Невеста восточного ветра

Елена Пост-Нова

Невеста восточного ветра

Глава 1

– Явился какой-то мальчишка, господин. Он говорит, что кто-то ждёт вас в чайной, на южной улице, но кто – не признаётся.

Лицо моё просветлело. Перехватило дыхание! Слуга посторонился, заметив такую перемену, а мои ученики подняли носы от своих табличек. Нервно пригладив бороду, поправив чернильницу на низком столе у своих колен, я тихо сказал слуге:

– Хорошо, ступай… И скажи, чтобы подготовили коня и одежду.

Жаркий солнечный свет пробивался сквозь шёлковые занавеси на резных окнах. Два десятка любопытных мальчишеских глаз смотрели на меня с узорчатого ковра, выстилавшего зал для занятий.

– Увы, но урок мы закончим сейчас же, – едва сдерживаясь, чтобы не вылететь вон, заговорил я. – Вашему учителю нужно срочно покинуть дом.

Те, кто сидели подальше, переглянулись со скрытым ликованием. Первые же ряды не могли себе этого позволить и слушали меня внимательно, только лишь блестя глазами.

– Сейчас посмотрим, что вам задать, и вы можете идти… – дрожащей рукой я неловко взял со стола тяжёлую, скованную позолоченными углами книгу. – А ваши родители, если не поверят, что я вас отпустил, могут прислать сюда слуг за подтверждением.

– Да, мудрейший! – на уроках таким стройным хором они не отвечали.

Мне самому, точно как этим мальчишкам, не терпелось поскорее вскочить и вырваться на свободу! Я знал, какой человек ждёт меня в южной части города. Я ждал этого человека целый год! Я так надеялся, что этот человек придёт раньше! И уже почти перестал ждать.

Переодевшись, я дал указание старой служанке, управлявшей домом, приготовить ту комнату, что уже давно была выделена для неизвестного гостя.

А точнее, для гостьи.

– Ну наконец-то мы посмотрим, кто это есть! – проводив меня, сказала она слугам.

Терпения не было, и я решил идти пешком, приказав оседлать коня и привести его за мной следом. Ведь верхом можно запросто застрять на этих узких цветных улочках, да и привлечь к себе лишнее внимание тех, кто меня здесь знает. Минула лишь половина тех часов, что считаются утром, и поэтому мне пришлось пробираться через всех торговцев южной стороны Города Семидесяти Четырёх Башен и вереницы их покупателей. Но каждая лишняя минута ожидания казалась такой счастливой!

«Вы что же, рискнёте всем, что у вас есть? – вспоминал я собственные слова годичной давности. – Но зачем?»

«Да у меня ведь нет ничего! Поэтому нет и никакого риска».

«А ваша жизнь?!»

«Если не хотите брать меня с собой, так и скажите. Если уж люди проходят пустыню в одиночку, то и я как-нибудь смогу».

Всего лишь несколько минут, и я снова услышу этот полный жизни голос!

Чайная, украшенная косыми солнечными лучами, уже была полна народом. Музыкант неторопливо перебирал струны, а толстые ковры на стенах подсвечивались кованными светильниками.

Но где же она?!

Цель мне указал мальчишка-подавальщик в цветастом кушаке. Ведь сам я никогда не узнал бы в этой блёклой фигуре в углу свою давнюю соратницу по приключениям.

Она сидела, скрестив ноги, на ковре у самого дальнего стола – прислонившись к тёплой стене, словно во хмелю. Лицо её скрывал пыльный, истерзанный ветром пустыни шарф, а всю одежду (ту самую, что была на ней и год назад!) покрывал такой слой рыжей пыли, что даже странно, как хозяин позволил ей войти! Завидев меня из тени, блёклая фигура устало выпрямилась.

– Вы сейчас наверняка думаете, как меня сюда пустили… – из-под шарфа донёсся знакомый, но теперь будто ссохшийся за недели молчания голос.

– И как же тебя пустили?

– Я сказала, что я – приёмная дочь духанщика Марши́. Шучу, я не стала бы позорить его честное имя.

Откинув полы верхних одежд, я поскорее сел напротив и нетерпеливо стал разглядывать во что же она превратилась за год скитаний.

– Здравствуй, – не веря себе, сказал наконец.

