Настоящее

А полковник в это время, как правило, играл к крикет с кем-нибудь из своих отставных товарищей. Или садился с ними же за стол, покрытый зелёным сукном, чтобы с гордостью выложить две-три пары или стрит и забрать свой скромный выигрыш.

Отец говорил с ним охотно, даже если Лори отрывал его от партии в покер. На заднем плане слышались голоса его товарищей, они смеялись, негодовали и кричали приветы «сынку лорда Эванса». Но каждый разговор оставлял странную пустоту внутри. И Лори ложился, мечтая об утре – чтобы как можно скорее прыгнуть в свой «Кадиллак» и отправиться к Джен.

Джен была настоящей. Реальной. Обнимая её тёплые плечи, Лори чувствовал не просто живую плоть – он словно ощущал огонь. И казалось, что этот огонь с каждым днём разгорается всё ярче.

Будто смеясь над этой невысказанной мыслью любимого, Джен и в самом деле становилась всё более огненной. За последние полгода она трижды сменила цвет волос, остановившись, наконец, на сверкающем медно-рыжем. Лори ничего не имел против – этот цвет ей шёл даже больше прежнего.

Наконец, момент настал. Лори устал жить мыслью о Джен и сделал ей предложение. А заодно предложил переехать к нему, не дожидаясь свадьбы. И Джен согласилась.

***

– Тебя пугают мои коробки? – Улыбаясь, Джен вошла в распахнутые для грузчиков двери и бросила перчатки на столик у входа.

– Ничуть, – Лори удивлённо поднял брови и скорчил гримасу.

– Брось, я вижу, что пугают. Не переживай, мы распихаем мои вещи по дальним углам, и ты не заметишь разницы. В конце концов, это просто вещи, не более. Вещи не имеют значения.

– Никакого значения, – эхом повторил Лори, обнимая невесту. – Есть только мы.

Джен обвила его шею руками и улыбнулась, блаженно прикрыв глаза.

***

День за днём пролетело ещё полгода. На своей блестящей свадьбе Лори зачитал благодарственную речь в честь Шарлотты, которая оказалась «их личным ангелом счастья». Фраза показалась ему дико приторной и смешной, но Шарлотта осталась довольна. Гости аплодировали, и Лори выкинул из головы глупую речь, как только замолкло эхо последнего слова – и он снова прикоснулся к тёплой ладошке Джен.

Ему хотелось быть с ней всегда, делиться каждой мыслью, разделять любое событие. Лори казалось, что за пределами их семьи, за порогом их дома просто нет и не может быть другой жизни. И Джен отвечала ему взаимностью.

Вместе они сменили всю обстановку в доме, выбросив даже старые портьеры тётушки Софии из гостиной – портьеры, которые, казалось, были сшиты ещё до начала времён. Вместе они прятались от негодующей грузной старушки под лестницей, когда та обнаружила пропажу.

Тётушку едва не хватил удар, но Лори пообещал ей заказать точь-в-точь такие же, только из чистейшего бархата, и даже ещё одни про запас – с условием повесить их в комнате тётушки, а не в гостиной. Подумав, старушка заказала племяннику-хулигану ещё золочёные подхваты, и гордо удалилась в свою любимую оранжерею в глубине сада.

Вместе они объездили всех друзей Лори в пределах тысячи миль – и все они были в восторге от Джен. Вместе они нанесли визиты всем подружкам Джен, и они пищали от восторга, обсуждая Лори за спинами молодожёнов.

Вместе они решили построить конюшню и выбрали первую лошадь. Вместе они месяц провели в постели с переломами: Лори сломал левую руку, Джен – правую ногу. Вдвоём они тайком отправились на охоту в заповедный лес соседа – лорда Брукса, и вместе бежали сквозь кусты от свирепого лесника, когда от их дроби пала первая – и последняя – жирная белка.

В конце концов, на исходе шестого месяца совместной жизни они вместе купили билеты на самый большой современный пароход, чтобы пересечь океан и навестить отца Лори – лорда Эванса.

Им предстояло провести немало дней вдвоём в одной лодке – теперь уже буквально. Правда, «лодка» была исполинских размеров, и Лори ничуть не страшился этих дней. Или он был не совсем честен с собой?..

