Сны Авроры

– Чем докажешь?

– Да, чем докажешь?…

Аврора видела, как Монро Лайеф тяжело опустился на стул и несколько раз провел ладонью по лбу так, словно у него болела голова. Третий старейшина, Пиркес Мелори, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Монро отшатнулся.

– Я не утверждаю, что был в тех землях. – заговорил Ласло Кериан, когда гул голосов немного стих. – О, нет! Мне не хватило смелости и сил, чтобы продвинуться дальше пределов Горного края, и я, как говорил прежде, два года провел в поселении под названием Южный предел. Это большое поселение, где есть многое из того, чего лишены жители Лощины. Именно в Южном пределе, в древних книгах, были обнаружены доказательства существования Золотого города. – Он перевёл дух и снова окинул взглядом людей, которые снова ловили каждое его слово. – И одна из этих книг здесь, в Лощине! Корвин Валтейн, мастер-хранитель книг Южного предела согласился проделать вместе со мной этот нелегкий путь, чтобы показать жителям Лощины путь к спасению! – Ласло Кериан обернулся к старейшинам. – Если уважаемые старейшины позволят, мастер Валтейн скажет несколько слов.

Сакера Гош издала неопределённый звук, который можно было счесть как согласием, так и отказом. Пиркес Мелори выразительно посмотрел на Монро Лайефа, но промолчал. Лайеф снова потёр лоб и махнул рукой.

Вперед неспеша, так, словно каждое движение давалось ему с трудом, вышел невысокий, худощавый старик в длинном балахоне. Мягкая улыбка на его добродушном лице резко контрастировала с твердым взглядом темных глаз. К груди, как величайшую драгоценность, он прижимал книгу, окладом напоминающую ту, что так и осталась лежать на полу домика Авроры.

Старичок открыл книгу и, пролистав несколько страниц, перевернул её так, чтобы все могли увидеть изображения, запечатлённые на желтоватых листах.

– Я Корвин Валтейн, – заговорил он, – и я – хранитель книг людей Южного предела. Мои предки родом из Золотых земель. Именно они создали эти книги, вложив в них свои воспоминания о прошлом. – Аврора, как и все собравшиеся здесь жители Лощины во все глаза смотрела на рисунки, изображенные на страницах книги. Они были настолько точными, что не узнать их было невозможно. Белокаменные башни, уходящие золотыми шпилями в небо, зеленые луга, деревья, цветы… – Но они показали нам не только прошлое, но и выход из бесплодных земель, кои мы сейчас зовём Горным краем. – продолжал Корвин Валтейн. – Долгие десятилетия эта книга и другие ей подобные, хранились в тайне. Были спрятаны от наших глаз, позабыты. Однако мне удалось отыскать их и убедить старейшин Южного предела отправить несколько человек на поиски перехода через Великий Разлом в том месте, на которое указывают книги. И переход был найден! Храбрый Лориан Валтейн, мой дорогой племянник, был одним из тех, кто обнаружил переход. Выйти сюда, Лориан, мальчик мой.

Быстрой и легкой походкой к нему подошёл молодой высокий мужчина, одетый почти как же, как Ласло Кериан. Однако его одежда выглядела более новой и дорогой: синяя туника, желтый расшитый бусинами пояс, черные штаны, подчеркивающие мускулы на длинных ногах, высокие, свободно обхватывающие голенище сапоги. А его лицо… У Авроры на мгновение перехватило дыхание. Она видела в своей жизни не так уж много мужчин, но этот точно был самым красивым из них. Даже красивей, чем…

Внезапно кто-то схватил её за запястье, вложил в ладонь сложенный в трубочку листок бумаги и негромко, но твердо приказал:

– Разверни.

Аврора вздрогнула и обернулась.

Калеб Лайеф.

Он стоял за её плечом и с непроницаемым выражением на лице смотрел людей, которые пришли в Лощину вместе с Ласло Керианом.

– Лориан, – говорил Корвин Валтейн, пока Аврора аккуратно разворачивала листок. – Расскажи, как вы нашли проход…

Рисунок. Без сомнения, рисунок Гая. Один из тех, что Калеб недавно стащил у младшего брата.

– Не хочешь объяснить, – почти не разжимая губ, произнес Калеб, – что всё это значит?

Глава 3.

Отец был болен уже несколько дней.

Из-за горячки его лицо осунулось, глаза потускнели, а руки начали дрожать. Ему требовался отдых, но Монро Лайеф просто не умел отдыхать. И потому, несмотря на уговоры матери, решил собрать Большой совет после того, как встретился с Ласло Керианом и теми двумя, что явились в Лощину вместе с ним.