– Здравствуйте, мудрейший…

Она обнажила голову, и теперь можно было убедиться, что это действительно та, кого я ждал. По-прежнему юная, с почти нетронутыми солнцем светлыми волосами и кожей, но повзрослевшим, тяжёлым от усталости взглядом.

Моя злосчастная бродяга. Год назад ты была словно молодой зверь, готовый сорваться с места в любой миг, чтобы нагнать свою цель. Спина твоя всегда была прямой, кулачки сжаты. А теперь? Губы лишились цвета, лицо безвольно, глаза красны от песка.

– Почему ты так долго не приходила?

– Вы же сами знаете, какой долг на мне висит… А сейчас мне просто захотелось вас повидать. Если я, конечно, вас не стесню…

– Ты же знаешь, я жду тебя так давно!

Вновь подошёл мальчишка, затянутый расписным кушаком, и я велел принести вещи молодой госпожи. Но она прервала меня:

– А нет вещей.

– Это поправимо!

– И коня тоже больше нет…

– Куда же всё подевалось?

– Раздала, – пожала она плечом.

– Что ж, кому-то всегда нужнее.

– Сегодня даже вода закончилась, а фляга треснула…

Вдруг руки её опустились – чаша в них была пуста. Она подняла на меня свои светлые глаза, с которых медовое вино смыло пыль безразличия, и произнесла капризно, как ребёнок:

– Я устала!..

Конечно же ты устала, неразумное дитя! Я помогу тебе подняться с подушек и поведу на раскалённую утренним солнцем улицу, где меня ждёт тот самый конь, что ещё помнит наше с тобой странное путешествие. Он повезёт тебя в мой дом, который, как я молю небо, станет и твоим.

Мы встретились чуть более года назад. Тогда я возвращался на родину после пятнадцати лет службы царской семье Магора́ха. Все эти пятнадцать лет я был учителем наследника, и теперь, когда его образование было закончено, нам пришлось попрощаться. С большим сожалением! Принц хоть и был своенравным юношей, но искренне любил меня и те науки, которые я ему преподавал. Я держался в стороне от дворцовых интриг, и все свои силы посвящал будущему царю, который для меня так и остался озорным ребёнком. Нынче же он превратился во взрослого юношу, и школьные предметы остались позади. Он уговаривал меня остаться, быть его советником или же просто жить при дворце, как члену семьи, но я не хотел менять своё ремесло на праздную или полную политики жизнь.

Я принял решение вернуться туда, где родился и вырос – в Город Семидесяти Четырёх Башен, царство без правителя, столицу всех наук, управляемую советом из семидесяти четырёх учёных мужей. Там я получил своё образование, вступил на путь наставника и, отличившись на поприще простого учителя, дорос до приглашения стать учителем придворным. Тогда мне ещё не было и тридцати лет. Теперь же, пройдя эту ступень, я мог вернуться и на заработанное состояние открыть свою собственную школу математики, астрономии и поэзии. Я мог бы готовить молодых людей к поступлению в студенты к учёным Башен, а в будущем, возможно, если мои воспитанники отличатся, сам стал бы одним из семидесяти четырёх мужей-правителей. А более высокого звания на моём поприще не существует.

Так что, несмотря на печаль расставания, я покидал Магорах, полный светлых надежд – я вернусь в дом своих покойных родителей, я увижу своих друзей и однокашников, у меня будет собственная школа, вновь множество учеников, и я начну преодолевать следующую ступень своей размеренной жизни.

Мне предстоял очень долгий путь. С запада на восток можно было добраться за несколько месяцев, обогнув самую жаркую, незаселённую часть нашей великой пустыни по окружавшим её царствам. Но! Как и все путешественники я собирался эту пустыню пересечь и сократить время путешествия наполовину. В конце концов пятнадцать лет назад мне это удалось, пусть тогда я и был моложе.

Принимая таковое решение, я не мог знать, как оно встряхнёт мою спокойную судьбу.

Царство Иви́рхия было предпоследним пунктом на пути к пустыне. Я прибыл туда в самый разгар ежегодного праздника – моления Восточному Ветру на восходе пятой луны. В этот день ивирхийцы просят своё главное божество принести с востока долгожданные дожди, птиц и семена плодоносных деревьев с восточных холмов. Едва луна появляется над потемневшим горизонтом, начинается празднование – на пески перед крепостной стеной высыпает народ всех мастей, разодетый в багровые с золотом ивирхийские одежды. Звучит бешеная и такая же блестящая музыка, ведь здесь любят рожки́, барабаны и трещотки из медных монет.

