Остров Сыча и Розы

Молодой владыка Тахир, почему то верил этому бездарному колдуну. Ведь он так живо рассказывал о Предгорье, как будто сам там был. Какая же сила – это умение общаться с богами миров…

Но если бы Аттюк имел хоть рисовое зерно тех знаний, которыми владел его отец, то Отор не был бы таким беззащитным хотя бы перед теми сущностями из Сухоречья.

А так – голодные и мерзкие твари регулярно проникают в жилища жителей и подкидывают неприятностей в общину.

– Очень странный у нас колдун, – натирая свой меч, сказал Ярс в компании ночных дозорных. Недаром ли он ест хлеб в общине? Пустите меня послужить этим нашим богам. Может, я лучше договорюсь с ними.

– А как же быть с лечением? Ты сможешь так же зашить раны?

– Пф, так раны зашить и я смогу! Вон после сражения все как один зашиты словно колбаса, – сетовал Ярс. Ни одна девушка не захочет взглянуть на это уродство. Ой, только не говорите, что шрамы украшают. Я ему нос сам расквашу, если он коснется, нет, если просто глянет в сторону моего прекрасного лица!

И манерно провел руками по своим русым волосам, откидывая их за спину.

– Считаешь, что иметь знания мага – это легкое дело? – спросил дозорный.

– Считаю, что такие знания, которые имеет Аттюк, спускаются как туман на степь? Я пойду немного полежу на куче сена, может чего и перепадет, – Ярс поднялся и только занес ногу на право идти к стогу сена, как напарник дернул его обратно наземь.

– Спать собрался? Ага, да! Сиди здесь и неси прилежно караул. А то придет твоя зазноба из Сухоречья и поцелует в твою великолепную шею своими гнилыми зубками, к утру ты станешь не только пятнами как Аттюк, но и посинеешь от ненасытной любви.

Дозорные рассмеялись.

Один из стражников нагнулся и загадочно так спросил:

– А нашего князя тоже Тварь поцеловала?

– Это ты почему так решил?

– Так это, мы когда мылись в озере, я видел на его правом предплечье пятна коричневое и белое.

– А тебе кто позволил подглядывать за князем?!

– И Ярс приставил острие клинка к подбородку любопытного дозорного

– А, я, я – случайно видел. Мы коней мыли, и он впервые закатил рукава, хотя этого никогда не делал. Всегда ходит полностью одетым – жара-не жара. А вдруг это заразно…

– Так и есть.

– Ни-ко-му, что видел. А то ножичком так – ап! И в овраг, за стан! Уяснил?

Глаза Ярса засверкали языками пламени, он прищурился злобно.

– Тьфу, на тебя! Слово даю! И убери ножичек, – ответил товарищ.

Ярс выровнялся, задёргал бровями и произнес, поглаживая латы: – Жрать хочется!

Глава 3. Тахир и его волнения

«Как мягко ложатся тени на эти тканые ковры, устеленные кругом в моём шатре. Цвета их в затухающем очаге уже казались не такими насыщенными, тени от огня колыхались по округлым стенам, рождая причудливые фигуры то ли животных, то ли духов. Я бы хотел заснуть сразу, но никак не могу. Что-то очень далёкое и неосязаемое пытается со мной поговорить. И я не знаю, что оно хочет. Зовёт или шепчет. Этот зов я чувствую с каждым днём всё отчётливее. Какая-то тяжесть в груди.

Мама.

Как мне тебя не хватает. Я бы тебе сейчас показал, как вырос, как веду хозяйство, как всё держу под тотальным контролем. Я бы тебе не рассказал, про мои провалы, но ты бы их точно заметила. Только не надо меня жалеть. Я других стараюсь не жалеть, что бы, если придётся, принять потерю, не долго печалиться, а сжав зубы продолжать жить.

Как ты там? Мне тебя не хватает. Твоих тёплых ладоней, которых я никогда не чувствовал и твоей улыбки, которой никогда не видел.

Я один. Ни брата, ни сестры, за которыми я бы мог присматривать, нет. Я вырос холодным и жёстким. Меня просят улыбаться. А чему улыбаться? Кому? Отец вон так печалился, что не выдержал без тебя. Разве он замечал меня? Я словно колючка на пустыре. Вроде существую, но так бесполезен. Каких стоило усилий, чтобы добиться его милости хотя бы поговорить как отец и сын.

Чтобы я не делал, все мои дела критиковал и вечно был недоволен.