Калеб колол дрова под навесом, когда Родрик Галори, смотрящий Ледяных гор, привел троих мужчин в дом Верховного старейшины, и понял, что происходит нечто важное, лишь увидев спешащую к нему мать.

– Принеси ещё воды, сын, – попросила она, дрожа от холода в одном домашнем платье.

– Что случилось? – спросил он, втыкая топор в колоду. – Отцу опять не хорошо?

– Ему уже лучше, – Дайра Лайеф обхватила себя руками. Калеб быстро подошёл, накинул ей на плечи свой плащ и повёл в дом. – К твоему отцу пришли люди, – добавила она, и он понял, что мать дрожит не только от холода. – И…я чувствую, что это не к добру.

Не к добру.

Калеб убедился в этом, когда выслушал Ласло Кериана и его спутников, людей, явившихся в Лощину из самого Южного предела, города, стоящего в нескольких днях пути от Великого Разлома. К его удивлению отец, нарушив установленный порядк, после легкой трапезы, приготовленной матерью на скорую руку, попросил Калеба остаться за столом.

Калеб не вступал в разговор, но слушал внимательно. И так же внимательно смотрел.

Внешне Ласло Кериан не сильно изменился за те три года, которые провел за пределами Лощины. Он был старше Калеба, но они прежде дружили. Часто вместе ходили на охоту и разговаривали. Потому Калеб одним из первых узнал о решении Ласло отправиться на заработки в поселение Камнедеев. И очень расстроился, когда оказалось, что тот пропал. Калеб был рад видеть друга живым и здоровым, но, слушая его, не мог отделаться от мысли, что перед ним уже совсем не тот Ласло, каким он его знал.

Валтейны, произвели на Калеба странное впечатление. Они оба были вежливы и говорили с отцом так, как полагается говорить с Верховным старейшиной, проявляя уважение и признавая его власть на территории Лощины. Однако за их словами крылось нечто большее. Они явно что-то не договаривали. А когда Корвин Валтейн открыл книгу, которая на протяжении всего разговора лежала подле него на столе, и показал витиеватые записи и рисунки, худшие подозрения Калеба подтвердились.

Аврора Сторн.

Это она им нужна. Она, а вовсе не люди, которые согласятся проделать путь к Великому Разлому и перейти через него в поисках какого-то там Золотого города. В других поселениях Горного края найдется не мало безумцев, которые поверят старым легендам и рискнут совершить переход через пропасть, когда-то разделившую мир на две части. Так стоило ли тратить три недели не самого легкого пути из Южного предела до Лощины?

Слова Валтейнов не убедили Монро Лайефа, однако поселили в нём сомнения. И Калеб понимал его, как никто другой. Он видел рисунки брата и знал, что должен показать их отцу. И когда гости ушли, перерыл вещи Гая и Моры, заглянул во все укромные места, в которых когда-то в детстве сам прятал то, что хотел оставить в тайне от родителей, однако ничего не нашёл.

Что за секреты? Кто научил его сестру и брата обманывать, увиливать, притворяться? Детей в семье Лайеф такому точно не учат. Ладно Мора – она делает и говорит только то, что ей выгодно, и даже отец понимает, что через пару лет от неё совсем спасу не будет. Даже Калебу, подумать только, пару раз от неё доставалось. Но Гай? Малыш Гай, который боится собственной тени и до сих пор по ночам забирается в кровать к сестре потому, что ему приснился страшный сон. Гай, который не может накормить Большую Бэк из-под стола так, чтобы никто этого не заметил. Откуда это в нём?

Ответ был очевиден, и разозлил Калеба ещё больше.

Аврора Сторн.

У Калеба остался только один рисунок. Тот, что он не вернул в случайно обнаруженный несколько дней назад тайник. На этом рисунке была изображена башня замка, из окна которой куда-то вдаль смотрела девушка. Гаю удалось очень точно передать тонкие черты её лица, взгляд, направленный словно бы вовнутрь и мягкую мечтательную улыбку.

Аврора Сторн.

Нет, показать этот рисунок отцу Калеб не мог. Но планировал завтра же отыскать остальные. И тогда…

Что тогда?

Отец отдаст Валтейнам Аврору и они уберутся обратно в Южный предел? А Золотой город? Вдруг он и правда существует? И что они сделают с Авророй?..

