Я хочу большего

Так прошло полгода. Сто одиннадцатая группа неформально разделилась пополам. Одна группировка состояла из гламурных и богатых девчонок, окружённых бесчисленными поклонниками. Возглавляла эту компанию Настя Ливанова. Она была дочерью высокопоставленного чиновника, восседающего в правительстве, поэтому вела себя вольно, даже несколько дерзко, часто грубила преподавателям, тем самым завоёвывая себе авторитет хулиганки. Но, несмотря на лидерство, старостой она не была, так как в силу своей безалаберности и лени не захотела брать на себя такую ответственность. Настя была далеко не красавицей. Маленькая, полненькая, с грубыми чертами лица, да ещё и с диким нравом, Лене она казалось просто чертёнком. Но к ней тянулись люди, Настя всегда была окружена и подругами, и потенциальными женихами. Возможно, такой интерес к её персоне вызывали деньги папы, а возможно, и внутреннее обаяние. Лена боялась таких людей, как Настя, потому что могла легко попасть под их влияние. Да и вообще, куда ей до них.

Ко второй группировке, куда входили Лена и Марина, относились студенты, желающие заниматься только учёбой. Лидером была непосредственно староста группы, Ира Кириллова. Она создавала впечатление серьёзного и ответственного человека. Настойчивая, с громким командным голосом, она имела хорошую репутацию, и студенты безоговорочно выполняли все её требования, безропотно подчиняясь. Обе группы не старались противостоять друг другу, просто у них были разные цели: кому-то был необходим диплом с отличием, кому-то – удачное замужество, кого-то просто интересовало приятное времяпрепровождение.

Что же касается его, то Лена сумела разузнать не так много. Алексей Эдуардович Хи́гир был депутатом Государственной Думы. В университете он преподавал гражданское право на старших курсах. Услышав последнее, Лена вся затрепетала. Она и не рассчитывала, что ей доведётся познакомиться с ним лично, пусть даже через долгих четыре года.

За этот семестр Лена видела Алексея Эдуардовича довольно часто, но недолго. В университете, в отличие от своего друга Лужнина, он не задерживался. Но девушка знала всё его расписание наизусть, чтобы хоть иногда иметь возможность полюбоваться этим мужчиной, томно вздыхая в сторонке, потому что перед ним разворачивались целые баталии, которые устраивали особо интересующиеся им студентки. Когда Хигир выходил на перемене в коридор, чтобы пообщаться со своим другом и заодно поглазеть на хорошеньких девушек, студентки всеми способами пытались привлечь его внимание, и тогда на его губах появлялась лёгкая усмешка, а взгляд становился каким-то масленым. Лена всё бы отдала за такой взгляд в её сторону. Она, как и эти очарованные им девушки, старалась ненавязчиво выделиться из толпы, только бы заполучить знак его внимания. Но всё было тщетно. Зато внимание на Ленины старания обращали все остальные: однокурсники; Марина, которая с укором поглядывала на неё, когда та начинала не совсем естественно себя вести в присутствии объекта обожания; Ольга, издевательски подтрунивавшая над её влюблённостью, но только не он. Даже его друг, Александр Вадимович Лужнин, с которым Хи́гир постоянно общался, и то как-то заинтересованно начал поглядывать на Лену.

И вот на одной из таких перемен, в надежде увидеть его, Лена с одногруппницами спустилась на второй этаж и остановилась около мраморных перил. Здесь всегда собиралось много студентов. Внизу располагался холл, где девушки устраивали настоящий показ мод, крутясь перед зеркалами, а молодые люди наслаждались представлением. Для Лены это было заветное место, где она могла видеть своего любимого.

Девушка повернулась лицом к холлу и облокотилась о перила. Отыскав взглядом Хи́гира, стоящего со своим другом и ещё с одним из преподавателей на ступеньках лестницы, Лена начала умилённо рассматривать объект своей страсти, ловя каждый его жест, а он, как обычно, не замечал её, в отличие от Лужнина. Она вдруг поймала на себе пристальный взгляд Александра Вадимовича. Девушка покраснела и тут же отвернулась.

– Опять этот Лужнин, – раздражённо подумала она. – Сейчас он снова всё доложит своему другу, и они посмеются надо мной. Бесит.

