Лавандовый раф, 80% арабики

“Ты зря печалишься, Гоша, – появился внутри его голос. – Теперь ты получил то, что хотел. Ты единственный и неповторимый, лучший сын.” Он отпирался, смерть Игоря – не повод радоваться. “Ой да ладно! Расскажи об этом кому-нибудь ещё! Не ты ли привязал его к дереву в лесу, когда ему было 5 и оставил там одного на несколько часов?” Нет, это детство. Все дети жестокие. Он любил брата и желал ему добра, иначе бы не выпутывал его из разных историй. “Гоша Наивнов, не иначе. Знаешь, мы тут одни и врать мне совсем уж глупость. Ты им манипулировал и тебе нравилось быть хорошим на фоне его грехопадения. Которое ты сам спровоцировал, кстати.”

– Заткнись!

Он вскочил на ноги и заходил по комнате. “Ты посмотри, какие мы нежные, – голос смеялся. – Возьми уже себя в руки, разбудишь девку, и она поймёт, что ты сумасшедший.”

Рождественский остановился и вышел из комнаты. Всё тихо, она спала. Надо разобраться со всем, просто пережить все эти обряды. Может, продать компанию. Вся эта организация мероприятий слишком скучна и мелка. На бирже ему всегда было приятнее. “Я тут подумал, – воспрял голос. – Может, нам поиграть с этой маленькой начальницей? Уж больно забавная штучка.”

Нет уж, никаких игр. Больше никаких игр. Он будет вести себя иначе. Теперь, когда Игоря нет, ему надо измениться. Он может причинить вред ещё кому-то.

Резкая головная боль заставила его рухнуть на колени, он обхватил шею руками. Какая мука! “Мы же прошли эту стадию, не надо меня раздражать.” Конечно, нет. Всё, всё. Боль понемногу отступала. Рождественский поднялся, уложил остаток вещей и еле слышно закрыл комнату. В прихожей он уступил соблазну и подошёл к её комнате. Слава Богу, дверь закрыта.

Он вышел на пустую улицу, где его ждало такси. Компанию надо продать и заняться чем-то ещё. Он поиграет в Москве, где-нибудь в чаще леса и получит отсрочку ещё на какое-то время. Всё будет хорошо.

Глава 19.

Можно продумать 100 вариантов развития событий и так и не наткнуться на правду. Я осталась одна в чужом городе холодной зимой с известием о свадьбе Артура в августе. Не знаю, сколько можно удивляться очевидностям, но я сделала это опять. Хоть теперь он и не был такой огромной частью моей жизнью, он ею был. И я всё ещё верила, что судьба не допустит такого исхода. Хоть и не признавалась в этом.

Лоренцо оказался мастером слов, но не дела. Все обязанности, которые я надеялась разделить с ним, рушались мне на голову. Я договаривались с кейтерингом, а потом оказывалось, что их ценники куда выше оговоренных. Я заказывала маски для гостей, а они привозили образец из картона. Это раздражало меня, как и бесконечно улыбающиеся люди.

В день мероприятия я надела самое неприметное платье, чёрное как мои мысли о себе и своей жизни, напялила пошлую кружевную маску и приехала на площадку намного раньше дозволенного. Пришлось ждать сторожа, который не собирался начинать работать раньше срока даже в связи с крупным событием.

Я купила кофе, с неудовольствием ответила его вкусность, но лавандовый сироп оказался в дефиците в этой стране. Мне хотелось спрятаться от всех своих проблем в одном из кафе, поедая пиццу, стать просто туристкой. Но чувство ответственности вернуло меня к воротам банкетного зала.

Сторожем оказался молодой парень, явно с попойки, неприятно счастливый и вальяжный. Я не стала тратить запас своей дипломатии на него и вошла внутрь. Подрядчики должны были приехать через час, а до этого времени у меня была возможность как следует всё осмотреть и подумать.

Молодая девушка застала меня в самых глубинных рассуждениях. Как долго она стояла тут, рассеяно глядя на мои босые ноги? Я поднялась, поздоровалась и сразу же приступила к напоминанию о их обязанностях. А она протянула мне тарталетку с ягодами. И этот жест был таким добрым, что мне стало совершенно стыдно за злобную позицию, избранную с утра.

К обеду мы закончили с подготовкой и оформлением, тогда же появился Лоренцо, вовремя готовый помочь. Так как в Италии гостей собирают в дневное время (видимо, поэтому они умудряются не толстеть), мы открыли двери к 14:00, во всеоружии, приветливые и довольные. К – клиентоориентированность.

