Дерзкий соблазн

Обведя взглядом комнату и убедившись, что мы одни, я присел на стул напротив, сцепив пальцы рук.

– Вика пропала, точнее, её похитили, – тихо произнёс я, пристально следя за её реакцией.

Реакция последовала мгновенно: Инга чуть дернулась, еле заметно напрягшись. Губы дрогнули, глаза сузились.

– Пусть катится ко всем чертям! – грубо заявила она, демонстративно отпивая напиток. – Меня это абсолютно не интересует.

– Нет, интересует, – твердо возразил я. – Ведь именно ты постоянно преследовала её, угрожала ей…

– Ах вот оно что! – презрительно фыркнула, приподняв бровь. – Значит, теперь я виновата в её исчезновении?

Вопрос повис в воздухе тяжёлым грузом подозрений. Комната наполнилась духотой.

– Ты ненавидишь её! – прямо сказал я.

– Ненавижу, да, ты прав, – эхом откликнулась Инга, задумчиво глядя в сторону. Голос её стих, став почти шёпотом: – Эта гадина забрала у меня самое важное. Но я действительно не имею никакого отношения к случившемуся. Я бы многое сделала, чтобы досадить ей – публично высмеяла, поссорила с друзьями, устроила какой-нибудь инцидент. Но похитить? Даже в кошмарном сне я бы не допустила подобного!

Я внимательно смотрел на каждое движение её лица, пытаясь поймать малейшую ложь. Но выражение выглядело искренне, хотя взгляд казался раздражённым.

Верить ей или нет? Вроде бы говорит правду, но что-то все равно не давало мне покоя. Ярость немного отступила. Что делать дальше?

В этот момент зазвонил телефон. Отец.

– Да, пап? – хрипло ответил я.

– Сын, у меня новости, – голос его был напряженным. – Они вышли на связь.

Глава 31

Я проснулась от холода, пронизывающего до костей. Каждый вдох обжигал легкие, словно вдыхала ледяную пыль. Влажный воздух пропитался запахом плесени и гнили, от которого начинало кружиться голова. Тело затекло и ныло, словно после долгой и изнурительной тренировки. Тошнота подкатила к горлу мерзкой волной, заставляя желудок сжаться в тугой узел. Я перевернулась на бок, пытаясь подавить рвотный рефлекс. Сколько времени прошло? Несколько часов? Сутки? Здесь, в этой холодной каморке, время потеряло счет.

Попытка оценить обстановку не принесла результатов. Я по-прежнему была в запертой вонючей комнатушки, из которой есть только один выход, но он заперт на ключ.

Страх, который в первые часы похищения парализовал, сейчас сменился тупой, безнадежной апатией. Я чувствовала себя сломленной, выпотрошенной.

Мысли путались в голове, словно клубок спутанной пряжи. Отец… Долги… Похищение… Почему это случилось со мной? Почему именно я должна расплачиваться за грехи человека, которого не видела десять лет?

Вспомнила мать. Ее доброе, измученное лицо. Ее тихий голос, который всегда находил нужные слова, чтобы успокоить. Как она сейчас? Что чувствует? Знает ли, что со мной случилось? От этой мысли сердце сжалось от боли.

Попыталась отвлечься от плохих мыслей вспомнить что-нибудь хорошее, светлое. Летний дождь, запах цветущей сирени, смех подруг… Но в голове всплывали лишь кошмарные образы: темные силуэты, грубые руки, ухмыляющиеся лица.

Голод и жажда мучили невыносимо. Во рту пересохло, губы потрескались и кровоточили. Желудок сводило от спазмов.

Но реальность вновь напоминала о себе.

Ключ тихо повернулся в замочной скважине. Кто-то вошел. Шаги приближались медленно, почти бесшумно. Ужас снова захлестнул сознание, вытесняя любые надежды на спасение. Крепче прикрыла глаза зажмуриваясь. Ногтями впилась в край старого матраса. Хотелось притвориться спящей. Глупо надеясь, что он уйдет.

– Ну что, деточка скучаешь одна?

Голос приблизившегося был противным с неприятным запахом дешёвого алкоголя. Липкий и отвратный. Будто ядовитое насекомое ползёт по коже.

Его ладонь коснулась мои волосы и медленно стала продвигаться вниз по спине, пояснице и ниже.

От одного прикосновения меня затрясло.

Я стремительно встала на ноги, выпрямилась во весь рост и скрестила руки на груди, отчего мускулы напрягись, плечи развернулись шире. Мое выражение лица стало жестоким. Полное решимости и готовности защищать свое достоинство.

