Предавшие крылья

М-да, замкнутый круг.

Междугородняя станция встретила запертыми дверьми. Узкое и высокое здание со стрельчатым сводом входа и пафосным шпилем, протыкающим ночное небо, словно издевались надо мной своим великолепием. Серебряная вязь рисунка на двери смыкалась в общий узор, и даже ручки, за которую можно было бы взяться, моему взору представлено не было.

Я некоторое время стояла и хлопала ресницами, не в силах поверить. В смысле, закрыто? Станция что, ночами не работает? Я пришла на последнем волевом усилии, с одышкой и трясущимися ногами, а меня не ждут?

Сказать по правде, я ничего не знала о графике работы хоть каких-то служб, кроме почтовой. Я не имела ни малейшего понятия, как работает станция, сколько стоит переезд из одной точки в другую, какие нужны документы для перемещения и так далее. Я была глупой, импульсивной и неподготовленной. Разум говорил, что надо развернуться и в тепле домашнего очага как следует продумать свое путешествие.

Но маленький бунтарский огонек внутри упрямо не давал струсить. «Мы сможем», – говорил он. Я уже ему особо не верила, но одно знала наверняка: если вернусь, то уже никуда не уеду. И не потому, что затянет уютное домашнее болотце. Просто я спалюсь, не смогу больше изображать безмолвие и покорность. А тогда мои родные меня точно никуда не отпустят.

Поэтому я поплотнее запахнула на плечах теплый платок и спустилась по стенке рядом с дверью, собравшись в комочек. Живот не давал сесть компактно, и я в очередной раз подумала, что надо бы хоть немного сбросить вес. Почему-то я думала, что магия – штука энергоемкая во всех смыслах, ведь все волшебники, которых я видела, были довольно поджарым. Но я являлась живым доказательством, что это не так. Внутри меня огромный резерв магического сырца, но малоподвижный образ жизни много чего отложил на мои бока. Раньше я не задыхалась через сотню шагов, хотя никогда не была тощей.

Но, возможно, мое путешествие в этом мне поможет?

– Эй, бродяжка, получше места не нашла? – услышала я над головой сердитый женский голос.

Я подскочила и начала отряхивать платье, из-под ресниц разглядывая подошедшую даму. Высокая, крепкая, рыжеволосая, с простоватым, но не лишенным привлекательности лицом. Судя по форменному платью, она здесь работала.

– Я не бродяжка, – негромко сообщила я. Боги, это мой голос? Хриплый, ломкий, словно у курильщика и выпивохи. Я осознала, что это мои первые слова за полтора года. Иронично. – Я не бродяжка. Просто слишком рано пришла.

– Ну проходи тогда.

Женщина вложила в рисунок на двери какую-то загогулину, идеально вписавшуюся в выемку. Из полотна тут же выехала ручка, рыжая потянула за нее, и дверь открылась, не издав ни единого звука.

Небо над шпилем станции начало светлеть, приближалось утро.

Беглянка 3

Уже к вечеру следующего дня я поняла, что без нормальной кровати не выдержу. Сон в каретах, дилижансах и в комнатах ожидания различных станций был короток и тревожен. Я была измотана и постоянно хотелось плакать. Надо было остановиться на ночь на постоялом дворе, тем более мне удалось добраться до самого Милберта.

Теперь у меня были деньги. На самой первой станции рыжеволосая сотрудница обменяла одно из моих колец на пригоршню монет.

– За кольцо можно было бы выручить пару сотен, – сообщила она мне, отсчитывая деньги. – Я кое-что понимаю в драгоценностях, поэтому дам тебе сто двадцать и ценный совет. Вот за это кольцо проси не меньше трехсот. За это – полтысячи. Колье будет стоить втрое больше. Ну а вот это кольцо лучше никому не показывай и прибереги на крайний случай. За него тебя и прибить могут, очень уж оно дорогое и камни в нем чистые.

Я совету вняла, посчитав его немного дороговатым для восьмидесяти монет, но спорить не осмелилась. И сейчас как раз выменяла в ломбарде колье на внушительную сумму. К Милберту деньги за совет приравнялись к нулю зато теперь, после нового обмена, можно и номер на постоялом дворе снять, и ужин нормальный заказать прямо в комнату. А уж наличие ванной и горячей воды – это чистый кайф.

Я уже поднималась на второй этаж в жилые комнаты, когда услышала позади знакомый голос.