Заказчики опоздали почти на час, но зато пришли уже в разгаре вечеринки, когда щёки гостей приобрели розовый оттенок. Они остались довольны и разошлись только после заката.

А уже следующим утром я поехала в Рим. Поездка на поезде оказалась не такой уж и скучной, потому что мне было что почитать и что подумать. Нет, я запретила себе думать об Артуре, и даже моё сердце сдалось и не поднывало. В конце концов, если он так и не увидел во мне своего человека, значит я не его человек. Смирение тоже может дать новую надежду. И я её получила в виде плана на ближайший год.

Самое главное – мне нужен дом, настоящий дом. Не комната в коммуналке, а квартира, где я смогу выйти из ванной голой и пройти до самого шкафа. Я хочу почувствовать уют, хочу пить кофе в 2 часа ночи и слушать музыку так громко, как мне нравится.

Потом мне уже пора взяться за свою атлетическую форму. Ничего кардинального, но скинуть кг и подтянуть то, что осталось мне бы совершенно не помешало. Век диктует свои условия, как и возраст. Моя генетическая склонность рано или поздно приведет меня к ожирению, если за этим не взяться, пока масштаб катастрофы не такой уж большой, хоть и видимый.

Далее прокачиваем свои навыки. Учить языки – повышать зарплату. Мой английский далек от идеала, а сейчас без него никуда. Можно пройти какие-то писательские курсы или основы раскрутки бренда. Я же, в конце концов, обычный любитель, как и многие, который почему-то решил стать Толстым, никак не меньше.

Личная жизнь. Тут уж я никак не могу повлиять на события. Иногда люди влюбляются в супермаркете у картошки, а иногда во время работы над общим проектом. Я не исключаю никаких вариантов, однако все эти Лидины приложения не дают мне никакой пользы. Кстати, я не писала 100 лет ни ей, ни Марине. Они мне тоже. Стоит больше времени уделять друзьям, чтобы потом не остаться на обочине жизни в полном одиночестве.

Поезд резко остановился, и я вышла на перрон. Люди не спешили, вели себя не по столичному спокойно. Это вам не Москва с её темпом и пульсацией в каждом жителе. Рим отдавал величественной неспешностью, поэтому я села в такси, так и не дождавшись автобуса.

Моя гостиница с тремя звездами оказалась куда шикарнее, чем мне представлялось, и я была рада, что теперь это не апартаменты. Ко мне постучали, чтобы сказать, я все ещё успеваю на завтрак, включённый в моё проживание. Разве это не 9 чудо света?

Ветчина, свежий хлеб и крепкий кофе – можно ли придумать лучшее приветствие? Так как встречу мне назначили на завтра, сегодня я решила просто насладиться своим путешествием, а заодно подумать над новой концепцией. Рождественский так и не написал мне ни слова, все данные присылала его новая секретарша, очевидно довольная своей важностью.

Если вы когда-нибудь окажетесь в Риме, запомните два слова: брусчатка и холмы. Этот непродуманный с моей стороны вопрос заставил меня трижды останавливаться на обратном пути в гостиницу (я же хотела занести купленные родным и себе подарки). В номере я тут же отправилась в душ, переоделась в лёгкое платье и кроссы, готовая к новым приключениям. Погода позволяла ограничиться курткой, за что я мысленно говорила ей спасибо. Ещё никогда я не встречала такой зимы.

Спустившись снова до площади Испании, я нашла небольшое кафе и решила поужинать настоящей римской пиццей. Когда ещё я такое себе позволю, Бог его знает. Деликатные официанты аккуратно поправили меня, в пицце нет мясо, только продукты из мяса. Колбаса – да, кусок баранины – нет. Я вспомнила пиццу “Мясной пир” с кусочками говядины, свинины и курицы в небольшом ресторанчике Москвы и улыбнулась. Знали бы вы, господа.

Решив, что хватит уже тосковать, я даже отважилась на поход в клуб. Но застала там только школьников и мужчин, напоминающих наркодилеров, с женщинами, напоминавших жриц любви. Меня хватило на один коктейль, а в гостиницу я вернулась на такси.

Следующее утро, безупречно солнечное, встретило меня приятными бликами на лице. Я спустилась в столовую и очаровалась присутствующими. Почти все – пожилые пары с милыми тихими разговорами и трогательной заботой друг о друге.