Но тут ей вдруг захотелось назло пококетничать. С лёгкой улыбкой, немного склонив голову, Лена повернулась к нему и вызывающе посмотрела прямо в глаза. Лужнин, недолго думая, разгадав её замысел, принял такую же позу и с такой же улыбкой не сводил с неё глаз.

– Хм, а он тоже ничего, – неожиданно промелькнуло в голове. Лена одёрнула себя, испугавшись таких мыслей, и отвела взгляд в сторону. Но любопытство пересилило, и она вновь посмотрела на него, но уже с интересом. Лужнин вдруг сделал жест головой в направлении своего друга, мол, подойди, познакомься. Лена засмущалась и отрицательно покачала в ответ головой. Он пожал плечами, будто говоря: «Как хочешь».

– Саш, ты кому там улыбаешься? – спросил Хигир, заметив невербальный разговор своего друга.

– Вон там наверху, видишь? Брюнетка с длинными волосами, которая всё время на тебя смотрит.

– Да знаешь, сколько их, этих брюнеток, всех не запомнишь, – с пренебрежением произнёс Хигир и глянул наверх.

Он оценивающе осмотрел её с ног до головы, а потом прибавил после некоторой паузы: «Не советую тебе связываться с первокурсницами. Подожди, пока подрастёт, а то ещё посадят за совращение малолетних».

При этих словах он усмехнулся и похлопал друга по плечу.

– Ага, тебе ли этого не знать, – парировал Саша тоже с ухмылкой.

Хигир хотел что-то сказать в ответ, но в этот момент в коридоре показалась длинноногая девушка с милыми кудряшками, по возрасту явно уже не студентка.

– Это ко мне, – Хигир уже стал подниматься по лестнице.

Лена не слышала, о чём говорили Лужнин с Хигиром, но, судя по их взглядам в её сторону, о ней. Девушке было неловко, но она старалась вести себя естественно и непринуждённо, будто ничего не замечает. Вдруг Лена увидела, что предмет её обожания сдвинулся с места и направился в её сторону. Она насторожилась.

«Неужели он идёт ко мне?» – взволнованно подумала Лена, и сердце яростно подскочило. Делая вид, что ни на что не рассчитывает, она повернулась к однокурсникам, как бы участвуя в разговоре, но краем глаза следила за происходящим. Когда Алексей Эдуардович поравнялся с ней, она зажмурилась. Подождав некоторое время, за которое, к её удивлению, ничего не произошло, Лена открыла глаза и увидела его рядом с хорошенькой, только что вошедшей в здание через другой вход девушкой с розовыми от мартовского ветра щеками. Она кокетничала с ним и иногда жеманно надувала губки, если Хигир отрицательно качал головой. Он стоял близко к ней и, положа одну руку на перила, словно обнимал её. Его веки были томно приопущены, он с удовольствием, не отрываясь, смотрел на собеседницу. Выглядели эти двое как воркующие голубки. За этой картиной пристально наблюдали ещё несколько девушек, испепеляя завистливыми взглядами избранницу преподавателя.

– Боже мой! – очнулась вдруг Лена. – Как я могла подумать, что он подойдёт ко мне?! Какая я дура! Всё, хватит! Больше не буду заниматься ерундой! Я вообще-то сюда учиться приехала. И где только была моя голова?!

С этими мыслями Лена отвернулась от воркующей парочки. В ней говорили обида, ущемлённое самолюбие и осознание глупости своих поступков.

После этого дня она редко стала спускаться на второй этаж и не пыталась попадаться Хигиру на глаза, а если и встречала его где-нибудь в холле у выхода, то, украдкой взглянув, проходила мимо.

Постепенно Лена действительно стала забывать своего Хигира и испытывала к нему практически безразличие, лишь изредка грустно вздыхая о несбывшихся надеждах, когда случайно видела его где-то вдалеке.

                                       * * *

Заканчивался первый учебный год, за который Лена узнала, что такое юриспруденция. Некоторые считали эту науку технической, то есть полностью подчинённой точным рамкам закона и лишённой всякого творчества. Но так рассуждают дилетанты, не понимающие сути. Юриспруденция связана не только с творчеством, но и даже в некотором смысле с философией и психологией. В глубине, в сути этой науки кроется обширная пища для размышлений. Через юриспруденцию раскрывается искусство работы с законом – не зря существует понятие «правотворчество». Ведь создание закона представляет собой долгий и порой мучительный, сложный процесс творчества – нужно учитывать интересы разных слоёв общества.

