слов, – перебил его магистр Ксавьен. – Срочно.

Я торопливо поднялась сама, проигнорировав жест помощи, в виде протянутой магистром руки.

***

На краю Небесного мира было изумительно прекрасно. На ночном небе, простирающимся и над нашими головами, и под нашими ногами – мерцали звезды. Сияние луны смягчало рваные очертания края света, парящие вдали скалы казались облаками, а тишина весенней степи, с порывами ветра перемежалась шелестом камней, словно бы мы стояли на краю океана, слушая шум набегающих на берег волн.

– Здесь где-то вода? – спросила, нарушая тягостное молчание.

– Нет, это камни в пещерах Даэтара, – магистр сел на ближайший валун. Извлек из кармана пакет с орехами и жгучим перцем. Галантно поинтересовался: – Жрать хочешь?

– Позвольте отказаться от столь экзотического удовольствия, – вежливо ответила.

– Твоя взяла, позволяю, – кивнул магистр Ксавьен.

И мы оба вновь воззрились на усеянное звездами небо.

– Тяжело начать этот разговор, да? – внезапно спросил преподаватель.

– Да, тяжело, – согласилась я.

Пауза и тихое:

– Осуждаешь меня?

– Себя не меньше, – я отошла от края обрыва, приблизившись, села на валун рядом с магистром.

Магистр тяжело вздохнул, и глядя вдаль произнес:

– Почти пять лет я наблюдал за Эльтерианом и тем, что он творил с сыном моей Алли. Но что я мог? Для Каенара он был младшим братом, которому герцог Риддан спускал практически все. В военных родах между братьями всегда с детства устанавливаются крепкие связи, предпочтение отдается семье, в друзьях неизменно – братья.

Еще один тяжелый вздох, и засунув пакет обратно во внутренний карман, магистр улегся на валун, закинув руки за голову, и продолжил:

– Я отвратительно себя чувствую, манипулируя этой глупой девочкой, но это единственный шанс разорвать связь между принцами. Да, сейчас есть ты и Каенар все яснее видит кем на самом деле является Эльтериан, но в глубине его сердца они все равно братья по отцу.

Помолчав, тихо сказала:

– Значит мы разыграем эту пьесу до конца.

Повернув голову, магистр Ксавьен насмешливо оглядел меня, и произнес:

– Такая жестокая Асьен… Ты не останавливаешься на полпути, да?

Остановилась бы. Действительно остановилась бы, но… сын императрицы Остерии все равно погиб, а Эльтериан лишенный практически всего, лишь стал сильнее.

– Я жестокая, вы правы, – согласилась, поднимаясь. – Что требуется от меня на данном этапе?

Магистр, не вставая, снял с руки браслет и передал мне.

– По одной таблетке три раза в день. Леди Сарская доверяет тебе, а от меня сейчас будет предусмотрительно держаться подальше.

Взяв браслет, закрепила его на своем запястье, прикрыла одеждой.

– Что это за лекарство? – спросила, застегивая манжет.

– Укрепляющее средство. Предотвращает выкидыш.

– Я поняла, – чуть склонила голову, прощаясь.– Дивной ночи.

– И тебе, малышка, – задумчиво ответил магистр.

Похоже, мы оба чувствовали себя одинаково отвратительно.

В лагерь я возвращалась одна.

***

Они появились неожиданно!

До ярко освещенного, шумного и укрепленного лагеря оставалось не более полусотни шагов, когда черной вспышкой на моем пути возникли три женщины. Странные черные декоративно рваные в лохмотья одеяния, посохи украшенные лоскутами ткани и черепами мелких грызунов, сверкающие в полумраке черные провалы глаз, без зрачка и белка, словно заполненные тьмой. И крючковатые ногти на не менее крючковатых пальцах, когда все трое указали на меня.

– Меняющая судьбы! – разом произнесли все три шаманки.

И это было обвинением.

– Ты! – та что была посередине, сделала шаг вперед. – Дитя шаманки!

