Бездомная Марта

– 

Не плохо сегодня собрали, да? Давай купим что-то кроме этих рыбных консервов, они ужем порядком опостылили. Деньги же есть, – предлагает Боб.

– 

Мы не будем, у меня на эти деньги другие планы.

– 

Какие еще планы?

– 

Расскажу, как будем под мостом все в сборе.

Мы пошли к супермаркету. Возле здания стояла компания молодежи, человек пять, трое из них курили сигареты, а двое пили что-то из банок, возможно “яд.” По моей коже пробежали муражки.

– 

Эй, бомжики, пошли затавариваться консервами? – крикнул кто-то из парней.

Виктор и Боб шли к дверям супермаркета и старались не отвечать на ругательсва. Им не первый раз приходилось слышать подобное. Но неужели по-другому нельзя? Почему вместо ругательства и пинка под зад нельзя помочь – кинуть в шапку бумажку или хотя бы копейку, или просто посочувствовать. Конечно, им-то легко, они каждый день просыпаются на чистых простынях в собственной теплой кровати, у них есть плита, на которой можно приготовить все, что угодно, и никто не скажет про них ни одного обидного слова. А мы…

Я осталась сторожить вход. С собаками не пускали, там был такой знак на двери. Компания парней все время смеялась и показывала на меня, называя бомжатской псиной. Я терпела. Один из них поднял палку и собирался кинуть.

– 

Ну что, бомжатская псина, аппорт!!! – он зашвырнул ее далеко к дороге. И похоже дейсвительно ждал, что я побегу за ней.

Я оставалась на месте, но он не прекращал подтрунивать надо мной. Тогда я зарычала и посмотрела на него злобными глазами.

– 

Ладно, ладно, хорошая псина, не хочешь играть – не надо, – сказал он вдруг тихим голосом и поднял руки ладонями вверх.

Боб и Виктор вышли из здания супермаркета, у обоих по полному пакету чего-то, я надеялась чего-то вкусного.

– 

Пойдем домой, Ната уже заждалась, с голоду, наверное, умирает, нас ведь весь день не было, – говорит Виктор.

– 

Пойдем, – отвечает Боб, пряча в карман стеклянную бутылку.

– 

Эй, бомжики! Откуда бабки, а? Может, поделитесь? – крикнул все тот же парень, было видно, что он в их группе главный.

Виктор обернулся, взгляд его сделался тяжелым, челюсти и кулаки сжались. Я предчувствовала беду.

– 

Пойдем, друг, пойдем, не обращай внимания, нас ждут. Старый Боб подхватил его под локоть и повел дальше.

– Ну, наконец – то! Мне показалось, я вечность ждала вас! – сказала Ната, спрыгнув с лежнки. – Я везде убрала, растопила бочки, жду вас, жду, а вас все нет.

– 

Задержались немного, я со славным парнем познакомился, Никитой его зовут, позвал его в гости к нам. Он тоже на гитаре играет, можно было бы выступать ансаблем, – рассказывал Виктор о сегоднешнем дне.

– 

Ты один день знаком с ним и уже зовешь в гости? Ты вообще уверен, что ему можно доверять?

– 

На вид славный парень!

– 

Этого мало, Виктор.

Давйте обсудим это позже, ладно? Он тоже бездомный, как и мы, а таким же бедным и обездоленным нужно помогать, потом кто-то, глядишь, и нам поможет. Тем более, у нас есть лишняя лежанка.

Виктор начал доставать консервы из пакетов, каждому по банке, мне тоже банку, и никакого вкусного и сочного куска мяса. Я смотрела на Виктора, виляла хвостом и тяжело дышала, я так надеялась, что на дне долгожданный кусок мяса.

– 

А ты, наглая Марта, я видел, как ты ела шашлык у киоска сегодня днем, так что даже не проси.

Эх, жаль, конечно. Я так надеялась.

Виктор достал со дна пакета кулек с апельсинами и кинул Нате. Она поймала.

– 

Ух ты, как же я их давно не ела!

– 

А мне можно один? – встрепенулся старый боб.

– 

Только для беременных, дружище, прости.

Ната нюхала апельсин и говорила: – Пахнет, как новый год, мама всегда… Она замолчала и проронила маленькую слезу. Когда я видела, что ей плохо, я всегда приходила к ней и давала себя погладить, она зарывала свои маленькие пальчики глубоко мне в шерску, и это ее успокаивало. Я сделала сейчас также.

– 

Обьясни-ка нам, профессор, почему это мы, зарабатывая хорошие деньги, жрем самые дешевые консервы по акции? – просит объясниться Боб.

– 

Я только хотел вам рассказать. У меня родилась идея. Сейчас, не без помощи нашей знаменитой собаки – певицы и танцовщицы наш заработок сильно увеличился. И я подумал…

– 

Ну, не томи!

– 

Что мы могли бы в скором времени, если так пойдет дальше, снять на всех квартиру.

– 

Квартиру, ты серьезно? – усомнился Боб.

– 

Да, и еще раз, да! Хватит нам уже мезнуть тут под мостом и попрошайничать. Неужели вам самим это не надоело? Неужели не хочется лучшей жизни? Мы накопим на квартиру, пусть на небольшую, неважно, но там будет тепло и светло. Представте – у каждого своя кровать, а не твердая лежанка, солнце светит сквозь шторы, а не светит утром в глаза через картонки, тепло, не нужно топить бочки, да и они не сильно помогают, будет своя кухня, Боб будет готовить, а я устроюсь на работу. И самое главное, малыш будет расти в тепле.

– 

Я за! – говорит Боб и поднимает руку, готовить это я люблю, а есть еще больше.

– 

Я тоже не против, но почему-то не особо верю, что у нас получится.

– 

Почему ты так думаешь, Ната? – спрашивает Виктор.

– 

У тебя есть хотя бы паспорт, Виктор?

– 

Да.

– 

Хорошо, это плюс, но даже если мы накопим деньги, посмотри

те на нас! По нам видно, что мы бездобные – мы измученные, грязные, наша одежда воняет. Ты помнишь, когда в последний раз мылся? Мы едим эти консервы раз в день, по нам это видно. Неужели ты думаешь, что кто-то даст нам снять квартиру и возьмет на работу?

– 

Не переживай, Ната, я все решу. Ты же не думешь, что мы останемся тут и будем воспитывать ребенка под мостом.

– 

Да, я думала, так и будет. Мне тут хорошо и с вами мне спокойно.

– 

Так нельзя. Ребенок в таких условиях просто не умрет.