Записки из Чистилища

Записки из Чистилища

Елена Липецкая

© Елена Липецкая, 2019

ISBN 978-5-0050-4184-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора «Секс-матушки» и «Детских шалостей»

Дневники из «Чистилища».

(Записки из обители душевнобольных)

Все события и действующие лица – вымышленные. Любые совпадения с реальностью прошу считать случайными.

Пролог

Кто-то когда-то сказал, что всё население Земли делится на людей и тигров. Все люди делятся на зрителей и братьев Запашных, а все тигры – на тех, кто открывает пасть, чтобы один из Запашных клал туда свою башку, и на тех, кто отказывается это делать. Причём тигры из второй группы не уважают тех, кто из первой. Но с точки зрения зрителей, как раз, всё наоборот.

…Стоял промозглый ноябрь начала ХXI столетия. Прозрачная синь золотой осени сменилась серым смрадом предзимья. Золото листвы уже начало разлагаться. Тлен покрыл всё вокруг…

Мне было жутко и одиноко… Уехав одна в другой город в свои 50 с небольшим хвостиком, чтобы поискать там работу и прикупить жильё, я оставила дома уже далеко не молодую мать и сына, которому предстояло закончить ВУЗ. Я их не бросила, и не собиралась бросать, но где-то на уровне подсознания меня подспудно грызло чувство вины…

Хотя, по сути, мне не в чем было себя винить – перед моим отъездом мы всё обсудили на семейном совете. Было решено, что мне одной будет легче закрепиться на новом месте. А через 2 года ко мне переберутся и мои. Наш город был небольшим, хотя и областным, центром, поэтому учёба в ВУЗе обходилась на порядок дешевле, чем в столицах.

Ничто не предвещало беды. Родня меня встретила, как всегда, радушно. Согласилась, чтобы я у них пожила пару месяцев, пока подыщу приемлемую работу и сравнительно недорогое жильё.

Но по-видимому, я слишком сильно связана с моей семьёй… Переехав одна, я перерубила связь с ней, хотя и общалась с ними регулярно посредством Скайпа и телефона. Но что-то оказалось нарушено… Что-то, что не давало моей «крыше» унестись в чёрную вязкую пропасть безумия, пока я была с ними рядом… или они – рядом со мной…

Я очнулась внезапно, словно меня кто-то разбудил во время жуткого ночного кошмара. Я вздрогнула и обнаружила себя, стоявшей у самой кромки крыши 16-ти этажки одного из спальных районов. Как я умудрилась не свалиться вниз при этом – понятия не имею. Как не имею понятия и о том, как я там вообще очутилась… Словно перенеслась посредством телепорта из спальни своей только что купленной «двушки» на эту крышу…

С замершим от ужаса осознания того, что должно было произойти парой мгновений спустя, но почему-то не произошло, сердцем, на деревянных ногах, боясь нечаянно покачнуться и рухнуть вниз, я медленно-медленно, бочком-бочком стала отстраняться от этой бездны, которая не только пристально смотрела в самую глубину моей души, но и пыталась уцепить, подцепить и утащить, проглотить и поглотить меня в своей безразмерной алчной пасти…

Когда я почувствовала себя в относительной безопасности – почти у самого люка чердачного выхода, я обессиленно рухнула на крышу. Идти дальше, чтобы спуститься на площадку 16-го этажа и к лифту – у меня не было сил… Меня колотило как в лихорадке.

Я не могла понять того, как я, такая всегда оптимистичная и жизнерадостная, никогда не думавшая накладывать на себя руки, оказалась буквально в полушаге от роковой черты… Я ничего не могла понять… Я гнала прочь мысли о том, что это может повториться снова. И я могу не успеть проснуться… я сделаю этот последний шаг… Я пыталась об этом не думать, но мысль эта настойчиво вкручивалась буравчиком сначала в моё подсознание, а после – и в сознание…

Кое-как спустившись вниз, я вышла во двор… Подняла голову вверх, посмотрела на то месте на крыше, где чудом сумела устоять… Мне снова стало жутко… В груди всё заледенело… У нас в роду сумасшедших вроде не было… Хотя по поводу меня у матушки врачи пару раз и интересовались – не стояла ли я на учёте у психиатра. Впрочем, не объясняя причины своего подозрения… Выходит, основание какое-то было…