– Можно, пожалуйста, номер на одного?

От страха я вся завибрировала, не веря своим ушам. Алекс? Мой бывший жених здесь? Голос был очень похож, но обернуться я не решилась. Едва удержалась, чтобы не ускориться и не побежать в свою комнату со всех ног. Дрожащая рука едва удерживала перила, ноги отказывались повиноваться. Я чуть не упала, зацепившись за ступеньку. Вот это был бы, конечно, шикарный момент побега: скатиться прямо под ноги парню, с которым меня связывали старые матримониальные договоренности. И тут я на себя разозлилась: ну что ты за курица, Эффи! Соберись! Ты больше не робкая и слабая девчонка. Ты – вместилище огромного количества магии, и твоя главная задача – донести ее до господина черного отшельника по имени Басбарри Гром. Ничто и никто не должен тебе помешать!

Стиснув зубы, я дошагала до верхней ступеньки. Но в последний момент все же обернулась.

Алекс Шеффилд был все так же хорош. Непослушная челка по-прежнему падала на лоб, четкая линия челюсти, красивой формы рот, широкие плечи и поджарая фигура. Даже дорожный плащ смотрелся на нем, как фрак завсегдатая оперы. Сила, уверенность и нахальство, а ведь он лишь на три года старше меня!

Я залипла, схватившись за косяк. Возможно, Алекс уловил это боковым зрением, потому что начал поднимать ко мне лицо. Со скоростью ядра, выпущенного из пушки, я рванула в коридор второго этажа, скрывшего меня от его глаз.

Забежав в свою комнату, я заперла дверь, прислонилась к полотну и долго не могла унять дыхание. Клянусь всем богами, из комнаты я сегодня ни ногой. Даже если заказанную еду мне не принесут, я лучше умру с голоду, чем засвечусь перед бывшим женихом. Не факт, конечно, что он сможет меня узнать в этом растолстевшем теле, но вдруг. Лучше не рисковать.

Слава всем богам, еду мне принесли и ванну наполнили. Сытой и чистой мне было намного проще смотреть на все проблемы окружающего мира. А потом и вовсе сон одержал верх, и я с удовольствием отдалась удобству кровати и теплу одеяла.

Утром я вся снова пропотела от страха, пытаясь выбраться из гостиницы незамеченной. Я шла по коридору второго этажа, почти вжавшись в стену, скользя по ней спиной. Обои с гигантскими коричневыми цветами почти отпечатались у меня на позвоночнике. Я прислушивалась к звукам, опасаясь различить знакомый голос, принюхивалась к запахам, пытаясь опознать аромат мужской туалетной воды. И так увлеклась, что забыла смотреть по сторонам. А когда опомнилась, то увидела, как в раскрытую дверь одного из номеров выглядывает возрастная дама. Затянутая в закрытое дорожное платье, с крючковатым носом и иронично задранной угольной бровью, она изучала мои странные действия с повышенным вниманием.

Смутившись, я выпрямилась, одернула подол и бодро зашагала к лестнице. Предметом для сплетен мне становиться было непривычно. Хотя наверняка в городе обсуждали «поехавшую крышей» дочку герцога Берроуза. И мне в очередной раз стало немножечко совестно перед родными.

Общий зал мне удалось преодолеть без особых приключений, хотя сердце чуть не выскочило из груди.

К счастью, Алекса я так и не встретила.

Беглянка 4

Юбка начала сваливаться с меня где-то на подступах к горам. Позади были переезды в дилижансах, попутные телеги и долгие пешие переходы. Пару раз я сбивалась с пути, плутала, но с помощью добрых людей, находила правильную дорогу.

Злых людей встретила лишь однажды – когда на меня попытались напасть в тенистом перелеске. Я честно предупредила их, что я девица нервная и, если что, бить буду по самому дорогому. Ну разве я виновата, что они мне не поверили? Они неслись от меня с воплями и проклятиями, прикрывая достоинства и хлопая выскочившими из спин крыльями. Не знаю, будут ли у них еще дети, но сильно переживать я не стала: генофонод не сильно пострадает, если конкретно эти особи не станут продолжателями славной династии крылатых людей.

Конечно, если бы это были маги, мне не удалось бы все так легко. Но тут свезло.