Вокруг меня вился только этот Аттюк со своей невыносимой заботой Крестного отца.

Его общество меня раздражает, я бы хотел больше времени проводить с отцом.

Что мне досталось от отца? Что мне осталось от тебя? Даже одежды твои отец сжёг вместе с тобой. Украшения раздал людям, амулеты…

Я, по крайней мере, видел, что он хоть кого-то любит и за кем-то скучает. Этот амулет сделал отец для тебя. Серебряная чеканка Степного Сыча с хрусталем вместо глаз и на груди алый камень, ограненный в виде сердца. А на груди его ношу я. Никогда не снимаю. Тоже хотел бы тебе сделать подарок, но… Я тебя даже не видел.

Мама, что такое любовь?

Неужели это боль?

Все говорят: что понять, когда пришла любовь надо увидеть Духа в виде струящейся воды исходящей от человека. Говорят, что эти струи, проникая в человека, приносят ужасную боль.

Нет, я не готов это испытывать.

У меня хороший меч, если даже эти струи будут терзать моё тело, я их разрублю, как барана. Да, так и будет!

Мам, покажи мне её. Любовь…

Как я уснул, не помню.

Что это за неизвестное волнение разливается по груди, тепло так. Что это, сон?

Будто иду я по дороге, и луна освещает её. И знаю, что надо идти именно туда. Сизая долина вдруг сменилась лесом. Возникли странные деревья, я таких еще не видел. И вроде дорога была ровной, но идти мне становилось всё труднее, ноги увязали в песке. Смотрю, а рядом идёт ещё человек. Легко идёт, хотя тяжёлую ношу впереди себя несёт. Я ему говорю: “Дай помогу!” Он мне: “Ты со своей ношей как справишься?”

И тут почувствовал за спиной ношу. Дышать трудно, такая тяжёлая. Попутчик глянул на меня и так же легко пошел впереди меня. Я хочу его догнать, потому что в лесу одному идти стало жутко. С деревьев стали капать капли крови, а под ногами будто хрустели кости. Попутчик сначала побежал вперёд, потом вернулся.

– Предупреждаю, впереди лежит камень, переступишь его – пойдёшь дальше, а не увидишь его, зацепишься, – убьешься!

– Спаси тебя боги!”, – говорю ему. И опять иду, внимательно смотрю под ноги, а тьма сгущается и уже ничего не видно. А попутчик кричит, размахивая руками:

– Смотри внимательнее!

Капли крови стали капать на мою голову, и я почувствовал их запах, капли застилают уже глаза, а я отчаянно пытаюсь их стереть с лица, чтобы не проглядеть камень. Но камня всё нет.

– Камня нет! – закричал я.

– Есть! – донёсся до меня нежный женский голос. Я остановился, прислушался.

– Мама? Это твой голос? Это ты?

– Не-е-ет, – прошептал голос и смолк.

И-и, э-э-эх! Я ничего не вижу! Что делать? Куда идти? Вижу деревья, сменились стенами из валунов. Они блестели в лунном свете от влаги. Это они, камни. Сейчас внимательнее. Но плохо видно. Фонарь бы. И тут же нежный голос издалека:

– У тебя есть уже фонарь, а ты не пользуешься.

“Где фонарь? У меня были заняты руки. Стой, а зачем мне эта ноша? И я её скинул. Стало легко. И тут я почувствовал, на груди тепло. Глядь, а на шнурке висит амулет, из глаз его струится свет и освещает дорогу. И тут мне стало легко, и я побежал изо всех ног. И вдруг, я цепляю ногой что-то. Камень, как я его не заметил! Руками и ногами я закрутил в воздухе как мельничными лопастями, я выглядел по-дурацки, как ребёнок, свалившийся с печи.

Но эти шутовские движения спасли моё равновесие, я попрыгал на одной ноге и остановился. Пригляделся, а камень превратился в лужицу и исчез.

Я взглянул на амулет.

И тут появился попутчик, но лицо у него уже было совсем не такое, как ранее, а какое-то искажённое, перекошенное. Он показал пальцем на амулет:

– Отдай! Это не твоё!

– Не-е-ет!

– Это моё! – закричал человек.

И он с такой силой выхватил амулет, что всей моей силы не хватило, чтобы его удержать. Он убежал и растаял. Стало чудовищно одиноко.

Страшно и одиноко.

Такое ощущение, что меня обманули, и я стою в отчаянии от своего бессилия. Руки стали тяжёлыми, ноги не шли, они опускались в песок, и этот зыбкая масса стала поглощать меня. Я не сопротивлялся и желал смерти, только чтобы, в конце концов, не переживать этих чувств.