Сжав кулаки так, что острые края наманикюренных когтей до боли впились в мои ладони, я побрела домой. Как это ни удивительно, дверь квартиры была закрыта, ключи преспокойно лежали в кармане куртки… Открыла дверь, зашла в квартиру, замкнула и оставила ключ в замке. Повесила куртку на вешалку в коридоре, присела на обувную полочку, не в силах разуться стоя…

Прошла в комнату, упала на диван… Я была разбита, опустошена… Жуткое бессилие охватило всё тело, в голове было пусто… вообще пусто… Но спать я боялась… Я боялась, что во сне снова уйду на эту крышу… Или на мост… Или – просто-напросто брошусь под проезжающую по проспекту машину… а может – решу повторить безумную выходку Анны Карениной… Я боялась…

Но сон меня всё-таки сморил… Я сдалась на волю победителя… В ту ночь мне не снилось ничего… Морфей поглотил меня, погрузил в иссиня-чёрную яму забвения, занавесив все окошки-сновидения… Я просто провалилась в тягучую черноту…

На утро у меня был выходной… У меня, но не у врачей – на календаре был вторник. Проснувшись, я поплелась в ванную. чтобы совершить утренний туалет и смыть под струями прохладной воды из душа остаток липкого налёта ночного беспокойного сна.

Я боялась вспоминать то, что со мной случилось. Боялась, что это призрачное воспоминание меня прельстит и утащит по-новой на ближайшую крышу многоэтажки. Стараясь ни о чём не думать, я наскоро позавтракала, покидала в спортивную сумку самое необходимое и решила сбегать напоследок в магазин, побаловать себя чем-нибудь сладеньким.

Если бы я знала, что я ТАК буду реагировать на все встречные автомашины, я бы сидела дома и носу не высовывала… Стоило мне увидеть сквозь молочно-серый туман, укутавший ещё не до конца проснувшийся город, первый встречный автомобиль с зажжёнными фарами, как мне пришлось намертво вцепиться в ближайший фонарный столб, чтобы удержать саму себя от стремления пройтись между этими двумя огоньками…

Такое же желание меня точило и при виде следующего авто. И под третий драндулет времён Второй Мировой мне тоже неудержимо захотелось броситься… Удержаться мне удалось лишь ценой обломанных до мяса ногтей, которыми я вцепилась в колючий куст шиповника, росшего в палисаде дома, мимо которого я в тот момент проходила…

Я не знала на что мне решиться: то ли сразу же повернуть обратно, то ли всё-таки дойти до магазина, учитывая то, что туманный смог понемногу рассеивался. Я решила довести начатое до конца, тем более, что большая часть пути уже была пройдена.

На обратной дороге странные неприятности меня уже не поджидали. Но домой я вернулась снова вся в липком и вонючем от страха (так вот КАК пахнет СТРАХ…) поту… Зачем-то закрыла входную дверь на все замки и щеколду… Залезла с ногами в любимое раздолбанное, но такое уютное широкое кресло, укуталась пледом и, прикрыв наполненные плескавшимся в них чернильно-стальным ужасом, глаза, стала с остервенением грызть плитку горького с солью шоколада.

Меня всегда шоколад успокаивал лучше всяких таблеток или сигарет. До этого… В тот день он меня не успокоил, хотя я добросовестно слопала всю плитку даже не запив её ничем… Я не чувствовала во рту так любимого мною вкуса настоящего 75%-го горького шоколада…

Я до последнего пыталась избежать седативных средств. Пошла на кухню, выдвинула ящик рабочего стола и вытащила оттуда пачку сигарет «Парламент», оставшуюся у меня после последнего визита задушевной подружаки, не выпускающей эту отраву изо рта. Я изредка покуриваю, в основном – после дозы спиртного в тёплой дружеской компании.

Нашарила на полке зажигалку, сняла с верхней полочки навесного шкафа хрустальную маслёнку, которой на этот раз было суждено сыграть роль пепельницы – выходить ещё и ради того, чтобы покурить, на улицу мне жутко не хотелось. До мандража в коленях и тошнотворных спазмов в желудке.

Закурив первую, насыпала зёрна «Арабики» в кофейную машину – на новоселье родня свою старенькую, но вполне ещё в рабочем состоянии подарила, прикупив себе новую. Налила водички… Пока порция готовилась, из холодильника достала баклажку минералки – любимую, с малой родины. Налила в пиалку.

