Хроники Иномирья. Я живу в сказке

– Девушка, вы читать умеете?

Высокий мужчина в форме охранника как по волшебству материализовался рядом со мной, тут же оттесняя от заветной двери. Положив руки на широкий кожаный пояс, он расправил плечи, полностью загораживая собой проход.

– Следующая инсталляция прямо и направо.

– Но почему здесь знак биологической опасности? Растения ядовиты?

– Девушка, – растягивая гласные, повторил мужчина, поправляя козырек темно-серой кепки, – вход только для авторизованных сотрудников, а вы двигайтесь дальше по маршруту.

– Как я могу, если это представляет для меня опасность? – решила я сыграть роль обеспокоенной гражданки. – А остальные посетители знают? Нигде в брошюре не написано, что вегетандры могут представлять биологическую опасность!

– Ничто из открытых для посещения объектов не представляет для вас опасность.

– Тогда почему эта зона закрыта?

– Зона арендована исследовательским институтом для работают с лекарственными растениями, – раздраженно вздыхая, отрапортовал охранник. – Это стандартная процедура по ограждению медицинских объектов, а теперь, пожалуйста, пройдите дальше по маршруту и не поднимайте панику на пустом месте.

Я смерила недовольным взглядом сначала мужчину, потом закрытию дверь и, обиженно фыркнув, направилась вперед вслед за остальными посетителями – больше информации мне здесь было не получить. А жаль… Вышел бы отличный текст о правительственном заговоре и скрываемой угрозе из Иномирья.

Китти я нашла блуждающей вокруг отдельно стоящего павильона из темного непрозрачного стекла. Никаких дополнительных вывесок или пояснений, только два высоких фавна, целомудренно одетых в длинные халаты с логотипом ботанического сада, стояли по обе стороны от входа, тщательно проверяя каждого проходящего внутрь.

– Ваш возраст?

– Документ подтверждающий имеется?

Я стушевалась, удивленно переводя взгляд с одного из них на другого, а потом на брошюру. Что это еще за сюрприз?

– Следующая инсталляция строго для совершеннолетних.

Парень и девушка, заговорщицки захихикала, обходя нас с Китти и ныряя за тяжелую черную бархатную портьеру – на короткий миг оголяя полумрак по ту сторону.

Проверив мой паспорт, фавн кивнул в сторону скромно стоящей позади меня эльфийки:

– А за нее поручитесь?

– А нужно?

– Во избежание культурных недоразумений, мы настоятельно не рекомендуем посещение данной инсталляции определенной группе лиц, для которых контент может показаться шокирующим.

– Я пойду! – вспыхнула Китлари, подскакивая ближе и хватая меня за руку. – Я взрослая.

Я с сомнением нахмурилась.

– Может все же подождешь меня снаружи? Я если что тебе расскажу…

По непроницаемому взгляду подруги я поняла, что этот фокус не пройдет. Да простят меня ее родители.

– Ладно…

Внутри было темно, слабый свет шел только от стен, на которых то тут, то там вспыхивали цветные рисунки. Помещение напоминало небольшую пещеру, но ее искусственную природу выдавала идеальная круглая форма и выровненные покатые своды. Толпа неторопливо текла по направлению часовой стрелки, надолго замирая на месте, пока перед ними в полной тишине как на интерактивных экранах загорались анимированные картинки.

– В волшебном лесу Химванти многие отшельники и йоги предавались духовным практикам, постигая недоступные им ранее знания и накапливая в своих венах священную энергию тапас, которая могла служить как добру, так и злу.

Стена перед нами заискрилась светящимися линиями, которые соединялись и вновь распадались, чтобы показать нам изображение магического леса и нескольких мужчин, медитирующих под кронами деревьев.

– Но тапас был опасен, особенно в купе с неуемной сексуальной энергией, которая не находила выхода в мужских телах аскетов. Видя опасность для юных женщин, которые проживали рядом с лесом, великий бог Индра принял решение лишить отшельников накопленной ими силы. Тогда он создал двенадцать деревьев Нарифон.

Картинка моргнула и перед нами распустилось дерево, на ветвях которого медленно росли плоды, сначала размером с фасолину, но с каждой секундой приобретая все большее сходство с человеческим телом.