Этому Лена и желала научиться. У неё был гуманитарный склад ума, наука давалась легко, и девушка оказалась в первой десятке рейтинга курса.

Группе очень повезло с Алевтиной Ивановной, человеком добрым, понимающим и уважительно относящимся к студентам, но строгим, так что на занятиях всегда стояла гробовая тишина. Лекции она читала быстро, приучая слушателей к расторопности. За хорошее отношение студенты отвечали ей взаимностью, даже самые безответственные старались не пропускать занятий и с интересом слушали.

Первый переходный экзамен был именно у Алевтины Ивановны. Лена и Марина немного опаздывали к началу, поэтому почти бежали по коридору. Лена на ходу доставала из сумки зачётную книжку, чтобы не мешкать перед Изотовой, которая наверняка будет недовольна их опозданием. Дверь одного из кабинетов внезапно открылась, и торопившаяся Лена с размаху врезалась в неё. От удара все книги из сумки полетели на пол, девушка схватилась за лоб и застонала от боли. Из-за злосчастной двери выглянул Алексей Эдуардович, а вышедший вслед за ним Лужнин, увидев разбросанные учебники, стал собирать их. Хигир, несколько взволнованный, вдруг подошёл к студентке и нежно дотронулся до её плеча.

– Извините, вы как? – спросил он обеспокоенно.

Лена оцепенела от его прикосновений.

– Всё нормально, – пролепетала она и попыталась улыбнуться.

– В следующей раз будьте повнимательнее, – предупредительно произнёс Александр Вадимович, подавая Лене собранные им с пола книги.

– Спасибо, – не поворачивая в его сторону головы, еле шевеля губами, проговорила Лена.

Она было хотела уже идти, но Хигир так и продолжал держать её за плечо. Лена смущённо подняла глаза и посмотрела в его красивое лицо. Оказавшись с ним так близко, девушка еле дышала. Он, опустив свои длинные чёрные ресницы, насмешливо смотрел на незадачливую студентку, потом вдруг наклонил голову к её уху, так что она ощутила его горячее дыхание, и негромко сказал:

– Что-то вы совсем пропали. Давно я вас не видел.

Слегка улыбнувшись и не дождавшись ответа, он развернулся и быстро зашагал прочь.

Лену бросило в жар. Она не верила своим ушам.

«Он помнит меня», – бешеной радостью вертелось в голове. Почти угаснувшие чувства с новой силой вспыхнули в ней.

– Вот гад! – прошипела Марина вслед уходящему обидчику.

Лена пыталась сдержать свои эмоции, но это было выше её сил, и она расплылась в довольной улыбке.

Весь день девушка находилась будто в эйфории и на все расспросы Ольги, недоумевавшей, в чём дело, загадочно улыбалась. Да, борьба была бесполезна, она сорвалась со скалы целомудрия и легко, не сопротивляясь, полетела в бездну безрассудства любовной горячки. Лена прекратила врать самой себе, что сможет забыть его. Иногда она надолго задумывалась, мечтая о своём принце. Тогда Марина, находя подругу в столь далёком от реальности состоянии, громко вздыхала и говорила:

– Надеюсь, ты понимаешь, к чему это может тебя привести. Я всё-таки надеюсь, что за время летних каникул ты придёшь в себя.

На что Лена просто молчала, не желая выслушивать занудные нравоучения Марины.

За два летних месяца, отпущенных студентам для сладкого отдыха от бремени учёбы, ничего не изменилось, сердце Лены по-прежнему было в плену страстей. Да, она не видела своего Хигира, но её чувства подпитывались постоянными мечтами о нём и воспоминаниями о тех немногих моментах, что хоть каким-нибудь образом были связаны с ним. Мама заметила перемену в поведении дочери, но не могла понять, с чем это связано: с учёбой и долгим отсутствием дома или же, что ей казалось более вероятным, с неким третьим лицом. На мамины вопросы Лена не отвечала, а только опускала вниз глаза и, загадочно улыбаясь, говорила: «Мам, я ничуточки не изменилась, только, может быть, повзрослела немного».

