Абсолютное зло

Мы нырнули в арку. Рем оттеснил меня в тень, где я бы ненадолго оставалась незамеченной, а сам вышел в центр. В его руке блеснул клинок. Крепко сжал его, принимая боевую стойку – приготовился встретить врага.

Из каменного проема сначала показались носы черных массивных ботинок, а затем и фигура в уже знакомой маске, наводящей ужас. В этом и было ее назначение: запугать, демотивировать, сломить волю. И я с легкостью поддалась на манипуляцию, вжавшись в стену от парализующего страха. Прекрасно помнила насколько сильны и ловки харпы. И как беспощадно нападали на Дана.

Но сегодня харп был один, даже мерзких “псов” не прихватил собой. Что за отщепенец? Почему рыщет в одиночестве? Рем обладал отменной физической подготовкой, и, судя по всему, еще и умел обращаться с холодным оружием. Надеялась, этого будет достаточно для победы.

Соперники медленно кружили, словно приценивались друг к другу. Старались отыскать слабые стороны.

Харп первым бросился в атаку. Рем отразил удар и увернулся, оказываясь за его спиной. Занес клинок, но харп молниеносно отреагировал и встретил его звенящим сталью отпором. Но Рем напирал, заставляя соперника раз за разом отступать. Методично выматывал его, не уступая ни техникой не силой. Лишь на мгновение баланс сил сместился, и тогда Рему удалось рассечь харпу плечо. Тот не издал ни звука, даже не взглянул на рану. Это, наоборот, словно распалило его: он жаждал уничтожить того, кто осмелился бросить ему вызов. Я увидела в этом нечто знакомое. Точно такую же реакцию, точно такую же жажду крови. Теперь я по-настоящему испугалась за друга.

– Это не харп! – в панике предупредила Рема.

Не представляла, кто это психопат, но точно не бездушны сосуд, которым его называл Дан. Этот живой – чувствовала его имирт.

Незнакомец глянул в мою сторону, зловеще склоняя голову в адской маске. Готова была поклясться, что под ней торжествующая улыбка. Он подобрался, будто напиваясь моим страхом, и превратился в хладнокровного убийцу, единственная цель которого стереть с лица земли всё живое – любого, кто посмеет встать на пути. Он не гнушался ничем ради победы. Даже грязными приемами. Сделал Рему подсечку и уложил на лопатки, попытавшись вырубить ударом в челюсть. Решив, что с ним покончено, двинулся в мою сторону. Настала моя очередь.

Я видела, что Рем еще в сознании, только никак не может оклематься и встать. Мне нужно было потянуть время, отвлечь психа в маске.

Он остановился напротив, словно вглядываясь и изучая мое лицо. Справедливо, если он покажет свое. Я бесстрашно протянула руку и сорвала зловещую маску.

Обычный человек. Мужчина не старше тридцати, внешне притягательный блондин. Только отталкивал безумный блеск глаз.

– Храбрая девочка, – насмешливо хмыкнул, снова склоняя голову на бок. – Точно как он рассказывал.

– О ком ты? – прошептала в благоговейном ужасе.

Его взгляд пробирался под кожу:

– Ты знаешь.

Ответ казался таким очевидным, что имя само сорвалось с губ:

– Дан.

Этот человек знаком с ним, но явно не друг: иначе не гнал бы меня как зверя.

Я устала от загадок, что в последнее время окружали меня. Готова была схватить клинок и пытать этого сумасшедшего, лишь бы получить четкие ответы, а не заигрывания.

– Кто ты?

Волчий прищур и усмешка в голосе:

– Идир.

Имя ни о чем мне не говорило, представления не имела, какую роль он играл в жизни Дана. Я хотела знать больше. Собиралась расспросить обо всем, но Идир вдруг отпрянул, крутанувшись на пятках, и отразил удар Рема. Будто предугадывая каждый следующий маневр, Идир уходил от разящего клинка. Затем, наступая, полоснул по боку Рема и ударом ноги опрокинул на землю. Замахнулся, чтобы добить, но Рем оказался проворнее: откатила в сторону и вскочил на ноги. Секундное замешательство – и плечо Идира у самого основания ключицы пронзило острие. Он взревел раненым зверем и отшатнулся назад. Рукав пропитала темная кровь. Не атаковал – левая рука теперь не слушалась его.

Идир глянул на меня, словно сокрушаясь, что не сумел забрать главный трофей.