Медленные завтраки – огромная редкость для жителя мегаполиса, так что я наслаждалась.

Если бы кто-то сказал мне, что моим римским заказчиком окажется невероятно красивый брюнет с такими ясными глазами, что становилось жутко, я бы прихватила туфли вместо кроссовок. Чтобы почувствовать себя неуютно достаточно припереться на встречу с человеком в костюме Armani в джинсах из самого человеческого магазина.

У него был приятный голос и хорошие манеры, что напомнило мне о Рождественском, а потом сразу же об Артуре, который скоро станет чужим мужем. Чёрт.

Оказывается, мероприятие во Флоренции получило добрую оценку сообщества, и теперь я стала более известной и более желанной. Нет, это не “проснулась знаменитой”. Ну это уже на ступень выше.

Побеседовав за кофе, мы пришли к выводу, что лучшее решение – это бизнес-завтрак. Такой вид мероприятий только начал получать распространение на волне здорового питания и заботы о своей печени. Я бы и не подумала, предложить отказаться от вина в Италии, но раз заказчик сам предложил…

У меня была пара дней для выбора локации и кейтеринга. Приглашения и сбор гостей брюнет взял на себя, шоу программы не требуется. Пожалуй, я и не рассчитывала так легко отделаться. Место нашло меня само, недалеко от хвалённого Колизея. Уютный ресторан с прекрасной закрытой верандой, как раз под деловой завтрак сильнейших мира сего. Владельцы вышли ко мне без промедления и были такими простыми, что я почти час болтала с ними на полуанглийском, полуитальянском, полурусском.

Вот так моя работа была сделана и нужно было занять себя чем-то. Прозвучит нагло, но везде ты берёшь себя. В Москве или в Риме мне жутко не хватало мужчины рядом, человека, который поймёт меня, который разделить со мной будни. Да, красивый античный город и свободное время – прекрасный повод порадоваться. И я радовалась. Но зияющая пустота внутри, окружающая моё сознание всё чаще, сводила с ума и заставляла чувствовать себя без важной части, на четверть несчастной, даже в самые удивительные моменты.

И я вернулась в номер с маленькой книжкой итальянских стихов, которые неумело читала вслух, закусывая Пармской ветчиной и свежим хлебом. Ристретто всё ещё гулял в крови, бодря мою и без того буйную кровь.

Артур позвонил, когда я уже почти задремала над книгой. Его голос был взволнованным, наверное, потому что мы так и не поговорили нормально после того самого известия.

– Привет, всё нормально?

– Привет, да, – я помедлила немного, закладывая страницу и переворачиваясь на спину. Мы всегда говорила часами. – А у тебя?

– Да, – сзади послышался голос Розы, от которого меня передёрнула. – Слушай, тут появилось сообщение про твоего Рождественского… Короче, его объявили в розыск.

– Ничего себе, – от удивления я вскочила с кровати, но ноги мои стали не устойчивыми. Я села обратно. – Ссылку?

– В вотс аппе.

Я отключилась и тут же прошла на какую-то не самую популярную страницу.

“Завидный холостяк и талантливый бизнесмен. Ему не было равных. Куда же делось молодое дарование знаменитой фамилии? Связано ли это с недавным самоубийством второго отпрыска Игоря Ласневского?”

У меня перехватило дыхание… Игорь, Рождественский. Я пыталась осмыслить то, что прочитала дальше, но в голове стоял туман и мне не удалось разобрать ни слова. Через полчаса лицезрения потолка я позвонила начальству. Никто не верил в самое страшное, ему приписывали романтическое путешествие с какой-нибудь PR-щицей дома Gucci. Я ещё раз убедилась, что людям куда проще верить в то, что не требует затемнения в настоящем.

Я уже не помню, как прошло моё римское мероприятие и как я прилетела в Москву. Судя по тому, что меня не уволили, всё было прекрасно, кроме того, что мой бывших ухажёр убил себя, а возможный ухажёр оказался пропавшим без вести.

Мой приезд выпал на выходные. Я, естественно, позвонила Артуру, потому что нуждалась в нём особенно остро. Но они с Розой купили билеты на концерт, и она так давно хотела сходить на эту группу, и, вообще, не надо беспокоиться, ведь это почти посторонний мне человек. Я повесила трубку с ощущением, что теперь мой лучший друг совершенно чужой мне человек. Ну и не надо, ну и пожалуйста.