Вот в этот самый момент я и приблизился к городу после многих дней дороги. Но войти в головные ворота не было никакой возможности – необъятная толпа с фонариками и лампами преградила мне путь.

Судя по радостным лицам, не стоит и пытаться проторить себе дорогу. Моего уставшего коня окружили со всех сторон, да и на постоялом дворе я всё равно никого не найду – все местные собрались здесь.

Когда-то очень давно в этот день в Ивирхии приносили Ветру настоящую жертву. Причём, человеческую – и это всегда была красивая девушка. Но дикие времена давно остались в прошлом, а жертвоприношение заменил красивый обряд. Однако до сих пор главная роль в нём отводилась заранее избранной горожанами девице.

Я уже бывал в этих краях и видел всё действо – незамужние девушки в танце рисуют на песке замысловатый узор, в центре которого находится та, которую в прежние времена умертвили бы в самый разгар пляски! Нынче же главная героиня должна была просто хорошо танцевать вместе со всеми, не рискуя расплатиться за свои таланты жизнью.

Отчаявшись найти отдых и заслышав призывные гудки рожков, я смирился и стал смотреть на собирающихся вместе танцорок. По меньшей мере это красиво, поэтому нечего позволять усталости мешать удовольствию.

Грохнула музыка, и смешанный с воем Восточного Ветра голос рожка унёсся на запад к багровому солнцу. Я был верхом и с высоты сразу увидел ту, которая находилась в центре. Удивление захлестнуло меня с головой, стирая всякую усталость! Сколько я ни встречал людей в своей жизни – в школах ли родного города или во дворце Магораха – но не видел никого подобного! В багровом ивирхийском платье, среди огня и местных жителей, танцевала девушка, и кожа её и волосы были такими светлыми, как не бывает даже у младенцев! Её обнажённые руки и лицо походили цветом на сладость из молока и миндальной крошки. Или на свежую рану орехового дерева. Или на кофе, слишком разбавленный молоком. А волосы светились, как перо голубя, чей отец был рыжим, а мать белоснежной.

Я смотрел на это неизвестное существо, позабыв обо всем. В своей жизни я видел немало и думал, что на ближайшие две сотни царств для меня не найдётся ничего удивительного. Я видел людей со всех концов пустыни – с кожей коричневой или жёлтой, огненного цвета или цвета оливок. Видел даже оборотней! Но никто из них, на многие-многие вёрсты вокруг не имел подобного облика. Здешняя земля давала своим детям тёмную кожу и тёмные волосы.

Девушка танцевала так, будто сама и придумала жертвенный танец. Руки её словно создавали эту музыку, местная одежда сидела на ней удивительно ладно, а её самозабвенность заражала и без того опьянённых праздником ивирхийцев. Все смотрели на неё, все танцевали. Непокрытые волосы женщин сверкали от ореховых масел, и только её волосы развевались как золотистый пух. Я старался рассмотреть её лицо, но толпа не позволила, восторгаясь тому, как замечательно воздана честь Восточному Ветру – он будет благосклонен, и непременно подарит земле дождь, ведь всем сейчас так хорошо, что никто не может стоять смирно и не танцевать.

Уже глубокой ночью я добрался до постоялого двора. Улицы города были полны, люди пьяны, духан при постоялом дворе стоял на ушах, и мне даже не удалось увидеться с хозяином, своим старым знакомым. В комнату меня проводил слуга, и я уснул мертвецким сном, даже не слыша творящегося за окном безумия.

В честь праздника утро началось очень поздно. Спустившись в духан, я нашёл хозяина в полном одиночестве наводящим порядок среди утвари.

Его звали Марши́, и с тех пор, когда я видел его последний раз, прошли немалые года. Он не постарел, не похудел – его усы были ровно той же длины, что и всегда, и, кажется, даже рубаху он носил всю ту же. Завидев его с витой лестницы, я на миг ощутил себя юным студентом одной из Башен родного города.

Когда-то Марши жил именно там! И тоже содержал духан, который знала вся округа. Учениками мы часто туда наведывались, и наши споры полыхали за кружкой хмельного мёда до самого утра. Жена Марши, к его огромному горю, умерла при родах, и он один воспитывал дочку. Однако лет десять назад, когда я уже жил в Магорахе, во время страшной засухи заболела и умерла также и она. Чтобы спастись от воспоминаний, Марши продал своё дело, пересёк пустыню и начал всё заново здесь, в Ивирхии. Тогда мы и виделись последний раз.