Голова Калеба разрывалась от множества вопросов. Он понимал, что должен обо всём рассказать отцу до Большого совета, который, вопреки здравому смыслу, старейшины, проголосовав, решили собрать этим же вечером. Однако решил сначала поговорить с Авророй и вытрясти из неё всю правду. А заодно запретить ей встречаться с Морой и Гаем. У отца сейчас и так слишком много забот, и ему не до присмотра за младшими Лайефами. Да ещё эта болезнь, которая никак не хочет отступать… Калеб всё решит сам. Он сын Верховного старейшины. И в будущем, возможно, сам станет старейшиной. Не потому, что этого, как сегодня понял Калеб, хочет отец. А потому, что сам желает служить своей общине как можно лучше.

Калеб стоял у стены в набитой людьми комнате Дома старейшин и напряженно высматривал Аврору Сторн. Её нигде не было видно, и Калеб решил было, что девчонка прознала про Валтейнов и струсила. Но тут она показалась в дверях.

Вошла тихо, бесшумно закрыла за собой дверь. Огляделась и, прихрамывая, подошла к одному из четырех столбов, поддерживающих крышу. Оперлась о него спиной, выдохнула, стала оглядываться…

Калеб отвел взгляд, надеясь, что никто не заметил, как пристально он наблюдает за Авророй Сторн. Впрочем, сейчас все смотрели на Ласло Кериана, который пересказывал то, что Калебу было и так уже известно.

Интересно, Ласло понимает, зачем на самом деле Валтейны пришли в Лощину? Или же его просто используют? Не от него ли они узнали об Авроре?

Аврора Сторн не всегда жила в Лощине. Она и её мать, Пруденс, появились здесь пятнадцать лет назад. Чужаков в Лощине никогда особо не привечали, но, судя по тому, что Калебу удалось выведать у матери, молодую женщину с маленькой девочкой Совет старейшин пожалел и разрешил остаться. А одна из старейшин, Ровена Дайл, даже приютила их у себя.

Может быть, прежде Сторны жили в Южном пределе?

Калеб потряс головой, отгоняя новые вопросы. Нужно просто дождаться окончания Большого совета и поговорить с Авророй. И не дать ей улизнуть. Впрочем, с больной ногой далеко она не убежит. И где только успела?..

Корвин Валтейн открыл свою книгу, и по залу пронесся вздох. Калеб снова посмотрел на Аврору. Она подалась было вперед, но тут же снова приникла спиной к столбу. Он не был уверен, но похоже, её неменьше остальных потрясло увиденное.

Калеб, внутри которого всё уже зудело от необходимости получить ответы, неспешно подошёл к Авроре и встал прямо у неё за спиной. Несмотря на поднявшийся в зале шум, он слышал её взволнованное дыхание и не мог понять, что именно её так поразило. Ведь это она, именно она рассказывает Море и Гаю дурацкие истории! И, получается, знает о Золотом городе не меньше Валтейнов!

Калеб перехватил руку Авроры, надавил на запястье, заставив ладонь раскрыться и вложил в неё свёрнутый в трубочку рисунок. Девушка вздрогнула и обернулась, но ничего не сказала и просто развернула листок.

– Не хочешь объяснить, что всё это значит? – спросил Калеб, не глядя на неё.

Он ожидал чего угодно: что она промолчит, начнёт оправдываться или, возможно, даже плакать. Однако Аврора Сторн удивила его.

Аврора, не обращая внимания на боль в ноге, обошла столб, служивший ей поддержкой, и быстро, насколько могла, зашагала к двери. Её сердце колотилось в груди, как у загнанного кролика. Именно так охотится Калеб Лайеф. Загоняет добычу в западню и убивает.

Ей показалось, что дверь дома старейшин открывается с трудом, словно холод сковал её, однако тут же поняла: это Калеб. Он опередил её и навалился плечом на дверь, не давая ей ускользнуть.

– Выпусти меня! – процедила она, вскидывая подбородок. Хотя Калеб на две головы выше – очередной повод для унижения – и в десяток раз сильнее, Аврора не позволит ему так с собой обращаться. – Немедленно! – добавила она, ткнув его ладонью в грудь.

Он отошёл, но ненадолго. Стоило Авроре выйти на крыльцо, как Калеб снова оказался рядом и перегородил ей путь.

– Дай мне пройти! – Аврора пыталась обойти его то с одной стороны, то с другой, но Калеб был быстрее. В какой-то момент она заметила усмешку на его губах и поняла, что ему это нравится. Нравится мучать её. Как в детстве.