– Его плоды внешне были неотличимы от молодых шестнадцатилетних красавиц, созданных по образу и подобию прекрасной супруги Индры, и обладали невероятной притягательностью для мужчин. Ни один из отшельников не мог устоять перед соблазном, слушая их сладкоголосые песни и видя нескромные танцы.

Свет сменился на ярко-красный, изображая откровенные сцены, отлично подошедшие бы в качестве иллюстраций к камасутре. Услышав шокированный вздох эльфийки, я взяла ее под руку и потянула дальше к следующей сцене – утомившиеся мужчины спали в объятьях женоподобных фруктов.

– Сорвав плоды и вкусив их, мужчины заснули на четыре долгих месяца, а проснувшись – потеряли накопленный тапас, а с ним свои силы и знания. Таким образом перестав быть опасными, как для женщин вблизи Химвати, так и для власти Индра.

Дерево Нарифон расцвело перед нами во всей красе. Девушки на его ветвях, полностью обнаженные, призывно извивались, хватая воздух полными алыми губами.

– Плоды зреют на деревьях ровно семь дней, а после чахнут и умирают. Ни один мужчина не может пройти мимо них, околдованный их чарующей магией, но соблазнившись – потеряет свою магическую силу и больше никогда не сможет дать потомство.

– Боже, ну и сексизм, – пробормотала я, доходя до конца инсталляции и вытаскивая эльфийку на дневной свет. – Как тебе такое? Возмутительно.

Китлари молчала, устремив взгляд огромных немигающих глаз куда-то в пустоту.

– Эй, ты как? Нормально?

Встрепенувшись, она наконец-то посмотрела на меня, отрицательно покачав головой.

– Ладушки, – обеспокоенно протянула я. Если содомия с фруктами настолько шокировала меня, тайком таскавшую диски с порнофильмами у родителей, то что было говорить об этом неискушенном существе, целое столетие прожившем в затворничестве. – Родители же рассказывали тебе откуда берутся дети?

Хотя откуда мне было знать, как на самом деле размножались эльфы? Ходило много слухов об их неуемной сексуальной энергии, но никому из моих знакомых, даже Мире (а она то точно прикладывала к этому массу усилий) пока не удалось найти этому подтверждения. Может они высекали детей из камня или находили на деревьях? После выставки вегетандров меня мало что могло удивить.

– В результате большой и чистой любви?!

– Ну, почти. – Время для полового посвящения выпало явно неподходящее, да и учитель из меня был никудышный. – Знаешь, тебе лучше порасспрашивать об этом свою маму. Ей виднее, как у вас там и что происходит. Только не говори ей, что я водила тебя на эту выставку.

Китлари понимающе кивнула, пытаясь изобразить прежнюю беззаботную улыбку, но оставаясь отстраненной и немного растерянной. Между нами повисла неловкость, заставившая меня почувствовать себя едва ли не растлителем малолетних эльфов. Просто ужасно, что ее детство закончилось именно здесь – в павильоне с деревом для сексуальных услуг. И я осознавала свою ответственность за случившееся – стило внимательнее изучать инсталляции, прежде чем вести сюда подругу.

Мы уже собирались вернуться на прежний маршрут к китайскому дереву дзиммэндзю, когда воздух впереди всколыхнулся, мгновенно заполнившись шумом беспокойных голосов и торопливых шагов. Посетители, до этого неспешно прогуливающиеся по тропинкам, громко галдя, стали сбиваться в одну плотную неуправляемую массу, подобно приливной волне цунами, готовую накрыть нас с головой и похоронить в своих недрах.

Эльфика среагировала быстрее меня, отталкивая прочь с дороги и вместе со мной падая на мокрый короткостриженый газон, огороженный низким символическим забором с ограничительными знаками. Будто двигаясь по рельсам, толпа пронеслась мимо нас в сторону главного входа, ни разу не ступив с каменной дорожки.

Но крики становились только громче, неразборчивые и полные тревоги и ужаса. Медленно, точно воздух стал плотным и не пускал вперед, следом потянулись отставшие посетители, едва переставляя ноги. Не пройдя и десятка метров, они начали падать на землю, сраженные невидимым мечом. Один за другим. Люди, гоблины, орки. Они корчились на земле, хватая ртом воздух, но не находя его, хрипя и задыхаясь. Некоторые упорно пытались ползти вперед, спасаясь от невидимой опасности, но почти не двигаясь с места.