Каникулы она провела весело, встречаясь со своими старыми подругами. Рассказывая им о себе, о Москве, учёбе, о своём новом чувстве старалась умалчивать, напуская на себя пелену таинственности. Лена чувствовала себя свободной по отношению к своим знакомым, родственникам, родителям, родному городу. Подруги завидовали её статусу москвички, родители чувствовали её независимость от них, а родной город не давил своей серостью и отсталостью, как когда-то. Лена теперь жила совсем другой жизнью, так, будто прошлого и вовсе не было. Все чувствовали это ненавязчивое превосходство над всеми и всем, что окружало её раньше. Девушка предстала перед ними обновлённой, свежей и даже какой-то незнакомой. Всё это доставляло ей немало удовольствия.

Вот такой отдохнувшей, жизнерадостной и уверенной в своих силах Лена уезжала на учёбу в Москву, оставляя в Ярославле восторженных подруг и недоумевающих родителей.

                                       * * *

Второй и третий курс прошли как-то размеренно и однообразно – девушка посвящала много времени занятиям. День начинался в семь утра с приёма душа, куда выстраивалась очередь благодаря Ольге, встававшей в полседьмого, чтобы навести марафет. Она очень долго мылась, красилась, одевалась, тщательно выглаживая всю свою одежду. Лена же красилась немного, а Марина вообще не занималась, как она говорила, этими глупостями. Одежду подружки готовили с вечера, а на завтрак оставляли пятнадцать минут, так что сборы не занимали много времени. Но Ольга всегда опаздывала, создавая суету на пустом месте. Она носилась по комнате в поисках своих вещей, судорожно собирая сумку, нервничала, спрашивая подруг, не видели ли они её тетрадь синего цвета или чёрную кофту в мелкую коричневую полоску, которая так хорошо подчеркивает красивую грудь. В результате Ольга только и успевала съесть на ходу бутерброд с маслом и выпить полчашки чая, догоняя Лену и Марину уже в дверях.

Училась Лена по-прежнему хорошо и даже заняла пятую позицию в рейтинге, отодвинув Марину на шестое место. Появилось много пока ещё вводных, так сказать, общеобразовательных предметов. Девушки познакомились с новыми преподавателями, которых в принципе они уже знали или уже видели.

После двух пар лекций начиналась долгожданная обеденная перемена. Студенты толпой спускались вниз в студенческую столовую. Столовая была довольно большая, но все желающие в ней не помещались, поэтому сначала приходили студенты первого, второго и третьего курсов, а через полтора часа – старшекурсники. Многие ходили в уличные кафе, некоторые студенты, жившие неподалёку, уезжали домой. У автоматов с шоколадками, чипсами и кофе тоже всегда была толпа. Наши подруги, чтобы не стоять в бесконечных очередях, предпочитали ближайшее кафе, где можно было хорошо пообедать за смешную для Москвы цену, включая скидку «бедным» студентам. А когда денег было совсем мало, то оставшиеся девушки отдавали, иногда безвозмездно, автоматам с едой.

Утолив голод, студентки опять бежали в вуз и прилежно записывали за преподавателями. Порой лекции тянулись очень медленно, что особенно ощущалось осенью. Из-за плохой погоды и пониженного атмосферного давления хотелось спать, глаза сами собой закрывались, а голова скатывалась вниз. Но девушки старались держать себя в руках, отпиваясь крепким кофе.

Занятия заканчивались чаще часа в четыре, и усталые, загруженные новыми знаниями, девушки шли домой.

Добравшись до своей комнаты в общежитии и поужинав, они обменивались последними новостями и просто болтали со студентами параллельных курсов. Но уже через два часа они снова сидели за письменными столами уже у себя в комнате и учили, учили, учили.

Общажная жизнь вполне устраивала Лену. Вопреки папиным рассказам о полном разврате и пьянстве, там было вполне мирно. Не без шумных компаний, с которыми Лена, кстати, спокойно общалась, но эта сторона студенческой жизни её не касалась – девушка не видела смысла ввязываться в сомнительные авантюры, они её не интересовали.

В общежитии было много иностранцев, выходцев из стран Кавказа, Африки и Китая. Лена обходила таких стороной. К кавказцам относилась с предубеждением, считая, что от них-то как раз можно было ожидать чего угодно. А китайцев с африканцами она попросту не понимала: ни их ломаного русского, ни их нравов и привычек.