– А вот и ты, хвала небесам! – сипло рассмеялся он, едва только меня заметил. – Мне-то уже сказали, что за гость к нам пожаловал! Прошу-прошу, почтенный господин! Или тебя уже положено звать «почтеннейший»? Ну теперь-то я буду драть с тебя двойную цену за свою кухню, без зазрений совести! Ох, да что это, седой волос у тебя? Стыдись, даже у меня их нет! А ведь я тебя лет на двадцать старше!

По зову примчался заспанный мальчишка-слуга, и уборку передали ему. Мы же с Марши сели позавтракать в углу, распить два-три чайника с чаем и поговорить о произошедшем в последние годы.

Духан он устроил неплохо, даже лучше, чем в Городе Семидесяти Четырёх Башен. Это был даже не дом, а скорее небольшой дворик, обнесённый стенами. В центре крыши зияло открытое небо и к нему тянулся воздух от входа. Со стен копнами свисали ветви растений – благодаря им этот воздух даже казался свежим. Увы, из-за жары во многих царствах в сады пришлось превратить дома.

– Во всей этой красоте видна женская рука, верно? – посмеиваясь, спросил Марши, видя, как я невольно возвращаюсь взглядом к зелени над головой (ведь в дороге мне не встретилось ни одного живого листка).

– Не женился ли ты?

– Уж скорее я женюсь, чем ты! – он расхохотался. – Но нет, есть у меня теперь помощница, вроде приёмной дочки.

– Ты взял на попечение сироту? – удивился я. – Давно ли?

Хотя стоит ли удивляться. Потерявшим ребёнка нелегко привыкнуть к одиночеству.

– Недавно… – Марши с улыбкой покачал головой. – Пришлось взять! Она здесь как слепой котёнок, хотя вроде уже и взрослая. Я бы сосватал тебе её в жёны!..

Вот этого я не мог ожидать!

– …но у неё такая дурь в голове, что лучше пока походить ей в девках. Иначе либо ты мне её вернёшь, либо она сама от тебя сбежит.

Оставалось только догадываться, о ком Марши худшего мнения – обо мне или о своей сироте.

– Как бы там ни было, моё дело учить детей, а не производить их на свет, – попытался я посмеяться вместе с ним.

К счастью, этот опасный разговор был прерван – в тёплую тень духана впорхнула пара девушек. Сперва я подумал, что одна из них и есть приёмная дочь Марши. Но нет, это оказались её подружки – они спросили разрешения пойти к ней наверх и тут же убежали. Обе они были по-ивирхийски смуглые, с кожей красноватого оттенка, с высокими чёрными косами и обнажёнными руками, покрытыми татуировкой цвета киновари до самых плеч.

– Так ты что же, один собираешься пройти пустыню? – вновь Марши повернулся ко мне и ловким движением наполнил опустевшие армуду чаем. – Почему ж не дождёшься какого-нибудь каравана? Или хоть просто попутчиков?

– К чему это? – пожал я плечами. – Я не настолько отвык от трудностей.

– Мало ли кто встретится на пути, а в одиночку…

– Разбойников в пустыне нет, знаешь сам. Все они промышляют рядом с городами. Да и взять у меня нечего, заработанное я с собой не везу, оно уже на родине.

– В нынешние времена не знаешь, как всё поменяется, – хмыкнул Марши с сомнением. – В этой засухе у людей мозги поворачиваются набекрень. Да и не только у людей! Говорят, оборотни стали встречаться всё чаще.

– Вероятно, они ищут новые места для жизни…

– А где ж их найдёшь, люди сами хотели бы знать! Надеюсь только, что они не затеют войны, чтобы забрать себе какой-нибудь готовенький город с водой и удобствами!

Обычно двуликие оборотни живут, как кочевники, и держатся в стороне от людей. Они презирают нас, но ещё больше презирают друг друга. Кланы без конца воюют между собой, а мы для них – нечто вроде пыли под ногами.