Испуганно отступив на шаг, я судорожно размышляла над тем, кого звать на помощь. Магистр Ксавьен находился примерно на таком же расстоянии, как и лагерь, но ему определенно было легче услышать мой крик.

– Сними маску! – прошипела крайняя слева.

– Дочь Асдаэрры! – выплюнула крайняя справа.

Снять маску? А это выход.

Я медленно подняла руки, показательно развязывая шелковые ленты, удерживающие маску на лице, и попутно сжала кольцо магистра Бериона. Оно ответило мгновенно потеплев и запульсировав. Теперь не было необходимости звать на помощь.

Но кто мог знать, что помощь мне не потребуется.

– Ты… – у шаманки что стояла посередине, опустились руки.

– Светлые волосы…

– Синие глаза…

– Другое лицо…

Они говорили одна за другой, растерянные и не понимающие происходящего.

– День, час, место – все совпало, – прошептала в священном ужасе крайняя справа.

– Но дочь Асдаэрры была копией матери, – крайняя слева.

– Изумрудные глаза, волосы – сплав меди и золота… – снова главная. – Асдаэрра могла спрятать дочь, могла сделать неприметной, но магия изменений была ей не подвластна… Нам нужен новый ритуал! Новая жертва! Род должен быть прерван!

Но прервали их.

Мрак ударил волной, сбивая шаманок с ног, и я мгновенно оказалась за спиной магистра Ксавьена. А из лагеря уже бежал магистр Берион, но его обгоняли два огненных пса, спущенных сэром Матиушем.

***

Спустя час меня наконец-то оставили одну.

С успокоительным отваром, приготовленным для меня магистром Сайдакором, я сидела за столом Каенара, забравшись на стул с ногами и делая глоток за глотком, думала о себе…

«Дочь Асдаэрры!»

Странное дело, я никогда не искала своих родителей. Тинра тоже была сиротой, и она порой тратила все свое жалование, пытаясь разыскать отца, но я, не помнившая ничего до того дня, когда Можан, спасая меня от грабителей, протянул руку – никогда не думала о своей семье. Никогда.

Я знала свой возраст и знала, что я сирота. Просто знала это. Имя, фамилия – они были мне известны и я назвала их стражникам в Суассоне, рассказав что мои документы украли. А семья? Маленький дешевый медный браслет остался единственной вещью из прошлого, о котором я никогда не задумывалась…

Сирота из Суассона…

Я абсолютно точно знала, что я сирота. Я знала это с первого дня, как себя помнила… А помнила я лишь ворота города, мост, напавшую на меня шайку голодных оборванцев и Можана, пришедшего на помощь…

«Изумрудные глаза, волосы – сплав меди и золота»… – медленно проговорила про себя.

У настоящей меня были зеленовато-болотные глаза, и рыжеватые волосы…

«Асдаэрра могла спрятать дочь, могла сделать неприметной, но магия изменений была ей не подвластна».

Однако нашелся тот, кто владел изменчивой магией…

Глоток и горечь успокоительных трав, среди которых преобладала полынь, обжигает горло, но кроме горечи никаких иных чувств я не испытывала.

Я была сиротой, я была уверена в этом так же, как в том, что солнце встает на востоке. Суассон стал мне домом, и кроме него мне некуда было возвращаться – в этом я тоже была абсолютно уверена. И семьи у меня нет – никого из близких или даже дальних родственников.

«Род должен быть прерван!»

И его прервали. Я не знала этого наверняка, но в глубине души ответ имелся.

«Меняющая судьбы!»

Прикрыв глаза, я продолжала сидеть, держа чашку с отваром и чувствуя горечь даже от его запаха.