Я очень устал.

Песок захватил мои ноги, спину живот, подобрался к груди. Я

И я уже попрощался. Подумал, что это всё.

Но вдруг чья-то рука протянулась ко мне, и я вытащил из песочных оков руки. Поднёс к этой милой тоненькой руке в надежде перед смертью почувствовать нежность женского прикосновения. Рука её дотронулась до моих рук, потом погладила по волосам, щеке, глазам.

Мне стало так легко в тот самый момент, когда я испытывал сдавливающую силу песка на теле. А эти прикосновения словно исцеляли эту боль. Непередаваемое чувство, которого я никогда в своей жизни не испытывал.

Я понял, что это счастье.

Что это и есть Любовь.

И как только я это осознал. Всё закончилось.

Я открыл глаза.

Ещё долго лежал на тёплых шкурах, не мог прийти в себя от прикосновения. Не хотел потерять это чувство. Вытаращил глаза вверх, где отверстие в шатре.

А там молчали звезды.

И тонкая неведомого мне цвета струйка дыма поднималась вверх, рассыпаясь мелкими каплями, сияющими в лунном свете, растворились в один миг и исчезли. Я подумал про очаг. Посмотрел на него.

Он давно уже остыл и никакого дыма от него не исходило.

«Мама, если это ты, то я благодарю тебя, что ты показала мне Любовь, теперь я знаю что это.

Спасибо…

И я впервые в жизни сказал эти непонятные доселе мне слова: «Я люблю тебя… Кто бы ты ни было».

Глава 4. Жизнь в Оторе

Тахир понял, что именно этого чувства ему очень не хватало.

Он встал со свежей головой, совершенно выспавшийся. Взглянул вверх, где было отверстие шатра, улыбнулся. Расправил плечи. Вдохнул холодного воздуха полную грудь и вышел из дома. Ночная вахта сменяла дневных стражей, орали во всё горло петухи, заря поднимала свои заспанные очи. А Князь размышлял, проходя вдоль узких улочек, где расположились скромные жилища его народа:

«Какое-то странное утро. Какое-то полное, достаточное, завершённое. Я посмотрел сейчас на все эти вещи и увидел их как бы со всех сторон. Даже внутри. Коней надо на пастбища, и конюхи уже их повели за ворота. Женщины разогревали котлы. Тихо, чтобы не будить детей и стариков, возились возле своих домов. Неспешно начинался день в княжестве. Он всё нарастал суетой и нарастал, словно снежный ком, вытягивая из домов людей и крутил ими, крутил, крутил.

У нас были ежедневные заботы. У простого люда – простая работа, у нас – иная.

В новом, построенном из камня кругляка доме, расположился Совет Общины.

Скоро все подтянутся, и мы будем решать, что делать с зимовкой города.

Поля убраны, овощи заготовлены, теперь можно передвигаться к царским стенам, чтобы хоть немного укрыться от зимних сумасшедших ветров. На этом месте мы оставим тяжёлый скот, которому лучше далеко не ходить. Здесь есть сено, можно ждать отелов и окотов. Мужчины будут сменяться, они будут и охранять стены города, и смотреть за скотом. А часть народа двинется в пригород.

Там надо наторговать с товара, чтобы прожить зиму и весну».

Все войны когда-то заканчиваются. Гордым кочевникам пришлось признать свои ошибки и ради сохранения общины Отора опустить свои дерзкие гривы.

Послам предстояло добиваться благосклонности от Царя Митра, с усердием повествуя о делах общины и желанием торговать своими лучшими товарами.

Долго же им пришлось стоять на коленах перед Его Величеством, чтобы он хоть на время забыл бездумные выходки ничтожных пришельцев. Это был неожиданный для нового княжества жест милости со стороны Царя Митра.

Вожак Отора на свитке передал свое искренее пожелание мирного сосущесвования. Какими гордецами не были мужчины Отора, им стоило думать о своём доме.

Тахир продолжал взвешивать ситуацию:

«Засуха склонила наши гордые головы, и мы решились на заключение мирного договора. Но этот мир был настолько хрупким, что малейший проступок мог обойтись нам обычной участью предателей. Нас просто уничтожат. Всех.