Наконец-то можно было усесться за столом и спокойно покурить и попить кофе, что я и не замедлила сделать… попыталась выбросить из головы и стереть из памяти события последних суток. Решила немного отвлечься и пофантазировать о будущей семейной жизни с гипотетическим супругом: должен же он наконец-то появиться в моей жизни.

Фантазия

Я в коротеньком летнем халатике из ярко-канареечного с розами цвета сумасшедшей фуксии искусственного шёлка без трусиков стою возле рабочего стола на этой вот самой кухне. Спешу налепить пельмешков так любимых мною и мужчинами нашей семьи – сыном и мужем. Фарш они мне загодя приготовили – накрутили паровой свининки и телятинки. Я добавила в него специй, и посолила. Осталось раскатать блины и при помощи пельменницы налепить вкусностей, чтобы затем это всё пожарить на сковородке в кипящем подсолнечном масле.

Матушка была в гостях у своей младшей сестры – её туда закинул на машине мой племянник, сын – на занятиях до вечера, а супруг должен был уже вот-вот появиться – у него сегодня выходной и я послала его за покупками.

Так и есть- я немного не успела, когда в двери повернулся ключ и минуту спустя в кухню ввалился мой Мужчина… Кухня сразу стала такой маленькой-маленькой… Хотя он не был громадиной, но его было МНОГО… Один его рокочущий как водопад Виктория баритон чего стоил. Едва занеся пакеты с покупками, он мгновенно оценил мою экипировку и спустя долю минуты уже стоял на коленях между моих ног, пытаясь раздвинуть их немного пошире и уткнувшись лицом в мою киску.

От неожиданности я охнула и немного присела, интуитивно разведя ноги, чего и добивался мой извращенец. Его язык мгновенно проник в мою дырочку и начал там весьма активно двигаться.

– Что ты делаешь? – недоумённо спросила я.

В ответ мне прозвучало мычание с причмокиванием, а я против воли пискнула от наслаждения.

– Я не поняла, что ты сказал, – едва отдышавшись, снова начала я пытать мужчину.

– А ты что, сама не знаешь? – неохотно оторвался он от своего занятия.

– Мы только недавно вылезли из постели, – попыталась довольно деланно и картинно возмутиться я.

– Неправда – уже прошли почти два часа, – не согласился со мной муж, снова устремляясь в мою горячую и влажную самость.

– Не мешай мне готоооовииить… – замирающим от жгучего наслаждения голосом скорее прошелестела, чем проговорила я, – а-а-а-а…

Но мой супруг лишь усерднее стал трудиться над тем, чтобы моя влага пролилась ручейком ему в рот… Самый-самый пик… у меня непроизвольно подгибаются ноги, чем немедленно воспользовался мой венценосный раб, обхватив мои бёдра и усадив меня… нет, не на язык, и даже не на палец или кулак… на свой горящий от желания и стоящий дыбом, как мустанг над степной гадюкой, член.

– А-а-а-а!!! – уже взревела я неизвестно от чего больше – наслаждения, боли или неожиданности.

Муж закинул мой халатик мне на спину, повернул спиной к себе, наклонил мою голову с торсом над рабочим столом и с наслаждением натянул меня на свою шишку. Ещё, ещё, ещё раз… Я же отклячила свой зад кверху, прогнулась как дикая кошка, припав головой на локти и прижавшись к столешнице…

И тут раздалась телефонная трель… звонил мобильник хозяина. Он к этому времени успел-таки кончить, вылизать вытекающую из меня струйку спермы и хотел уже было удалиться в ванную для принятия душа и приведения себя в благочестивый вид. Но телефон не унимался.

Слегка отпыхавшись и отдышавшись после неожиданно свалившегося на меня дополнительного удовольствия, я протянула к нему руку. Муж не возражал.

– Алло, – слегка вопросительно произнесла я в трубку.

На том конце провода нервно закашлялись. Кашель был явно не мужской. Все коллеги-женщины моего мужа меня знают и не робеют, когда я отвечаю им вместо него – он спокойно это делает вместо меня, если я далеко. Странно, странно… Тем не менее кашель не прекращался, но трубку не спешили положить.