Небеса, кто я? Дочь упомянутой шаманками неведомой Асдаэрры или сиротка, которой придали облик последнего дитя этой женщины, чтобы спрятать истинную Меняющую судьбы? Я прожила в Суассоне несколько лет и как никто другой знаю, что во мне не было ничего примечательного. И магия – в Нижнем мире ее назвали благословленной небесами, а значит я совершенно точно не из Нижнего мира…

Но Небеса немыслимым образом подарили мне второй шанс…

Мне хотелось бы искренне верить, что это действительно чудо, и что мои молитвы были услышаны, когда я оказалась на самом краю пропасти, а Ангел Смерти неумолимо настиг меня… Но молила ли я Небеса о спасении и раньше? Несомненно. И не раз. Казнь четы Бомаги, гибель Тинры, чья голова покатилась с плахи по постаменту, страдания Можана… В моем чудовищном прошлом я молила о спасении не раз, но была услышана лишь в день падения Небесного города.

Отставив чашку, я притянула к себе письменные принадлежности и желтоватый лист бумаги легли строки:

«Драгоценный лорд Аскеа, мне требуется ваша помощь в поиске девушки примерно моего возраста. Цвет волос может варьироваться в пределах всех оттенков золотисто-рыжего, глаза в пределах зеленого цвета. Сирота. Вероятно, не помнит о собственном прошлом. Поиски необходимо скрыть всеми возможными способами».

Запечатав письмо, я указала адресатом главу Тайного департамента, и отправилась навестить леди Сарскую.

***

Магистра Сайдакора на месте не оказалось, поэтому мятный чай из четырех видов мяты я заварила сама, под настороженными взглядами помощников лекаря. Пожелав всем дивной ночи, покинула целительский пункт и отправилась к палаткам девушек.

Еще издали, услышав множество голосов, удивленно прислушалась – девушки с Боевого факультета редко бывают столь многословны, соответственно возбужденные и громкие голоса могли принадлежать лишь обучающимся на Ментальном факультете, но они были размещены в отдельных палатках и ныне находились определенно не на своем месте.

Откинув полог, вошла, осторожно придерживая накрытую чашку, и едва не отпрянула назад, едва мне в лицо бросились десятки ярких, сверкающих в полумраке бабочек.

– О, мадемуазель Асьен! – поприветствовала меня радостным возгласом леди Ессерин. – Дивного вечера, рада что вы заглянули к нам на огонек!

– Дивного вечера, – вежливо ответила я, оглядываясь в поисках леди Сибиллы.

И определила ее местоположение по сдавленным звукам определенно имеющей место тошноты.

– Сиби все еще страдает, – насмешливо высказалась леди Ессерин. И тут же обратилась ко мне с вопросом: – Мадемуазель Асьен, как вам сегодняшнее представление?

– Пугающе, – вполне искренне ответила я.

И чуть склонив голову, в знак извинения за необходимость прервать светскую беседу, я поспешила к леди Сарской.

Выглядела невеста принца Эльтериана весьма неважно – цвет ее кожи казался серо-зеленым, волосы были неаккуратно собраны в пучок, вцепившиеся в края ночного горшка пальцы побелели, а извечные подруги леди Ни-ни и леди Си-си определенно не были рады составлять компанию в столь интимном деле, как расставание с остатками ужина.

– Можете идти, – отпустила я обеих девушек.

В любой другой ситуации они возмутились бы моим самоуправством, а в прошлом и вовсе исхлестали бы заклинаниями, как делали не раз, но сейчас леди были рады оказаться как можно дальше.

Когда нас оставили одних, я подала леди Сарской для начала воду, помогая умыться и вымыть руки. А после, едва она смогла сесть, я подавила сочувствие и чувство вины, и движением скрытого рычажка в браслете скинув крохотную таблетку в мятный чай, передала его девушке.

– Магистр Ксавьен сказал, что это поможет вам, – маленькая ложь, скрывающая нечто гораздо большее.

– О, благодарю вас, – услышав о магистре, леди Сарская даже улыбнулась.

То, с каким усердием она выпила весь чай до последней капли, заставило меня повторно испытать муки совести. Несчастная девушка, что в будущем станет еще несчастнее… и я фактически являюсь одним из ее палачей.