– Сайгаки не начнут ничего подобного, у них у самих есть город, – улыбнулся я опасениям Марши. – А со своим золотом они живут гораздо лучше, чем мы с тобой. Тиграм и шакалам нужна охота, они не смогут жить взаперти. А вот шершням…

– А шершням-то нужны сады и цветы! – видя моё замешательство, подхватил духанщик. – Они всегда шли за дождями, а теперь без дождей пустыня совсем не цветёт. А у нас тут круглый год рассада в горшках!

Он ткнул пальцем себе за плечо, где по стенам бежали предательски пышные вьюны.

– И чего им стоит перебить целый город? От шакалов и тигров можно отбиться, а как отобьёшься от роя пчёл? Один укус – и всё! Помер! Да если б они захотели, то захватили бы любое царство, а может, и все разом!

Подметавший пол мальчишка замер, слушая с открытым ртом.

– Перестань, только зря наводишь страху, – рассмеялся я, удивлённый подобной болтовнёй, – а ведь тебе непозволительно упадничество, у тебя собирается полгорода! Что будет, если люди подхватят эти россказни и начнут мучаться понапрасну? Времена и без того трудные.

Марши пристыженно вздохнул и зачесался, давая понять, что по вечерам в духане обсуждаются именно эти абсурдные предположения.

– У людей и так много проблем, – покачал я головой, – не стоит им выдумывать новые.

– Так-то оно так, просто… – он оглянулся на витую лестницу, ведущую в комнаты для приезжих, – такое у меня нынче положение, что хочется побольше тени навести на этих проклятых оборотней, будь они неладны…

Удивившись ещё больше, я не успел спросить, что за положение вынуждает его врать об оборотнях. На лестнице послышался шум, и вниз с весёлым топотом сбежали уже три девушки.

– Дядя Марши! Дядя!! – закричала одна их них. – Мне дарят коня за вчерашний обряд!! Всё сработало, на востоке уже видны тучи!

Это была та самая, светловолосая «жертва» Восточного Ветра…

– Ну вот, – обречённо хлопнул себя по колену духанщик. – Теперь ври не ври про этих оборотней – не поможет…

Через пару часов конь уже занял почётное место на постоялом дворе среди лошадей приезжих. Это действительно был хороший, выносливый жеребец заметно спокойного нрава. Ивирхийцы щедро выразили свою благодарность героине обряда! В последние годы ритуал не всегда срабатывал, поэтому их радость можно было понять. Как и в других царствах, моления, веками приносимые Восточному Ветру, теперь не гарантировали его благосклонности.

Но на этот раз Ивирхии удалось её снискать.

Небо к полудню заволокло тяжёлыми тучами, каких здесь не видели с прошлого года. А едва коня завели на двор, как эти тучи разразились невероятным ливнем! И праздник продолжился.

Счастливые люди теперь плясали под горячим проливным дождём, в клубах пара, исходящего от мостовых. Танцевала и эта девочка со своими подругами, а постояльцы её опекуна носили их на плечах и славили, как великих шаманок.

– Так что же у тебя за положение? – напомнил я Марши, с которым мы любовались дождём со ступеней духана. – И зачем болтать про оборотней?

Вмиг позабыв радость, тот помрачнел, оглянулся в пустой зал и поманил меня за собой. Но войти успел только я – сам Марши был схвачен за руку подлетевшей к нему «дочерью», мокрой до самой последней нитки.

– Ты ведь видел коня? – закричала она сквозь шум ливня и смех людей.

– Видел…

– Я ведь теперь могу ехать!!

– Да куда ты, глупая, поедешь!..

– Я не могу остаться! Так надо!

– Кому надо?.. Этому твоему?..

– Прости, пожалуйста! Но… ты же всё знаешь.

И, поцеловав его в небритую щёку, она опять убежала под дождь.

Видя, как изменилось от горечи лицо моего давнего друга, я тронул его за плечо. А тот вздрогнул, будто уже забыл о моём существовании.

– Что у вас тут происходит? – спросил я тихо.

Марши словно не хотел отвечать. Но уже в следующее мгновение он вдруг просиял от озарившей его догадки.

– Послушай! – теперь он сам вцепился в мою руку. – Ты ведь едешь через пустыню! Ради всего живого! Прошу тебя! Помоги!

– О, небо, да что случилось, в уме ли ты…

– Возьми эту девчонку с собой!

– Ч-что?..

– Одной ей никогда не проехать пустыню, а ты, я знаю, никому ничего не разболтаешь!