Поэтому, Совет Общины запретил торговцам, под страхом отрубания рук, обманывать покупателей. Детям запрещено было появляться в городе Ситта, дабы не попались как попрошайки. Женщины выходили в город только как торговки. Остальные жители сидели по домам и занимались хозяйством. Количество стражников мы уменьшили. Мужчины занимались тем, что возили повозки с кожами, сырами, вяленым мясом, мёдом на рыночную площадь. А назад везли соль, лекарственные коренья из их лесов, и много ещё чего.

Мне доставляло удовольствие наблюдать, как крепнет наш общий дом – Отор. А вот мои люди шарахались почему-то от меня.

Я неплохо был одет. Понятно, Князь же.

Тёмные русые волосы я почти никогда не связывал в пучок.

Мужчины свои волосы подвязывали разными очельями, в будни тканными из неокрашенной нити, на праздник вышитыми или кованными, чеканными.

В природе сейчас уже предзимье – одеваться приходится теплее. Благо, что овцы выжили, и мы наваляли одёжи и обувки к зиме. Кожаная лёгкая душегрея да льняная рубаха на мне сохраняли тепло. Уже в зиму понадобятся людям тулупы да тёплые портки, а пока так сойдёт.

Я никогда не подкатываю рукавов на рубахе. Привык так. Ношу как летом, так и зимой рубахи с длинными рукавами. Лён у нас дорого достать. Ткачихи каждую нитку берегут. Ткут из шерсти. Оно конечно одёжа колючая, но выбирать не приходится.

Сегодня у меня душевное настроение. Даже рассматриваю наших девиц. Но, они мне как сестры. Да и боятся они меня.

Бороды мы здесь стрижем, но не совсем, немного оставляем. Потому как тут на Тиде больше полгода жарко и в бороде неудобно. Волосы кто как носит. Я же оставил свою гриву. Так кажусь грозным. Хотя, в город, собираясь, мужчины связывают в пучки и плетут косы.

Ай-да какие хорошие сапоги научились шить наши скорняжники! Не успевают, правда, носить: всё продают, а сами ходят босыми ногами.

Жаль, что липа и берёза растут только там, в месте, которое пока для нас недоступно. Лапти приходится покупать в городе возами. А это дорого».

Весь в размышлениях ходил хозяин по своему городу, заложив руки за спину.

Какое же счастье для народа видеть, наконец-то, сияющее лицо своего господина.

Тахир обратил внимание на то, что проходя по улочкам города с ним сегодня необыкновенно вежливы все. Он являлся для них суровым вождём, справедливым и непоколебимым судьёй перед нарушителями. Сказал, что отрубит руку – значит отрубит!

Оба безруких нарушителя, кстати, сбежали из города, думая, что если ещё искусятся использовать оставшуюся руку, то останутся совсем без ничего. А инвалиды женщинам не надо. Вот они и выгнали воришек и семьи. Хорошо!

Тахир очень хотел запомнить это его новое состояние.

Зашёл в святилище и уединился в молитве.

Глава 5. Посещение вожаком Отора царского двора. Знакомство в саду

Кочевники без проблем переместились под защиту союзника и расположили свою общину под западными стенами Ситты. Торговал товарами Отор всю зиму. И в знак благодарности решил прибыть весной с визитом в Царские палаты к владыке Предгорья Митру. Царь согласился принять Тахира и послов.

Князь набрал подарков и отбыл в город Ситту.

Хозяин Предгорья хоть и был терпеливо благосклонен к княжеству ремесленников, но не был расположен духом до самого Князя.

Общался скудными фразами, угощал вином, сам пил и вел разговоры со своими министрами.

Тахир чувствовал напряжение, но с уважением принимал угощение и рассматривал пирующих гостей.

Он понимал, надо, во что бы то ни стало, заручиться договором и продолжить торговлю с городом. В его интересах соблюдать правила и держать слово.

Пир завершался. И гости покидали дворец.

Трудно судить по тому насколько доверяет Царь Митр Князю разбойников, но подарки приняты, слова сказаны, договорённости – в силе.

В конце трапезы Царь великодушно предложил Князю Отора и свите прогуляться по садам Царского дворца. Князь принял предложение и пошёл сопровождаемый Министром в известные сады Ситты, за которыми, говорят, ухаживает сама принцесса.

Министр направил гостей к аллее, оставил гостям слугу, а сам ушёл.

Несмотря на некое чувство победы Царя Митра над Князем, Тахир решил насладиться успешным заключением сделки и немного отдохнуть. Он отдалился от своей свиты, махнув им, мол «Отстаньте, я погуляю сам».

Сам погрузился в размышления:

«Чудно здесь!»