Времени на насыщенную общественную жизнь университета у Лены не хватало, да и, по правде сказать, выделиться было нечем: рисовать и сочинять стихи она не умела, со спортом, не считая шейпинга, было покончено ещё в детстве. Зато умная студентка посещала спецкурсы, участвовала в интеллектуальных играх и тренингах. Да, занимала не первые места, но это не проходило даром, с каждым разом результат её повышался, и старания приносили свои достойные плоды.

Что же касается той пылкой влюблённости в Хигира, то она совсем не прошла, а лишь потеряла свою остроту. Лена предпочла роль тайного воздыхателя, ненавязчиво наблюдающего за жизнью предмета своего обожания. Но чем больше она узнавала, тем больше разочаровывалась. Говорили, что он не только ужасный бабник, но и циничный, высокомерный человек, бескомпромиссный и принципиальный преподаватель, жестоко относящийся к своим подопечным. С другой стороны, этот дурной характер в сочетании с яркой и выразительной внешностью придавали ему некий шарм и сексуальность. Жёсткость была к лицу Алексею Эдуардовичу, поэтому, несмотря на все неприглядные качества своей личности, он пользовался дикой популярностью у слабого пола, и каждая хотела бы завоевать его сердце. Девушки гордились любым знаком внимания от харизматичного преподавателя, считая это высокой оценкой их красоты.

                                       * * *

Так однообразно проходили дни, недели, месяцы. Семестры прерывались сессиями, которые заканчивались каникулами. Девушка погрязла в повседневной рутине, чувства её притупились, но сердце требовало перемен.

Предпоследний курс как раз сулил эти перемены. На этот год девушка возлагала большие надежды по поводу карьеры, ведь именно сейчас её и других студентов ожидала практика, которая предоставляла шанс зарекомендовать себя с самой лучшей стороны и возможность в будущем заполучить неплохую работу.

Место для прохождения практики можно было найти самой или взять направление из учебной части. Лена, как и Марина, была не местная и не имела знакомых, которые бы могли помочь, поэтому девушки обратились в учебную часть. Только им могли предложить не самые лучшие варианты, такие как районная прокуратура, районное УВД, служба судебных приставов и районный суд. А Лена мечтала о крупных компаниях, нотариате, адвокатуре, правительстве. Но делать было нечего. Пришлось довольствоваться малым.

То утро в университете началось с какой-то суматохи. Вся группа долго стояла около своей аудитории в ожидании куратора. Это было странно, ведь Алевтина Ивановна никогда не опаздывала, так как жила неподалёку и не стояла в затяжных московских пробках. Через полчаса за ними пришла её сестра, Альбина Ивановна. Женщина повела их на четвёртый этаж и усадила в маленьком тёмном кабинете. Столов, как и стульев, на всех не хватило, поэтому некоторым студентам пришлось идти за стульями в соседнюю аудиторию и искать себе место. Когда суета улеглась и группа наконец была готова к занятию, появилась Алевтина Ивановна и объявила, что всем нужно следовать за ней на второй этаж. Студенты недовольно загудели, но подчинились приказу.

Лена изумилась, увидев, куда их привели. Это был кабинет Хигира. Девушка с лёгким волнением, поддаваясь течению общего потока, вошла внутрь. Ей понравилась большая, с высокими потолками аудитория в виде амфитеатра, часть которой была занята незнакомыми студентами старшего курса юриспруденции. Группа расположилась на свободных местах возле окна. Растерявшись, Лена неудачно села с краю на последних рядах, оказавшись рядом со старшекурсниками. Марина была внизу и давно уже делала ей знаки, указывая на свободное место, которое она заняла для своей подруги. Но та смотрела совсем в другую сторону.

Алексей Эдуардович Хигир ходил между рядами и торопливо раздавал какие-то пособия своей группе. В силу своего статуса чиновника он всегда носил костюмы, редко позволяя себе вольную форму одежды. Однако сегодня Алексей Эдуардович превзошёл сам себя, видимо, предстояло очень серьёзное мероприятие. Он был одет в строгий безупречно сидящий костюм глубокого чёрного цвета, который дополнялся белоснежной рубашкой, из-под рукавов пиджака поблёскивали бриллиантовые запонки на манжетах. Все детали выдавали дороговизну и отменное качество. Чёрные замшевые туфли и такого же цвета бабочка завершали образ. Наряд подчёркивал блестящие на свету чёрные волосы и голубые, небесного цвета глаза. Хигир был неотразим! Лена смотрела на него, как заворожённая. Фантазия унесла её далеко отсюда. От этих мыслей она густо покраснела и будто очнулась, заметив Марину, которая ей уже не махала рукой, а грозила кулаком, догадавшись, кого она так с открытым ртом разглядывает. Лена смущённо заулыбалась и покачала головой.