Суббота застелила улицы Москвы снежным покрывалом. У меня был пустой холодильник и желание поесть, впервые за эти долгие несколько дней. Я отправилась в свою любимую кофейню, взяла омлет с беконом и сыром, блинчики и самый большой лавандовый раф. Как только с едой было покончено, я почувствовала некоторое облегчение и открыла свой смарт. Лида писала о каком-то новом канале с развивающими лекциями. Крайне не вовремя. Марина отправила как минимум пять взволнованных сообщений, в которых больше угадывалось желание сплетен, чем серьёзное беспокойство за пропавшего человека. Я убрала телефон в сумку, потому что знала, что сейчас меня будет раздражать любая незначительная мелочь.

В подъезде, пока я копошилась в замке, кто-то схватил меня за локоть. От неожиданности я с разворота ударила незнакомца, отчего тот слегка скрючился, но тут же разогнулся.

– Вот это удар! – Рождественский улыбнулся. Что-то в нём совершенно изменилось, что-то, что я списала на трагедию с братом. – Пригласишь внутрь?

Я раздумывала, но впустила. В конце концов, не маньяк же он. Рождественский попросил чай и оглянувшись, сел на стул в самом углу комнаты. Вернувшись с напитками и несколькими бутербродами, я опустилась на диван, служивший мне кроватью, и поставила поднос на стол. Он секунду мешкал, видимо, оценивал, стоит ли поглощать колбасу и сыр, когда на свете есть авокадо и цельнозерновые хлебцы, но всё-таки взял один.

– Ничего не хотите объяснить? – я искала в нём загадку, какую-то тайну, но он казался абсолютно пустым.

– Нет.

– Нужно сообщить твоим, что всё нормально… – я хотела взять телефон в руки, но остановилась. – Вы скрываетесь?

– Ты, – он положил надкусанный бутерброд на тарелку. – Я же уже говорил, чтобы ты обращалась ко мне на “ты”. Почему тебя надо всегда уговаривать? – видимо, он понял моё смущение от такого раздражённого тона, поэтому продолжил мягко. – Я не скрываюсь не от кого, просто мне иногда нужно побыть одному. Я сам приезжаю к родственникам и сказал, что я в командировке. Не думал, что им потребуется срочно разыскать меня. Мама всегда впадает в истерику раньше времени.

– Да, бывает такое, – только вот что он делал у меня. – Вы, то есть ты приехал узнать результаты поездки?

– Все прошло хорошо, я знаю, – он опустил глаза. – Ты уже знаешь про Игоря?

– Да, – я чуть помедлила, – сочувствую вам от всего сердца.

– Он был пиявкой на теле моей семьи, но мы все любили эту пиявку. Я не ожидал, что он дойдёт до такой крайности. Видимо, все самоубийцы выглядят прилично перед смертью.

– Если мы вообще можем как-то оценить состояние другого человека со стороны, – я отпила кофе из своей чашки, от взял свою в руки, но так и не прислонил её ко рту. – Вы читали Толстого? Анну Каренину? – он кивнул. – Левин – хороший пример того, как мысли о кончине могут проникать в самую неожиданную голову.

Я осеклась, потому что такой разговор в контексте Игоря казался преждевременным и кощунственным. Но моя переполненная вопросами голова жаждала объяснений. Я была готова к расспросу, но что-то в его состоянии останавливало меня.

– Чем помочь?

Его яркие глаза впились в меня клещами, я тут же поняла, что именно этого он ждал от меня. Если бы во мне не было столько скромности, я бы просто отказалась от своих слов, но меня одолевали сомнения.

– Сможешь уехать со мной из города на пару дней? – он закусил губу и на секунду мне показалось, что он также сомневается в сказанном, как и я. – Конечно, я понимаю, у тебя своя жизнь.

– Нет-нет, я не против. Если только начальник даст несколько дней отпуска или отгула, – моя улыбка не нашла в нём отклика, Рождественский замер на стуле с чашкой в руках, из которой не выпил ни глотка.

– Да, об этом не беспокойся. Возьми что-нибудь тёплое, у меня домик есть, но прямо в лесу. Там достаточно холодно, не хотел бы, чтобы ты простудилась, – он поднялся на ноги и подошёл к двери. – Спасибо тебе. Мне сейчас не помешает компания, – я улыбнулась, но уголки его губ не дрогнули. Мы дошли до входной двери, я его отпустила, но у лифта он обернулся. – Не говори, пожалуйста, никому. Я не хочу лишних слухов, моя семья и так в полном дисбалансе.