– Вы решили позвонить, чтобы продемонстрировать, как Вас мучает кашель? – сурово вопросила я,

– Вам необходимо срочно обратиться к терапевту. Здесь его нет.

– Как нет? – пролепетал почти девчачий голос, а-а-а… где он?

– Где и положено быть терапевту – в участковой поликлинике, – спокойно ответила я.

– Да нет, – справившись наконец-то с нервной чахоткой, пискнули на том конце провода, – я звоню Степану… – Девица явно или забыла от волнения, или вовсе не знала отчества моего благоверного.

Я уже могла бы дать 110%, что это была одна из множества пытающихся охмурить моего личного мачо. В это время из дверей ванны с маленьким полотенцем на чреслах и большим на голове, которым он промакивал свою роскошную смоляную гриву, доставшуюся ему от деда-цыгана, показался «виновник»и этого звонка.

Степан протянул было руку, чтобы забрать у меня свой гаджет, но я искусно скрутила фигу сразу из трёх пальцев, едва не сломав их, и показала шалунишке место у рабочего стола, кивнув на недоделанные пельмени: в конце концов не доделала я их по его вине. А сама уселась на небольшой диванчик, стоящий у самого окна. Всё это заняло у меня буквально пару минут.

– Аркадьевича, – великодушно пришла я на помощь забывчивой претендентке в светские львицы местного пошиба.

– Да-да, Степану Аркадьевичу, – уже окрепшим голосом заявила мне справившаяся с волнением идиотка, – где он?

Вопрос звучал почти требовательно, что меня несколько возмутило. И я решила прикольнуться, а заодно раз и навсегда избавиться от миражей всех бывших любовниц моего кроватного льва.

Я переключила смарт на громкую связь, чтобы этот исправившийся кобелина мог повеселиться вместе со мной: я дама не жадная, а в компании веселиться приятнее, чем в одиночку.

– В кожно-венерическом диспансере, широко оскалив в голливудской улыбке рот, менторским тоном заявила я. И вдруг неожиданно всхлипнула: – приходите ко мне… мы чайку попьём, я сырничкоооовв напеклааа, – блеющим голоском продолжила я.

– То есть как- в кожно-венерическом?, – ничего не понимая, уже почти нормальным голосом спросила меня трубка.

– Обыкновееенноооо… – уже окончательно вошла я в роль пришибленной лохушки, – у него с концаааа капааееет…

– И давнооо?? – с испугом в голосе спросила меня собеседница.

– Даааа… – провыла я, – с полгода…

В такую дичь смогла бы поверить только самая настоящая дура, но ведь недаром говорят, что если хочешь, чтобы тебе поверили, лги самым наглым и неправдоподобным образом. Как говорится, пипл схавал.

Фишка была в том, что ещё полгода назад моё чудо меня совсем не знало. С кем он тогда упражнялся на своём сексодроме – понятия не имею. Но я решила идти ва-банк.

– А-а-а-а… – снова стала запинаться трубка, – а что сказали врачи? Он хоть помнит от кого заразился?

– Не могу и не хочу знать, – резко ответила я, – его в полицию таскали, велели указать все сексуальные контакты за целый предшествующий предполагаемому заражению год. И заставили сдать дополнительные анализы: вдруг это и не гонорея вовсе, а сифилис так мутировал или СПИД вообще…

– Ой, мамочки… – теперь пришла уже очередь блеять дамочке.

– Да Вы не волнуйтесь – он с полгодика полежит и к вам вернётся, а пока всех, кто со Стёпочкой романы крутил, будут обзванивать и по одному вызывать на обследование в диспансер.

– Я-я-я-я…я-я-я-я… с ним не спала…

– Естественно – ты с ним трахалась, голубушка, – вот и прогуляешься к врачам…

– Но я совершенно здорова!! – уже почти визжала девица на том конце провода.

– Раз здорова – пару неделек подержат, проверят и отпустят, чего переживаешь-то?

– Я его убьюююю… – зарыдала несостоявшаяся светская львица и отключилась.

Сказать, что муж хохотал – это ничего не сказать. Он всхлипывал, из его огромных василькового цвета глаз лились слёзы. Он тихо сполз по дверце стола на пол, словно растаявшее мороженое… Тело его содрогалось в конвульсиях.