– Руки прочь, ублюдок! Не смей трогать меня!

Мужчина лишь расхохотался в ответ. Звук этот был резким, дребезжащим, словно ржавая цепь, скребущая по камню. Смех, в котором не было ни капли веселья, только злорадство и торжество. По спине пробежали мурашки, холодные и противные. Он вытер рот грязным краем футболки, обнажая кривые, пожелтевшие зубы, между которыми застряли остатки пищи.

Сальные волосы свисали на лицо прикрывая взгляд маленьких, бегающих глаз который оценивающе скользил по моему телу, задерживаясь на каждом изгибе.

– Ну-ну, чего ты так разозлилась, куколка? – прохрипел, делая шаг вперед. – Я тебя не обижу.

От него разило не только дешевым алкоголем, но и застарелым потом и грязью. И он был в стельку пьян.

Высокий, сутулый, словно нес на плечах непосильную ношу. Его руки, покрытые синими разводами татуировок, казались неестественно длинными и тонкими.

– Думаешь, криками от меня убежать сможешь?

Он сделал еще один шаг, сокращая расстояние, между нами. В его глазах плескалось похотливое предвкушение. От этого взгляда меня затошнило еще сильнее. Ярость, вспыхнувшая было, начала угасать, сменяясь животным ужасом. Но я не могла позволить ему увидеть мой страх. Не сейчас. Не после того, как я заметила, как он смотрит на меня.

Продолжала стоять неподвижно. Лицо оставалось непроницаемым, но внутри все сжалось в тугой комок.

– Что тебе нужно? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал твердо и уверенно, хотя колени предательски дрожали.

Его смех смолк, и он склонил голову набок, словно рассматривая меня как диковинного зверька.

– О, да много чего, деточка. Но начнем с малого…

Он протянул руку, намереваясь коснуться моего лица.

Отшатнулась, но отступать было некуда – позади была холодная, каменная стена. В этот момент я поняла, что одна. И помочь мне некому. И от одной этой мысли во мне вскипела злость – не та мимолетная искра, что гасла прежде, а обжигающий, всепоглощающий огонь. Я не позволю сломать себя. Я буду бороться.

В долю секунды приняла решение. Вместо того чтобы отступать, резко шагнула вперед, уклоняясь от его руки. Воспользовавшись состоянием этого, пьянчуги сжала свою ладонь в кулак, и со всей силы врезалась в его нос с горбинкой. Хруст костей смешался с его хриплым стоном.

– Сука, ты мне нос сломала! – верещал мужчина, пытаясь остановить кровь. Его движения стали неуклюжими и нескоординированными, как у раненого зверя. Он шатался, словно марионетка, у которой обрезали нити.

Этого мгновения мне было достаточно. Адреналин хлынул по венам, оглушая чувства, но обостряя инстинкты. Я понимала, что сейчас или никогда. Это мой шанс, мой единственный шанс вырваться.

Не теряя ни секунды, рванула в сторону двери. Она была открыта! Мой кулак и его сломанный нос подарили мне этот шанс. Но времени радоваться не было. За спиной раздался яростный рык и топот приближающихся шагов. Он опомнился и преследовал меня.

Я бросилась в дверной проем, спотыкаясь и чуть не падая. Комната оказалась частью длинного, узкого коридора. И там никого больше не было. Вонь плесени здесь была еще сильнее, проникая в легкие, словно ядовитый дым. Стены, казалось, сжимались, давили со всех сторон, словно живые. В конце коридора виднелся тусклый свет, и я устремилась к нему, как мотылек на пламя, как утопающий к спасительной соломинке.

– Я тебя поймаю, шлюха! – кричал он позади, его голос становился все ближе и злее.

Коридор, казалось, тянулся бесконечно. Дыхание срывалось. В легких жгло огнем. Ноги заплетались и болели, но я продолжала бежать.

Добравшись до конца коридора, увидела долгожданную дверь, ведущую на улицу. Но у самой свободы меня ждало новое препятствие – она была заперта на массивный навесной замок. Отчаяние попыталось захлестнуть меня, словно ледяная волна, парализуя волю. Но я отбросила его. Не сейчас. Не после всего, что я уже пережила. Не позволю этому замку отнять у меня надежду.

Ища хоть что-то, что могло бы помочь, в панике огляделась и мой взгляд упал на кованый подсвечник, висевший на стене рядом с дверью. Сорвав его со стены, я что есть силы обрушила его на ненавистный замок. Удар. Еще удар. Металл жалобно звенел, принимая на себя ярость моей боли и отчаяния, но не поддавался.