***

Чемодан за чемоданом вещи Лори и Джен отправлялись в машину. Одного автомобиля не хватило – за ними отправится ещё один, и пассажирами в нём будут только чемоданы. Посчитав все баулы и коробки, Лори удивился – оказалось, у них с Джен багажа ровно поровну. Между тем, ему чётко представлялось, что у жены вещей как минимум в три раза больше…

Он выбирал перчатки для поездки в порт, и никак не мог остановиться на одной паре. Коричневая замша или красная кожа? И те, и другие одинаково не подходили к его дорожному костюму, но ему почему-то очень хотелось выбрать именно из них. Ему хотелось сделать что-то наперекор, сделать что-то неправильно. Не так, как они привыкли с Джен. Так, как мог только он.

Три дня назад Лори решил писать роман. На три долгих дня он закрылся в кабинете, и не отвечал на попытки супруги проникнуть в его обитель. Ему хотелось побыть одному – абсолютно, исключительно одному, чтобы рядом не было ни единой живой души, и всё время, всё пространство принадлежали только ему.

Но когда он, наконец, вышел – нет, выбежал, зажав в руке тонкую пачку листов с машинописным текстом, когда он долетел до будуара Джен, чтобы немедленно показать ей своё творение, похвастаться и получить похвалу – он с изумлением и ужасом наткнулся на закрытый замок.

– Джен, открой, – Лори забарабанил кулаком в дверь. – Открой, что ты там делаешь?!

Послышались шаги, в замке повернулся ключ. Растрёпанная жена посмотрела на супруга с удивлением.

– Ты с ума сошёл? Зачем так стучать, ты хочешь разнести весь дом?

– Почему ты не отвечала? Почему заперла дверь? – не слушая супругу, Лори обвёл её комнату цепким беспокойным взглядом.

– Я занималась своими делами. Или ты думаешь, у меня не может быть дел кроме тебя?..

Лори покоробила лёгкая насмешка, с которой Джен произнесла эти слова. Его взгляд, блуждающий по комнате, наткнулся вдруг на мольберт – раньше его здесь не было. На мольберте стоял холст, почти полностью прикрытый тряпицей. На полу валялись кисти, на столиках стояли открытые банки с красками, а на кресле вместо породистого жирного кота, который жил у Джен, расположилась палитра.

– Ты что, рисовала?..

Супруга посмотрела на Лори как на умалишённого.

– Как видишь, да. Мне стало скучно наедине с собой, и я решила поупражняться, как раньше. Или в этом доме тебе одному позволено творить?..

И снова укол – такое короткое, такое насмешливое слово «творить». В этот момент Лори не мог понять, что с ним происходит. Ему стало вдруг жутко от того, что у жены может быть другая жизнь, без него. Что она может жить и радоваться, когда его нет рядом, заниматься чем-то, в чём ему нет места… Чудовищно.

Лори молчал, устремив взгляд на мольберт. Ему показалось, что там, за тряпкой – какое-то чудовищное доказательство измены. Правда, на столе стояла банка с сиренью, и на холсте, скорее всего, тоже была она… Но это не имело значения. Даже эта сирень казалась ему изменой, насмешкой и предательством.

Он проглотил комок в горле и произнёс, едва шевеля губами:

– Можно посмотреть?

Джен быстро оглянулась на мольберт. Она всё ещё стояла в дверях, держась за притолоку одной рукой и за дверную ручку – другой. Словно загораживая своё творение, пытаясь сохранить кусочек себя недоступным для мужа.

– Зачем? Я ещё не закончила.

– Да ладно, я просто гляну… – Лори шагнул было в комнату, отстраняя жену, но она его удержала.

– Не надо. Я не хочу, чтобы ты смотрел, пока не закончено.

Джен крепко схватила мужа за руку. Её голос был совсем бесцветным, и его до самых костей пробрала дрожь.

– Не хочешь, чтобы я видел? – изумлённо переспросил её муж.

– Не хочу.

И Джен, мягко толкнув Лори в грудь, притворила дверь. Ошарашенный, он остался за порогом – по ту сторону её собственного, личного мира. Мира, в котором ему не было места.

Лори посмотрел на пачку листов, всё ещё зажатых в руке. Первая глава его романа. Самое сокровенное. Такое бесконечно важное… И, кажется, совсем не нужное. Не нужное главному человеку в его жизни. А значит – не нужное совсем, никому.

***

И вот теперь, спустя несколько дней, они собирались в путешествие. Билеты на пароход были куплены давно, не было смысла что-то менять. Все эти дни Лори прислушивался, присматривался… Едва ли не принюхивался к Джен. Ему было страшно её потерять – в той её личной, собственной жизни.