Рты открывались в немом крике, лица меняли пугающие гримасы. Они все еще оставались в сознании, когда их тела начали усыхать, уменьшаясь на глазах, точно надувные игрушки, в которых проделали дырку и выпустили весь воздух. Даже огромный рослый орк, до этого возвышавшийся над всеми на пару голов, сжался на тропинке в позе эмбриона, теряясь в своих массивных кожаных одеждах.

– Задержи дыхание, – шепнула Китлари, поднимая меня на ноги и кивая в сторону светящейся впереди надписи «выход». Недалеко, в метрах пятидесяти от нас. Двери уже были распахнуты, но никто не спешил нам на помощь.

Рванув вперед, я внезапно осознала, что ноги меня не слушались. Я споткнулась, полностью повиснув на эльфийке, но та, будто и не чувствуя моего веса, с невероятной для ее хрупкого тела силой, потянула меня к запасному выходу.

Дорога показалась мне бесконечной. Спасительная дверь маячила впереди, недосягаемая, не зависимо от наших усилий. Я пыталась отталкиваться ногами, чтобы помочь Китти, но, очевидно, только мешала ей этим. Легкие горели от недостатка кислорода, а перед глазами поплыла белая пелена. Не в силах больше задерживать дыхание, я сделала глубокий вдох, но не почувствовала облегчения. Горло сдавило еще сильнее, словно кто-то затянул на нем удавку, а тело окончательно сдалось, больше мне не подчиняясь. И когда впереди, наконец, замаячил дневной свет, мое создание полностью поглотила тьма.

Тем, кто никогда это не прочтет

У каждого в детстве наверняка была любимая сказка. О великих волшебниках и злых колдуньях, прекрасных принцессах и отважных принцах. О добре, которое всегда побеждает зло. О любви, которую не может победить даже смерть. Разве мы не представляли себя ее главными героями?

Увы, сказка, в которую нас с вами занесло совсем не об этом. Да, здесь есть драконы и они вполне себе крушат жилые дома и не прочь кого-нибудь съесть, но с ними не принято бороться. Они священные животные. Есть здесь и высокостатусные эльфы и эльфийки, но мы едва ли не вхожи в их круги, да и как вид особо не интересуем. Мир наполнен магией, которая, увы, нам не доступна.

Попав в волшебный мир, сплетенный из наших самых ярких детских фантазий, мы оказались в нем самыми скучными и бесполезными существами. Это сказка, которая была написана для кого-то другого.

Мне не суждено полетать на драконе или сразиться с силами зла. Меня не ждет прекрасный принц и магическое королевство в придачу. Да и любое великое путешествие по Иномирью тоже спокойно обойдется без меня. Увы, в этой истории мне не отведено ни строчки. Как будто я и вовсе не существую.

И в такие минуты в мою голову приходят очень недобрые мысли. Те, что приходиться насильно гнать из головы. Если в этой сказке для нас не нашли места, то почему бы нам не написать новую. Свою. Так, как учили в детстве. Ту, где добро всегда с кулаками, а зло неизменно проигрывает. Ту, в которой даже у самого большого неудачника есть шанс изменить себя и мир вокруг. Ту, в которой мы снова отвоевываем наш мир обратно.

Глава шестая

Листок в руках дрожал, отчего крошечные черные буквы разбегались как испуганные букашки. Я тщательно собирала их вместе, но все равно не могла прочесть ни слова. Глаза слезились от яркого холодного света лампы в изголовье, не упрощая мне задачу.

– Ум… де… умдг… – все это было просто случайным набором букв. – Умдглеби.

Я снова попыталась произнести слово, но вместо этого промычала что-то нечленораздельное. Язык и правая часть лица онемели, как после визита к стоматологу, сводя на нет все мои попытки заговорить.

Телу постепенно возвращалась чувствительность. Слабость и дрожь отступили, после чего мне удалось принять в кровати вертикальное положение, подложив под спину тонкую сбившуюся комками подушку. И хотя я упорно вынашивала идею покинуть больницу уже сегодня и на своих ногах, до прихода СОНИМ, шансы на это были невелики. Ноги до сих не слушалась, напоминая о своем существовании только сетью мурашек, скользящих по коже вверх-вниз. И как бы усиленно я не растирала ступни, добраться даже до туалета без чужой помощи казалось непосильной задачей.