Итак, с меня начала сваливаться юбка. Сначала я решила, что это потому, что нормальные гостиницы закончились, а с ними прачечные и прочие чистящие услуги. Ткань от носки растянулась и потому мечтала покинуть мою талию, болтаясь на бедрах. Но оказалось, что я похудела, и пришлось подвязывать пояс веревкой, снятой с пугала на одном из огородов. Надеюсь, владельцы не сильно оскорбятся. Но на всякий случай я постаралась запомнить местоположение этого огорода, чтобы при возможности отплатить людям добром.

Я ощупала себя, но особых изменений, к сожалению, не нашла. Живот все так же оседал на ноги при сидении, ляжки терлись друг о друга до состояния дискомфорта, а пальцы по-прежнему напоминали сосиски. Одышка заставляла часто останавливаться и пережидать голвокружение и спазмы в легких. Но идти стало намного легче, чем в начале пути, словно мое тело смирилось с тем, что я его заставляю делать.

Расстояние позади осталось довольно приличное – это стало понятно по изменившемуся пейзажу.

Поля, проплывавшие за окном дилижанса, почти пропали. Все больше виднелись горы на дальнем плане. Города встречались реже, зато малюсенькие посёлочки – чаще. Деревья мельчали и словно бы искривлялись, зато кусты отращивали шипы и колючки. И солнце отказывалось прятаться за тучи: оно, наоборот, словно преследовало меня, не давая скрыться от его жарких объятий, доводило горло до непереносимой сухости.

Вскоре я попрощалась с последним средством передвижения. Селянин на телеге в тысячный раз спросил, правда ли я хочу на Грозовой Хребет, и, получив по-прежнему утвердительный ответ, осуждающе поцокал языком. Когда он скрылся вдали, я поднялась с камня, куда уселась, собираясь с духом, и пошагала по тропе вверх.

Вскоре выяснилось, что горная коза из меня так себе. Ноги ныли и соскальзывали по мелким камням, а ведь это как будто бы тропа! Что же ждет дальше, когда я вплотную подберусь к дому Басбарри Грома, к которому, я уверена, вообще никаких путей нет?

Но пути были, и вполне очевидные.

А вот жилье отшельника, которое я заприметила издали, было вообще не очевидным. Едва показался дом, я тут же прекратила движение и спряталась за большим камнем: еще не хватало прибежать к великому волшебнику настолько запыхавшейся, что и слова сказать не выйдет. Осторожно выглядывая, я изучала обстановку.

Хижина была кособокой. Невысокой, сложенной из крупных камней, которые были зажаты между грубо обтесанными бревнами. Пара небольших окошек наверняка освещала внутренности не очень хорошо, но зато сохраняла тепло – я слышала, что на горных хребтах часто дуют сильные ветры, льют дожди, зимы довольно лютые, а еще часто свирепствуют грозы. Поэтому прочная на вид крыша и труба от печки внушали определенный оптимизм. Но все это было настолько кривым, что напоминало рисунок неумелого художника и вызывало недоумение и кучу вопросов. Хотя, если мне удастся стать ученицей, наверняка будет возможность задать их все. Поэтому тратить время на обдумывание странностей дома я не хотела.

Можно было бы поразмыслить, какие странности есть у хозяина, но тут скрипнула дверь, и он сам появился на пороге. Стало ясно, что вышел он не случайно, потому что сразу же вперил взгляд в тот камень, за которым я пряталась.

Я вышла из-за укрытия, распрямилась и пошагала ближе к дому. Хозяина разглядывала с нарастающей тревогой: знала, что черные отшельники не берут учеников почти никогда. А конкретно этот не брал ни разу. Но, судя по его лицу, он их не просто не берет – он их сжирает.

Выражение лица было неприветливое и даже злое. При том что весь его внешний вид скорее напоминал доброго дядюшку, чем сильного мага. Я ожидала узреть высокого сурового воина, а не низкорослого тощего и лысоватого мужичка в простецкой крестьянской одежде. Он упер руки в бока и проямо глядел на меня из-под кустистых светлых бровей.

– Что надо? – невежливо спросил он удивительно низким для такой комплекции голосом.

Я замерла в пяти шагах от него, заложила руки за спину и начала:

– Добрый день, господин Гром. Меня зовут Эффимия Бомер, и я…

– Не интересует! – отрезал он.

– Но вы же не знаете, с чем я пришла! – Я опешила от резкого напора, хотя примерно такого приема и ожидала.