– До встречи, Ри-ри, – и нырнул в проход под аркой, растворяясь в тени.

Холодной волной страх прокатился по телу: Откуда ему известно мое имя? То, которым называет меня Дан?

Я все еще стояла, вжавшись в холодную стену. В этот раз Идир отступил, но не сомневалась, что он еще вернется. И ему нужна отнюдь не я.

– Цела? – подлетел Рем, осматривая меня.

Он сам нуждался в помощи: рана на боку расползлась липким пятном по футболке.

– Тебе надо в больницу.

– Нет, – отсек этот вариант. – Они обязаны сообщать в полицию. Что мы им скажем? Хочешь попасть в психушку, рассказывая о нападении харпов? – Рем зажал кровоточащую рану рукой: – Пустяки.

Но ранение оказалось серьезным, не сомневалась, что нужно зашивать. Силы Рема иссякали, он привалился к стене.

– Я отвезу тебя к надежному человеку, – решение пришло молниеносно.

– К Дану? – легко догадался. У меня не было других знакомых, способных помочь в таком деле.

– Не совсем, – позволила опереться на меня, чтобы он смог добраться до машины.

– К другу Дана? – с издевкой и болезненной улыбкой.

– Если не знать, кто она, при первой встречи вполне можно решить, что они враги.

***

Рем пребывал в болезненно полудреме, когда я остановила машину у дома Дана. Стоило выбраться из салона, как входная дверь распахнулась и на пороге появилась Алу. Она не торопилась подходить. Сложив руки на груди следила за моей возней.

– Помоги! – крикнула ей, отпирая дверцу машины со стороны Рема.

За спиной послышались поспешные шаги. Алу заглянула в салон, бегло изучая видимые повреждения Рема.

– Дан в курсе? – единственное, что ее волновала в данный момент.

– Я объясню ему, – брала всю ответственность на себя.

– Рия, нельзя вот так притаскивать сюда всех сирых и убогих! – Алу сердилась, даже впервые назвала меня настоящим именем. – Здесь тебе не хоспис для умирающих. Отвези его к настоящему врачу.

– Пожалуйста, Алу, – чуть ли не взмолилась. – Он один из нас.

Она колебалась: разрывалась между страхом перед братом и желанием помочь тому, кто сейчас нуждался в ней.

– Дан разозлится, – сдалась она, и помогла мне вытащить Рема из салона. – Кто он вообще такой?

– Друг, – старалась не смотреть ей в глаза, – верный друг, – настойчиво повторила.

***

Рем лежал на кухонном столе, которому больше походило название «операционный». Алу молча занималась делом. Ножом она срезала часть одежды, которая мешала работать, и теперь в прямом смысле ковырялась в ране. Больших трудов мне стоило не отвернуться.

На лице Рема периодически появлялись гримасы боли, и в такие моменты я корила себя за малодушие: на самом деле страдал здесь Рем, а не я. Но тем не мене, он держался достойно, даже пытался шутить.

– Ну что, доктор, я буду жить? – обратился к сосредоточенной Алу.

– Лезвие рассекло верхние ткани, – даже взгляд не подняла. – Не смертельно, – рванула последний лоскут футболки, присохшей к коже вместе с запекшейся кровью.

– Я так ей и сказал, – резко вдохнул, кривясь от боли.

– В шкафчике на верхней полке, – бросила мне Алу, не отрываясь от работы.

Я послушно обошла стол и распахнула дверцы указанного шкафчика. Пришлось подняться на носочки, чтобы дотянуться до задвинутой в дальний угол бутылки с бурой жидкостью. Узнала знакомое средство от душевной и физической боли. Правда, мне оно не помогало.

– Она знает, что делает, – протянула Рему бутылку. Он скептически взглянул на меня, но все же сделал глоток.

– Надеюсь, – зашипел, когда Алу в очередной раз вонзила иглу в его кожу.

Оставшееся время, пока Алу зашивала Рема, ни у кого не возникло желания поболтать: каждый напряженно обдумывал случившееся. Меня не покидали тревожные мысли об этом Идире. Беспокоило, что некогда Дан доверил ему много личного. Обо мне. О нас.

– Если не будет воспаления, то рана быстро затянется, – Алу приложила к ровному шву марлевый тампон и закрепила его пластырем.

Рем попытался самостоятельно сесть, но Алу тут же подхватила его, отсчитывая как мальчишку:

– Никаких резких движений! Хочешь, чтобы швы разошлись? – Но Рем отверг ее помощь и спрыгнул со стола, хватаясь за бок. – Идиот, я же предупредила! – ринулась к нему, намереваясь осмотреть.