В палате было совсем тихо. Только громко тикающие на стены часы подтверждали, что время не остановилось. Все десять коек, отгороженных друг от друга тонкими полупрозрачными ширмоами, были заняты, но никто из пациентов не шевелился – пришла в себя только я одна. И учитывая тот факт, что за последний час сюда заглянули всего раз, чем меня и разбудили, никто из присутствующих не находился в тяжелом состоянии. Нам повезло. Капельница с физраствором и полный покой – такой была формула моего чудесного исцеления.

Если прислушаться, из коридора доносился неясный монотонный шум, изредка дополняясь неразборчивым бормотанием по громкой связи – по ту сторону двери кипела жизнь. Но как я ни пыталась что-то расслышать, сообщений о произошедшей трагедии не поступало.

Я видела все своими глазами, и эта картинка никак не хотела пропадать из моей головы. Десятки скрюченных тел, лежащих среди цветущей зелени и ярких тропических цветов. Я точно знала, что они были мертвы, и не важно, что собирались завить об этом официальные власти. У них не было ни единого шанса умолчать о случившемся. Трагические «случайности» в этом месяце явно выбрали свою норму, особенно для такого маленько городка как наш. Только слепой не увидел бы в этом пугающей закономерности.

«Внешний отмерший слой коры свисает со внутреннего – живого, напоминая содранную кожу. Плодоносит фруктами, похожими на длинные черные стручки с ярко-красными наконечниками. Они висят на вятках точно длинные серьги. Имеют высокую ценность в медицине, широко применяясь в составе многих лекарственных препаратах.

Дерево считается плотоядным. Произрастая в сухой, не богатой микроэлементами почве оно сумело адаптироваться. Испуская ядовитый газ, по большей части пары угольной кислоты, растение убивает все живое в радиусе до трехсот километров, удобряя почву телами мертвых животных.

Яд Умдглеби смертельно опасен. Из первых симптомов – покраснение глаз, головная боль, лихорадка. На последних стадиях – путаность сознания, истощение и смерть».

И этого монстра охранял значок биологической опасности и один бестолковый охранник? Серьезно? И все это происходило в общественном парке среди сотен посетителей. Безумие.

«Для безопасной работы с растением, его вводят в состояние спячки, понижая температуру от плюс десяти до плюс пятнадцати. Более низкая температура может его погубить».

Я не знала, откуда Левис получил настолько полную информацию о всех растениях, содержащихся в Ботаническом саду, но теперь чувствовала свою вину за то, что не ознакомилась с ней раньше и не подняла панику в сети. Не знаю, могло ли это кардинально изменить ситуацию, но любой, оценивший серьезность угрозы, точно бы отказался от визита в парк, пока там «спало» дерево-убийца. Мы имели права знать о том, что напрямую угрожало нашей жизни. Ведь если бы не Китлари… Смогла бы я выбраться или же пополнила бы список несчастных? Мне не хотелось об этом думать.

– Вам еще рано вставать, – с порога заявила вошедшая в палату медсестра, разглядев мой сгорбленный силуэт за задернутой ширмой. – Придется подождать лечащего врача.

Женщина лет пятидесяти с туго собранным на макушке пучком седых волос, подошла ближе, довольно грубо схватив меня за подбородок и поворачивая лицом к свету.

– И долго? – я невольно зажмурилась, пытаясь вырваться из ее хватки.

– Девочка, ты у нас тут не одна. Столько сколько нужно. – Ее руки с огрубевшей сухой кожей спустились на шею, прощупывая лимфоузлы, потом опускаясь к ямочкам ключиц. – Голова кружится?

– Нет.

– Предметы видишь отчетливо?

– Немного двоятся, – призналась я. – Свет очень яркий.

– Зрачки расширены.

– И когда мне можно будет домой?

– Домой? – женщина широко улыбнулась. – Деточка, пока не сдашь все анализы, никуда не пойдёшь. Ты же не хочешь нам статистику попортить?

– Ну, если я до сих пор жива, значит у меня отличные шансы на будущее. Верно?