Сад разрывался от полуденного щебетания птиц. Они устроили такой ор, что стало как-то не по себе. Дикий шум выталкивает из этого прекрасного места.

Хотя Тахиру сам сад понравился.

Обширная поляна интересно оформлена всякими строениями – ступенями, по которым бежит вода, заводями с диковинными водными растениями. Могучие деревья и нежные кустарники роз. Всё так благоухает, что хочется лечь на траву и уснуть. Голова кружится от ароматов. Или от этой птичьей какофонии.

Он прохаживался по засыпанным галькой тропинкам и вышел на солнечную поляну с цветущими маленькими кустами. Их было разнообразное множество, и расцветка цветов его немало поразила. Тахир нагнулся ближе рассмотреть цветы.

Когда тут за спиной раздался девичий голос:

– Правда, эти цветы красивые?

Князь обернулся.

На тропинке стояла девушка. Её аккуратная голова в чепчике беспокойно вращалась на тонкой шее, что-то ещё девушка говорила, взмахивая то правой рукой в сторону цветов, то в левую.

«Это невежественно, не поклониться присутствующему господину», – подумал высокомерный Князь. Но тут же сменил гримасу и сделал лицо проще.

«Эта Садовница увлеченно рассказывала о сортах этих цветов. Её повествование, откуда цветы родом и как за ними ухаживать, мне не казался интересным», – подумал он.

– Остановитесь! – не выдержал гость. И сделал жест рукой.

– Я здесь просто отдыхаю. Не утруждайся. Конечно же, я заметил, что здесь прекрасный сад и чудные цветы. Проделано много работы, чтобы добиться такой чистоты и порядка. Мне бы такого управляющего в город навести порядки, а то эти ленивые бездельники явно заслуживают наказания.

– Зачем же сразу наказание. Надо научить их любить растения и всё, – сказала смелая садовница.

Девушка, не переставая тарахтела о своих цветах, чем порядком надоела своему гостю.

Вдруг Тахир заметил, как в округе стало не так шумно как вначале прогулки. Это затихли птицы. Он поднял указательный палец.

– Слышите?– спросил Князь девушку.

– Нет, – ответила она.

– И я нет.

– Потому что тихо? – спросила, улыбаясь, садовница.

– Да, почему-то стихли голоса птиц, – прислушался к изменению в природе Князь. – Что-то случилось? Они чем-то напуганы.

– Нет, ничего не случилось. Просто они меня слушаются, – сказала девушка.

Тахир удивлённо поднял одну бровь

– Да это очень просто. Когда я здесь они тихо щебечут. Когда ухожу, начинают шуметь.

– Возможно, вы фея? – насмешливо спросил Князь.

– Не угадали.

– Тогда Вы – божество! – Больше с равнодушием одарил комплиментом Садовницу уставший от этой беседы Князь.

Она засмеялась.

И тут Тахир уловил, в её чертах что-то отдаленно знакомое.

«Мог бы я ее где-то видеть?»– подумалось мне.

А она как-то не скромно смотрит снизу вверх ему прямо в глаза своими широко распахнутыми бусинами, хлопает ресницами как ребенок и радостно улыбается. Как будто хочет чем поделиться, но не может. Бессмертная, видимо!

Что-то тёплое и смешное отозвалось в моей груди, но стало немного больно, и я очнулся. Она молчала и я начал:

– Вы любезны и приятны мне. Мне кажется, я вас где-то встречал. Ваше лицо мне немного кого-то напоминает. Может, виделись на рынке? Сейчас мои люди завезли хорошие товары на рынки города. Вы возможно приходили к торговцам, и я мог Вас там видеть. Не так ли? – спросил я.

Она отвела в сторону взгляд и сказала:

– Нет, я Вас никогда не видела, хоть на рынке часто бываю, – и резко опустила взгляд. Он видел, что её лицо зашлось румянцем.

– Простите, я должна работать, – вдруг Садовница оборвала этот пустой разговор.

– А, хорошо, не буду отвлекать.

Она сказала «благодарю». И даже не склонила голову в знак уважения, убежала вглубь царского сада.

«Я только что увидел самую красивую розу в этом саду!» – хотел было крикнул убегающей Садовнице, но удержался.

Надеюсь, что юная барышня, наконец, осознала свою оплошность, что так быстро ретировалась с поля боя. Моя бы служанка отхватила сейчас наказания – перебрать мешок зерна. Совершенно невоспитанные подданные здесь!

Я поправил свои волосы, княжеский венец, нагрудную шелковую ленту и пошёл к выходу.

