скачать книгу бесплатно
Матери
По жизни ты была горда сама собою,
И не смотрела вниз, где подрастала я.
И время там текло тоскливой чередою
Однообразных дней и стылого жилья.
Ты запахом духов отталкивала резко,
Я куталась, как вор, в подол твоих одежд,
Не отпуская то, что выглядело веско,
Но уходило вглубь несбывшихся надежд.
Красивое лицо, всегда в помаде губы.
И как-то на ходу, подмазывая лак,
Одной ногой в дверях, запахивая шубу,
Сказала обо мне – а, это просто так…
Ах, мама! Без вины, с холодною душою,
Ты создала мне мир, где много лет подряд
Тобой – такой родной, державшейся чужою —
Предназначался мне один и тот же взгляд!
Ты создала мне мир, в котором было страшно,
Не зная, как крепка во мне его печать!
И часто напоказ, значительно и важно,
Забыв мои глаза, любила порыдать.
Среди своих подруг была ты говорлива,
Но никогда никак не вмешивалась в сны,
Где ночи напролёт ждала я сиротливо
Взросленья лет своих – с весны и до весны.
Я так тянулась вверх от твоего соседства!
Когда сравнялся рост – сравнялись дочь и мать.
Как долго я жила, чтоб выбраться из детства,
Где люди не могли друг друга понимать!
Когда ж пришла пора искать другого крова,
И за его окном зажечь отдельный свет,
Во всех своих делах я повторяла снова
Навязчивый урок, что был из детских лет.
Его я, как в бреду, твердила без ошибок,
Его я, как ярмо, таскала на ногах.
Я возвращалась вновь в тоску твоих улыбок
И видела тебя во всех своих врагах.
Я поражалась вновь своей недетской боли
В повторах бед своих, в пылу чужих атак,
И на ходу судьбы жила, меняя роли,
Чтоб доказать тебе, что я – не просто так!
…Я больше не могла дышать тяжёлой местью,
Но холод новых стен менялся сам собой,
Их двери навсегда жгли руки липкой жестью,
И отпечаток тот стал тоже типовой.
Я поняла тогда, что двигаюсь по кругу,
В котором твёрд закон былое ворошить.
Ушла сама в себя. К единственному другу.
И на исходе сил – вдруг захотела жить.
Сама себя нашла, сама себя согрела,
Тебя похоронив за прошлые дела…
Я выросла —
когда
ты разом постарела.
Я выучилась жить —
когда ты умерла.
Кем стать?
Во времени есть уникальное средство —
Понять, что дало нам далёкое детство.
Ах, Тула! Я школьница класса второго.
Волшебный проектор включается снова…
К несчастию, в Туле есть место для скуки,
А с ней зарождаются страшные злюки:
Напротив подъезда, в ажурной беседке,
Средь ясного дня затаились соседки.
И всех замечали, и всех обсуждали.
Кого донимали, кого – осуждали.
Идёт дядя Вася со смены с завода.
Уставший, как будто опущенный в воду.
Расспросят: а сколько же он получает?
Кого привечает, когда заскучает?
Ужель после смены один отдыхает?
Не видно, не слышно… А может, бухает?
Проходит вблизи нелюдимая Ира,
Которая часто рыдает в квартире.
Душевнобольная – но как дальновидна!
Что следует дальше – вполне очевидно.
Они к ней с приветом, они к ней с поклоном…
Она – поскорее исчезнуть со стоном.
Неспешно ползёт одинокая бабка.
В дырявых галошах, и платье как тряпка.
Когда-то трудилась в колхозе на нивах,
Но имя её затерялось в архивах.
Под старость рассталась, конечно же, с тяпкой
Без имени – просто дворовою бабкой…
Соседки навряд ли ей помощь предложат,
А смотрят – как будто вот-вот уничтожат.
А вот наша строгая классная дама.
На усиках пот, на затылке – панама.
Двойной подбородок, на нём бородавки,
На каждом кармане – от вора булавки.
Соседки её уважали безмерно.
При ней говорили раздельно и верно.
Но только прошла – распекали ужасно!
За что? И самим это было неясно.
Идёт почтальонша с увесистой сумкой.
Соседки хихикают с мерзкою думкой.
Что в сумке её не газеты – продукты,
Видать, понесла колбасу или фрукты.
А может быть, хлеб? Или к чаю печенье?
Для этих особ всё имело значенье.
Подходит, задумавшись, школьница Лена.
Её остановят они непременно.
– По всем ли предметам уроки учила?
А если учила, то что получила?
На форменном платье найдут недостаток.
И сразу во мне – что ответ слишком краток.
И снова пристанут с каким-то вопросом:
– Умеешь ли ты заплетать себе косу?
– Какую профессию выберешь, Лена?
Ах, мне бы спасаться из этого плена!..
– Я, честное слово, не знаю, кем стану.
Ведь я второклашка, и мне ещё рано.
Соседки в атаку:
– Быть может, швеёю?
– Поверьте, я планов подобных не строю!
– Тогда – в общепите служить поварихой!
– Нет, нет! – отвечала я твёрдо, но тихо.
– Портнихой!
– Ах, нет.
– А бухгалтером в ЖЭКе?
Они как-то дружно насупили веки.
– Ты можешь работать на фабрике прачкой!
Кассиршей – и к вечеру будешь с заначкой!
– Да лучше портнихой! Всегда при обновках!
От долгих нотаций мне стало неловко.
– Учётчицей на оружейном заводе?
И здесь уже я оказалась на взводе.
– Сейчас мне важнее, чтоб были тетрадки
И книжки всегда в образцовом порядке!
Мне нужно домой! И скорей за уроки!
(Да как же ещё унести от них ноги!?)
– Но ваши профессии не привлекают.
Подумаю, может, другие бывают!
Соседки притихли, потом закричали:
– Чему же тебя до сих пор обучали?
Они причитали:
– Послушайте, люди!
Вот эта девчонка не знает, кем будет!
Её учат в школе напрасно!
Ужасно,
ужасно,
ужасно!
Когда же меня, наконец, отпустили,
То слух нехороший по дому пустили —
Что я в разговоре вела себя скверно.
Совсем зарвалась эта странная Лена!
…Я выросла и невзлюбила беседки.
Мне чем-то опасны казались соседки.
А что до профессий – их было немало,
Но я что-то лучшее вечно искала.
Металась, дерзала, предела не знала.
Бывало, красиво слова подбирала…
В конце же концов, подружилась с поэтом —
И горько потом сожалела об этом.
Все чувства и планы увязли, как в тине…
Но к слову любовь сохранилась поныне.