Джен вела себя так, будто ничего не случилось. Но Лори чувствовал, что всё уже не как прежде. Словно тонкая плёнка, едва различимая корка – как лёд, который появляется на лужах поутру после первых заморозков… Что-то появилось между ними.

Чем больше Лори думал о случившемся, тем больше понимал – наверное, он не прав. Он хотел собственной жизни, свой, исключительный уголок. Так почему же и ей не иметь такого же? Это правильно, это логично. И всё равно – он ощущал себя глубоко преданным.

Джен смеялась, по-прежнему с разбегу бросалась ему на шею, по-прежнему любила звонко чмокать его в щёку, вызывая лавину негодования строгой тётки Софии. Но где-то на дне её глаз он видел это новое – тайное, своё. И ему было страшно.

Теперь он стоял у комода и выбирал перчатки в дорогу. Он был уже давно одет, шляпа и трость лежали рядом на кресле. Да, он стал ходить с тростью. Она была ему не нужна, но ему вдруг захотелось купить себе трость – и он отправился в город один, сам её выбрал и сам привёз домой. А сейчас ему хотелось сделать наперекор что-то ещё. Хотя бы – выбрать совсем не подходящие к костюму перчатки. Но зачем?..

Кажется, он всё-таки знал ответ. В глубине души ему жутко хотелось оскорбить безупречный вкус супруги кричащей деталью. Чтобы она видела – он тоже может быть сам по себе.

***

В первый же вечер после выхода из порта в первом классе устроили шумную вечеринку. Капитан произнёс торжественную речь, после чего зал взорвался аплодисментами, а оркестр – радостным джазом. Оправив мундир, капитан принялся обходить самых важных гостей, перекидываясь шутками и приветствиями, рассыпая дамам комплименты и справляясь у старушек о здоровье.

Когда капитан О`Брайан добрался до супругов Эванс, Лори внутренне подобрался. Широкоплечий красавец в белом кителе протянул ему руку, и он, замешкавшись на секунду, судорожно схватил его кисть.

Все сделали вид, что всё в порядке. О`Брайан сделал комплимент Джен, и та звонко рассмеялась в ответ. Словно серебряные колокольчики сорвались с нитки и рассыпались по паркету… Лори показалось, что этот смех он не слышал тысячу лет.

Капитан был обходителен со всеми дамами, но Лори казалось, что он смотрит только на Джен. Через два дня путешествия она стала называть его в разговорах просто «Грег», и каждый раз это слово будто разрывало его пополам.

Нет, ему казалось. У жены не было тайной жизни. По крайней мере, на корабле. Но она, без сомнения, была у неё внутри… Что за бред? Нет, не бред. Лори было страшно. Джен отдалялась, и ему казалось, что он остаётся один в какой-то безграничной ледяной космической пустыне.

***

Джен стояла на палубе и неотрывно смотрела на буруны, которые корабль отбрасывал в стороны, взрезая гладь океана. Она не думала ни о чём – только о глубине океана. О том, что под этой толщей можно скрыться насовсем. Навсегда остаться одной. Спрятаться, закутаться в волны, как в толстое одеяло, и выстроить вокруг себя крепость – как в детстве из подушек и покрывал.

Ей казалось, что то там, внутри этой крепости, она сможет найти что-то важное. Что-то очень сокровенное, что-то только своё. Но как туда попасть, в эту цитадель из странных снов и мечтаний… Она не знала.

Ей хотелось быть одной и не хотелось. Ей было жалко супруга… Но почему-то, чем чаще она делала ему больно, бросая красноречивый взгляд на капитана, тем сильнее ей казалось, что она – живая. Настоящая. Сама по себе.

Что она делала до встречи с Лори? Чем занималась? Это безумие, но в голове была какая-то каша. Подруги, машина цвета шампанского, старый мольберт в доме бабушки… Почему всё это мешается в кучу и кажется не настоящим?

Наблюдая за свинцовой волной, Джен поняла одно – ей хочется быть настоящей.

***

К этому вечеру они приготовились заранее – ещё на берегу. Костюмированный карнавал, приём в честь пересечения какой-то там долготы. Лори достал костюм-тройку

– тот самый, что был на нём в день встречи с Джен. Его жена собрала целый карнавальный наряд, обратившись в малахитовую ящерку. Она надела то самое зелёное платье, в котором он впервые её увидел.

Происходящее казалось ему нереальным. Пассажиры первого класса пили шампанское и громко смеялись – ему всё казалось, что слишком громко. Разве так смеются в первом классе?..