«Задержался я тут. Залюбовался».

Глава 6. Принцесса и её Тот самый

Дэна рухнула на софу как была.

В ее голове мысли роились как пчелы как во время весеннего облёта. Она никак не могла прийти в себя от встречи с незнакомцем в саду:

– Не-е-е-т, это невозможно! Это невозможно! Непостижимо! Он был здесь. Снова. Он был тут! Так рядом. Он говорил со мной. О, боже! Это невозможно!

Двери в покои Принцессы отворились, и служанка впустила Первую фрейлину к Принцессе.

«Ох, зачем она пришла? Я хочу остаться одна со своими Духами и печалями. Как же её бывает много в моём душном мире!» – заскулила Принцесса.

– Мне срочно нужно с Вами поделиться новостями, – протараторила фрейлина и стала размахивать опахалом, пытаясь остудить порозовевшее личико.

– Что ещё?

– Ох, Ваше Высочество, Вы не представляете, кого я сегодня повстречала! Она закрыла ладошкой свои пухлые розовые губки и подкатила глазки. – Это была восхитительная встреча! Я не могу знать кто это, но он был идеальным для меня!

И она начала перечислять достоинства своего случайного незнакомца.

– Ты же знаешь, как мне нравятся высокие мужчины Северной стороны Тиды. Они такие мужественные, такие суровые и холодные, что так и хочется их растопить своей нежностью. И будь уверена, что если бы он меня поманил, то я бы отдала ему всю свою нежность, окутала бы теплом своего сердца и подарила жаркие поцелуи! Так он хорош!

«Сегодня было много посетителей к отцу, интересно о ком она говорит?» – зевая, подумала Принцесса

А Фрейлина, подкатив глаза продолжила:

– Я поднимаюсь по парадной лестнице, а эта недотёпа – служанка, вдруг наступает мне на шлейф, представляешь? Какая глупая ситуация! Я оступаюсь и понимаю, что вот-вот просто свалюсь как селянский тюфяк. И покачусь вместе с ней вниз… Но! Меня подхватывают на руки, и я оказываюсь в объятиях самого умопомрачительно красивого и благородного Принца. Ох! Как понимаешь, я обомлела от неожиданности. Всё смешалось в голове! Какая-то дурацкая ситуация!

Она эту фразу повторила несколько сотен раз. Видимо от того, что этот конфуз попался на глаза всем посторонним.

– Ой, что теперь подумают, что скажут обо мне?! – волновалась подруга и быстрыми цыплячьими шажками носилась с одного края покоев в другой.

– Эта дурёха выставила меня в дурном свете, и я её выгнала без содержания, – продолжила девушка строгим голосом недовольной госпожи.

– Ну, тут уже ты поступила глупо. Зачем выгонять бедняжку, можно было просто отправить к прачкам на месяц.

– Фи, скажешь ещё! – потом вернётся и ещё чего учудит.

– Не нужно так. Поработала бы в прачечной и это достаточное наказание, я считаю.

Фрейлина поджала губки, виновато глянула на меня. Я подняла голову от подушек и обратила на неё свой гневный взгляд, после которого она отвела глаза, смягчила свою напряжённую стойку и ответила:

– Хорошо, Ваше Высочество. Я дам распоряжение изменить наказание.

– Так-то лучше! Продолжай, – сказала я и уткнулась в подушку.

Я почти не слушала её, потому что сама сегодня встретила Своего незнакомца. И думать собиралась только об этом.

– Какой мужчина! Такой статный и красивый. Точно – Принц! Хотя принцы сейчас такие хлипкие, всё больше болезненные или зануды. А этот, м-м-м! Моя мечта! Его роскошные каштановые волосы спадают на широченные плечи. А лоб окружает серебряная оправа. И что самое восхитительное – справа в локон волос вплетено перышко птицы. Представляешь, как романтично! Он слегка побрит, и эта его борода просто свела меня с ума. Кожаный кафтан с роскошной лисьей опушкой, какие-то странные тиснённые узоры на нем. Высокие хорошие краги с серебристыми шпорами, на груди лента, видимо, с гербом его Царства. Так скромно и со вкусом одет, что немало меня поразило! А глаза! Ты бы видела его глаза! Голубые озера Тиды не сравнятся с великолепием этих глаз…

– Достаточно! Неужели ты за такой короткий момент успела разглядеть даже узоры на его одежде? Странная встреча, – пришлось хоть как-то охладить её пыл.