– Ты медсестра и диктатор в одном лице? – не к месту язвил Рем.

Алу же защищалась как привыкла: кусала в ответ.

– Если будешь продолжать в том же духе, я стану твоим палачом.

– Как страшно, – усмехнулся, не воспринимая угрозы хрупкой девочки всерьез. – Где еще то обезболивающее? – огляделся вокруг.

Алу поставила перед ним виски:

– Не советую злоупотреблять: алкоголь, как антикоагулянт, снижает свертываемость крови и…

– Остановись, – перебил ее Рем. – От твоих лекций у меня еще и голова разболится.

Рем был груб и несправедлив. Его агрессивность вполне вероятно вызвана состоянием шока после ранения, но это не оправдание нападкам на Алу. Она не заслужила такого обращения.

– Не веди себя как свинья, Рем, – вступилась за нее, – просто поблагодари.

Он повертел в руках бутылку с виноватым видом и, явно нехотя, выдавил из себя:

– Благодарю, Аминар, – почтенно склонив голову.

Алу в тот же ми преобразилась: из нескладной девчонки, что непрестанно грызется со старшим братом и чуть ли не на побегушках у всех, она превратилась в высокородную особу, что способна повелевать человеческими жизнями. Но казалось, эта роль ей претила, она словно чувствовала себя не в своей шкуре.

– Рада была помочь, – сухо вымолвила. – И мы не в Кариаре, называй меня просто Алу, – постепенно становилась прежней затравленной девочкой. – Перед лицом войны мы все равны.

Знала, что последняя фраза принадлежит не ей. Могла отчетливо представить, до малейших интонаций, как ее произносит Дан.

– Что здесь происходит? – внезапно его голос прокатился по комнате. Невозмутимый тон заставив всех оторопеть.

Пока я собиралась с мыслями и подбирала нужные слова, Дан вплотную подошел к Рему. Задержал взгляд на заклеенным пластырем боку, потом перевел на лицо. Во всех смыслах этого слова смотрел сверху вниз, хотя Рем не уступал ростом. Не сомневалась, что Дан узнал его, но в этот раз не стал опускаться до ребяческих разборок.

– Харп? – лишь поинтересовался.

– Да, – скрипя зубами, ответил Рем.

– Уничтожил? – продолжал Дан беспристрастный допрос.

– Только ранил, – Рем будто боролся с собой, каждое слово давалось с трудом.

Дан взглянул на меня, бегло изучая мое тело на наличие признаков травм или ранений. Убедившись, что я невредима, изрек уничижительное:

– Главное, ее отстоял, – сделал шаг назад. Напряжение в комнате чуть спало. Мы с Алу переглянулись, переводя дыхание. – Можешь остаться, – Дан вынес вердикт.

– Спасибо, но я не нуждаюсь в приюте, – воспротивился Рем.

Но Дан не желал получать отказ на свое щедрое предложение.

– Я велел остаться, – взмахнул рукой, проделал замысловатый пас пальцами, точно такой же, каким некогда мой отец вырубил меня, и Рем поник, потеряв сознание. Из ниоткуда возник Энтал и подхватил парня.

– Нельзя было поговорить по-человечески? – разозлилась я. Его стремление довлеть над всеми и всё контролировать порой переходила границы. Границы человечности.

– Мы не люди, Мир-Рия, – надменно поправил меня.

Я могла привести ему множество аргументов, чтобы возразить, но все они резкие, едкие уколы. А я не хотела делать Дану больно. Промолчав, я прошла мимо него.

Поднялась в спальню Дана – единственное место в доме, где я точно знала, что отыщу ванную. Кровь на руках высохла и неприятной коркой стягивала кожу.

Несчетное количество раз намыливала руки и смывала под краном. Старательно вытирала полотенцем до боли и красноты. Казалось, что чужая кровь въелась в кожу. Как кровавая метка.

Сердито отбросила полотенце и взглянула в зеркало перед собой. В отражении за своей спиной увидела Дана. Не слышала шагов, не почувствовала имирта. Такая непозволительная рассеянность в будущем может стоить мне жизни. Или жизни близких. Не нравилось, что я начинала воспринимать смерть, как нечто повседневное. Но теперь такова моя реальность.