Он был почти у меня за спиной. Слышалось его тяжелое, хриплое дыхание и злобное бормотание. Земля под ногами дрожала от его приближения. Нужно действовать быстрее! Каждая секунда дорога.

Собрав последние силы, нанесла последний, самый мощный удар. На этот раз я вложила в него всю свою ненависть, всю свою боль, всю свою волю к жизни. Замок со щелчком разлетелся на части, и дверь распахнулась, открывая мне долгожданный путь на свободу.

Вылетела на улицу, глотая холодный воздух. Бежала, не зная куда, не зная, что меня ждет впереди, но знала одно: я вырвалась.

Сзади доносились его проклятия и яростные крики, но я не останавливалась. Я знала, что он гонится за мной, но теперь у меня было преимущество – свобода. И я не позволю ему отнять ее у меня снова.

Оказалось свобода – всего лишь иллюзия, если за тобой гонится зверь. Его рык разорвал ночь, а затем – боль. Он схватил за волосы, дернул со всей силы, и мир перевернулся. Падение, удар, грязный снег на губах.

– Далеко не убежишь, дрянь!

Его вонючее дыхание обжигало кожу. Лицо исковеркано злобой, кровь стекала из разбитого носа. Казалось, это не человек, а демон из преисподней.

И в этот момент – свет. Ослепительный, разрезающий тьму. Фары высветили мужскую фигуру. Высокую, сильную. Движения – отточенные, хищные.

– Отпусти её!

Голос. Низкий, твердый как сталь. Я узнала его. Егор. Мой Егор. Неужели это правда?

"Егор…"– прошептала, скорее выдохнула.

Пьяный зверь зарычал, готовясь к нападению. Но Барс был быстрее скорости света. Удар – резкий, точный. Мужчина отлетел, как тряпичная кукла, врезался во что-то металлическое. Сдавленный хрип.

Егор приблизился. Лицо в тени, но я чувствовала его взгляд – пронзительный, обжигающий. Он протянул руку.

– Всё кончено. Я здесь.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала, боясь разрушить хрупкую реальность.

Он не ответил. Просто сжал мою руку. Крепко. И потащил за собой.

– Нужно уходить отсюда. У нас мало времени.

За спиной послышалось какое-то шуршание. Скрежет гравия под ногами. Резко обернувшись, я увидела, как из темноты выползает шатающая фигура. Он был жив! И в его руке блестел пистолет, направленный прямо на нас. От ужаса я закричала и, не раздумывая, ни секунды, я бросилась вперед, закрывая Егора собой.

Прогремел выстрел. Оглушительный звук полоснул по ушам, словно хлыст. И боль. Нестерпимая, жгучая боль пронзила мое тело. Чувствовала, как кровь пропитывает одежду. Я дернулась и, потеряв равновесие, рухнула на землю.

Послышался вой сирен. Нарастающий, пронзительный. Это было последнее, что я услышала перед тем, как сознание поглотила спасительная тьма…

Глава 32

Сознание вернулось не сразу. Оно просачивалось сквозь пелену боли, словно тонкий луч света сквозь плотные облака. Каждый вдох отдавался тупой болью в груди, заставляя затаить дыхание. Где я? Что произошло?

Воспоминания нахлынули внезапной лавиной, оглушая и парализуя: похищение, побег, Егор, выстрел…

Первым чувством был страх. Животный, всепоглощающий ужас за себя, за свою жизнь. А следом, сразу за ним, пришло другое чувство, не менее сильное – отчаянное, пронзительное желание увидеть Егора. Узнать, что с ним, жив ли он, цел ли, в безопасности ли. Мои мысли кружились вокруг него, не давая покоя, заставляя сердце биться с бешеной скоростью.

С огромным трудом разомкнула веки. Стерильная белизна больничной палаты резанула по глазам. Я прикована к койке, опутана паутиной проводов, капельниц и трубок, словно беспомощная куколка.

У кровати хлопотала медсестра.

Попыталась приподняться, сесть, но острая, жгучая боль пронзила все тело, словно удар клинка, заставив сдавленно застонать и снова рухнуть на подушки. Прикусила губу до крови, чтобы сдержать крик. Звук вырвался слабый, хриплый, едва различимый.

– Тише, тише, – сразу же встрепенулась девушка в белом халате, нежно, но твёрдо прижимая меня к подушке. – Нельзя делать резких движений. Вам нужно лежать спокойно, отдыхать.