– У меня уже в глазах двоится, – немного устало сказал он, складывая руки на груди. – Перестань пытаться сбежать, Аврора. Тем более, что с больной ногой ты далеко не уйдешь. Кстати, что случилось?

– Ничего, – ответила она, запахивая плащ, – поскользнулась.

– А где твоя лампа? – продолжал он. – Или ты научилась видеть в темноте?

Аврора стиснула зубы и похромала к лавкам, установленным на крыльце вдоль стены. Она понимала, что Калеб не даст ей уйти, пока не добьётся своего. Как всегда.

– Чего ты хочешь, Калеб? – спросила она, опускаясь на лавку и вытягивая больную ногу.

– Всего лишь ответов, – он сел на расстоянии руки от неё, в пол оборота, так, чтобы видеть её лицо. – И я их получу.

На лице Авроры промелькнула неприязнь. О да, он знал, что не нравится ей. Никогда не нравился. Но его это уже давно не беспокоит.

– Ты хочешь узнать о рисунке Гая?

– Обо всех рисунках Гая. И о том, почему они так похожи на те, что в книге Валтейна.

Она вздохнула и пожала плечами.

– Я не знаю. Насчет рисунков в книге. Ну, а Гай…просто рисует.

– Рисует что, Аврора? – Калеб оперся локтями о колени и заглянул ей в лицо. – Что именно рисует мой восьмилетний брат?

– Золотой город. Так ведь его назвал тот человек, Корвин Валтейн? Мы с Морой и Гаем называем его Волшебным городом. Но, думаю, это одно и то же место.

– Несуществующее место, хочешь сказать?

– До этого дня я думала, что город не существует, – призналась она, коротко вздохнув. – Теперь ты дашь мне уйти?

Недоумённое выражение на лице Калеба Лайефа заставило Аврору улыбнуться. Она вдруг поняла, насколько легко ей сейчас. Правда легко. Не нужно больше ничего скрывать. Или бояться, что её сочтут чокнутой. Раз то место, что снится ей весь последний год существует, то она точно в своем уме. Осталось только понять, откуда берутся эти сны?

– Ты не всё рассказала, Аврора, – Калеб покачал головой. – Расскажи всё и я, так и быть, провожу тебя до дома.

– А если не расскажу? – Она устало улыбнулась. – Мы будем сидеть здесь до утра?

«Именно так», – хотел было ответить Калеб, но что-то остановило его. Он смотрел на Аврору и не мог понять, как за пару лет она могла превратиться из тощей, мелкой девчонки в такую…Нет, не красавицу. Калеб уже год ухаживал за Элис Гош, внучкой старейшины Сакеры Гош, и менно её считал самой красивой девушкой в Лощине. Но в Авроре было нечто, заставляющее его сердце, вопреки разуму, биться сильней.

Он понимал, что сдаётся. Временно, лишь на несколько минут Калеб позволил накопленной за этот длинный усталости разом навалиться на него. Позволил всем вопросам, что мучили, не давали свободно дышать, утонуть в глубине темных глаз Авроры Сторн, которую ещё несколько минут назад он готов был растерзать.

За что? За то, что она плетёт небылицы Море и Гаю? Или за то, что казавшееся небылью, на самом деле может оказаться правдой?

– Я провожу тебя, – сказал он, резко поднявшись. – Одна ты до дома не дойдешь.

– Со мной все хорошо, Калеб, – тихо ответила она, растирая лодыжку, – посижу немного и нога пройдет.

– Не пройдет, – завил он и рывком поставил её на ноги. Аврора пискнула. – По дороге продолжишь отвечать на мои вопросы.

«Если я их вспомню», – мысленно добавил он и снял со стены одну из четырех ламп. Пламя в ней горело ровно, а значит масло поменяли недавно. Такое пламя не сдует ветром и не зальёт дождём. Впрочем, дождь уже почти закончился, и на обычно плотно затянутом тучами небе промелькнули несколько далёких огоньков.

Роуэн называет их «отблесками надежды».

Аврора смотрела на Калеба и не могла поверить, что молодой мужчина, стоящий сейчас перед ней перед ней – действительно Калеб Лайеф. Обычно надменный, холодный, как глыба льда, злословный, сейчас он казался ей совсем другим человеком. Нет, конечно, все эти его качества никуда не делись, но, как будто бы перестали иметь для Авроры такое уж большое значение. И то, как он смотрит на звёзды… Она думала, что во всей Лощине звёзды интересуют только её и астролога Роуэна.