Я кивнула. Через пять минут я уже обсуждала с девочками по конференц-коллу такую новость. Естественно, с пометкой “никому ни слова, но…”. Если бы я только знала, что женская болтливость окажет мне невероятную услугу.

Глава 20.

Мы ехали по неровным дорогам Подмосковья, смахивая дворниками снежинки с лобового стекла, но они упорно падали новой волной. Я с небольшой сумкой вещей то и дело скрещивала пальцы, хотя в салоне было тепло. Рождественский казался слегка подавленным, я бы даже сказала, почти расстроенным. После смерти брата это выглядело нормальным, но что-то внутри меня отчаянно протестовало против поездки. Интуиция, как я узнаю позже.

Домик оказался очень уютным, но от его уединения мне сводило скулы. “Тут я бываю отшельником,” – прокомментировал Гоша (мы договорились по дороге, что я так к нему обращаюсь). Вообще-то, на таком моменте в одном из моих многочисленных триллеров, героиня, слишком наивная и откровенно тупая, отговаривает себя от подозрений. Но я себя не отговорила, я отправила геолокацию в чат Лиде и Марине, с просьбой вызвать полицию, если я не выйду на связь в оговоренное время. Две точки: 10 утра и 10 вечера. Да, со мной не забалуешь.

Внутри дом оказался слишком мужским: всё лежало чётко на своих местах, никаких рюш, никаких сантиментов. Отсутствие деталей, так любимых каждой девушкой, обрадовало меня, потому что это значило, что я не была частью общего потока. Особенность, выделение – то, к чему стремятся все женщины с самого рождения, чего ждут от общества и более всего от мужчин. Я хотела бы закрутить роман с хозяином этого дома и наполнить его всевозможными крошечными мелочами, создавая уют и тепло.

– Я купил кое-что из еды. Как на счёт курицы на углях и салата? – его яркие глаза от снега становились ещё чётче, что завораживало меня. Белый свитер с высоким горлом и пушистый снег за окном. Это ли не новогодняя сказка? – Приём.

– А, – я улыбнулась. – Я займусь салатом, с тебя мясо.

– Ты вызываешь желание разуться.

– То есть?

Он не ответил мне. И хотя это выражение вызывало странные ощущения, мне оно казалось чем-то безусловно ценным.

Мы провели обед в уютной тишине, но что-то внутри меня грызло. Как-то неподобающе хорошо складывалась эта история. Я, мой начальник, этот дом. История Золушки из деревни Гадюкино всегда казались мне чем-то если уж и реальным, то как минимум удручающим. И вот я собственной персоной часть какого-то русского сериала с канала России.

– Всё хорошо? – этот вопрос он задавал трижды, все предыдущие разы я кивала и смущённо отворачивалась. Стоит ли гневить судьбу? – На работе я сказал, что у нас важная командировка, могут возникнуть сплетни или пустые разговоры. Я, конечно, верю в людей…

– Не переживай, – я всё ещё делала усилия, обращаясь к нему на “ты”. – Никто не поверит, что такой мужчина заинтересовался мной.

– Тут ты права, – я приподняла бровь от удивления. Только женщина может говорить о себе всякие гадости. Нельзя же её в этом поддерживать, в самом деле. – Я не это имел ввиду, – он взял мою ладонь и слегка погладил костяшки большим пальцем. – Ты удивительная женщина, такая жена с рождения, понимаешь? Просто возле таких как я представляют моделей без мозгов и чувства такта. Их сомнения – это комплимент тебе. Кто ещё способен сломать систему?

Выкрутился. Но я не могла отрицать справедливость его слов.

В беспробудном спокойствии прошло несколько дней, после чего мы вернулись в Москву. Единственный вопрос, который я мечтала швырнуть ему в лицо, был “почему ты всё ещё не поцеловал меня?” Хотя бы. Для начала. Как-то странно, когда два взрослых, симпатичных друг другу человека не могут отдаться чувствам в физическом аспекте. Эпиляция пропала даром.