Моя единственная мысль была о Егоре. Я не могла думать ни о чём другом. Я должна знать, что с ним.

– Что с Егором? – прошептала, с трудом ворочая пересохшим, тяжёлым языком. Голос был слабый, почти шёпот. – Он жив?

Медсестра ласково потрепала меня по руке, успокаивающе улыбаясь. Её улыбка была искренней, она излучала спокойствие, что на мгновение заглушило мой страх.

– Ваш жених в полном порядке, – тихо сказала она. – Ему пришлось отлучиться ненадолго, чтобы привести себя в порядок. Он так переживал. Всю ночь просидел возле вашей кровати, не отходил ни на шаг. Вы даже не представляете, как он был обеспокоен.

Облегчение волной окатило меня, смывая остатки страха. Егор жив. Он в порядке. Это все, что имело значение. Слабая улыбка тронула мои губы.

В этот момент дверь палаты открылась, и на пороге появился… муж моей мамы.

Олег выглядел растерянным и обеспокоенным. Обычно он был сдержанным и не проявлял эмоций, но сейчас в его глазах читалась тревога.

– Слава богу ты очнулась! – воскликнул он, подходя к моей кровати. – Мы так переживали.

– Где мама? – сразу же спросила я, игнорируя его слова. Мое сердце бешено колотилось. Почему он здесь один?

Отчим замялся, избегая моего взгляда.

– Она… она не смогла приехать.

Я нахмурилась. Что-то здесь было не так. Мама никогда бы не оставила меня в такой ситуации. Никогда.

– Что с ней?

Тяжело вздохнув, мужчина присел на край кровати. Его лицо было серым от усталости и тревоги.

– Тут такое дело, – начал он, стараясь говорить мягко, – когда Анна узнала о твоём похищении… это был для неё страшный удар. Она очень сильно переволновалась, и у неё возникла угроза выкидыша.

Мои глаза расширились от ужаса. К горлу подступила тошнота. И из-за меня, из-за моего похищения, её жизнь и жизнь её ребёнка под угрозой?

– Прошу не волнуйся, ей и малышу ничего не угрожает. Они под присмотром опытных специалистов. Лучше скажи, как чувствуешь себя?

– Я… я в порядке, – прошептала, с трудом выговаривая слова. – Главное, чтобы с мамой все было хорошо.

Олег взял мою руку в свою, сжал ее ободряюще.

– Она сильная, справится. Ты тоже держись. Сейчас тебе нужен покой и отдых. Не думай ни о чем плохом.

Я попыталась выдавить из себя слабую улыбку, но получилось лишь жалкое подобие.

В палату вернулась медсестра, принеся с собой поднос с лекарствами. Отец поднялся с кровати, и пообещав, что будет держать меня в курсе удалился. Я осталась одна, наедине со своими мыслями. Лекарства подействовали быстро. Сознание уплывало, растворяясь в медикаментозном тумане и вскоре я провалилась в беспокойный сон, который был полон обрывков воспоминаний и тревожных теней. Я то видела перед собой искаженное от злобы лицо одного из похитителей, то слышала приглушенные голоса врачей, то чувствовала тепло Егора, но все это было зыбким, нереальным.

Проснулась от ощущения легкого прикосновения к волосам. Что-то теплое и нежное касалось моей головы, словно крыло бабочки. С трудом разлепила слипшиеся веки.

Егор.

Барс сидел рядом со мной на стуле, слегка наклонившись вперед. Его лицо было бледным, измученным, но в глазах светилась такая нежность и любовь, что у меня перехватило дыхание. Он осторожно перебирал мои волосы, словно боясь причинить боль.

– Ты очнулась, – прошептал, и в его голосе звучало такое облегчение, что слезы сами собой навернулись на глаза.

Я попыталась что-то сказать, но в горле пересохло. Лишь слабый стон вырвался из моей груди.

Егор тут же встрепенулся.

– Тише, тише, – проговорил, беря мою руку в свою. Его пальцы были холодными, дрожащими. – Не говори ничего. Просто лежи спокойно.

Я смотрела на него, пытаясь понять, насколько он пострадал. На виске виднелся небольшой пластырь, на подбородке пару царапин.

– Ты… – сипло, с трудом ворочая языком. – Ты в порядке?

Барсов слабо улыбнулся.

– Со мной все хорошо.

– Они… – снова попыталась я, но он перебил меня.

– Все кончено. Эти гады арестованы и ответят за свои поступки, – отрезал он. – Не стоит тратить на них свою энергию.