Глава 2

Вскоре вода залила улицы, небо потемнело, будто наступила ночь – и всем горожанам пришлось вернуться в свои дома. Постояльцы набились за столы духана и в блаженных разговорах распивали теперь чаи и мёд. Над слуховым окном растянули навес, и теперь можно было наслаждаться шумом воды и раскатами грома в сухости и тепле.

Хозяин со своей помощницей не могли оставить посетителей без внимания. Но его требовал и я! Что у меня только что попросили, какую услугу я вдруг должен оказать?! Не желая, чтобы кто-то нас слышал, духанщик затащил меня за прилавок и попытался всё объяснить, поминутно отвлекаясь на подбегающих за стаканами подавальщиков.

Тут же находилась и его бледная, желтоволосая дочь…

Когда меня втолкнули за прилавок, вспыхнувшую неприязнь мигом остудила её смущённая улыбка и блестящий взгляд. Моё минутное раздражение растаяло – и её бледность снова превратилась в достоинство, а волосы заискрились от влаги при свете десятка узорчатых ламп. Даже не сменив одежду на сухую, она ловко протирала медные стаканы и один за одним выставляла их на подносы подавальщиков.

На месте её приёмного отца я запретил бы ей носить местное платье без рукавов… Женщины Ивирхии покрывают руки татуировкой, древним защитным узором, и они не выглядят полуголыми, как она…

– …я попрошу тебя об одном только, – оказывается, Марши уже давно пыхтел рядом, крутясь между мной, дочерью и бутылками, – иди спокойно своим путём, а она просто будет за тобой следовать и во всём слушаться!

Улыбнувшись, девушка покивала и продолжила работу.

– Где-то посреди пустыни она пойдёт своей дорогой.

– Как это? – очнулся я. – Оставить её в пустыне? Одну?

Марши обречённо развёл руками.

– Дальше я пойду по своим делам! – бодро заявила девушка, как будто в пустыне для каждого найдётся важное и достойное дело.

Но мне не улыбалось брать с собой это странное создание, проделать с ней большую часть пути, и закончить путешествие столь тёмным образом.

– Я не соглашусь, если не буду знать всех обстоятельств, – сказал я, намеренно понизив голос (это всегда работало, когда надо было достучаться до особо упрямых учеников).

– И правильно сделаешь! – с досадой махнул на дочь Марши. – Я бы отказался точно! Вот сейчас всё тебе расскажу, а ты, человек мудрый, может и отговоришь эту девицу от её сумасшествия! Она хочет искать в пустыне тигра!

Девушка метнула на него взгляд, вспыхнувший как искра среди бликов сотни бутылок и ламп. А он посмотрел на неё насмешливо – что, скажешь, нет?

– Но… ведь… проклятье!.. – я так изумился сказанному, что позволил неосторожному слову выдать свою растерянность.

– Да-да! Она ищет тигра-оборотня.

Торжество Марши достигло вершины. А девушка покраснела и отвернулась. Он хотел её пристыдить, и у него это получилось. И я вроде понимаю за что…

Если люди и двуликие оборотни стараются держаться подальше друг от друга, то клан тигров и вовсе не пересекает свои пути с тропами большинства живых существ. Они относятся к касте тех, кто мало что делает в этом мире, а больше наблюдает. Если другие оборотни зачастую притворяются людьми, обманывают нас или с нами враждуют (все, кроме купцов-сайгаков), то тигры живут где-то в глубине пустыни, никогда из неё не выходят и не оставляют свидетелей, если кто-то их видел.

– Обдурил один ей голову, она его и ищет! – сообщил Марши, не видя продолжения затеянного им скандала.

– Да, ищу! – девушка вскинула голову, но преодолела гнев и произнесла спокойно и тихо: – Точнее… Пока не ищу, но должна найти…

– Но зачем же, позвольте узнать? – как можно мягче вопросил я, впервые к ней обращаясь. – Это опасно, вам не следует.

– Это не опасно, – она улыбнулась. – Я его знаю.

– Он забрёл к ней в дом, наговорил всякого своего двуличного, и она теперь думает, что ему нужна!

– Я и сама могу рассказать, если захочу!

– Да ты так расскажешь, что все прослезятся, и никто тебе правду не скажет, кроме меня! Вот этот господин, он учитель, и, слава небесам, не такой простофиля, как покажется на первый взгляд!..