– Я и так знаю. Пришла предложить свои услуги. Но меня это не интересует. У меня не надо убираться, мне не надо готовить, и другие твои предложения меня тоже не интересуют. -Он развернулся, явно планируя уйти внутрь.

– Я не предлагаю своих услуг. Я пришла за вашими

Ученица 1

По-настоящему получаться у меня начало лишь к следующему лету. До этого я, как новичок, продолжала использовать силу-сырец. Трансформация ее в направленные потоки, разделение и структурирование все еще давались мне с трудом. Я и не предполагала, что магия – это так сложно. Казалось, вытолкнул силы – и вот оно, волшебство. Выяснилось, что это вообще не так.

Учитель объяснял доходчиво:

– Вот ты достала из скалы кусок железной руды. Он в принципе уже очень хорош. Его можно скинуть кому-нибудь на голову, и человек скорее всего отъедет в мир теней. Но если руду переплавить, то из нее можно сделать топор. Топором уже не только чудесно рубятся головы, но и заготавливаются дрова на зиму. Когда умений и знаний больше, из того же куска руды создаются спицы для телеги, фортификационные ворота, посуду и даже обручальные кольца.

– Обручальные кольца делают из золота, – заметила я.

– Да? – удивился учитель. – Ну вот, Фимка, такой пример испортила своим всезнайством!

Этим странным почти собачьим прозвищем он наградил меня почти сразу. Сперва я боялась что-то возразить, а потом привыкла. Он мог этим именем ругать, журить, насмехаться и даже хвалить.

Учитель был странным, и я редко его понимала, но научилась не обращать на это внимания. Он существовал так, словно в его голове всегда играл оркестр. И там звучал то марш, то деревенский пляс, то похоронка. Угадать, что именно сейчас на уме у Басбарри Грома было очень сложно, но если попадаешь не в такт, то можешь огрести ни за что. А попал – будет тебе счастье.

Условия обучения он мне озвучил сразу же. Их было всего три:

– Беспрекословное подчинение, как бы странно ни звучал приказ. Слезы, сопли и жалобы за пределами дома. Если я сказал, за мной не ходить – значит, не ходить.

Они были понятными и выполнимыми.

Первым я нарушила самое последнее.

Зря Гром его вообще придумал. Если бы он просто уходил раз в месяц, я бы, возможно, и не обратила на это внимания. Но связанная запретом, я просто умирала от любопытства.

Для своего секретного дела Басбарри Гром всегда выбирал самые мрачные вечера: когда непогодилось, хлестал дождь, а то и вовсе гроза. Он возвращался почти под утро обычно уставшый, весь промокший до нитки, но очень довольный.

Когда это случилось в первый раз, я была, пожалуй, больше удивлена. На второй – встревожена. А на третий вся извелась от разных, зачастую противоположных эмоций. Мне было и волнительно за него, и страшно за себя – если с ним что-то произойдет, куда податься мне? К тому же, было жутко интересно, что же это за секрет. Богатое воображение подбрасывало такие варианты, что впору садиться за книгу.

Когда учитель вернулся, уже светало.

Я все еще не спала и к этому моменту нашла, как мне показалось, идеальную лазейку в запрете. Мне нельзя было следовать за ним. Но спрашивать-то было можно. Я решилась:

– Господин Гром, а куда вы ходили?

– К шлюхам, – отрезал он.

 Я тут же спряталась назад в свою пристройку, не найдя слов.

Теоретически, это могло быть правдой. Басбарри Гром был еще не настолько стар, чтобы не интересоваться женщинами. Я точно не знала, сколько ему лет, он был как раз где-то на уровне «уже скоро дети начнут дарить внуков». Если бы те у него были.

И то, что он возвращается такой довольный, тоже выступало за подобную версию. Но почему он выбирает для этого настолько неприятные ночи?

Я протерпела еще два похода, но на третий сломалась. Тогда как раз минуло полгода моего пребывания у черного отшельника. Я смирилась с его дурным и противоречивым характером, научилась ловко обходить все его странности и придурь. Добилась первых успехов на магическом поприще. И поэтому решила, что имею право знать. Во всяком случае, если погляжу одним глазком, ничего страшного не случится.

Поэтому, когда Гром отправился в свою секретную прогулку, я выскользнула за ним.