– Это был не харп, – продолжала смотреть на отражение Дана. Заметила заинтересованность, но не более. Он не верил, что я в состоянии отличить харпа от живого человека. – Он сказал, что его зовут Идир, – выложила все факты.

Дан напрягся, по лицу пробежала тень сомнения:

– Ты уверена?

– Уверена ровно настолько, насколько ему можно верить, – а я понятия не имела, стоит ли доверять незнакомцу, которому известны обо мне мельчайшие подробности. – Кто он? – повернулась к Дану, чтобы видеть его лицо. В очередной раз озвучила вопрос, на который никак не могла получить ответ. Все оказывались говорить, никто не хотел признаваться. В чем-то отвратительном, раз это их знакомство такая тайна за семью печатями.

– Он из хадитов, – пояснял совершенно не интересующие меня детали, – народности, что живет в северной части Кариара – Апне.

– Наплевать на его происхождение, скажи, что ему нужно.

Дан в привычной манере игнорировал нежелательные расспросы.

– Поживешь здесь какое-то время, – бескомпромиссно объявил.

Злило, что он замалчивает столь важные вещи. Неужели после всего я не заслужила правды?

– Почему он ищет тебя? – давила, не собираясь сдаваться.

– Видимо, чтобы отомстить, – наконец получила хотя бы один вразумительный ответ.

– И за что он мстит, Дан? – тянул из него каждое слово.

– Он считает, что я пытался убить его.

Я устало закрыла глаза. Уверена, это лишь вершина айсберга, и если капнуть поглубже, откроются еще более ужасающие моменты из жизни Дана. Не хотела слышать о кровавых расправах, отрезанных головах и неудержимой жажде мести.

– Не думай об этом, – Дан осторожно дотронулся до моей щеки, будто неуверенный, что я позволю прикоснуться к себе. – Я обо всем позабочусь, – ладонь скользнула на затылок, утопая пальцами в моих волосах. – Но тебе придется остаться, – горячие губы накрыли мои. – Если ты будешь далеко, я не смогу защитить тебя, – упорствовал, уговаривая меня поцелуями.

– А кто защитит тебя? – вскинула взгляд. Мне стало по-настоящему страшно: я не могу потерять Дана.

Самое отвратительное, что я абсолютно беспомощна.

Глава 14

– Ты что, уже подох там? – передо мной потрепанные временем и несметным количеством сражений ботинки. С точностью могу сказать кому принадлежит каждое кровавое пятно, что жутким рисунком расползлись по старой потертой коже. Всех их уже нет в живых. Идир опытный боец. А еще он жесток. Он всегда добивает. Оставлять в живых – значит наживать себе новых врагов.

Я игнорирую глупы вопрос и остаюсь погруженным в мысли. Только там я до сих пор свободен.

Но Идир не оставляет попыток вывести меня из себя. Склоняет, упираясь руками в колени и вкрадчиво шепчет:

– Я спрашиваю: ты сдох, Дан-Ар? – и с размаху бьет ногой, пиная как блудливого пса.

Ему известно мое истинное имя, он знает, кто я на самом деле. Идир мог бы глумиться, тыкать меня носом в мое происхождение. Но не делает этого. Он называет меня слабаком, бесхребетным ничтожеством или еще кем похуже, но никогда – поверженным наследником некогда могущественного Ривала. И только поэтому я его еще не прикончил.

Я вскакиваю на ноги, делаю подсечку, укладывая Идира на лопатки. Подошва тяжелого ботинка упирается прямо в его болтливую глотку. Чуть нажать и о начнет задыхаться, если ударить – подавится каждым своим словом.

– Не слышал такое выражение: молчание – золото? – усиливаю давление и Идир начинает хрипеть.

– Тогда ты давно должен быть богачом, – цедит сквозь зубы, с шумом делая крошечные первые вдохи.

– А ты покойником, – убираю ногу, позволяя Индиру перекатиться на бок и встать.

Он потирает шею, сплевывает на пол. Меня давно не волнуют приличия, этикет и прочие условности из прошлой жизни. Манеры не помогут, когда к горлу приставлен клинок.

– Так какой у нас план?

Слова Идира вынуждают меня обернуться. Возможно, он вконец спятил – нет никакого плана. Тем более нашего. Здесь каждый сам за себя.

– Не подохнуть сегодня, – холодно отвечаю. Усталость, безысходность и испепеляющая ярость – ничего иного я не испытываю с давних пор.

– Этот план устарел, – настырно втирается ко мне в союзники.