Калеб потряс головой, застегнул плащ, накинул капюшон и протянул Авроре свободную руку.

– Ты идёшь?

Глава 4.

Вокруг не было ни души. Почти всё взрослое население Лощины собралось в Доме старейшин, а те, кто решил остаться дома с детьми и стариками, уже спали. Единственным источником света, не считая выплывшего из-за туч краешка луны, была лампа, которую Калеб нёс на вытянутой руке.

Сначала Аврора пыталась идти самостоятельно, без помощи Калеба. Он не настаивал, но шёл рядом, вровень с ней. Лодыжка сильно опухла, каждый шаг причинял Авроре боль, но она упрямо не хотела просить помощи.

«Это уже было, – думала она, стискивая зубы, чтобы не заплакать. – Но в тот раз помощь требовалась Калебу, а не мне. И я не помогла. Струсила. Сбежала».

Помнит ли он?

Не может не помнить, ведь после того случая в лесу они перестали разговаривать. И вот сегодня снова заговорили. Впервые за шесть лет.

– Ну всё, Аврора, хватит! – буркнул вдруг Калеб и подхватил её под руку. – Так мы до утра не дойдём!

– Тебе не обязательно помогать мне, – ответила она, пытаясь отстраниться, но он только крепче сжал её руку и буквально поволок за собой. – Калеб!

– Не кричи! А то люди подумают, что на Лощину гарны напали.

Аврора охнула, когда её нога угодила в глубокую лужу, и ледяная вода залилась в сапог, но продолжила идти. Её хотелось как можно скорей оказаться в тепле дома, снять с себя намокшую одежду и лечь спать. Размышлять обо всех событиях этого дня у неё просто не было сил. Как не было сил и сопротивляться Калебу Лайефу.

Они миновали кузницу и вскоре подошли к дому Авроры. Внутри дома надрывался Белик, грозя перебудить всех соседей.

– Спасибо, Калеб, – сказала она, выдёргивая руку и отстраняясь. – Доброй ночи.

– Я зайду, – объявил он, подталкивая её к крыльцу. – Мы не договорили.

Аврора с трудом преодолела три ступеньки и обернулась, выставив вперёд руки. Он только фыркнул и, обойдя её толкнул дверь.

Белик выскочил из дома, продолжая оглашать округу лаем, однако смолк, едва Калеб наклонился, чтобы потрепать его по косматой голове.

– Дружище, – мягко произнёс Калеб, подставляя ладонь, которую пёс тут же принялся вылизывать, – ты очень вырос. Стал настоящим сторожевым псом…

Аврора закатила глаза и, подволакивая ногу, вошла в дом. Она не оглядывалась, но слышала, как захлопнулась дверь. Добравшись до стула, села и принялась стягивать промокшие сапоги.

Калеб снял плащ и повесил его на ближайший к очагу стул. Подбросил пару поленьев. Взял чайник, наполнил его водой из стоящей тут же деревянной бочки и подвесил над огнём. А затем огляделся.

В доме ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз, если не считать отсутствия двух кроватей за отдернутой занавесью в дальнем конце единственной комнаты. В детстве он не понимал, как трое людей могут жить в таком маленьком доме и не мешать друг другу. В доме его семьи было три комнаты, кухня и помещение, в котором отец мастерил из дерева тарелки, кружки, ложки и прочую утварь. Однако Калебу казалось, что места всё равно недостаточно. А когда родился Гай, и вовсе стало тесно. Много голосов, шума, суеты. Наверное, потому он и полюбил лес и охоту.

Возле Лощины лес не был густым. Первые поселенцы расчистили его, чтобы построить жилища и обеспечить себя древесиной, жизненно необходимой в суровых условиях Горного края. Можно было пройти три сотни шагов и, обернувшись, увидеть между стволами крыши домов. Настоящий лес начинался дальше, за небольшой поляной, на которой прежде Калеб так любил играть.

Отец стал брать его на охоту с десяти лет, когда Калеб начал уверенно управляться с луком и перестал испытывать тошноту каждый раз, когда приходилось наблюдать за свежеванием тушек животных. А через пару лет Калеб решил, что готов поохотиться без присмотра отца. И, к своему стыду, тут же угодил в капкан. Как сейчас он помнил острую боль, пронзившую ступню, когда острые зубья вонзились в плоть, ломая кости. А еще помнил лицо Авроры Сторн, которая, словно тень, выплыла из-за ближайшего дерева, чтобы полюбоваться его мучениями.