Лори намеревался танцевать только с женой, но вдруг оказалось, что весь её вечер расписан. И почему-то особенно много минут она отвела на капитана О`Брайана. Услышав отказ от супруги, ощутив, что в его руке больше нет её ладони, Лори будто окаменел.

Онемевший и словно ослепший, Лори стоял в углу и не понимал, что происходит. Мимо ходили гости, сновали официанты, дамы странно поглядывали на него и перешёптывались. Толстый английский банкир, возвращавшийся домой через океан, попытался с ним заговорить – но не получил ответа и отошёл, недовольно бурча себе под нос.

Лори понял – он снова один. Почему снова? Был ли он один раньше? Откуда ему знать, что такое одиночество? Ведь вокруг него всегда были толпы друзей и красавиц…

Молодой лорд Эванс будто постарел на сорок лет за один вечер. Он простоял в углу битый час – и вдруг очнулся. Что за бред? Где жена? Все эти мысли – собачья чушь. Нужно немедленно найти Джен и отправляться спать, хватит с него карнавалов.

Лори обвёл взглядом большой зал, но рыжей женщины в зелёном платье, с дурацкими перьями в причёске он не увидел. Тогда, расталкивая гостей, он отправился в ближайшую комнату – Зелёную гостиную. Может, Джен тоже устала и в этот момент отдыхала там в ожидании мужа?

***

Лори распахнул портьеры, закрывавшие вход в Зелёную гостиную – и увидел там жену. Нет, не только жену. О`Брайан торопливо выпустил Джен из рук, пробормотал какую-то чушь и молниеносно скрылся, хлопнув дверью в противоположной части гостиной.

Лори стоял оглушённый. Джен замерла, глядя ему в глаза. И вдруг он понял – его обманули. Нет, не сейчас. Его обманула вся жизнь, которая обещала ему сокровище, и даже дала его в руки – но отняла, лишь только ему показалось, будто он счастлив. Всё было ложью. Не было ни счастья, ни любви.

И вдруг его захлестнуло бешенство. Он кинулся на Джен, ударив её локтем прямо в висок.

***

Джерри вздрогнул и в ужасе проснулся. Меньше всего на свете ему хотелось вспоминать, как же закончилась его последняя жизнь. Ему было больно и страшно. И жутко, космически одиноко.

– Соня! – ему хотелось немедленно нарушить тишину и ощутить, что он не один.

– Я здесь, дорогой, я здесь. Не кричи, всё хорошо, успокойся, – заворковала Система. – Забудь этот сон. Я придумаю тебе другой, намного, намного лучше!

Джерри вдруг понял – нет, не придумает. Всё повторится, и один раз, и пять, и десять. Почему? Знала только Система. Но она никогда не ответит ему на этот вопрос.

***

Так жили все. С детства у каждого был свой индивидуальный блок и своя Система, которая растила тебя с младенчества. Говорят, когда-то они имитировали настоящих биологических матерей – тех, что были у каждого на заре человечества, когда люди рожали себе подобных сами. Но эта практика оказалась крайне неудачной.

Люди привязывались к своей Системе слишком сильно. Становясь взрослыми, они начинали понимать, что Система не может быть Матерью. Она может быть ментором, помощником, слугой и опекуном, но Мать – это было что-то особенное. Система не могла дать ребёнку того, чего он ждал от неё как от Матери.

Тогда Системы стали другими – просто друзьями. Правда, с намного большим количеством прав, ведь от каждой Системы зависит жизнь её подопечного. Друг-опекун, который знает твоё сознание до последнего движения мысли. Именно такой и была его Соня.

До совершеннолетия каждый рос большей частью в базовой реальности, обучаясь с помощью Системы всему, что может ему пригодиться для создания своего, идеального, Настоящего мира. Его конструировала Система, проанализировав характер, темперамент, склонности и желания своего подопечного. Впрочем, всегда были возможны вариации – и каждый мог прожить десятки жизней в самых разных мирах.

С наступлением совершеннолетия необходимо было пройти серию неприятных процедур. Каждый гражданин должен был оставить свой биологический материал в общей базе. Воспользуются ли им Родители для создания новых граждан, узнать было невозможно. Да и зачем?..

После этого гражданин окончательно считался взрослым и мог погрузиться в свой первый истинный сон, войти в Настоящую реальность, созданную Системой. И там встретить свою долгожданную вторую половину. Кропотливо созданную Системой из слепка твоего собственного сознания. Твоего идеального партнёра в ином обличье.