Порой Идир навязчив, точно оголодавший уличный пёс. Но пара ударов в челюсть всегда приводят его в чувства.

– Другие планы меня не интересуют, – как и его дружба.

– Тогда Хорт окончательно сломал тебя.

Внутри поднимается гнев. Сдерживаюсь, чтобы не наброситься на Идира и не превратить его мерзкую рожу в кровавое месиво.

Идир провоцирует и толкает меня в грудь, и лишь стена за спиной не дает мне упасть.

– Что тебе от меня нужно? – рычу, как зверь. Разорвал бы на куски – и одной головной болью меньше.

– Я не собираюсь гнить в этой вонючей дыре, как и умирать на арене на потеху другим. Ты поможешь мне выбраться.

Это звучит смешно. Шут просто развлекает меня. Но моем лице ни тени улыбки.

– Зачем мне тебе помогать? В чем выгода?

– Я знаю, как тебе вернуть власть, положение, – нашептывает как умалишенный. Здесь многие так заканчивают. – И отомстить.

Больше похожи на злую шутку, но соблазн так велик, что я поддаюсь на дешевую манипуляцию.

– И как же?

– Всего одно слово: Влием, – с благоговением, как и положено произносить сакральные вещи.

Это имя настолько же древнее, насколько забытое. Утеряно вместе с его могуществом.

– Их больше нет.

– Откуда тебе знать?

Идир – упрямец и безумец. Еще и глупец.

– Ты видел хоть одну? – почти с насмешкой спрашиваю.

В ответ молчание. Так и думал. Всё пустая болтовня.

***

Меня выдернуло из сна.

Оглядевшись, узнала спальню Дана – я в безопасности. Только безумный ритм сердца и частое дыхание напоминали об увиденной темнице. Снова эти видения сплетенные с реальностью. Казалось, я до сих пор слышу запах сырости, кожей ощущаю липкую кровь.

Усталость, безысходность и испепеляющая ярость…

Помотала головой, изгоняя из головы голос Дана.

Откинула укрывавшее меня одеяло – под кожей словно перекатывалось волнами пламя, заставляя мое тело пылать. Распахнула окно и вдохнула прохладный ночной воздух. В сознании одно за одним всплыли незнакомые имена: Хорт, Влием. Имели они ли отношение к разгоревшейся войне в Кариаре? Какую роль сыграли в жизни Дана?

Чем больше я узнавала о Кариаре, о Дане, тем больше появлялось вопросов.

– А кто защитит тебя? – Откликнулись собственные слова, подернутые дымкой.

Я напрягла память, стараясь вспомнить ответ Дана, но ничего. Отчетливо видела движение его губ, когда он что-то произнес. Но всё как в тумане.

Не помнила как наступил вечер. И как легла спать. Словно отключилась, оборвав на этом все воспоминания. Нечто подобное я уже испытывала. В доме родителей, когда отец “усыпил” меня.

Оконная створка с шумом захлопнулась, когда я сорвалась с места и выскочила из комнаты. Не могла поверить, что Дан провернул это со мной. Ушел от неудобных вопросов, просто отправив спать. Чтобы не мозолила глаза, не приставала с расспросами. Будто я не живой человек, будто не имею своего мнения.

Я сбежала по лестнице, ведомая стремлением высказать всё Дану. Теперь я безошибочно распознавала имирт каждого, кого хотя бы раз видела. Чувствовала его, если они были в зоне досягаемости. Знала, что Дан где-то поблизости.

На первом этаже всплеск знакомого имирта заставил меня споткнуться у одной из дверей. Рем.

Я повернула ручку и толкнула дверь. Очередная безликая комната, точно палата в больнице. И мирно спящий Рем. Рядом Алу, придирчиво осматривает недавно зашитую рану.

– Как он? – тихо, стараясь не напугать ее своим внезапным появлением.

– Неплохо, осложнений нет.

Она продолжала заботиться о нем, несмотря на его отвратительное поведение.

– Спасибо, – поблагодарила. Не помнила, сделала ли и это ранее.

Алу встала, не собираясь здесь больше задерживаться. Думаю, она не хотела, чтобы Рем узнал, что она приходила.

– Не знаешь где Дан? – остановила ее коротким вопросом.

От нее волнами исходило напряжение. И, кажется, тревога.

– Лучше не трогать его сейчас, – предупредила. Заметив мое непонимание, она пояснила: – Он третий день не спит.