Но после долгих эгоистичных терзаний я всё-таки вспомнила, что Рождественский переживал не самый простой период в своей жизни. Я должна была поддержать его, а не концентрироваться на своих личных мечтаниях. В таких вот личных разладах прошло много недель. Мы общались, ели вместе, ходили в театр, но дальше дело не шло. И чем дальше заходили наши безымянные отношения, тем больше было вопросов у моих подруг и меня. Если им я могла щёлкнуть по носу, то себе вряд ли.

В первый день весны он снова пригласил меня в тот дом. Я сверила календарь, собрала все самые элегантные домашние наряды и приготовилась к отпуску, который заслужила. Было всё ещё достаточно холодно для шапки и пушистого палантина, зимняя резина врезалась в клубы замёрзшего снега, а я сидела на переднем сидении и ставила ноги так, чтобы они казались худее. Кстати говоря, за наш продолжительный предромантический период я всё-таки умудрилась сбросить пару килограмм. Стала ли я себя чувствовать иначе? Безусловно. Живот всё ещё не прилипал к позвоночнику, но мои выпуклости казались мне куда менее выпуклыми.

Всем плевать на толстых девушек. Да проклянут меня все бодипозитивщицы мира, но поверьте моему опыту: если вы носите размер более М, мужчины не так уж охотно будут стремиться к вам на помощь. Всё начинается с мелочей. Уступить место в вагоне метро худосочной красавице – неосознанное желание по флиртовать с ней, пусть даже и в параллельной вселенной. А вот перед толстушкой можно и не блистать галантностью. Женщины столько лет боролись за равные права, но разве хоть какие-то представители земли рождаются равными? Мы все сотканы из случайного набора обстоятельств и выбора.

– Оставлю радио?

Видимо, моё молчание Гоша расценил, как претензию в адрес его молчания. Но это было не так. За весь период нашего общения я ни разу не сомневалась в его адекватности и симпатии ко мне. Возможно, именно это и удивляло меня с учётом отсутствия у нас конкретных физических отношений. В может Емец прав, женщине постоянно нужен самоанализ.

Дом во второй мой визит показался ещё более уединенным. Наверное, сказалось то, что Гоша выкупил часть земель подальше к городу. Теперь тут могло разместиться целое родовое гнездо с дубовыми рощами и конюшнями. Но мой начальник хотел разместить здесь (сама не верю, что пишу это) ферму. Да-да, именно это ремесло он пророчил себе в старости, как “простой труд, уважающий жизнь также как смерть”.

Лично я была от земли далека, огороды не любила, а с животными ладила отлично. Ферма так ферма, нашим будущим детям это точно понравится. Я погладила живот и взглянула на его фигуру возле багажника. В этот приезд между нами произойдёт что-то. Либо мы выйдем на новый уровень, либо прекратим бултыхаться на старом. Я больше не собиралась оставаться в наскучившей неизвестности.

После чудесного дня на снегоходе, мы устроили ранний ужин, здоровый для него, правильный для меня. За это время я обучилась многим полезным рецептам, чтобы не травмировать психику будущего мужа своей любовью к жаренным макаронам и булкам с маслом.

– Твоя комната та же, – он взял в руки ноутбук и с виноватым видом посмотрел на часы. – Мне нужно срочно позвонить в Америку. У нас разный часовой пояс и это вообще не терпит отлагательств. Ты меня извинишь?

Я улыбнулась его безукоризненным манерам и пошла в комнату. Надо освежиться, принять боевую готовность и спуститься к нему для разговора. Мы либо вместе, либо нет. В конце концов, мне совсем недалеко до 30, а я веду себя как школьница.

Правда, когда я спустилась вниз, хозяина дома след простыл. Я посмотрела на часы, спать ещё рано. Обход дома занял какое-то время, но не дал результатов. Я была совершенно одна. Именно в тот момент моё природное любопытство взяло вверх, и я проскочила наверх, чтобы заняться самым омерзительным поступком. Обыском.

В его комнате интересного почти не было, так, по мелочи, боксеры известных марок (ура, не плавки), слишком отглаженные вещи (я таким похвастаться не могла), игральные карты с египетскими богами. Скучно и совершенно не информативно.

Детективный опыт читателя подсказывал мне, что самое таинственное всегда находится в закрытых комнатах или подвалах. Но в землю уходил только винный погреб, а все двери открывались без особенных усилий с моей стороны. Я выглянула в гостиную с высоты второго этажа, всё тихо. Так я пошла по очереди в каждую комнату. Полки со сменным бельём, американизированный минимализм, никаких тайных дверей или закрытых сундуков. Даже придраться не к чему.