Кто-то полагал, что партнёр, создаваемый Системой – это твой полный клон. Ведь недаром вы всегда так быстро находите общие темы и точки соприкосновения, недаром он любит то же самое, что и ты, и понимает тебя с полуслова. Но главное – партнёр не был пустой картинкой или иллюзией.

Система создавала истинную новую личность на основе личности своего подопечного. И, создав, отправляла её в свободное плавание. Эта новая личность не подчинялась больше Системе, она не подчинялась никому. Личность партнёра жила по собственным правилам. Она осознавала себя и мир вокруг. Она не знала одного – что мир этот создан Системой. Что за его пределами есть базовая реальность, и, как только в этом мире перестанет существовать или потерпит крах отношений первый партнёр, сам мир тоже исчезнет. Стирая навсегда второго.

И вот – Джерри терпел одну неудачу за другой уже девятнадцать раз подряд. Девятнадцать его идеальных миров исчезали и растворялись в небытии. Девятнадцать партнёров, таких же прекрасных и идеальных, как Джен, перестали существовать навсегда. И никто не скажет ему, почему так происходит раз за разом.

***

Но он ли один страдает от краха надежд на счастье? Неужели только он проводит время в отвратительно пустой реальности, пытаясь прийти в себя после очередной неудачи там, в настоящем, реальном, живом мире, созданном Системой в его спящем сознании?

Джерри встал с мягкого ложа и прошёл к окну. Клубящиеся чёрно-бурые тучи попрежнему не пропускали ни луча света. Напористый ветер метался от одной скалы к другой, пытаясь найти хоть какую-то игрушку – и не находил. В бесконечных тёмных скалах, слишком гладких и ровных, чтобы казаться природными, то тут, то там вспыхивали огоньки.

Это зажигался свет в окнах тех, кто тоже не спит. Кто, как и он, пробудился в свою базовую реальность. Но почему? Их тоже постигла неудача? Их Система тоже оказалась бессильна в попытках создать им идеальную вторую половину из слепка их же сознания? Или что-то ещё в их идеальном мире пошло не так?

Джерри хотел бы узнать, что там, у них, у других случилось. Почему они зажигают свет вместо того, чтобы вечно спать? Неужели это просто технический перерыв на зарядку и душ – у каждого из них? Нет, наверняка и у них не всё гладко. По крайней мере, у некоторых. Но узнать у них, спросить он не сможет.

Нет, технически это, наверняка, осуществимо. И наверняка Соня сможет всё устроить, если он докажет, что это ему необходимо. Но решится ли он на такое? Взять и войти в контакт с живым, настоящим Другим? Слишком страшно, слишком непредсказуемо.

Впрочем, их Системы могут соединиться и просчитать все риски… Страшно. К этому он не готов.

Джерри впился глазами в ближайший мерцающий огонёк в скале. Да, там тоже ктото не спит. Мужчина или женщина? Сколько ей лет? Как она выглядит? И почему не спит?..

Да почему же она?! Почему он сразу решил, что там женщина?! Там может быть и мужчина. И даже ребёнок, сидящий за уроком, который выдала Система. Но нет, ему хочется думать, что там женщина. Причём женщина молодая. И красивая. Почему нет, разве не могут совпасть все вероятности?..

Джерри стоял у окна, уткнувшись лбом в толстое стекло и глядя на мир исподлобья. Ему хотелось помечтать. О той женщине, которая недавно проснулась из неудачного путешествия там, где горит ближайший огонёк. Система отправляет её в душ, поит лимонной водой. Требует тренировки, как и Соня.

Та подчиняется. Встаёт под прохладные струи воды. Закрыв глаза, поднимает лицо вверх. Струйки хлещут по лицу, по плечам и спине, по груди, смывая неудачый сон. А в километре от неё другой неудачник стоит и смотрит в её окно. Зная, что ничего не увидит – но этого и не надо. Он всё придумает сам. Такую женщину, которая стала бы, наконец, удачной историей.

Соня молчит. Она, без сомнения, давно уже создала новую проекцию, придумала новый идеальный мир и подходящую подругу, с которой всё должно получиться. Стоит ли пытаться ещё раз? Джерри вспомнил тёплую ладошку Джен у ночного озера. Он попытается. Но перед этим – хочет ещё немного постоять и поглядеть на огонёк чужого окна. Того, за которым живёт Другой человек.