Я не могла всё это видеть и слышать, и наконец-то дала волю так долго мною сдерживаемому смеху…

Прозрение

Когда я допила свой кофе и докурила уже третью сигарету, я обнаружила себя истерически хохочущей над своей собственной фантазией…

Я словно видела себя со стороны, как видела бы соседку… Мне стало жутко. Но от осознания своей ненормальности я не перестала смеяться… Дикий хохот, овладевший мною, не хотел сжалиться, оставить меня… Я начала задыхаться… Руки, как рассерженные змеи, тянулись к моему горлу, чтобы наконец-то прекратить моё болезненное и, как мне показалось на тот момент, никчёмное существование…

Меня спас неожиданный проблеск сознания. В голове грянул чей-то мощный бас: «Заткнись!!». От нового стресса я не только замолчала. Я окаменела. Не могла двинуть ни руками, ни ногами…

Наконец я немного пришла в себя и смогла разогнуть пальцы правой руки, всё ещё державшие последний, третий окурок и опустить его в пепельницу. Медлить было уже опасно. Я взяла трубку и набрала телефон МЧС. Когда на том конце ответили, я, стараясь говорить как можно увереннее, попросила прислать за мной психиатрическую «Скорую».

Но диспетчер долго не соглашалась, ссылаясь на мой адекватный разговор. Не помогло то, что я уже со слезами в голосе описала всё свои приключения последних дней, включая только что прекратившуюся таким нетривиальным способом истерику. Чиновница от медицины, даже выслушав мою исповедь, всё ещё сомневалась. Тогда я резко изменившемся голосом, почти дискантом, лязгая челюстями, как плохо смонтированный киборг, отчеканила:

– Они приближаются! Они приближаются! Они уже рядом!

– Кто приближается? Кто рядом? – заинтересовались на посту.

– Они рядом. Они. Это – они. Они уже совсем рядом.

– Вы одна дома? – спросила меня недоверчивая дама.

– Нет, они уже рядом, – не задумываясь ни на минуту, солгала я.

– Кто-то откроет бригаде дверь, когда они к Вам приедут?

– Они открыли дверь. дверь уже открыта, – снова солгала я, но решила и впрямь её открыть на всякий случай.

– Ждите. К Вам выезжает бригада. Вы меня слышите?

– Да, мы ждём бригаду.

Я положила трубку и пошла открыть дверь заранее на тот случай, если мой разум снова решит улететь погулять…

Прибытие помощи

В ожидании приезда «Скорой» я позвонила на работу и предупредила, что меня некоторое время там не будет. Более подробно сообщу позже, как только смогу. Отзвонилась своим, попросив их не волноваться, если в ответ на их звонки я не буду отвечать: я не знала, можно ли будет с собой пронести телефон. На всякий случай приготовила взять два. Один решила припрятать.

Наконец-то в домофон позвонили. Я подошла к двери (как я сразу-то не подумала, что ведь и дверь парадного нужно будет открыть?). Но Бог миловал – открыла. Встретила гостей в коридоре. Вошли уже немолодой врач и с ним фельдшер, по возрасту годящийся мне в сыновья.

– Нууссс, и где у нас здесь больная? на кого смирительную рубашку будем надевать? – тоном, каким общаются с маленькими детьми, спросил у меня прибывший эскулап.

Словно в квартире кроме меня как минимум ещё кто-то был.

– Я больная. Но связывать меня не нужно – я не дерусь, не кусаюсь, и вообще… убегать от вас не собираюсь, – слегка агрессивно -вызывающим тоном ответила я.

– На учёте у психиатра стояли раньше?

– Нет, не стояла… Может быть, и зря…

– Почему Вы так решили? По-Вашему, лучше быть психбольной, чем адекватным здоровым человеком? – слегка недоумевая полюбопытствовал фельдшер.

– Потому что тогда я бы не докатилась до такого состояния, – горестно вздохнула я.

– Не факт, не факт… Но в оптимистическом варианте – да. Чем раньше пролечишься, тем раньше станешь здоровой, – вполне серьёзно изрёк врач.

– И что же так напугало сию прелестную леди, что она настойчиво просится в нашу юдоль скорби?

– продолжал общение доктор.

– Попытка шагнуть с крыши 16-ти этажного домика.

– А кто же Вас от неё отговорил?