Легко сказать! Будто можно просто взять и выкинуть из головы людей, которые тебя похитили и чуть не убили. Это все равно, что пытаться забыть о зубной боли, когда в челюсти сверлят адской машинкой.

– Спасибо, что ты здесь.

Его глаза потемнели, в них промелькнула тень. Он сильнее сжал мою руку.

– Никогда тебя не брошу. Слышишь? Никогда.

Я кивнула, и слезы потекли по щекам. Не от боли, а от облегчения, от счастья, что он жив и рядом. От осознания, что все это кошмар закончился.

Аккуратно вытер мои слезы большим пальцем.

– Все будет хорошо, – прошептал он, наклоняясь ко мне. Его губы коснулись моих. Легкий, невесомый поцелуй, но он значил для меня больше, чем все слова на свете.

Закрыла глаза, наслаждаясь его близостью. Не хотела думать ни о чем плохом. Просто хотела, чтобы он был рядом. Чтобы его тепло согревало меня изнутри. Чтобы его любовь защищала меня от всех бед. И в этот момент поняла, что все остальное не имеет значения. Мама, отчим, похитители – все это было где-то далеко, в другом мире. А здесь, рядом со мной, был Егор. Моя любовь, моя защита, моя надежда. И пока он рядом, я смогу справиться со всем.

Глава 33

К счастью, рана оказалась несерьезной. Пуля попала в плечо, пройдя навылет.

«Да ты в рубашке родилась», – врачи, словно сговорившись, повторяли эту избитую фразу. Они объясняли, что каких-то несколько жалких сантиметров правее – и пуля угодила бы прямиком в сердце, оборвав мою жизнь. Понимала, что в их словах не было злого умысла, лишь шутливое поздравление с невероятной удачей. Но отчего-то мне было не по себе.

Я смотрела на тугую повязку, обхватившую плечо и ледяная дрожь охватила мое тело накрыв волной осознания: насколько все же тонка, граница между жизнью и смертью.

– Ты в порядке? – осторожно поинтересовался Егор, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо и смотря, с беспокойством.

Все это время, пока я находилась в больнице Барс был со мной. Отлучался лишь, привести себя в порядок. На мои уговоры, что не нужно со мной возиться как с маленькой он лишь отмахивался и продолжал оставаться рядом даже ночью.

Мы каждый вечер лежали бок о бак на узкой больничной кровати и наслаждались близостью друг друга. Когда наши тела соприкасались, а дыхание сливалось в единый ритм, я чувствовала, как тепло его кожи проникает сквозь мою одежду, и обжигает каждую клеточку. Мне не было неудобно или некомфортно, наоборот казалось, что так и должно быть. Его присутствие, прикосновения, объятия, все было таким родным и необходимым словно воздух.

Когда он засыпал, я подолгу рассматривала черты его лица. Каждый штрих, каждую морщинку. Словно запоминала каждую деталь его внешности. Вдыхала аромат, в котором смешивались терпкие ноты одеколона и свежий запах чистого тела после душа, и не могла им надышаться, все отчетливее понимая, что влюбилась. Сильно. До дрожи в коленях. Окончательно и бесповоротно.

– Лучше не бывает! – я улыбнулась и закинув руку ему на шею притянула ближе.

Привстала на носочки, впиваясь в его губы своими. Егор моментально откликнулся на мой призыв прижимая мое тело к своему. Мощно и в то же время нежно с особой осторожностью старался не задеть раненого места и не причинить боли. Его язык хозяйничал во моем рту, исследуя каждый уголок, лишая воли. Одна ладонь скользнула по спине вниз и легла на мою талию, а другая смело поползла в низ по бедрам сжимая, а потом и вовсе проникая под подол нежно-голубой сорочки. Грубо сжав мою ягодицу, издал глухой звук, похожий на рев дикого зверя. .

Голодные. Ненасытные. Неразборчивые поцелуи отдавались эхом в каждом уголке палаты, снося все на своем пути словно бурлящий, неудержимый поток. И мне это безумно нравилось. Тело горело изнутри. Возбуждение нарастало лавиной, пульсируя между ног. Трусики пропитались влагой. Ощутив, как что-то твёрдое упирается мне в живот я прижалась еще теснее и потёрлась о выпирающий бугор в его штанах. Тихий стон сорвался с моих губ.

– Сука! – Барс тихонько выругался, напрягся и отстранился.

Прислонившись своим лбом к моему, он, тяжело дыша, простонал:

– Смерти моей хочешь?