Я догадывалась, что у Дана с этим проблемы. Его безумные пробуждения, тому доказательство. Но не представляла, насколько всё серьезно.

– Совсем?

Алу кивнула, поясняя:

– Пока себя до полусмерти не вымотает, не заснет.

Могла только гадать, что она имела в виду под “вымотает”.

– Где он? – лишь спросила.

– Внизу, – тяжело выдохнула Алу, сдаваясь.

***

Я снова прислушалась к имирту, чтобы отыскать Дана. Поначалу в ушах стояла одна лишь звенящая тишина, но постепенно нарастало некий неразличимый шепот. Он направлял меня. Мне не нужно было видеть путь – я знала его. И оказавшись перед дверью, ведущей в подвал, даже не сомневалась, что за ней найду именно Дана.

Спускаясь по ступенькам, я всё отчетливее слышала глухие звуки ударов. Яростные атаки сменялись шумным сбивчивым дыханием.

Замерев у начала лестницы, я наблюдала как Дан истязал себя, колотя боксерскую грушу голыми руками. Из рассказов Рема я знала, что это не только травмоопасно, но и болезненно.

Дан бросил на меня короткий взгляд, давая понять, что знает о моем присутствии. Я продолжала молча следить за тренировкой. В памяти яркими образами вспыхивали образы столкновение с харпами. Тогда я была слишком напугана, чтобы отмечать его технику и мастерство, но сейчас видела, что Дан безупречно обученный солдат. Уверенная стойка, каждое движение выверено, натренированное выносливое тело, цепкий ледяной взгляд.

– Кто научил тебя этому? – тихий вопрос в мрачной тишине прогремел набатом.

Впервые Дан замешкал, и отпружинившая назад груша чуть не впечаталась прямо в него. В последний момент он успел увернуться, отклоняясь корпусом назад. Отрывисто прозвучала иностранная речь. Не сомневалась, что это ругательства.

Дан усмирил грушу, удерживая двумя руками. Одарил меня хмурым взглядом и снова принялся безжалостно лупить ее.

Я уже и не надеялась получить от него ответ, когда в коротких перерывах между жестокими ударами он не заговорил:

– Отец повторял, что я должен уметь защитить себя и свою семью. С детства вдалбливал мне это. – Провел еще несколько агрессивных атак, прежде чем продолжить. – Изнурительные тренировки для ребенка. Тогда мне думалось, что отец просто издевается надо мной, ему нравится меня мучить. Другие дети бегали и веселились, а я отбывал наказание. Не понимал даже за что. Я ведь всегда был послушным мальчиком, выполнял все, что не скажут. – От напора, с которой Дана атаковал, груша все сильнее раскачивалась и ему приходилось резче и стремительнее уходить от нее. От этого фразы звучали рублено и безэмоционально. – Однажды я сломал руку. Было адски больно. Хотелось кричать, плакать, звать маму. Всего лишь ребенок, не солдат, закаленный в боях. Я пыхтел от гнева на отца. Уже не сомневался, что он ненавидит меня. Иначе зачем всё это? Отец же оставался невозмутимым. – Дан же, будто бы вложил всю ненависть и детскую обиду и боль в безудержные удары. Казалось, еще немного и груша лопнет по швам и на пол хлынет песок, опустошая ее. – Глядя на мои капризы, отец произнес: Недостаточно захватить власть, необходимо суметь удержать ее. Ты же должен внушать силу, уверенность, страх. Если противник увидит в тебе слабость, то, не задумываясь, обратит ее против тебя. Никто не поверит, никто не пойдет за слабым правителем. Придет время, и тебя не пожалеют. И я не стану.” – Дан конец остановился, отступая в сторону. Нашарил на столе у стены небольшую бутылку с водой и осушил ее в несколько глотков. – С тех пор я не задавал отцу глупые вопросы.

Возможно, в Кариаре так принято, особенно если растишь своего преемника, будущего наследника влиятельного и процветающего государства, но методы воспитания его отца, мягко говоря, шокировали. Они походили на тиранию.

– Не слишком жестоко по отношению к ребенку? – как ни старалась, не могла проникнуться тем же благоговением, с которым Дан говорил об отце. Оно чувствовалось в каждой интонации, в безумном стремлении исполнять его заветы.

– Нет, – безапелляционно. У Дана не было ни капли сомнения в поступках отца. – Я благодарен ему за уроки, они не раз спасали мне жизнь.