– Я сама вовремя очнулась.

– То есть как это? – уже по-настоящему удивился дяденька в белом халате.

– Как лунатики, наверное, просыпаются… Вдруг вздрогнула и увидела себя на крыше… И мало того, что просто на крыше, а возле самой её кромки… Как мне удалось не покачнуться и не рухнуть вниз – не понимаю до сих пор…

– Так уже всё позади же… Вы вполне вменяема…

– Нет! Нет! И нет!! – я ещё испытывала такое же желание… а после… мне очень хотелось пройти между горящих фар едущих мне навстречу автомобилей… Я не знаю насколько меня так хватит… Пожааааалуйстааа… – уже хнычущим голосом заскулила я, – заберите меня с собой… мне страаашнооо…

– Но Вам же нужно ещё собраться… – неуверенно протянул бодрячок фельдшер.

– У меня уже всё собрано. Вон сумка стоит. Я на всякий случай её на второй день после несостоявшегося полёта собрала, – уже своим обычным бодрым голосом успокоила я мужчин.

– Ну что, Василь Михалыч, – обратился врач к помощнику, – заберём на казённые харчи добровольца?

– Ну раз дама так настаивает…

– Вы своих-то предупредите, позвоните, – это уже он мне.

– Уже поставила в известность. Даже на работе за свой счёт взяла заочно месяц. За месяц-то, думаю. меня подлечат??

– Ну всё предусмотрела… надеемся… но гарантию дать не могу… решать будет главврач больницы, – честно предупредил меня доктор.

– Раз всё собрано и все оповещены – тогда в дорогу, нечего время зря терять, – подал команду старший.

Я попила на дорожку водички, взяла сумку, пропустила вперёд мужчин и закрыла дверь на все замки. Один ключ взяла с собой, а второй спрятала под порог – там нишка небольшая под левым стояком дверной коробки оставалась. Вот я её и использовала в качестве тайника для ключей. Мои уже знали: если там лежат ключи, меня в городе нет.

Прибытие в Чистилище

«Скорая» стояла возле самого выхода на проезжую часть напротив подъезда. Фельдшер прошёл внутрь, подал мне руку. Последним загрузился врач, предварительно отзвонившись перед машиной на подстанцию и выкурив с наслаждением пару сигарет кряду.

Я потом всё время лечения жалела, что не стала курить вместе с ним…

Наконец все были в сборе, и мы тронулись. То есть – наша машина при помощи пожилого водителя поехала. Куда мы ехали, я могла лишь догадываться: забранные толстой металлической решёткой окна были занавешены плотными шторами, которые плотно закрывали стёкла…

Мы не включали мигалку – я не представляла угрозу для себя и общества, торопиться было особо некуда: спецбригаду вызывают не так часто, как обычную «Скорую» … И то – слава Богу: значит, не так уж много наших сограждан сходят с ума…

Остановившись несколько раз на светофорах, мы наконец-то прибыли на место. Резко взвизгнув тормозами, фургон остановился. Было слышно, как за машиной лязгнули стальные въездные ворота в высоченных, метра под три высотой, каменных стенах. Шофёр вышел из кабины и открыл нашу дверь. Теперь первым спрыгнул на асфальт подъездной площадки врач и подал мне руку, которую не разжал, когда я спустилась к нему. Хватка была нежной, но цепкой, словно у робота, на длань которого надели плюшевую перчатку.

Последним вышел фельдшер, который обошёл нас и пошёл вперёд по дорожке, ведущей к металлической двери с надписью полуметровыми буквами «ПРИЁМНЫЙ ПОКОЙ» Какой-то весельчак с чёрным чувством юмора начертал на стене выше этой надписи свою: «Добро пожаловать в Чистилище!». Она красным контуром проглядывала сквозь грязно- охровую краску стены.

Само здание больницы не вселяло радужных надежд и не добавляло весёлых мыслей: грязно – серого цвета с охровыми подпалинами, словно у старого больного дворового кота… Окна, все как одно, забранные решётками с обеих сторон стёкол… почти все – ещё старые, деревянные, которые невозможно открыть, чтобы проветрить помещение…

Штукатурка на стенах шелушилась и отваливалась кусками на землю. Не дай Бог, кто окажется на пути этого падающего листочка безумия – мало не покажется…