К этому моменту я была уже в очень хорошей физической форме – такой, которой никогда не имела раньше, даже в самом розовом юношестве. Об этом позаботилась магия и Басбарри Гром. Он натаскивал мою выносливость не меньше, чем прокачивал волшбу. Мы и начали с того, что возводили пристройку для меня. Ну как «возводили». Учитель руководил, а я ворочала камни, обтесывала их, ходила по горам и выбирала деревья для опор. Где-то действовала магией, но чаще все же приходилось напрягать мышцы. И уносить слезы усталости и боли подальше от дома. Так велело правило номер два.

Но зато теперь я была стройной, сильной и гибкой и могла преследовать учителя, не опасаясь быть замеченной.

К моему удивлению, он пошел не вниз, в долину, к людям. А свернул наверх, в сторону горного хребта. Я видела впереди его обманчиво тощую фигуру на фоне стремительно сгущающихся туч. Становилось заметно холоднее, на вершинах уже лежал снег. Я старалась идти лишь по каменистым участкам, чтобы не оставлять следов. Прятаться было все сложнее: зубцов на хребте было маловато, и я вынуждена была отпускать его подальше, чтобы перебежать от одного укрытия к другому как можно более скрытно.

Пару раз я его почти потеряла из виду. Я догоняла, обмирая от страха – казалось, что он сейчас выпрыгнет из-за очередного уступа с криком: «Я поймал тебя, Фимка!» Или в этот момент он не станет уже называть меня домашним именем, а выберет полное, потому что рассердится?

Но, слава богам, все обошлось.

Я в очередной раз увидела его заранее и успела замереть, согнувшись за крупным острым камнем.

Басбарри Гром стоял, выпрямившись и застыв, как памятник. Он словно ждал чего-то или кого-то. Но шансов встретить тут живую душу был минимальным. Да и с мертвыми здесь был полный провал.

Я успела замерзнуть, да и ноги затекли, а он все не двигался. Я уже решила, что это какая-то дурацкая медитация, но тут Гром поднял вверх руки.

У меня по позвоночнику прошла пугающая колючая волна, а все волоски на теле тут же встали дыбом, когда с рук учителя прямо в небо ударила молния. Настоящая, ломкая стрела, доставшая до самой нижней тучи. Я не верила глазам, пыталась сморгнуть это видение, хоть чем-то объяснить, почему вдруг световая вспышка летела не вниз с неба, а вверх, от земли. Ну не способен человек породить такое, просто не способен.

Максимум, что могли самые сильные маги, – создать огненный шар или копье. Но не молнию. Это еще сложнее, чем летать – теперь-то я знала точно. Это сила-сырец, но такой мощи, которой обладали только боги, и то если верить легендам.

А учитель тем временем повторил свой невозможный трюк, и мне в голову пришла неуместная мысль: “Гром пускает молнии, какая ирония”. И правда, обычных звуков, которые обязательно сопровождали бы это явление в природе не было. Я слышала потрескивание разрядов, шум ветра, гул потревоженных туч, но никакого грома.

Затем была третья, четвертая и пятая молния. Еще и еще. Я уже сбилась со счета, а он все кидал и кидал вверх разряды. В ушах шумело, горло сжималось спазмами, но я не могла отвести глаза от действа, творившегося на самой вершине.

Постепенно промежутки между молниями стали увеличиваться. Басбарри Гром все реже поднимал руки. Словно он устал. Словно боги могли уставать.

Вот он в очередной раз воздел руку вверх, но вспышки не последовало. Он замер, тяжело дыша. А потом резким, рубящим движением полоснул воздух. И молния полетела прямо в меня.

Ученица 2

Шансов успеть хоть что-то сделать у меня не было. Даже вскинуть руку я не успела, лишь зажмурилась. Раздался грохот, и что-то острое рассекло мне щеку. Боль полоснула бритвой, но она была в сотню раз меньше ожидаемой. Вокруг что-то летело, падало и тяжело гремело, а я не решалась открыть глаза. Руки мелко тряслись, в животе копился тревожный узел, при этом я явно была цела. Сжавшись в дрожащий комок, я ожидала, когда это все так или иначе закончится.

Когда я отважилась посмотреть, увидела, что  кусок скалы, за которым я пряталась, просто перестал существовать. Похоже, именно в него и пришелся удар Басбарри Грома.