Калеб долго пытался убедить себя в том, что не плакал и не умолял её помочь разжать капкан. Но он плакал и умолял. А она просто стояла и смотрела на него расширенными от ужаса глазищами. Сколько? Минуту? Две? Десять минут? Стояла и смотрела, пока он корчился от боли и выл, как зверь. А потом развернулась и убежала.

Отец нашёл его уже без сознания и отнёс домой. Калеб несколько дней пролежал в горячке, а потом ещё два месяца прыгал на одной ноге, потому что кости никак не хотели срастаться, а боль – уходить. Лекарь считал, что Калеб навсегда останется хромым. Мать плакала. Отец злился. И только маленькие Мора и Гай ничего не понимали и капризничали больше обычного.

Калеб выздоровел к началу зимы и, впервые выйдя из дома без чьей-либо помощи, решил, что больше никогда не станет дружить с Авророй Сторн. Более того, он, как и большинство детей в Лощине, принялся всячески дразнить её.

Чокнутая. Дурочка. Уродина.

И ещё много слов, за которые теперь Калебу было стыдно. Нет, он не простил Аврору. Для него она осталась всё той же девчонкой, что сбежала, оставив его истекать кровью посреди леса. Но ещё и той, которая пряталась за бочкой от летящих в неё камней, а потом захлёбывалась водой из этой самой бочки, куда Лонис Фрайн окунул голову Авроры и долго удерживал.

Тогда Аврора и в самом деле едва не погибла. Её спасло только появление Ровены Дайл. Все, кто был причастен, понесли наказание, в том числе и Калеб. Никто так и не узнал, как Ровена поняла, где искать внучку. А Калеб понял, что умеет бегать очень и очень быстро.

Аврора с тоской смотрела на вьющегося в ногах Калеба Белика. Её пёс был дружелюбен со всеми, но Лайефов, по-видимому, считал своими вторыми хозяевами. Конечно, дело было в запахе Большой Бэк, который и улавливал чуткий собачий нос. Однако Авроре было немного обидно.

Ей хотелось снять намокшие чулки, но при Калебе сделать этого она, конечно же, не могла, и потому просто сидела в тишине и ждала, когда он уйдёт.

Но Калеб Лайеф уходить не торопился.

Дождавшись, когда закипит чайник, он взял с полки справа от очага две кружки и впервые за всё время пребывания в доме Авроры посмотрел на неё.

– Где у тебя хранятся травы? – спросил он, приподнимая тёмную бровь.

– Посмотри ниже, – нехотя ответила она, обречённо откидываясь на спинку стула. – Я не хочу пить чай. Спасибо.

Он принялся рыться на нижней полке, перебирая мешочки с травами, пока не выбрал один.

– Это для твоей ноги. – Он насыпал немного сухих листьев в чашку и залил горячей водой. – Сделаешь примочку, когда остынет.

У Авроры всё закипело внутри.

– У-хо-ди! – процедила она, выпрямляясь. – Оставь меня в покое!

– Не сейчас, – хмыкнул он и оценивающе посмотрел на неё. –Тебе бы переодеться, Аврора.

– О, правда? И как мне это сделать, если ты тут стоишь и смотришь на меня?

– Я отвернусь. – Калеб пожал плечами и в самом деле отвернулся к огню. – Вот, Рора, я не смотрю. Можешь…

Он не договорил.

Рора.

Всемилостивая Матерь, и как это имя могло сорваться с его языка? Так Калеб называл Аврору с детстве, когда они еще дружили. Но сейчас-то они уже не дети! И, тем более, не друзья!

Калеб понял вдруг, что слишком долго и пристально смотрит на огонь. В глазах начало двоиться, и он закрыл их, невольно прислушиваясь к тихим шорохам позади себя. Чтобы отвлечься он начал думать об Элис и о том, что лучше всего подарить на её девятнадцатый день рождения. Элис любит необычные вещицы, но найти что-то необычное в Лощине невозможно. Значит, придётся просить отца отпустить его в поселение Камнедеев. Однако для того, чтобы успеть к празднику, придётся отправиться туда примерно через неделю…

– Уже можно, – послышался голос Авроры и Калеб медленно обернулся.

Она стояла напротив, опёршись руками о спинку стула и укоризненно смотрела на него. Калебу захотелось немедленно уйти, но он подавил этот порыв и сел за стол.

Аврора села по другую сторону, поставила локти на стол и сцепила пальцы в замок.

– Ну же, Калеб, задавай свои вопросы, – произнесла она, пристально глядя на него. – Ты же за этим притащился сюда посреди ночи?