– Так, попрошу немного внимания, – раздался приятный и несколько резковатый голос Хигира, обращённый к старшей группе. – Я сейчас уйду, и мы встретимся с вами только завтра. Вы остаётесь с Алевтиной Ивановной. Прошу соблюдать тишину и заниматься своими заданиями, а завтра…

В этот момент дверь тихо отворилась и в аудиторию зашла заспанная Настя Ливанова.

– Извините, – небрежно бросила она и, бегая глазами по рядам, направилась к своей группе.

– Привет, Настя. А чего это ты опаздываешь на лекции, м? – с укором произнёс Хигир и игриво хмыкнул.

Девушка остановилась, осмотрела его с головы до ног и, криво улыбнувшись, махнула на его слова рукой.

– Последний год отдыхаешь, – весело сказал преподаватель и погрозил ей вслед пальцем.

Настя ничего не ответила. Она увидела свободное место рядом с Леной и подсела к ней.

Надо сказать, что Лена была удивлена и даже успела позавидовать Насте Ливановой, догадавшись, что они с Хигиром знают друг друга и, судя по фривольному их общению, довольно близко.

Алевтина Ивановна, как и обещала, устроила контрольную работу. Лена сразу начала писать ответ, который проворно выливался в слаженный текст на бумаге. Настя же, наоборот, обхватила голову руками и смотрела в пустой листок. Она попыталась достать шпаргалку, что ей удалось, но, не найдя ответа, опять приняла прежнюю позу мучительного раздумья. Через некоторое время девушка стала вертеться и обращаться за помощью к другим студентам. Лену она почему-то игнорировала. Настины старания не увенчались успехом, все на неё только шикали и говорили: «Подожди». Но времени оставалось совсем мало. Сжалившись над растерявшейся одногруппницей, Лена повернулась к ней и прошептала:

– Тебе помочь?

Настя удивлённо уставилась на неё, а потом радостно закивала головой.

Лена взяла листок и быстро написала ответ. Насте оставалось только переписать его своей рукой. Она поставила последнюю точку, когда прозвенел звонок на перемену.

– Спасибо тебе, – сказала она Лене.

– Пожалуйста. Почему ты сразу не обратилась ко мне? – несколько смущаясь, спросила Фадеева.

– Я просто не думала, что ты захочешь мне помочь.

– Почему?! – спросила Лена, слегка выпятив нижнюю губу вперёд.

– Ну, не знаю, – замялась Настя и виновато опустила глаза, – ты такая… важная…

– Неужели я произвожу впечатление задавалы? – возмутилась Лена.

– Извини, если обидела, я не хотела.

К удивлению Лены, Настя предстала сейчас перед ней совсем в другом свете. Лена увидела её вежливой, милой, даже немного стеснительной девушкой.

– Ты москвичка? – спросила Настя.

– Нет, – скромно ответила Лена и опустила глаза, стесняясь своего положения провинциалки.

– А откуда?

– Из Ярославля.

– Недалеко.

Читателю могут показаться странными эти вопросы, но за прошедшие три года девочки практически не общались и ничего не знали друг о друге.

– Ты по льготе поступила? – спросила Настя.

– Нет, сама. Не набрала два балла, чтобы на бюджет попасть, – ответила Лена с сожалением в голосе.

– Да уж, обидно. Но ты всё равно молодец, что решилась поступать, тут и на платное-то пролезть как сквозь игольное ушко. Или взятку давала? – чуть тише спросила Настя.

– Не-ет, – протянула Лена и активно замотала головой.

– Ну тогда вдвойне молодец, что решилась и что поступила. Уважаю, – похвалила её Настя.

– Спасибо, – засмущалась Лена. – А ты?

– А чего я? – поморщилась она. – Я дочка одного из заместителей председателя Государственной Думы. Как думаешь, как я сюда попала?

– Поняла, – снова улыбнулась Лена, удивляясь её самоиронии и искренности.