Женщина отрицательно покачала головой:

– Никогда не знаешь, когда их зараза до тебя доберется. Кому-то везет, а кому-то нет. Вот тебе повезло. А вообще, зря ты такая молодая вместе с Иными водишься. – Она взяла в свои широкие ладони мои худые бледные руки, проверяя состояние кожи. – Знала бы ты сколько таких каждый день привозят. Они-то своих на раз лечат, а мы… выхаживаем как можем. А что толку от бинта да зеленки?

В ответ я понимающе кивнула. Да, мир изменился, но не наша система здравоохранения, которая и до этого переживала не лучшие времена, а с появлением магии и вовсе ушла в глубокое пике. Когда сотни новых неизведанных болезней внезапно поразили человеческий род. А их лечение стало настоящим вызовом из-за недостатка знаний и специалистов.

Лекари, сведущие в магических искусствах, редко шли работать в муниципальные больницы, а прием в частных стоил немалых денег. Правда, на них вы покупали настоящие чудеса – врачи могли вернуть вам зрение, излечить рак, даже отсрочить старость.

Но что было делать таким как я – бедным и ужасно невезучим? Увы, рассчитывать на помощь «иного» мира мне не приходилось, даже с учетом того, что именно он являлся источником моих текущих проблем со здоровьем. И на это существовало две причины. Первая и самая очевидная – деньги, а вторая – официальное согласие на магические воздействия, которое я принципиально не давала.

На бумаге новый закон звучал отлично. Ограничить любое несанкционированное колдовство в адрес живых существ без их на то разрешения, которое давалось каждым жителем Иномирья в письменном виде и закреплялось в медицинской карте. Но на выходе мы получили странный парадокс – вы все равно могли стать жертвой дерева-людоеда, или «случайного аномального поражения», но вот получить квалифицированную помощь после травмы – увы. Помимо вашего согласия с нового года требовалась еще и платная медицинская страховка, покрывающая «иные» случаи, с обязательным ежегодным продлением. Во всех других ситуациях, магический урон предлагалось лечить тем, что найдется в стандартной аптечке.

– Лариса… – Дверь приоткрылась на пару сантиметров, впуская глубокий мужской голос, – те, кто не в реанимации, откачиваем и отпускаем. Все контакты чтобы у меня на столе. С утра всех обзвонить и отчитаться. Работаем по тяжелым.

Медсестра вздохнула, но спорить не стала, повернувшись ко мне:

– До дома сама доберешься?

– Да, меня заберут.

– Ну, ладно, сейчас прокапаемся, а там, если давление в норме, можешь освобождать койку. Но если станет хуже…

Я согласно закивала:

– Вернусь обратно.

– Без глупостей и геройства. Эта зараза вредная, никогда не знаешь как на здоровье скажется. Вроде жив и бодр, а потом бац… – Женщина с прищуром посмотрела на меня. – Может все-таки до утра? Бледненькая ты очень.

– Мне лучше. – Врать о здоровье входило у меня в привычку. – Отлежусь дома.

Я была готова сказать что угодно, лишь бы как можно скорее покинуть стены больницы. До того как сюда заявятся сотрудники СОНИМ для опроса свидетелей. Сначала Nou Món, теперь это – я слишком часто стала попадать в поле их зрения. Совпадение, вызывающее так много вопросов. А мне совсем не хотелось на них отвечать. Все, о чем я мечтала – скорее оказать дома, подальше от пережитого кошмара.

Несмотря на все мои протесты, из отделения меня вывезли в кресле-каталке, словно немощную провезя длинными темными коридорами на выход, и там передав с рук на руки Саше, терпеливо дожидавшемуся нас возле крыльца.

– Без паники. – Я видела как изменилось выражение его лица, он закусил нижнюю губу, будто сдерживая слезы. Или крик. – Все нормально, просто ноги немного онемели.

В подтверждение своих слов, я поднялась, и, опираясь на его предплечье, сделала пару неуверенных шагов.

– Видишь.

Не сказав ни слова, он крепко обнял меня, и я утонула в его мягкой пуховой куртке, пахнувшей морозным воздухом и одеколоном, закрыв глаза и на несколько секунд полностью отключившись от внешнего мира. Только в тот момент мне стало окончательно ясно, что весь ужас сегодняшнего дня остался позади и я действительно выжила.

– Прости, что сорвала тебя среди ночи, – мой голос тонул в толстой ткани.

– Шутишь? Я звонил тебе без конца. – Отстранившись, но не разжимая объятий, Саша осторожно поцеловал меня в кончик носа. – Телефон был выключен.