А сам маг стоял не дальше чем в пяти шагах от меня, сурово скрестив руки на груди. Теперь молнии бросали уже его глаза. Пусть и фигурально, но почему-то от этого стало только страшнее. Его тонкие волосы наэлектризовались и торчали вокруг головы странным ореолом. Нижняя челюсть обрисовалась так четко, словно ее поправили острым ножом. Между бровей залегла глубокая складка.

Я боялась пошевелиться. Возможно, мне нужно было падать на колени и умолять о прощении. Или разворачиваться и пытаться сбежать. Но ничего из этого сделать не получалось. Я просто замерла, ожидая первого слова от учителя. Оно было коротким и резким:

– Домой!

Я отмерла, повернулась к нему спиной и шустро начала спускаться по краю хребта вниз. Я не боялась того, что он ударит со спины: было очевидно, что он уничтожил камень передо мной лишь потому, что хотел попасть именно туда. Вместо этого на меня напали другие страхи. Что же я наделала и чем мне это грозит? Я узнала его страшную тайну и должна за это поплатиться. Но чем? Какое за подобный проступок может быть наказание? Я готова была на все что угодно: дополнительные работы, любая повинность, даже физическое наказание. Но я отчетливо помнила, что он говорил: нарушение любого пункта из трех запрещенных влечет за собой мое моментальное изгнание.

Шагая по каменным уступам, уже не обращая внимание, есть на них снег или нет, я осознавала главное: это будет конец.

Я только вкусила кайф от владения своими силами, только начала разбираться в сложных законах магии. Уйти сейчас – это полный провал. Надо будет все начинать заново.

Переносицу начало ломить, и тогда я осознала, как сильно напрягла ее. Я не хочу уходить, но я справлюсь. Теперь-то точно знаю это. Выгонит – значит так тому и быть. Буду искать варианты. В конце концов, Басбарри Гром не единственный черный отшельник на всю страну. Найду другого. Или, в конце концов, выучусь в академии инкогнито. Не пропаду.

К сожалению, это решение не принесло ни облегчения, ни уверенности. Но я могла их изобразить.

Когда мы зашли в дом, я уже распрямила плечи и оторвала подбородок от груди. Я была готова к любому исходу. Но обернуться заставила себя, лишь когда за учителем закрылась входная дверь.

Он посмотрел на меня и усмехнулся моему воинственному виду. Злился, сразу было видно, но долгое путешествие до дома разбавило и его острые эмоции.

– Садись, – приказал он коротко, повернулся к печке и спустил в ее жерло язычок пламени. Дрова тут же занялись. Затем он подвинул ближе к огню черный от копоти чайник. Выпить чего-то горячего сейчас было на редкость отличной идеей.

Лишь затем он повернулся ко мне лицом и сел на стул напротив.

– Что, по-твоему, ты видела? – спросил он прямо.

– Вы – бог? – я сразу решила уточнить этот момент.

– Нет. – Он не фыркнул насмешливо, хотя я и ждала чего-то подобного. Версия, конечно, была дурацкая: предположить, что бог мог учиться в академии, а потом еще лет десять в ней преподавать, была мало реалистичной. Но чем еще объяснить небывалое могущество учителя, я не знала.

– Тогда кто?

– Я всего лишь черный отшельник.

– То есть… вы все так можете? – Я разинула рот от изумления, забыв на мгновение, что мне нужно бояться за собственное будущее.

Басбарри Гром немного грустно вздохнул и начал говорить:

– Я расскажу тебе кое-что, но эта информация не для общего пользования, так сказать. Но сперва ответь на вопрос: почему черные отшельники уходят из мира жить в такие глухие места, типа моего перевала?

– Ну, у них немножко едет крыша, – брякнула я и тут же прикусила губу: а вдруг обидится? Но он не обиделся.

– И это тоже. Но дело в том, что сильные маги перестают контролировать собственную мощь. Ее становится столько, что не хватает сил удерживать. И единственный шанс избежать случайного выброса с жуткими последствиями для всех окружающих – это уйти туда, где минимум людей. Когда-нибудь я окончательно сойду с ума, и здесь произойдёт землетрясение, извержение вулкана или что-то еще похожее. Пока же мне удается сбрасывать силу тем самым способом, что ты видела сегодня.

Я молча переваривала услышанное. Это было невероятно и ужасающе. Количество мыслей в моей голове превышало все допустимые нормы. Я обдумывала миллион вещей, переворачивая свои знания об этой части мира с фундамента на крышу.