Посмотрела в его глаза. Потемневшие. Безумные. Полные желания и необузданной страсти. В них полыхал огонь. Я утонула в этом пламени, почувствовав себя маленькой щепкой, брошенной в костер. И мне нравилось это ощущение всепоглощающей власти его желания. Нравилось чувствовать себя желанной. Нужной. Единственной.

– Хочу, – прошептала я, обжигая его губы своим дыханием. – Хочу тебя.

Он шумно выдохнул, словно борясь с собой, и отстранился окончательно. Отошел к окну.

Я видела, как напряжены его плечи, как вздымается грудь под тонкой тканью футболки. Он боролся с собой. Но я знала, что он тоже этого хочет. Не меньше, чем я. Все эти вечера и ночи, что мы проводили рядом в одной постели, он контролировал себя. Я отчетливо ощущала его желание. Всегда.

– Нельзя, – прохрипел он, не оборачиваясь. – Тебе нельзя. Ты ещё не восстановилась.

Приблизившись, провела ладонью по напряженным мышцам, чувствуя, как они вздрагивают под моей рукой.

– Я буду восстанавливаться быстрее, – прошептала, прильнув к мощной шее, ощущая, как учащенно бьется его пульс. – С тобой.

Он резко развернулся и притянул меня к себе так, что между нашими телами не осталось ни единого просвета. Я вновь чувствовала его твердое тело, его жар, его желание.

– Когда ты поправишься, – прошептал мне в губы, – Я покажу тебе, что значит хотеть меня. Ты будешь кричать мое имя, пока не охрипнешь. Будешь умолять меня, и я буду игнорировать твои мольбы. Буду трахать тебя так, что ты забудешь, как дышать, забудешь свое имя.

– Думаешь, я боюсь твоих угроз? – прошептала, проводя кончиком языка по его нижней губе. – Думаешь, я испугаюсь?

– Ты понятия не имеешь, с чем играешь, – прорычал он.

– Знаю, – ответила, целуя его в губы. – Я играю с огнем. И мне это нравится.

На этот раз я сама углубила поцелуй, вкладывая в него всю свою страсть, всю свою любовь, всю свою жажду. Дразнила. Провоцировала. Подчиняла.

В этот момент, когда наши губы были слиты воедино, а тела пылали желанием, дверь в палату внезапно распахнулась. На пороге стоял врач с кипой бумаг в руках, что-то оживленно говоря медсестре, следовавшей за ним по пятам.

Время словно замерло. Я в панике отпрянула от Егора, чувствуя, как кровь мгновенно бросилась в голову, раскрасив моё лицо ярким румянцем. А Барсов, он… Он ничуть не смутился, лишь нахмурил брови, глядя на незваных гостей.

Врач замолчал на полуслове, удивленно уставившись на нас. Его глаза расширились, в немом вопросе, подбородок слегка опустился. Медсестра за его спиной хихикнула, прикрыв рот рукой.

Я почувствовала себя школьницей, пойманной за курением в туалете. Стыд и какое-то нелепое чувство вины смешались в моей голове, образуя гремучую смесь. Хотелось провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Стать невидимой.

Как будто очнувшись от ступора, доктор откашлялся и попытался скрыть смущение за маской профессиональной отстраненности. Его взгляд быстро окинул нас, задерживаясь на каждом лишь на долю секунды. Затем, стараясь звучать спокойно, произнес:

– Ну что, героиня? Готова выписываться? Рана заживает хорошо, осложнений нет. Но берегите себя, никаких резких движений и тяжестей. И, конечно, поменьше приключений на ближайшее время.

Уголки губ Егора дрогнули в лёгкой ухмылке, он уверенно посмотрел на доктора:

– Обещаем, никаких приключений. Только спокойствие и забота.

Олег Петрович кивнул, словно не до конца поверив его словам, и принялся листать бумаги. Медицинская сестра все еще хихикала за спиной, стараясь делать это как можно тише. Ноя отчетливо слышала ее смешок.

Я же продолжала стоять, словно парализованная, не зная, куда деть себя от позора.

После их ухода, повисла неловкая тишина. Прикусив губу, бессильно опустила взгляд, чувствуя горячий огонь щёк, пульсирующих от ужаса.

– Не переживай, – тихо сказал он, подойдя ближе обнял меня за плечи. – Все нормально. Они все поняли.

Вздохнула, прижавшись к нему.

– Мне так стыдно.

Он рассмеялся, нежно целуя меня в висок.