– Разбила, когда убегала.

В кармане лежал абсолютно бесполезный кусок пластика, который я вероятно раздавила при падении – стекло буквально впечатало внутрь, повредив всю начинку. Телефон больше не подавал признаков жизни, но оставалась надежда, что уцелела, хотя бы, сим-карта.

– Ладно, поехали, отвезу тебя домой.

Его куртка зашуршала, когда он крепко обнял меня за талию, помогая дойти до машины, припаркованной неподалеку.

– Только заедем в аптеку. Нужно купить шалфей и ромашку. Для профилактики.

Список лекарств, прописанный мне врачом, выглядел смешно. Тому, что травяные отвары способствовали выведению из организма магического воздействия, не существовало ни научного ни околонаучного подтверждения. С тем же успехом, я могла заменить их на пару бокал красного сухого в день – оно, по крайней мере, давало проверенный седативный эффект. Ниже по списку шел постельный режим и курс витаминов. А из рекомендаций – паровая ингаляция и направление на галотерпию. В особый эффект от такого лечения я не верила, но и вреда не видела.

Саша завел двигатель и в салон хлынул поток теплого воздуха. Фары вспыхнули, освещая пустую дорогу. Машина тронулась с места плавно и неспешно.

– Может возьмёшь академ?

Я замерла, удивившись вопросу, возникшему буквально из воздуха – никаких обсуждений по поводу моего обучения никогда не велось. Саша неотрывно смотрел на дорогу, нервно барабаня большим пальцем по рулю.

– Зачем?

– Поедешь к родителям. Отдохнешь от… от всего этого.

– Я не устала. – По крайней мере, не настолько, чтобы вернуться в семейный дом. – У меня вообще-то куча дел.

Он раздражённо вздохнул, качая головой из стороны в сторону. Явно не довольный моим ответом.

– Я надеялся, что это хоть чему-то тебя научит.

– И чему же? – с вызовом спросила я, чувствуя как прежнее умиротворение сменяется раздражением. А еще усталостью. Последнее время наши разговоры все чаще переходили в прямую конфронтацию.

– Что здесь опасно.

– Везде опасно.

– Не в резервации.

– Да, ладно, – я не сдержала язвительной ухмылки. – В глуши среди диких животных, с постоянными перебоями электричества и чистой воды. Без квалифицированной медицинской помощи и жизненно важных медикаментов. Да там больше шансов умереть от простуды или столбняка.

– Эти проблемы решаемы. Главное, что там нет магии, – Саша продолжал упорно твердить одно и то же. – Да очнись, ты едва не умерла. Этот мир тебя чуть не убил.

– Китти спасла меня, помогла выбраться из парка.

Я подумала, что поступок подруги хоть немного изменит его мнение о жителях Иномирья, но ошиблась.

– После того как сама тебя в это и втянула, – парировал парень. – Вик, это не твой мир, а ее. И он опасен. А ты таскаешься за ней повсюду. Будто тоже бессмертная.

– Мы подруги.

– Она – эльф. Совершенно другой вид. Какая дружба? Пойми, то, что для неё всего лишь забавная игра, для тебя может плохо закончится.

– Не драматизируй.

Хотя, в его словах и была своя правда. Немного, но все же. Та, которую мне не хотелось признавать. Например о том, что для Китлари выживание в новом мире не стояло такой острой проблемой как для меня. На нее не подействовал ядовитый газ в Ботаническом саду, да и после взрыва в клубе на эльфийке не осталось ни царапины. И во мне говорила не зависть, а здравый смысл – Иномирье изначально было заточено под магических существ, они веками завоевывали это право. Но из сказанного не следовало, что мы не могли получить свое. Я не собиралась сдаваться так просто.

– Я же предупреждал тебя об этой дьявольской вечеринке, но что ты мне ответила?

Вопрос был риторическим, ведь Саша не дал мне времени ответить, вместо этого продолжил с удвоенным напором:

– Но и этого тебе оказалось мало. Ты собралась и пошла в парк, даже не предупредив меня.

– Все ходят в парк, – попыталась отмахнуться я. – Обычное дело.

– Раньше, но не сейчас, когда эти твари прорвались в наш мир. А ты добровольно лезешь к ним в пасть.